Постирония что это пример
Что такое пост ирония?
Современное поколение молодежи – людей, родившихся после 2000-го года, обзавелось своим собственным сленгом и терминологией, которая мало кому понятна вне их круга общения. Один из таких новомодных терминов – (пост ирония, от лат. post ― после и ирония) обозначающий некое состояние, когда сложно различить, иронизирует человек или же говорит на полном серьезе.
Подобная двусмысленность многими людьми трактуется неправильно, из-за чего нередко постиронией называются просто откровенно глупые, неприличные и оскорбительные попытки пошутить.
Что такое постирония простыми словами
Если обратиться к латинским и греческим корням этого выражения, слепленного из двух терминов, на русский язык переводящихся как “притворный” и “невежественный”, нетрудно догадаться об истинном значении. Постирония – это притворное невежество. Человек говорит очевидную ерунду, подразумевая прямо противоположные по смыслу вещи. Услышавшие постироничные высказывания люди вынуждены немного напрячь извилины, чтобы уловить их саркастический оттенок и правильно на них отреагировать, но иногда бывает и так, что публика недоумевает или некорректно оценивает шутку, отчего захотевший блеснуть интеллектом человек запросто может выставить себя не в лучшем свете.
Именно поэтому следует быть осторожным с постиронией, находясь в одной компании с не особо образованными и понимающими людьми. Если ваши остроты до них “не дойдут”, вас могут воспринять на полном серьезе и посчитать за идиота. Так что лучше оставить постиронию писателям, интеллектуалам и поэтам разных мастей (даже рэп-музыкантам). Их постироничные высказывания публика тоже может не понять, но тогда их в худшем случае посчитают эксцентричными и эпатажными, что творческому бизнесу пойдет только на пользу.
Постирония примеры из жизни
Еще до того, как термин “постирония” прочно обосновался в молодежном сленге поколения Z, сам скрывающийся за определением прием активно использовался деятелями искусства. Взять хотя бы в качестве примера знаменитого советского актера и юмориста Аркадия Райкина, который имел талант рассмешить людей, сохраняя абсолютно серьезное и даже грустное выражение лица. Монологи исполнителя содержали постиронию в больших объемах, а другие начинающие отечественные стендаперы старались с переменным успехом копировать его манеру речи.
У современной молодежи главным переносчиком постиронии стала всемирная паутина. Если быть точным – распространяемые через социальные сети картинки с мемами. Такие популярные сообщества ВКонтакте, как MDK, Бухта Кэндл, LoL и другие группы с миллионами подписчиков поспособствовали распространению постироничных комиксов и шуток, изрядно перемешав их с юмором не самого лучшего качества.
На картинке выше – пример очевидной молодежной постиронии, которую можно трактовать совершенно по-разному. Покажешь такую картинку людям старшего возраста, которые когда-то обхохатывались на концертах вышеупомянутых персонажей или смотрели их по телевизору, и они на полном серьезе задумываются на тему того, какой из исполнителей действительно самый лучший. А вот новое поколение, для которого все люди на картинке однозначно являются примерами низкопробного “стариковского” юмора, уловит явное дурачество и посмеется над абсурдностью происходящего.
Особенно популярной постирония стала после нескольких проводившегося летом 2017 года рэп-баттла между рэперами Оксимироном и Гнойным. Последний в течение своего выступления активно рифмовал постироничные фразы, которые стали его визитной карточкой, и нанес оппоненту сокрушительное поражение. Не удивительно, что молодежь очень быстро разнесла увлечение постиронией за пределы рэп-сообщества и сделала термин популярным. Статистика поисковых запросов наглядно показывает, откуда у нового мема ноги ростут.
Примеры употребления в разговоре/тексте
“Как же ты слаб в пост иронии. Я думал, что хоть здесь мои шутки смогут оценить правильно, но видимо ошибался”.
“Не хочу показаться излишне претенциозным и высокоинтеллектуальным, поэтому сокращу употребление постиронии до минимума”.
“Будем считать, что все сказанное тобой постирония – иначе сложится впечатление, что ты полный идиот”.
Что такое ирония и постирония
Ирония может быть явной, а может быть неочевидной, тонкой. Распознать ее можно по интонации или по контексту. Например, ироничное обращение в басне И.А. Крылова:
«Отколе, умная, бредешь ты, голова?»
Лисица, встретяся с Ослом, его спросила.
Что такое ирония судьбы
На удивительном совпадении построена комедия Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!». Главный герой, напившись, вместо друга случайно улетает из Москвы в Ленинград, едет по «своему» адресу (3-я улица Строителей, дом 25) и обнаруживает там такой же дом и такую же квартиру. В результате он влюбляется в настоящую хозяйку квартиры.
