Последняя акция юкио мисимы сканворд
О борьбе, о красоте и смерти
Сегодня речь пойдет о поистине великом японском писателе Юкио Мисиме. За 25 лет плодотворной работы он написал десятки романов и пьес, которые позже будут поставлены в театрах по всему миру. Его век пришёлся на всеразрушающею войну и всепоглощающие безумие политиков. Однако вопреки ужасам эпохи он продолжал верить в будущее своей нации, как об обществе, краеугольном камнем которого есть культура и красота человеческой природы. В самым продаваемом японском романе в истории“Золотой Храм” Мисима писал:
Мужество может быть двояким: то, с которым мы принимаем жизнь, как она есть, и то, которое помогает нам бороться с обстоятельствами, причем оба они — две стороны одной медали.
И хоть главным героем произведение был отнюдь не автор, однако его“Я” все равно присутствовала в каждой строчке и в каждой букве, описывающей мысли главного героя.
Несмотря на свой юный возраст он то и дело попадал во всяческие передряги из-за своего бунтарского характера. Постоянные запреты и угрозы. Цензура. Гневающиеся политики. Вся Япония была против его романов, но скрытно поддерживала его идеи. Таким образом, в 40-летнем возрасте Мисима даже сумел обзавестись собственной военизированной организацей –«игрушечная армия капитана Мисимы». Именно тогда романтическая душа писателя стала бредить о революции. Он был большим поклонником монархии и безжалостным критиком“мирной конституции”, которая и по сей день является опорой современной Японии. Юкио принялся печатать гневные статьи и упрекать правительство в продаже традиционных ценностей(при этом не изменяя своему уникальному художественному стилю).
Инцидент «Мисима»
«Наш народ вынесет груз поражения,
Имея силы пройти такое испытание.
Перенести унижение – ладно,
Мужественно принять требования, которым невозможно противиться, – ладно.
Лишь одно, лишь одно:
Как бы ни принуждали, сколь бы ни давили,
Какова бы ни была угроза жизни,
Его Величество не должен был признавать себя человеком».
Мисима Юкио, «Голоса духов героев», 1969 г.
Инцидент 25 ноября 1970 года диссонирует с общим ходом послевоенной истории Японии. В этот день всемирно известный писатель Юкио Мисима вместе с четырьмя членами организованной им военизированной группировки «Общество щита» проник на базу Восточной дивизии японских Сил самообороны в токийском районе Итигая и захватил в заложники генерала Такаши Масуду. После того как захватчики, вооружённые только традиционными японскими мечами, забаррикадировались в кабинете генерала, сбежавшемуся на шум персоналу были предъявлены требования:
Кроме членов «Общества щита» в Итигая Кайкан находились двое журналистов, заранее приглашённых туда Мисимой. Он позаботился о том, чтобы его действия получили широкое освещение в прессе: сохранилась даже видеозапись его предсмертной речи. На плацу перед штаб-квартирой были спешно собраны 800 солдат 32-го полка. Мисима вышел на балкон, возвышавшийся в девяти метрах над их головами, вывесил полотнища с лозунгами и начал говорить. Однако собравшиеся не слушали его, речь утонула в насмешливых выкриках: «Слезай оттуда!», «Хватит играть в героя!», «Отпусти командующего!».
Поняв, что ему не удастся донести свои требования до солдат, Мисима вернулся в кабинет, сел на пол лицом к балкону и совершил ритуальное самоубийство – сэппуку. Его примеру последовал один из сопровождавших его студентов, Морита Масакацу. Оставшиеся трое членов «Общества щита» освободили генерала и сдались властям. Они должны были это сделать по предварительной договорённости, и перед началом акции Мисима дал им денег на оплату адвоката в суде…
С чего всё началось? Практически все произведения Мисимы были пропитаны тягой к смерти, и постепенно ему удалось связать свои болезненные фантазии с реальностью. В 60-х годах прошлого века японская экономика в целом оправилась от послевоенной разрухи, но обстановку в стране сложно было назвать стабильной. Период бурной политической конфронтации начался в 1960 году в связи с продлением действия Договора о безопасности между Японией и США.
