Полусценическое исполнение что это значит
«Сказки Гофмана»: эксперимент Мариинского перед премьерой на фестивале «Звезды белых ночей»
Показывая оперу в полусценическом исполнении, Валерий Гергиев готовит полноценную премьеру, которая в конце мая откроет знаменитый фестиваль. Режиссером постановки станет итальянец Давиде Ливерморе.
Мариинский театр почти показал публике знаменитую оперу Оффенбаха. Почти — потому что это не премьера, не новое прочтение старой постановки. Просто команда решила показать публике нечто вроде эскиза. Но просто так в Мариинском ничего не бывает.
Завсегдатаи театра маэстро Гергиева были не очень удивлены, увидев пару месяцев назад в афише название «Сказки Гофмана» с припиской «полусценическое представление». Последнее обращение Мариинского к этому шедевру датируется 2011 годом, когда Василий Бархатов выпустил здесь свою продукцию, в которую затащил Щелкунчика, а также позаимствовал для повествования мотивы таких кинолент, как «Сияние» Стэнли Кубрика, «Женщина рядом» Франсуа Трюффо и «Игры разума» Рона Ховарда. Как обычно, эта постановка вышла у Бархатова многоярусной, донельзя наполненной смыслами, экивоками и аллюзиями. Беда в том, что сложносочиненные спектакли Бархатова долго не живут. Так было с «Летучим голландцем» и «Евгением Онегиным» в Михайловском театре, этот же удел ожидал бархатовскую «Русалку» в Мариинском. И «Сказки Гофмана» пополнили этот перечень скорбных утрат – последний показ спектакля прошел в ноябре 2015 года.
Сама по себе опера Оффенбаха поистине волшебная, очень фактурная, дающая простор и сценографам, и в особенности исполнителям, требуя, правда, взамен от них максимума прилежности и ответственности. Но голосами Мариинский театр не обделен. И было бы странно такому театру не иметь «Сказок» в афише.
Другое дело, что формула ввода того или иного названия в репертуар здесь давно получена: сначала опера несколько раз дается в концертном исполнении, а после выпускается премьера. Из недавних примеров можно вспомнить «Царскую невесту», в ближайшем будущем ждем появления «Орлеанской девы». Но «Сказки Гофмана» заслужили особого отношения — их запустили в формате semi-stage, который обычно характерен для фестивалей, когда нужно вывезти спектакль «на воздух» с весьма условными декорациями. Яркий пример — постановки первого и пока единственного в России фестиваля «Опера — всем», который проходит в исторических местах Санкт-Петербурга и его пригородов.
Но на Новой сцене Мариинского театра наблюдать такой формат все же непривычно. А в своих отзывах на представление зрители неоднократно отмечали, что так и не поняли, почему это исполнение назвали полусценическим: на сцене были вполне себе декорации, аскетичные, но на западных площадках и «полноценные» оперы запускаются в куда более скудном оформлении. В беседе с «Культурой» ясность внес первый солист балетной труппы Мариинского театра Александр Сергеев, который выступил в роли хореографа спектакля:
— У нас не было задачи делать новую постановку. Но актерские задачи ставятся, образы прописываются, и взаимодействие между персонажами должно быть четким и читаться. Например, поскольку по задумке режиссера Олимпия была испанской куклой, мне нужно было придумать рисунок танца и ее передвижений во время прекраснейшей арии. Также я жестко структурировал действия хора в этот момент и вообще по максимуму старался сделать так, чтобы каждый артист хора знал, где он находится и что делает в каждую секунду.