Андрей Мягков и Барбара Брыльска в фильме «Ирония судьбы, или С легким паром!»
Примеры иронии в литературе
А.С. Пушкин тонко иронизирует над юным Владимиром Ленским в «Евгении Онегине», беззлобно высмеивая «ученость», которую тот усвоил за границей:
Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч.
Юз Алешковский в стихотворении, ставшем песней, со злой иронией пишет о «корифее наук» Сталине:
Что такое постирония?
В Рунете понятие «постирония» стало модным летом 2017 года. Как водится, его используют к месту и не к месту. Им обозначают и просто ироничные картинки-мемы, и попытки в издевательской манере обсуждать серьезные вещи, и просто плохие шутки.
Пример постироничной шутки. Но это не точно
Почему мемы стали непонятными: как работают постирония и метаюмор
Когда-то в двухтысячных мы кидали друг другу простые и прямолинейные демотиваторы. В десятых они стали сложнее, обросли сюжетом и превратились в мемы. К началу двадцатых произошла еще одна трансформация: трендом стали постирония и метаирония. Новые течения настолько отличаются от обычного юмора, что вызывают неприятие у старших поколений – они их просто не понимают.
Я помогу разобраться в юморе эпохи метамодерна, но начать придется с общего принципа работы шуток. Обещаю быть кратким.
Самая краткая теория юмора
Классическая шутка состоит из двух частей: сетап и панчлайн.
Проще говоря, мы смеемся потому, что в панчлайне натыкаемся на абсурдность, бессмысленность и несоответствие ожиданий. В шутке есть две разные системы координат, которые противоречат друг другу. Читателя смешит то, что утверждение из второй системы координат не имеет смысла в контексте первой системы.
Вот простой пример:
Бородатый анекдот: «Купил как-то раз мужик шляпу… А она ему как раз!».
В первой части используется система координат анекдота: слушатели ожидают в продолжении услышать что-то нелепое и комичное. Во второй – история завершается утверждением, нормальным с точки зрения системы координат повседневной жизни. Но в системе координат анекдота оно бессмысленно. Это и вызывает смех (вернее, вызывало, когда анекдот не был бородатым).
Как работают ирония и сарказм
В иронии в роли панча, если можно так выразиться, выступает скрытый смысл. Несмотря на буквальное значение сказанного, слова несут в себе полностью противоположный подтекст.
Герой нашей передачи – чрезвычайно честный, но проворный помощник обездоленных Сергей Мавроди.
Сарказм – более жесткий вариант иронии, сочетающийся с открытым нападением. Он сочетает слова с противоположным скрытым смыслом и агрессивное продолжение мысли открытым текстом.
Кто может быть честнее Сергея Мавроди? Только полковник Захарченко, засыпавший свою квартиру долларами.
Как работает постирония
Для постиронии сетап – это мнимая серьезность заявления и его автора. Шутка преподносится так, словно это вовсе не шутка, а реальные факты, мысли или убеждения. Панчлайном служит противоречие с имеющейся у слушателей системой координат, в которой известно, что автор не придерживается таких взглядов (или слушателям так кажется). Грань между серьезностью и глумлением оказывается размытой настолько, что вызывает вопрос: «А это он просто стебется или нет?».
К примеру, если во время президентства Трампа экс-президент Барак Обама скажет в интервью что-нибудь вроде «Я передумал. Нам нужна стена. Ее следует построить из самих мексиканцев!» и не рассмеется, это можно считать постироничным.
Яркие примеры постиронии можно найти в «Твиттере»
Как работает метаирония
Если постирония заигрывает с серьезностью, то метаирония деконструирует сложившиеся форматы. Сетапом в ней служат имеющиеся у читателей представления о жанре, событии или явлении, а панчем – противопоставление или иной способ создать несоответствие ожиданий.
Эта абсурдистская картинка, несмотря на отсутствие видимого смысла, высмеивает не только структуру обычных мемов, о создании которых у нашего пикчера есть целое руководство, но и формат других – метаироничных. Она берет за основу мемы, обыгрывающие картинки с черно-белыми фотографиями и «глубокомысленными» надписями.
Мем использует сложившиеся метаироничные штампы вроде разделения слов на части, но доводит формат до полной нелепицы: надпись бессмысленна с точки зрения нормальной логики и почти не связана с изображениями. Таким образом и создается несоответствие ожиданий – возникает противоречие с системами координат обычных и метаироничных мемов.