Документ закреплял сохранение на территории Японии американских военных баз в обмен на защиту страны от гипотетических врагов. Десятки тысяч студентов и рабочих, мобилизованных социалистами, устраивали массовые демонстрации, неизбежно заканчивавшиеся стычками с полицией и правыми экстремистами. В этот период начинается падение интереса японцев к творчеству Мисимы. Новый роман «Дом Киоко» был встречен критиками довольно прохладно, его тиражи не дотягивали до ранних бестселлеров – «Исповедь маски», «Золотой храм», «Шум прибоя».
В 1960-е гг. Мисима начинает увлекаться историей воинского духа Японии, комментирует самурайский трактат «Хагакурэ», занимается традиционным японским фехтованием кэндо, размышляет над ролью императора в развитии культуры. Первым свидетельством сдвига мировоззрения светского писателя в сторону фанатичного монархизма можно назвать его рассказ «Патриотизм», посвящённый мятежу 26 февраля 1936 года.
Тогда молодые офицеры Императорской армии предприняли попытку свергнуть правительство, которое они считали предательским. Заняв хорошо укреплённую позицию к югу от дворца, они потребовали реформировать кабинет, чтобы он провёл «реставрацию Сёва», под которой они подразумевали возвращение императору Верховного командования Вооружёнными силами. Мятежники могли бы добиться успеха, но в дело вмешался сам император Хирохито: он потребовал наказать бунтовщиков, выступивших против правительства с его именем на устах.
Мисиму увлекают идеи и убеждения, не совместимые с мирной жизнью. В этот период он определяет для себя патриотизм как фантастическую преданность идеалам, находящимся за пределами рационального. Мисима видит в нём великую сущность японского духа, без которой сам не чувствует себя в достаточной степени живым. Последние 10 лет жизни писатель посвящает реконструкции системы почти религиозных убеждений, в рамках которой он мог бы принести себя в жертву ради возрождения нации.
Умереть на поле боя было невозможно технически: согласно Договору о безопасности, Япония не могла участвовать в вооружённых конфликтах. Послевоенная Конституция превратила императорскую армию в Силы самообороны, на практике являвшиеся не более чем придатком полиции. В этих условиях Мисима ищет особых обстоятельств, в которых он, подобно мятежникам 1936 года, мог бы умереть «почётной смертью солдата».
Однажды у него уже был этот шанс. В феврале 1945 года 20-летнему Хираока Кимитакэ (настоящее имя Мисимы) пришло извещение о призыве в Вооружённые силы Японии. В последний год войны это было равносильно приказу умереть за императора, однако армейский врач счёл юношу непригодным к воинской службе из-за его слабого здоровья. В 1967 году Мисима тайно подал прошение о зачислении в ряды Сил самообороны. Сорокадвухлетний писатель прошёл курс воинской подготовки, длившийся 46 дней. Первую неделю он провёл в офицерской школе, затем отправился в лагерь для новобранцев-пехотинцев у подножия горы Фудзи.
Мисима пишет об этом опыте: «Я испытывал невыразимое волнение, взяв в руки винтовку впервые более чем за двадцать лет. Хотя меня и хвалят за то, что я схватываю всё на лету, для меня здесь нет ничего нового. Говорят, военное поколение испытывает ностальгию даже по военной муштре, и теперь я понимаю, о чём идёт речь». Довольно странное заявление, если вспомнить, что всю войну Мисима провёл в тылу. Несомненно одно: он испытывал неподдельный восторг, преодолевая трудности и приближаясь к идеалу воина.
В конце 1967 года у Мисимы появляется первый план того, как он мог бы соединить перо и меч, идею и действие. Он обратился к студентам через «Дискуссионный журнал», который тогда спонсировал, с предложением предпринять политическую акцию. Речь шла о создании гражданской армии, призванной помогать Силам самообороны противостоять «ползучей агрессии» левых. Согласно его замыслу, добровольцы из числа студентов и мелких служащих должны были пройти военную подготовку, чтобы повести за собой в сражении по 20 человек каждый, если возникнет такая необходимость.
В марте 1968 года Мисима лично возглавил первую группу из 23 человек, направившихся на обучение в лагерь Сил самообороны. Армейские инструкторы скептически встретили гражданских, но студенты смогли проявить себя достойными бойцами. Помимо общевойсковой подготовки, которую курсанты проходили вместе с остальными солдатами, Мисима вёл у них занятия по тактике ведения боя из курса подготовки офицеров.