Режиссером спектакля стала Кристина Ларина, для которой эти «Сказки» оказались сюрпризом:
— Я была знакома с материалом ранее, но предложение поработать над оперой «Сказки Гофмана» поступило от Валерия Абисаловича Гергиева совершенно неожиданно, и времени на постановку даже в полусценической версии было катастрофически мало, поэтому работа над спектаклем велась стремительно. Моим отправным пунктом было то, что Оффенбах здесь цитирует комическую оперу Моцарта «Дон Жуан», основанную на испанских народных легендах. А также понимание того, что Гофман был одним из самых талантливых и сумасшедших романтиков своего времени, которому было не чуждо пропьянствовать в кабаке несколько дней подряд, при этом рождая в своем обостренном воображении невероятные, фантастические истории.
Собственно, с пьяного Гофмана и начинается постановка. На сцене — никак не условная, а вполне масштабная декорация, изображающая кабачок, на полу которого и возлежит недвижное тело главного героя. Рядом с ним — Муза, принимающая облик друга Гофмана Никлауса, чтобы оберегать писателя в его странствиях. Про мере развития событий сцена наполняется официантами и посетителями заведения. Это хор, который после превратится и в гостей в доме Олимпии, и в свиту венецианской куртизанки Джульетты: полусценическое исполнение выглядит весьма многолюдным. Камерные же эпизоды решены компактно и изящно: передний план отделается от основного пространства экраном на манер большой ширмы, на фоне которого и разворачиваются события. Исключение составляет история Джульетты: здесь для создания атмосферы неги и порочной роскоши на сцену выставили сразу три ванны, в которых чаровницы потягивают шампанское, поднесенное мускулистыми амурами с обнаженными торсами.
Но не они одни. Помимо роскошного хора, нельзя не сказать «браво» в адрес Сергея Скороходова (Гофман), солистки Академии молодых оперных певцов Мариинского театра Эвелины Агабалаевой (Никлаус) и в особенности Станислава Трофимова, который, в полном соответствии с замыслом Оффенбаха, выступил сразу в четырех партиях злодеев — Линдорфа, Коппелиуса, Доктора Миракля и Дапертутто. И все остальные исполнители оказались на высоте — не было не только ни единой проваленной партии, но и сколько-нибудь принципиальных огрехов. Тем более жаль, что на этом образцовом исполнении зал оказался полупустым. Возможно, причина в том, что в марте на Новой сцене показали первый semi-stage с другим составом. Но на фоне низкой стоимости билетов (от 500 рублей) эта причина выглядит уж очень относительной.
Организуют ли в Мариинском еще один показ полусценической версии, неясно. Но, как рассказали «Культуре» в театре, принято решение подготовить полноценную премьеру «Сказок», которая в конце мая откроет фестиваль «Звезды белых ночей». В качестве режиссера Валерий Гергиев пригласил итальянца Давиде Ливерморе, который работал на многих мировых сценах. В частности, в 2018 году он поставил «Бал-маскарад» Джузеппе Верди в Большом театре.
В Мариинке дебютант перенес «Сказки Гофмана» в психушку
Нужно быть Гергиевым, чтобы постановку одной из самых любимых в мире опер доверить выпускнику Нью-Йоркского университета, изучавшему экономику и европеистику, но ни малейшего отношения к музыкальному театру не имевшему, а потом бросить премьеру на дирижера много ниже по статусу и творческим возможностям.
Поэтому вся оркестровая часть спектакля прошла в режиме малоинтересного аккомпанемента. Кристиан Кнапп был в состоянии лишь озвучить партитуру, не улавливая тонкостей ни текста, ни подтекста, оставляя без внимания важные смысловые подголоски, из которых состоит произведение. А ведь множество музыкальных ассоциаций там образует интертекстуальные связи, позволяя эрудированному слушателю буйно фантазировать, начиная от «Дон Жуана» Моцарта до «Травиаты» Верди, дуэта из «Пиковой дамы» Чайковского и много чего еще. Наделить партитуру пружинящими смыслами призывала и концепция режиссера, поместившего действие в стены сумасшедшего дома, однако дирижеру было не до нюансов концепции. Кого сегодня удивишь тем, что мы все уже в жизни оказались примерно там же, куда режиссер, начавший клипами и документальным кино, отправил героев Оффенбаха!