Для понимания метаюмора крайне важен контекст. Так вы поймете, что и чему противопоставляется. Если показать что-нибудь метаироничное моей бабушке, она просто покрутит пальцем у виска: как человек вне контекста она понятия не имеет, о чем речь и почему это должно быть смешно.
Например, на первой фотографии мем разрушает «четвертую стену» (границу, которая отделяет вымышленный мир произведения от реального мира зрителя). Кот знает, что находится в меме, знает каноны жанра – и иронизирует над ними. Человек, который далек от интернет-юмора и никогда не слышал про жанр абстрактных мемов с котами и шрифтом Lobster, сочтет картинку странной. На самом деле картинка переносит взаимодействие с самым распространенным шрифтом для мемов в контекст самого мема. Это и создает комический эффект.
Второй мем тоже не имеет никакой юмористической и смысловой ценности, если раньше вы не сталкивались с мемами про политический спектр. Обычно на них изображают представителей политических течений или отсылки к ним в юмористическом ключе. Левый верхний квадрат отвечает за «злых советских комиссаров», правый верхний – за «самодержавных империалистов», левый нижний – за «беспечных анархистов», правый нижний – за «жадных капиталистов». Сам формат мема переносится в новый контекст, что создает противоречие со сложившейся структурой.
Зритель ожидает увидеть смешные утверждения от лица разных политических сил (или карикатуры на их представителей), но встречает лишь одинаковые конфорки. И нет разницы, на какой варить.
Как видите, в пост- и метаюморе нет ничего сверхстранного или сложного. Это лишь эволюционировавший юмор иронии и мемов, который жертвует смыслом ради комизма, не собирается объяснять контекст и ориентирован на тех, кто его уже знает.
От Курехина до Гнойного: Настасья Хрущева объясняет, что такое постирония
Подписаться:
Поделиться:
В издательстве «Рипол классик» вышла книга композитора Настасьи Хрущевой «Метамодерн в музыке и вокруг нее» (номинант на премию Курехина!), объясняющая на простых примерах непростые понятия. «Собака.ru» публикует отрывок из нее про постиронию.
постирония
Постирония — это Слава Гнойный.
видеоблогер Петр Шумин
В сегодняшнем русском языке слово «постирония» больше распространено среди школьников, чем профессоров, и его чаще относят к творчеству рэперов и блогеров, чем к музыке академических композиторов или текстам писателей.
Поверхностная мода на постиронию усложняет ее фундаментальный анализ, но само существование этой поверхностной моды показывает нам, как именно искусство метамодернизма порождается культурой метамодерна, а массовое неавторское оказывается более важным / сложным / изысканным, чем элитарное авторское.
Постирония — фундаментальное свойство метамодерна. Из него, по сути, вырастают все остальные: постирония порождает метамодерную осцилляцию, она же приводит к своеобразной «новой прямоте», «новой искренности», «новой уязвимости» и восстанавливает на новом уровне возможность метанарратива.
Можно было бы даже сказать, что везде, где есть постирония — есть и метамодерн, если бы не важное «но»: на самом деле постирония восходит к совсем другим эпохам и культурным практикам — ее прототипом является структура юмора в смеховой культуре Средневековья и, шире, в фольклоре в целом. Поэтому постирония может рассматриваться не только как «ирония в эпоху метамодерна», но и, шире, как способ смотреть на что-либо, вогнутая линза, которая проясняет многие явления.
определение
Постирония — это дважды перевернутое прямое высказывание.
Постирония — это высказывание, притворяющееся ироничным, но имеющее в виду *и* прямой смысл.
Постирония — это травестия иронии.
Постирония — это ирония над иронией и поэтому:
Постирония — это новая прямота.
Постирония — это я лгу — парадокс лжеца, теряющийся в бесконечной анфиладе логических зеркал. Это вечное возвращение.
Oxxxymiron и Гнойный
ирония per se
Феномену иронии (от греч. eironeia — «притворство», «отговорка») посвящено столько литературы, что кажется, что он лежит во главе угла не только искусства и способа говорить о чем-либо, но и человеческого существования вообще. Присущая иронии раздвоенность на говоримое и подразумеваемое как будто на другом витке спирали отражает раздвоение означаемого и означающего, наблюдателя и наблюдаемого, говорящего и мыслящего.
Видов иронии — множество, и перечислить их все невозможно не только поэтому, но и потому, что модусы иронического с трудом поддаются классификации.