Несмотря на успех первого эксперимента, идея создания Национальной гвардии по образцу европейских территориальных армий не получила поддержки в рядах командования Сил самообороны. Однако им льстил интерес знаменитого писателя, поэтому начиная со второго «призыва» добровольцев летом 1968 года офицерам приказывали «создать Мисиме и его кадетам такие условия, чтобы они чувствовали себя как дома». Помимо этого, возникли финансовые проблемы: крупные капиталисты проявляли заинтересованность в подобной военизированной структуре, но были согласны выделить деньги только если смогут сами участвовать в её политическом оформлении. Мисима был резко против, поэтому в результате ему пришлось финансировать организацию из своего кармана. Согласно его расчётам, отряд должен был состоять из 100 человек. Полный состав был набран только к концу весны 1970 года, после пятого «призыва».
4 ноября 1968 года Мисима собрал пресс-конференцию, на которой официально объявил об учреждении собственной военизированной организации, получившей название «Общество щита». Пресса с самого начала взяла насмешливый тон, назвав его группу «игрушечной армией капитана Мисимы». Тем не менее, намеренья большинства членов отряда были серьёзны: они готовились отдать жизнь за императора и ждали подходящего случая для этого. «Мы считаем себя конечными хранителями, последними представителями японской культуры, её сущности, истории и традиций, которые нуждаются в защите… Отряды камикадзе исходили в своих действиях из того, что являются олицетворением истории, что в них проявляется сущность истории… Результат их не волновал», – так Мисима охарактеризовал их общую миссию в «Контрреволюционном манифесте», опубликованном в феврале 1969 года.
Однако вскоре Мисима убедился, что мобилизации Сил самообороны для подавления гражданских волнений, на которую он рассчитывал во всех своих планах, не произойдёт. В октябре 1969 года премьер-министр Сато отправился в США для выработки совместного с Никсоном коммюнике, касающегося продления Договора о безопасности. В связи с этим в Японии ожидались массовые демонстрации и невиданные доселе по масштабам и разрушительности беспорядки. Но когда 21 октября толпы студентов и рабочих заполнили улицы Токио, их встретили хорошо подготовленные отряды полицейских общей численностью около 1500 человек. Были немногочисленные стычки и аресты, однако, с учётом взрывного потенциала беспорядков, всё закончилось пшиком.
История могла бы на этом завершиться, но Мисима был уже слишком глубоко одержим ультраправыми идеями, а главное – желанием смерти, не оставлявшим его все 25 послевоенных лет. Он понимал, что его попытка сподвигнуть Силы самообороны на государственный переворот будет с большой вероятностью обречена. Поэтому в финальном акте на базе Итигая были задействованы только четверо его самых верных товарищей из «Общества щита» — остальные члены которого узнали о трагедии лишь после того, как всё было кончено. Попытка вернуть божественное достоинство императора оказалась неудачной, однако она всколыхнула японское общество, заставив задуматься: осталось ли место воинственному, фанатично традиционному японскому духу в современных реалиях?
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Юкио Мисима был в шаге от Нобелевской премии 1963 года
Стало известно, что писатель Юкио Мисима (1925 — 1970 годы) шел первым кандидатом в борьбе за Нобелевскую премию 1963 года и входил в итоговый список, состоявший из шести претендентов.
Нобелевский фонд объявил об этом на своем официальном сайте 2 января. Кандидаты на Нобелевскую премию и подробности процесса выбора публикуются по истечении пятидесятилетнего срока. Данные по Мисима были обнародованы именно по этой причине.
По информации фонда в 1963 году Мисима входил в список, состоявший всего из шести человек, включая французского драматурга голландского происхождения (на самом деле ирландского происхождения — прим. ред.) Сэмюэла Бекетта (лауреат Нобелевской премии 1969 года).
Были представлены романы Мисимы «Исповедь маски» (1949 год), «Шум моря» (1954 год), «Золотой храм» (1956 год), широко известные и за пределами Японии. Однако комитет посчитал, что «по сравнению с другими японскими кандидатами у писателя еще не было значимых преимуществ», поэтому он был отсеян при отборе последней тройки претендентов. В итоге Нобелевская премия по литературе 1963 года досталась греческому поэту Йоргосу Сефересу.
В 1963 году на премию было выдвинуто 80 писателей. Из них четверо были японцами. Помимо Мисимы в список входили кандидат 1961 года Ясунари Кавабата (лауреат 1968 года), Дзюнъитиро Танидзаки, являвшийся кандидатом с 1958 года, и поэт Дзюндзабуро Нисиваки. Среди двадцати двух впервые выдвинутых кандидатов также числился и президент Франции Де Голль.