Начало спектакля направило воображение в сторону фильма «Полет над гнездом кукушки», и возникла надежда, что Гофман подарит избавление хоть кому-то из несчастных насельников клиники для душевнобольных. Но в трагическом эпилоге врачи расправились с Гофманом на электрическом стуле, отправив героя в лучший из миров. В акте с куклой Олимпией Кругликов с помощью художника по костюмам Иманоля Персе нарядил хор в комбинезоны, а Олимпию представил в виде сошедшего с конвейера киборга. Во втором акте он развил тему красного шарика из кинговского хоррора «Оно», где взрослые разбираются со своими детскими травмами. Чахоточная Антония встретилась перед смертью не только с призраком матери, но и с собой ребенком. В третьем же, до обидного нелепом и провальном акте в бассейне с выбивавшимся из стиля благодушным балетом Джульетта предстала порочной куртизанкой, развлекавшейся с карликом. Хор в купальных халатах был выстроен на заднем плане, словно на партийном концерте, а потом стал, обнявшись, раскачиваться, как на слете авторской песни. Чувствовалось, что режиссер прошел санитарный ликбез по истории постановок «Сказок Гофмана», но все его идеи лишь вбрасывались, не доводясь до логического конца.
Мариинский театр: ожидания и реальность
25.03.2021 Оставьте комментарий Просмотры: 9 807
Афиша Мариинского театра в конце марта 2021 предлагала интересную программу. И в балете, и в опере состоялись как бы «полупремьеры».
В классической «Раймонде» на музыку Глазунова театр выставил двух молодых балерин, о которых много говорят и спорят. Одна из них дебютировала в главной партии. Поскольку спектакли шли подряд, возникла благодатная тема для размышлений и сопоставлений трактовок.
Второе событие – «Сказки Гофмана» с Валерием Гергиевым: сперва намеревались восстановить спектакль Василия Бархатова, но по техническим причинам отказались от этого, а идея исполнить Оффенбаха уже висела в воздухе. Поэтому Мариинский театр пошел другим путем.
«Раймонда»: два лика
«Раймонда» – балет непростой. В нем много слоев. Буквальный пересказ сюжета не дает ничего, лишь вскроет несообразности балетного «средневекового» колорита. Зато метафорический подход срабатывает.
Это, как и «Спящая красавица», символ пробуждения души в ожидании любви. А все прочее – венгерские рыцари и буйные сарацины, графиня из Прованса и трубадуры – надлежащая театральная рамка и повод для разнообразия танцев.
Стилизация средневековья в музыке и хореографии минимальна, большей частью ее вообще нет. Но есть, начиная с увертюры, неоромантическое томление в теме выбора.
Мария Хорева и Мария Ильюшкина – открытие последних лет, балерины высокого класса и почти ровесницы, их негласное творческое соперничество многим навевает воспоминания о временах, не столь уж и давних, когда любители балета не знали, куда в Мариинке бежать, на Ульяну Лопаткину или на Диану Вишневу. Впрочем, эстетическая разница между примами была столь велика, что балетоманы выбирали то, что им ближе.
Самые мудрые не входили ни в какие партии, но стремились понять, как преображается балетная партия в трактовке интроверта или экстраверта.
В нынешнем случае речь скорее может идти о двух подходах к образу Раймонды – она или решительная и сильная духом, делающая выбор сразу, или нежный цветок, колеблющийся и распускающийся сообразно обстоятельствам. Хоревой ближе первый подход, Ильюшкиной – второй. При этом техника первой Марии уверенней и отчетливее, но она уже давно танцует Раймонду. Вторая Мария только что вошла в балет, и некоторая «размазанность» отдельных па – видимо, признак волнения в дебюте. Хотя…
Мария Хорева. Фото – Александр Нефф
Хорева вносит в партию нестандартную смесь подростковой решительности и лирической шаловливости: ее четко очерченный танец основан на определенности психологических и пластических мотивов, и рельефный отталкивающий жест рукой у лица, отвергающий любовные атаки шейха, недвусмысленно означает «нет». Что и вызывает дальнейшие события (похищение и прочее). Ильюшкина же словно «гасит» графику академической выучки в поэтической «дымке»: ее жесты исподволь наполнены трепетом и маревом, поэтому непонимание женского отказа шейхом в ее случае более мотивировано. Ведь она завлекает неведомо для себя.