Выделенные дальше типы иронии — ирония античная, романтическая, экзистенциальная, символистская, постмодернистская, площадная — не отражают полной картины мировых «ироний», кроме того, они сами не образуют ясной системы. Все это — разные иронические топосы, иногда пересекающиеся и создающие что-то вроде борхесовского «сада расходящихся тропок», и неправильно смешивать их друг с другом и тем более друг к другу приравнивать. Говоря «ирония», следует каждый раз уточнять систему координат.
Хотя невозможно провести знак равенства между огромным количеством видов и подвидов иронии, в них все же есть общее. Огрубляя, можно сказать, что в каждом из этих видов пафосом иронии становится утверждение чеголибо через внешнее его отрицание. В этом смысле постирония — утверждение чего-либо через внешнее «утверждение», то есть через внешнюю как будто иронию по отношению к утверждаемому.
Постирония — это ирония эпохи постсовременности, ирония по ту сторону, ирония после всего. Постирония как бы вбирает в себя знание обо всех «ирониях» и не столько опровергает, сколько вновь утверждает их.
БЫТОВАЯ ИРОНИЯ
ПОСТИРОНИЯ
переворачивает смысл сказанного
дважды переворачивает смысл сказанного
и таким образом опровергает сказанное
и таким образом утверждает сказанное
включает в себя два противоположных смысла одновременно
серьезность / легкая улыбка
античная ирония
Но все же самым главным «ироником» античности остался Сократ: именно сократическая ирония стала определяющей не только для древнегреческих философов, но и для многих авторов последующих эпох — так, например, в Философии права Гегель противопоставляет романтической иронии «правильную» иронию Сократа. Для Сократа ирония была философским методом: ироническая майевтика — родовые муки истины, проходящей через пути иронических перевертышей. Способ познания мира в сократовской иронии, по М. Бахтину, происходит через сближение с ним: «сократический смех (приглушенный до иронии) и сократические снижения (целая система метафор и сравнений, заимствованных из низких сфер жизни — ремесел, обыденного быта и т.п.) приближают и фамильяризуют мир, чтобы его безбоязненно и свободно исследовать».
Чем ирония Сократа отличается от постиронии?
Иронический жест Сократа протекает в трех взаимосвязанных аспектах: принижение себя, восхваление собеседника («эльфинг»), утверждение собственного полного незнания. Формула «я знаю, что я ничего не знаю» в этом смысле — квинтэссенция сократовской иронии, и одновременно отчетливое обозначение того, что отличает ее от постиронии: ее гносеологическую направленность. Ирония Сократа — философский инструмент познания, постирония же находится за пределами знания и скорее может быть отнесена к искусству, или, наоборот, к бытовой культуре.
Сближает же иронию Сократа и постиронию их потенциальная софистичность: каждая из них — обоюдоострое лезвие, способное поворачиваться в обе стороны. Это хорошо чувствовали современники Сократа: серьезные философы-эвристы, нацеленные на поиск истины, упрекали Сократа в софистичности, а чистые софисты, для которых главной целью была интеллектуальная игра как таковая — наоборот, в чрезмерной серьезности.
Отражаю обе эти стороны в таблице:
ИРОНИЯ СОКРАТА
ПОСТИРОНИЯ
является частью философского познания
является частью культуры
нацелена на поиск истины (майевтика)
не нацелена на поиск истины
и все же отчасти софистична по своей природе
также софистична в том смысле, что всегда готова склониться к противоположному взгляду
форма выражения — философский диалог
форма выражения — иероглиф
романтическая ирония
Романтизм переносит иронию из области философствования в область искусства, причем в самое его средоточие: «ирония — не случайное настроение художника, а сокровеннейший живой зародыш всего искусства» (Зольгер). С одной стороны, ирония напрямую работает в самом искусстве романтизма, где получает черный, меланхолический оттенок, обостряя несовпадение реальности и идеала и приводя к романтической тоске: отсюда Sehnsucht музыки Шумана, меланхолия в романах Гофмана, Тика, Новалиса. С другой стороны, и в романтической философии категория иронии рассматривается сквозь призму искусства, поскольку становится атрибутом гения — яркой артистической личности, выпадающей из обыденности и радикально противопоставленной ей.
Ирония для романтиков — не средство для поиска истины и способ анализа реальности (как сократовская майевтика), а инструмент для выхода из нее.
В центре романтической философии — исходившей из идеи Фихте о всемогущем и всё в себе заключающем Я — находится субъект: в высшей степени сложный, рефлексирующий, мерящий всё собой и только с собой соотносящий, а ирония становится основным способом самопроявления духа художника: «в отличие от насмешки ироников просвещенческой эпохи, всегда направленной на других, романтическая ирония характеризует прежде всего отношение художника к себе самому: это внутренняя рефлексия, акт бесконечного самоотрицания, на которое способно осуществляющее свою свободу сознание» (Старобинский).