По мнению исследователя японской литературы Дональда Кина, дружившего с Мисимой, Мисима — писатель и критик высочайшего класса. У него было достаточно квалификации, чтобы удостоится премии. Один писатель, считавшийся специалистом по Японии в Северной Европе, говорил мне о том, что с выборщиками была проведена работа, чтобы премия не досталась Мисиме. «Мисима был молодым, а все молодые люди настроены радикально», — исходя из такой притянутой за уши логики Мисима и был лишен премии, так как считался левым радикалом. Это было сказано мне как бы в шутку, но я не засмеялся. После премии, доставшейся Кавабате, следующий японец мог претендовать на что-либо только минимум через двадцать лет. Мисима не захотел столько ждать и посчитал, что лучше покончить с жизнью красивым способом. Но это лишь мои личные догадки.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
ЮКИО МИСИМА
В своем последнем творческом акте Мисима совершает заведомо неудачный военный переворот и во искупление позора осуществляет ритуал сэппуку, тем самым став бессмертным, ведь правда написана в священной книге воинственных народов севера:
«Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава».
Разносторонней информации о смерти и жизни Юкио Мисимы посвящена эта группа, мы будем рады активному участию подписчиков в наполнении контента сообщества.
ЮКИО МИСИМА запись закреплена
Мисима
Автор: Джон Натан
Показать полностью.
Текст: Кирилл Алексеев
Переводчик: М. Абушик
Очень часто биография известного человека, написанная его знакомым или родственником, превращается либо в простое перечисление дат, имен, фактов, либо (что гораздо хуже) в автобиографию того, кто «лично знал (вставить имя)». И то и другое откровенно скучно, а второе еще и пошловато. Встречается и третий, самый гнусный, вариант жизнеописаний, когда автор с удовольствием роется в грязном постельном белье почившего гения, забыв о том, что тот, помимо любовных приключений, еще и работал иногда, книги писал или, там, политикой занимался.
Избежать этих ошибок может биограф, по-настоящему уважающий и любящий человека, о котором пишет. Джон Натан как раз из таких. Его книга — искренняя, полная сочувствия и уважения попытка разобраться в том, что же на самом деле представлял собой Мисима как личность и как писатель. Это вдумчивое серьезное исследование жизни Кимитакэ Хираока (настоящее имя Мисимы), жизни, которая в конечном счете оказалась лишь длительной подготовкой к заключительному акту «обнажения чистоты помыслов» посредством самурайского меча. И неудивительно, что в центре этого исследования оказался вопрос: как человек, находящийся на пике популярности и в расцвете творческих сил, пришел к решению оборвать свою жизнь одним из самых мучительных способов. Забегая вперед, скажу, что ответ на этот вопрос дан исчерпывающий, и в итоге Мисима предстает как одна из самых трагических личностей прошлого века. Ощущение драматичности бытия в каждой строчке, в каждом слове, в каждом поступке.
Временами кровь в жилах стынет, да. Уникальные материалы, доступ к которым автор получил от вдовы писателя, глубокий анализ наиболее значимых произведений Мисимы, как художественных, так и публицистических, воспоминания людей, знавших его лично, откровения самого Мисимы — интересностей в книге хоть отбавляй. Есть в ней и отрывки дневниковых записей писателя, и фрагменты его школьных сочинений, и фотографии, и объемистые цитаты из романов или эссе, с довольно подробными комментариями Натана. При этом все преподнесено очень корректно, вежливо, короче, совсем по-японски. Нет ни следа бестактности и желания сделать бестселлер на скелетах в чужих шкафах, что не может не радовать.
Еще одно достоинство произведения — авторский стиль. Живой образный язык иногда заставляет забыть о том, что читаешь публицистику. Кажется, что перед глазами зверски увлекательный роман (чему отчасти способствует и сама жизнь Мисимы, которую никак не назовешь скучной).
Словом, отличная книжка. Особенно рекомендуется почитать тем, кто только собирается знакомиться с творчеством Мисимы — с самого начала будет верный взгляд на предмет. Ну и давнишним поклонникам тоже будет интересно. После прочтения биографии им, возможно, придется посмотреть на произведения японского классика несколько с другой стороны.