В общем, Хорева – как бы Раймонда-Одиллия, а Ильюшкина – Раймонда-Одетта. При этом туры в обе стороны, плавная легкость и умение взмахнуть ногой так, что мало не покажется, у обеих прекрасны. Как и сочетание венгерского танца с классическим в последней картине.
Мария Ильюшкина. Фото – Наташа Разина
И тут мы возвращаемся к идее «Раймонды». К ее средневековому посылу.
Я бы так сказала: сравнение выступлений Хоревой и Ильюшкиной в таком, казалось бы, насквозь условном жанре псевдоисторического балета, претерпевшего к тому же множество редакций (в Мариинке идет версия Константина Сергеева, тоже ставшая классической) позволяет подумать о феномене куртуазности не меньше, чем ее «аутентичная» стилизация в каких-нибудь реконструкциях средневековых церемоний. Такова уж природа классического балетного спектакля, построенного на культе женского образа и преклонении перед балериной.
Кстати, о преклонении. Партнеры обеих Раймонд (маститый Владимир Шкляров и дебютант Никита Корнеев) весьма в этом преуспели. Учитывая, что собственно танца этим рыцарям без страха и упрека в «Раймонде» дано мало.
На этом, поскольку в мою задачу не входит анализ исполнения «Раймонды» труппой Мариинского театра, я закончу. Скажу только, что артисты хорошо выдерживают и ярко подают заложенный в хореографии баланс между танцем и жестом, между танцами на каблуках и на пуантах, между строгостью классики и относительной свободой характерного танца.
В памяти останутся «пророческие» танцы сна Раймонды, Сарацинский танец и Панадерос, Мазурка и Венгерский, и некоторые вариации финального Гран па.
«Сказки Гофмана»
Положение со спектаклем после отставки Бархатова спасла сотрудница театра, режиссер Кристина Ларина. То, что она сделала, вполне можно назвать премьерой. В формальном отношении. На сцене есть декорации и костюмы, выстроены мизансцены, наличествует какая-никакая концепция. Но театр решил перестраховаться и объявил это полуспектаклем.
Другое дело, что придраться к полу-действию не смогли бы и самые ярые сторонники оперной «понятности». Идея зрелища проста и проговорена недвусмысленно: художник живет в своих грезах, а чем они навеяны, поэтическим воображением или алкоголем, дело десятое.
В нынешней версии Мариинского театра Гофман пьян с самого начала, он с первой минуты валяется на полу лицом вниз, приподнимаясь только для того, чтобы подлить спиртного себе в бокал. Это модная режиссерская традиция современности, при которой финал оперы с нетрезвым поэтом заложен в ее начале: алкоголик же, богема беспутная, давно пропил душу и любовь, да что с него возьмешь? Впрочем, это как бы версия-лайт спектакля Бархатова, где Гофман вообще был изначально в белой горячке.
Кафе при оперном театре, со столиками, стойкой бара и толпой посетителей – перманентное место действия, плюс в каждом акте на авансцену выносят надлежащие приметы: при Олимпии – стол с деталями кукол, при Антонии – стойку с недоделанными скрипками. Или три ванны при Джульетте, самое странное в спектакле.