Ирония, по Шлегелю, возвышает творца «над всем обусловленным, включая сюда и собственное свое искусство, и добродетель, и гениальность». При этом рефлексия художника — это его желание создать нечто целостное и прекрасное и, одновременно, осознание собственной ограниченности, а значит — невозможности такого создания. Шлегелевский рецепт иронии (его эстетический императив) — красота плюс ее невозможность.
Зольгер идет еще дальше: творческий акт — это переход представившейся художнику абсолютной идеи в далекую от идеала реальную действительность, а значит он — это яростное уничтожение, что-то вроде костра, в котором сгорает идея: одновременно прекрасное и безмерно печальное зрелище. Этот момент перехода идеи в ничто и рождает иронию: «. Именно здесь дух художника должен охватить все направления одним всевидящим взглядом. И этот над всем царящий, все разрушающий взгляд мы называем иронией». Если Шлегель понимает иронию как непрерывную диалектическую борьбу отрицаний, в своем итоге всетаки приводящую к некой законченности, то зольгеровская трактовка иронии целиком зиждется на отрицании, разрушении, уничтожении: это дало повод Гегелю и последующим критикам говорить о присущей романтической иронии абсолютной отрицательности. Во многих своих аспектах сложное, многомерное явление романической иронии приближается к постиронии. Так, Шлегель описывает иронию почти как постиронический парадокс: «в ней все должно быть в шутку и все всерьез, все чистосердечно откровенным и все глубоко сокрытым». Как и постирония, романтическая ирония основана на непрерывном взаимном отрицании идей, причем именно в нем заключается общая законченность иронии: ирония у Шлегеля — это Идея в своей законченности: «идея есть понятие, доведенное до иронии в своей законченности.
Творит иронию гений, и его творчество предельно иррационально: «. поэт воистину творит в беспамятстве. Художник превратился в бессознательное орудие, в бессознательную принадлежность высшей силы» (Новалис). Поэтому ирония Шлегеля — территория непонятного: в статье О непонимании (1800) он пишет, что ирония недоступна для разумного ее осмысления — она вся состоит из «парадоксов, противоречий и апорий». По Биченко, романтическую иронию «можно понять только как бытование дискурса, проявляющего себя через непонимание. Поэтическое поведение полностью располагается в области смысловой пустоты».
Корень отличия романтической иронии от постиронии — способ «драпировки» истины. Романтики предлагают рядить ее во все время новые и сложные одежды, чтобы она не утратила свой блеск: «все высшие истины любого рода тривиальны, поэтому нет ничего необходимее, как постоянно давать им новое и как можно более парадоксальное выражение, чтобы не забывать, что они все еще налицо и что их, собственно, никогда до конца не высказывают» (Шлегель). Стратегия постиронии противоположна: в своей форме постирония стремится уйти от «новизны» и «парадоксальности» в примитивность и внешнюю (на самом деле иллюзорную) простоту, в своем (условном) «содержании» постирония не имеет в виду какую-либо конкретную истину (по Шлегелю, высшую и потому тривиальную).
Цель романтической иронии — не высмеять истину, а обрести ее через игровое отрицание. Главное, истинное, субстанциональное может быть показано не напрямую, а только через систему масок, бесконечную травестию. Постирония в этом смысле не противоречит романтической иронии, а являет собой ее новый виток: для искушенного романтической иронией сознания явно утверждаемое никак не может восприниматься per se.
Ирония для романтиков становится единственным способом высказаться о непостижимом и недостижимом, потому что она запутывает, маскирует смысл — эта идея отдаленно напоминает апофатическую теологию, которая призывает определять Бога через то, чем он не является.
Постирония, если проводить такую же параллель, призывает называть Бога Богом и именно этим прямым называнием — скрывать его, подобно тому как имитация фасада на строительных лесах скрывает настоящий фасад в большей степени, чем его бы скрыли просто строительные леса.
И романтическая ирония, и постирония:
— порождают эйфорическое переживание (хотя романтическая ирония при этом уничтожительна и вызвана трагической раздвоенностью идеала и реальности)
— включают в себя одновременно два противоположных смысловых полюса
— фундаментальны по своей природе.
Найденные Шлегелем определения — логическая химия и трансцендентальная буффонада — отражают и постиронический процесс: выход в трансцендентное через химическое соединение противоположностей.