Мисима, или Врата в Пустоту
Маргерит Юрсенар
Перевод: Е. Кожевникова
Unikko
Бунт красоты. Эстетика Юкио Мисимы и Эдуарда Лимонова
Автор Александр Чанцев
Последний самурай Юкио Мисима и его гений беспокоят Японию спустя 50 лет после харакири.
Юкио Мисима жил и умер как персонаж одной из своих бурных пьес. Сегодня, спустя 50 лет после его смерти, Япония все еще пытается смириться с наследием одного из своих самых влиятельных и неудобных авторов.
Лидер правых
Эксцентричная и противоречивая политическая позиция Мисимы также принесла ему преданных последователей в международных ультраправых организациях. Сегодня Мисима — всемирно известная фигура культурной политики «новых правых», аватар, помещенный в запутанную комбинацию фигур «против современного мира», от итальянского чокнутого мистика Юлиуса Эволы до немецкого мыслителя суверенного «анарха» Эрнста Юнгера.
Он почитается молодой и очень мужской правой аудиторией, от онлайновых «альтернативных правых» в Северной Америке до новых фашистских боевиков итальянского CasaPound, и от настоящих неонацистов в Прибалтике и Германии, опьяненных фантазиями на перекрестке ориентализма и арийского мистицизма, до традиционных католических правых во Франции, среди которых он рассматривается как хранитель «культуры». Но кто этот новый Мисима, через пятьдесят лет после того, как его самоубийственное выступление гарантировало грядущую еще одну символическую жизнь?
Юкио Мисима
Юкио Мисима родился в 1925 году и был величайшим японским писателем послевоенной эпохи и кандидатом на Нобелевскую премию по литературе. С детства, будучи слабым и женственным ребенком, он через изнуряющие непрекращающиеся тренировки творит из своего тела скульптуру, стремящуюся к совершенству. Он практикует традиционные боевые искусства Японии, погружается в их философию. Кроме того, он воспевает самурайскую этику верности и чести, служения и смирения.
Мисима был сыном высокого государственного служащего. Молодой Мисима был воспитан своей бабушкой Нацу, внебрачной внучкой Мацудайры Ёритаки (松 平 頼 位), даймё Шишидо их провинции Хитачи. Ее эксцентричный, чрезмерно опекающий, а иногда и жестокий характер формировал Мисиму на всю оставшуюся жизнь. Ее благородное прошлое и не столь благородный брак с успешным бюрократом, возможно, способствовали ее разочарованию, характеризовавшимся вспышками насилия и болезненными привязанностями. Мальчик был вынужден вести очень замкнутую жизнь, в которой занятия спортом, игры с другими мальчиками и даже прогулки на солнце были запрещены. В возрасте шести лет он был зачислен в Гакусюин (学習 院, Школа сверстников), учебное заведение для детей японской аристократии.
Во время Второй мировой войны, не получив физической квалификации для военной службы, он работал на фабрике в Токио, а после войны изучал право в Токийском университете. Днем учился, а по ночам писал, поскольку отец запретил ему заниматься «женской работой», писать рассказы.
В 1948–49 работал в банковском отделе Министерства финансов Японии. Тем не менее, он вскоре ушел с одобрения своего отца, чтобы оправиться от физического истощения, от которого он страдал в последние годы учебы в университете, и возобновить свои литературные занятия. Его первый роман, Kamen no kokuhaku (1949; Признания маски) — это частично автобиографическая работа, в которой с исключительным стилистическим блеском описывается гомосексуалист, который должен замаскировать свои сексуальные предпочтения от окружающего его общества. Роман сразу же получил признание, и Мисима начал посвящать все свои силы писательскому мастерству.
Вслед за своим первоначальным успехом он написал несколько романов, главные герои которых мучаются различными физическими или психологическими проблемами. Они одержимы недостижимыми идеалами, которые делают повседневное счастье для них невозможным. Среди этих работ — Ай но Каваки (1950; жажда любви), Кондзики (1954; запретные цвета) и Шиосай (1954; шум волн).