В емкостях с «водой», распевая чудесную баркаролу, сидят полностью одетые развратники, которых обслуживают шампанским ангелы с крыльями. Или амуры-переростки? Поют-то о любви. Выражение «выйти сухим и воды» никогда еще не было столь буквальным. Впрочем, мы же помним, что это глюки Гофмана? Он же рассказывает не на трезвую голову, так что в рассказе может быть всё. Даже ангелы-официанты.
Гергиев взял иную музыкальную редакцию, чем в спектакле Бархатова, и в финале восторженность поэта, увлекающего толпу за собой, силой слова побеждает скепсис. Правда, поэт поддал, да и толпа тоже, но кому это мешало? «Человек велик любовью и еще более велик слезами», веря свое сентиментальности, поют они. Сразу после призыва напиться. Истина в вине, так получается. Таков уж Оффенбах, для него сатира, ирония и лирика – просто гремучий коктейль под названием «Жизнь».
Как это выглядит в действии? Гофмана в черном плаще (Михаил Векуа) сопровождает Никлаус, он же Муза (Юлия Маточкина) во фраке. которой поэт пером и чернилами рисует усы.
Сам Гофман иногда хватается за перо с бумагой, чтоб зафиксировать свои фантазии. И тут видимо, главная фишка замысла: жизнь поэта, какой бы она ни была – просто повод для ее описания.
Завсегдатаи кабака (хор), изображая массовку, дружно и в такт приседают в раскоряку, изображая Кляйнзака. Потом с толпой происходит разное: иногда она находится в кадре, следя за историями Гофмана, иногда – нет, иной раз среди обывателей а-ля 19-й век есть персонажи в камзолах 18-го века и при галстуках 20-го, а иногда – нет. Ну, мы поняли, это вечная история. С пьяными поэтами, которые в любые времена такие…. Трепетные.
Советник Линдорф во всех ипостасях (Станислав Трофимов) – бюргер в черном, с тростью, поющий зловещим голосом. Отчего он всегда злобен – в концепции полусценического исполнения не ясно: злобен, и все. Верно, мутное от паров алкоголя сознание Гофмана изобретает – в личное пользование – злого демона? Должен же у всякого уважающего себя поэта, тем более романтического, быть демон. Это, кстати, изначально входит в идею оперы Оффенбаха, только в версии Мариинского театра не рождает никаких театральных смыслов. Скорее иллюстрирует.
И можно, как всегда, снять шляпу перед почти автоматическим профессионализмом оркестра и работоспособностью маэстро, который до «Сказок» активно дирижировал иными произведениями, несколько дней подряд. Я бы пожелала большей слаженности сложных оффенбаховских ансамблей, но это дело дополнительных репетиций.
Из трех героинь наименее убедительной, особенно актерски, показалась Джульетта (Евгения Муравьева), что понятно: хорошая певица, в роли куртизанки держащаяся чересчур уж скромно, вышла по замене Татьяны Сержан.
Олимпия (Ольга Пудова) блеснула не только вокалом, но и испанской пластикой, бойко-механически, как кукле и положено, махая руками в носы окружающим (хореограф Александр Сергеев).
Самое лучшее впечатление было от Антонии (Елена Стихина). Ради такого пения стоило идти на «полусценическое исполнение». Теплый и насыщенный, богатый модуляциями, ровный и сильный голос: идеально для певицы, играющей певицу. Правда, кутающаяся в шаль и заламывающая руки Антония казалась перенесенной – волей режиссера – из каталога «Типовые образы страдалиц в опере», но это не вина исполнительницы.
Не скажешь, что это «полусценическое исполнение» сделано плохо. Не скажешь, что необычно и своеобразно.
Повод снова услышать музыку, которую Гергиев, видимо, не захотел сыграть в концертном исполнении? Да. Некоторые хорошие голоса? Несомненно. Обновление афиши? Имеет место.
Но как подумаешь, сколько интересных режиссеров с мировыми именами ни разу не ставили в России или ставили очень редко… Какой спектакль «Сказки Гофмана» мог бы быть, пригласи театр кого-то из них!