Кинкаку-дзи (1956; Храм Золотого павильона) — это история беспокойного молодого послушника в буддийском храме, который сжигает знаменитое здание, потому что сам не может постичь его красоты. Utage no ato (1960; После банкета) исследует двойственные темы любви средних лет и коррупции в японской политике. Кроме романов, рассказов и эссе, Мисима писал пьесы в форме японской драмы Nō, производя переработанные и модернизированные версии традиционных историй. Последняя работа Мисимы, Hōj no umi (1965–70; Море изобилия) — это четырехтомная эпопея, которую многие считают его самым большим достижением. Все четыре книги эффективно передают растущую одержимость Мисимы кровью, смертью и самоубийством, его интерес к саморазрушительным личностям и его неприятие рабского бесплодия современной японской жизни. Однако их солидные и грамотные сюжеты, проницательный психологический анализ и тонкий сдержанный юмор помогли сделать их широко популярными и в других странах. Всего он написал 80 пьес и 25 романов.
Блестящий писатель, он также был драматургом, театральным актером, режиссером, кинозвездой и дирижером оркестра. Но он не удовлетворился артистической славой и стал политическим активистом. После поражения и разрушения Японии в 1945 году он почувствовал отвращение к упадку национального духа и утрате традиционных ценностей.
Юкио Мисима, фото, культура, самурай, харакири 7
Погиб поэт! — невольник чести
Романы Мисимы болезненны. В них мы не видим благого конца или светлых утопий. Он мечется между европейскими литературными и философскими тенденциями — ницшеанством, индивидуализмом, скепсисом, и буддистским японским началом, проявляющимся в культуре, искусстве, в театре, но и кабуки, в традиционной японской этике бусидо.
Несмотря на все его презрение к современной жизни, он также был знатоком самопиара. Хотя в личной жизни он вел по существу западный образ жизни и хорошо знал западную культуру, он воевал против подражания Японии Западу. Он создал образ гламурной публичной личности, организовал свою собственную рекламу, заставил прессу полюбить себя и создал свою собственную легенду. Опытный фехтовальщик, мастер карате и кэндзю́цу, он стремился стать военачальником и основал правую военизированную организацию «Общество щита». Заявленной целью этого Щитового общества была помощь армии в случае коммунистической революции.
В октябре 1968 года он основал татенокай (楯 の 会, «Общество щита»). Неоднозначная частная армия из примерно 100 учеников, члены которой одевались в красивую военную униформу.
Ополчение набирали из числа сотрудников правой университетской газеты и одевались в форму, которую Мисима разработал сам. Общество щита была посвящена сохранению традиционных японских ценностей и почитания императора. Японская общественность в значительной степени не одобряла такие идеи и высмеивала его движение.
Личность Мисимы была патологической, болезненной и мазохистской, и вся его нарциссическая карьера, похоже, была движима желанием смерти. Но он не поддался депрессии и не отдал свою жизнь наркотикам или газовой плите, не отправился в лес самоубийц Аокигахара Джукай.
Когда он не смог сплотить массы в поддержке его точки зрения, он решил инсценировать собственное эффектное самоубийство традиционным способом сэппуку (ритуальное вспарывание живота).
Каковы были последствия самоубийства Мисимы? В то время это, безусловно, привлекло внимание к писателю и его творчеству — это был «хороший карьерный шаг», как заявила знаменитая поэтесса Энн Секстон, — но он не понравился японским военным или простому народу. Вот реакция очевидца этого странного эпизода: Тецуо Оэ, которому в то время было тридцать девять лет.
Воспоминания очевидца
25 ноября 1970 года, неся с собой тоску по возвращению к утраченным самурайским ценностям и одержимость очищающей и прекрасной смертью, Мисима и четыре члена его ополчения вошли в штаб-квартиру Сил самообороны Японии (JSDF) в Токио, и предприняли попытку государственного переворота, который, как они надеялись, пробудит японцев от их духовного и политического сна.
Ранее Мисима использовал свое привилегированное положение, чтобы получить разрешение своей группе на совместные учения с армией. Он был хорошо известен высшему командованию и охотно допускался в здание. Его курсанты схватили, связали и заткнули рот коменданту, генералу Масудэ, и забаррикадировались в его офисе. Они угрожали казнить его мечом, если он не прикажет своим солдатам собраться во дворе здания, чтобы прослушать речь Мисимы.