Мариинский театр представит полусценическое исполнение оперы «Лакме»
Мариинский театр в пятницу представит полусценическое исполнение оперы Лео Делиба «Лакме».
Об этой постановке в рамках «Звезд белых ночей 2021» говорил в конце мая художественный руководитель-директор Валерий Гергиев. «Лакме» — необычное для афиши любого российского театра название, отмечал он. «Не так часто идет даже во французском театре. Но там есть несколько выигрышных номеров для певцов, можно сказать, хиты. Я надеюсь, что молодые голоса проявят себя», — подчеркнул Гергиев.
В главных партиях в пятницу заняты Яков Стрижак, Ольга Пудова, Александр Михайлов, Ярослав Петряник; за дирижерским пультом — Кристиан Кнапп.
Работать с музыкой Делиба — удовольствие, она очень иллюстративная, очень танцевальная, яркая и побуждает к созданию образов, в первую очередь пластических, говорит в свою очередь хореограф постановки Александр Сергеев.
«Танцовщики-мужчины не только танцуют в дивертисменте во втором акте, но и в течение всего спектакля ещё играют роль жрецов, сподвижников Нилаканты, — рассказал он в интервью «Газете.Ru». Они выполняют множество функций, участвуют в большом количестве мизансцен. Танцы также формируют композицию на сцене, рисунки, внутри которых существуют основные действующие лица».
«Во втором акте есть танцевальный дивертисмент, состоящий из пяти танцев. В этот момент они не выполняют роль фона или сопровождения чего-либо — это танцы как таковые, основной процесс, который происходит в тот момент на сцене. Наверное, это наиболее важный эпизод именно для танцовщиков и для хореографа в «Лакме», — говорит Сергеев.
Следующие показы «Лакме» состоятся 27 июля и 5 августа. Фестиваль «Звёзды белых ночей 2021» завершится 18 июля.
Полусценическое исполнение что это значит
О спектакле после просмотра.
Мариинский театр. Санкт-Петербург, Театральная пл., 1.
В последние месяцы мне часто пишут друзья, мои уважаемые читатели, новые знакомые… Многие спрашивают о новой постановке Мариинского театра “Лакме”.
Опера мне очень хорошо известна. Видел наверное все варианты, доступные в свободном доступе в интернете:)), много читал. Невероятно нравится музыка с очень необычными, “тонкими” особенностями в звукоряде. Всегда с замиранием сердца слежу за историей любви главных героев в атмосфере невероятно чувственной индийской культуры. Все постановки, которые я видел по своему глубоко индивидуальны, даже музыка имеет разные “оттенки” в разных театрах. Но больше всего мне нравятся в этом спектакле “баядерки” и … Балет! И никогда не понимал, как так мастерски в этой опере соединены глубоко индивидуальные вокальные партии (с индийской изюминкой) и “хореографические” партии! О хореографии всегда говорю так: позы, фигуры танцоров, движения частей тела – всё это “живая” Индия в “европейской обложке” балетных школ…
Прежде чем пойти на оперу, очень много читал о постановке, смотрел фотографии из Мариинского театра. Из материала в интернете, о постановке Мариинского театра, невероятно понравились костюмы, задние планы инсталяций, восторженные отзывы об актёрской работе некоторых солистов.
С невероятным трудом, после определённых событий в жизни, собрал 1 600 рублей и купил очень хороший билет на 5 августа 2021 года, 3 ряд 15 место. Я ждал праздника, феерии вокала и балета, новых и знаменитых приёмов великого театра в постановке, считал часы до знаменитого уже спектакля.