После ряда потасовок с офицерами, пытавшимися ворваться в комнату, Мисима вышел на широкий балкон и выступил перед 1000 военных, собравшихся на плацу под ним. Стоял невообразимый шум, звучали сирены, три вертолёта поднялись в воздух. Публика, поначалу вежливо притихшая или просто молчавшая, вскоре заглушила его насмешками, криками и проклятиями. Пока Мисима говорил, солдаты комментировали его действия. Один сказал: «Его форма лучше нашей». Другой сказал: «Японии нужен герой, но, возможно, Мисима слишком радикален». Еще один сказал: «Я ненавижу Мисиму. Он не признает гуманизм».
Мисима сократил свою речь до 12 минут и закончил словами «Тэнно Хейка [Император], Банзай!». Затем он отступил внутрь и сказал своим сподвижникам: «Не думаю, что они меня услышали». Понимая безнадежность своих усилий, «Пропавший самурай» вернулся внутрь для своего последнего драматического акта.
В своём горячем выступлении он призывал военнослужащих возродить благородный самурайский дух древней Японии, угасший после унизительного поражения во Второй мировой войне. Положить конец бесхребетной послевоенной демократии, осушить послевоенное «Болото» и сделать Японию снова великой. Ругал солдат за их рабскую покорность американцам и призывал их вернуть Императору его довоенное положение как живого бога и национального лидера. Пытался вдохновить Японские силы самообороны на восстание и свержение навязанной американцами Конституции Японии 1947 года, которую он назвал «конституцией поражения».
После поражения во Второй мировой войне Япония оказалась под американской оккупацией. При этом оккупационные власти, не имея своего собственного исторического наследия, прекрасно понимали, что сила японской культуры коренится в их древней духовной традиции, принялись выкорчевывать именно японский дух. Получив контроль над материей, американцы начали перевоспитывать японскую душу, изгоняя из культуры все то, что питало любовь к своей идентичности, к свободе, независимости и величию.
В своем рассказе «Патриотизм» Мисима дал болезненное предзнаменование своего собственного сэппуку. Герой протягивает короткий меч поперек собственного живота и извергает внутренности, как лошадь пикадора в испанской корриде: «От рвоты яростная боль усилилась, и живот, который до сих пор оставался твердым и компактным, теперь резко вздымался, широко открыв рану, и внутренности прорвались наружу, как будто рану тоже рвало… Внутренности производили впечатление крепкого здоровья и почти неприятной жизненной силы, поскольку они плавно выскользнули и перетекли в промежность… Комнату наполнил резкий запах.
После того, как его речь провалилась, Мисима вернулся в кабинет генерала и обратил свои яростные порывы против самого себя. Он совершил сэппуку, о котором мечтал в своем рассказе, и продемонстрировал милитаристский дух, который армия не смогла поддержать.
После этой вивисекции один из его последователей (Масакацу Морита) — используя древний, хорошо закаленный длинный меч с трёх ударов отрубил ему голову. Последователь выполнил ритуальную услугу отрубания головы Мисиме, а затем сам совершил сэппуку.
Полковник Оэ
Майор Оэ поступил в JSDF в качестве курсанта в 1954 году, а в 1970 году был начальником разведывательного подразделения, специализирующегося на движении за мир во Вьетнаме, в штабе обороны Востока. Ушел в отставку в 1984 году в звании подполковника. В июне 2010 года, через сорок лет после смерти Мисимы, он ответил на вопросы связанные с этим событием.
Профессиональный солдат, родившийся через шесть лет после Мисимы, полковник Оэ, в отличие от толпы ничего непонимающих солдат, симпатизировал «Щиту» Мисимы. Он считал, что Мисима разочаровался в мятежных учениках новых левых сил, которые поклонялись таким людям, как Че Гевара, но не были достаточно преданны, чтобы принять мученичество.
В октябре 1969 года премьер-министр Сато отправился в США для выработки совместного с Никсоном коммюнике, касающегося продления закабаляющего страну Договора о безопасности. В связи с этим в Японии ожидались массовые демонстрации и невиданные доселе по масштабам и разрушительности беспорядки. Но когда 21 октября толпы студентов и рабочих заполнили улицы Токио, их встретили хорошо подготовленные отряды полицейских общей численностью около 1500 человек. Были немногочисленные стычки и аресты, однако, с учётом взрывного потенциала беспорядков, всё закончилось пшиком.
Мисима видел свою маленькую частную армию как часть попытки восстановить духовное здоровье Японии. Первоначально она называлась Армией национальной обороны, но позже это название было изменено, чтобы их не путали с крайне правыми организациями, которые обычно имели связи с якудза (преступными группировками). Масакацу Морита, который был самым преданным учеником, отрубив голову учителю сам совершил ритуал сэппуку.
Роковой день. Полковник Оэ
Мотивы Мисимы окружены спорами. Попытка государственного переворота с участием только четырех человек почти наверняка обернулась бы неудачей.
Я слышал короткий разговор в кабинете генерала, но не был уверен, что именно было сказано, а также слышал прерванную речь Мисимы. Я до сих пор хорошо помню сцену, когда я посмотрел через разбитое окно в кабинете генерала и увидел тело Мисимы вскоре после инцидента. Лицо Мисимы было настолько бледным, что он едва ли выглядел живым. Морита что-то кричал и ходил по комнате, как медведь в клетке. Генерал Масуда был привязан к креслу, а Чиби Кога держал кинжал у его шеи. Я видел, как генеральный бухгалтер бежал по коридору в свой кабинет с раной на спине.
Полковник Оэ думал, что армейские офицеры, хотя и застигнутые врасплох, в трудных обстоятельствах проявили себя очень мужественно:
Мисима действовал с уверенностью, что JSDF поддержит его, и его поведение было совершенно неожиданным. JSDF не мог этого предвидеть. Мисима был готов умереть, и его люди взяли генерала в заложники. Если бы JSDF прорвались внутрь, генерал, вероятно, погиб бы. С ними не справились идеально, но, по крайней мере, Мисима и его соратники не убили никого.
Полковник Оэ считал, что генерал Масуда поступил достойно, но был ошибочно признан виновным в катастрофе:
Так случилось, что генерал Масуда уже был свидетелем сэппуку своего коллеги в 1945 году (сам он позже умер во время операции от рака желудка). Он был прекрасным человеком. Несмотря на то, что был взят в заложники, после инцидента он отдал приказ закрыть глаза погибшим. Он взял на себя ответственность и подал в отставку, хотя и понятия не имел, что Мисима намеревался сделать в тот день. Два генерала, организовавшие визит Мисимы в штаб, избежали последствий инцидента. Это действительно люди, которые должны нести ответственность. Я помню, как капитан ВВС в слезах говорил, как ему было жаль генерала Масуду, который ничего не знал об этом визите.
По словам полковника Оэ, Мисима был не городским сумасшедшим, а самоотверженным патриотом:
Никто не беспокоился о состоянии нации больше, чем Мисима. Чем больше Япония процветала после Второй мировой войны, тем сильнее падал дух японского народа. Мисима чувствовал это, и переживал об этом. Он не мог изменить общество, но я восхищался его страстью и верой, которая заставила его отдать свою жизнь, чтобы попытаться восстановить дух японского народа. Самоубийство (сэппуку) Мисимы было выражением его гнева. Я так думал в то время и до сих пор так считаю.
Непосредственные результаты самоубийства Мисимы были отрицательными, а его армия и политическое движение были запрещены после его смерти. Но полковник Оэ чувствовал, что долгосрочные эффекты будут регенеративными:
То, что сделал Мисима, можно было рассматривать как странный поступок в мирное время, но он исходил из его убежденности в том, что моральные и духовные ценности людей движутся в неправильном направлении. Он хотел это остановить. Через сто или двести лет найдутся люди, которые оглянутся на его действия как на очищающую силу.
Замечательно ясные воспоминания полковника Оэ проливают новый свет на это решающее событие в современной истории Японии. Он живо вспомнил — как образы в кино — бледное умирающее лицо Мисимы, кинжал, направленный в шею генерала Масуды, и рану от меча на спине офицера, который бросился по коридору. Оэ защищал сдержанную реакцию армии на нестандартную ситуацию и похвалил Масуду за то, что он благородно взял на себя вину за ошибки своих коллег.
В отличие от большинства японцев тогда и сейчас, он чувствовал, что Мисима был лидером-идеалистом, а не сумасшедшим страдающим манией величия, и что его жертвенное действие однажды будет рассматриваться в более позитивном ключе. По крайней мере для одного солдата это имело огромное значение и ценность.
Последний самурай.
Какими бы ни были мысли о Мисиме, никто не может отрицать символическое значение его жизни и смерти для послевоенной культурной самобытности Японии. Прежде всего, начало и конец его жизни представляли собой поиски идентичности в быстро меняющейся Японии, где Мисима, казалось, олицетворял окончательного «заблудшего самурая».