Знаменитая сцена! Абсолютный аншлаг. Одухотворённые лица зрителей, радость везде, во всех глазах. В зале почувствовал “мандраж”…все ждали в огромном предвкушении… Счастливый сел около очаровательной женщины справа от меня…
Впереди была разгадка премьеры театра и … разгадка такого загадочного словосочения “полусценическое исполнение”:)). Конечно я знал, что это прежде всего замена окончательных декораций пока на проекции красочных инсталляций… Возможно какие-то мелкие недоработки … “Какая ерунда” – подумал я тогда. “Великий спектакль может и должен блистать даже на пустой сцене – силой дара театра, дара актёров и их мастерства!” – так всем уверенно говорил я до 5 августа… Теперь я знаю разгадку этому словосочетанию… Для меня это был один из самых ….. театральных вечеров в моей жизни…
Маэстро. Громкие аплодисменты всех зрителей. Спектакль начался невероятно красивой увертюрой.
Сразу обратил внимание на масштабность “полусценического исполнения”:). Масштабнейшие действия на сцене. Индийцы, на площади перед Храмом… Особая сценография… Построение сцены во всём спектакле особое. Сразу почувствовал что отсутствие реальных окончательных декораций – это ерунда! Это был самый настоящий Мариинский театр!
А вот ещё мастерский приём великого театра. Освещение. Очень грамотное. Очень понравилось боковок освещение, особо выделяющее героев и танцоров!
Я был совершенно очарован красотой Индии… Какое “полусценическое исполнение”. Чушь! Я смотрел настоящий, полноценный и невероятно визуально прекрасный спектакль. Такой красивой сцены я уже давно не видел… И главное, все живые картины абсолютно точно легли во все действия на сцене!
Продолжение в комментариях.
«Жил” визуальной красотой не только задник… Слева и справа от центра сцены, у кулис, расположены вертикальные панно. Очень красивые, очень “индийские”. Я невольно залюбовался невероятным узором на панно. И вдруг панно начали оживать – так действовало освещение и инсталяции, проектируемые на них. “Бамбук, живой бамбук….” – тихо тихо и восторженно произнёс я смотря на изображения на панно…
Показать полностью.
Справа, около правой ложи, ближайшей к сцене, элементы забора и индийских растений…
Даже второй занавес тематический – прекрасный бамбук! Прозрачная вуаль-занавес делала многие сцены по особому визуально прекрасными и очень “глубокими”.
Я видел чёрное пространство сцены, но … не ощущал его! Настолько прекрасна была сцена сама по себе! А что было когда на сцену выходили “жители Индии” и другие герои спектакля!
Начальная сцена. Жители Индии перед храмом, правильными линиями, каждый в индивидуальном костюме. Толпы не видел, каждый житель был глубоко индивидуален! Вот другая массовая сцена – танцоры расположены в круг в центре сцены, дальше от зрителя полукруг жителей Индии и “британских захватчиков”, а перед самым задником тоже идёт действие – проходят другие герои оперы, часто с какими-то контрастными и яркими предметами в руках. Часто выделение дуэтов (пар) просходило в центре сцены, с каким-то крупным предметом декорации (стол, ритуальное ложе…). Глубина сцены и глубина действия невероятная.
“Бахчисарайский фонтан” в постановке Мариинского театра…. и моя 🙂 “Жизель”… Это не просто мой любимый балет… Смотрел десятки раз и каждый раз поражаюсь – как движениями можно добиться такой ‘обратной энергетики на зрителя”…сколько чувств…меня всегда трясёт на почти всех сценах этих спектаклей… Конечно, я ждал “чудо Баядерок”. Ждал с замиранием сердца:)). И вот они! Мир остановился, я начал задыхаться. Невероятно красивая хореографическая постановка, все танцы с элементами индийской культуры. Один из лучших балетов в моей жизни… Каждый герой индивидуален, каждое взаимодействие красивое, движения абсолютно особенные. “А говорили, что нельзя отобразить музыкальную партитуру реальной Индии из-за европейской особенности музыки – а вот, смотрите, хореография дополнила музыку и … чудо…” – подумал я про себя.
Баядерки, все танцы великолепные, очень чувственные. Я подумал, что лучше не будет! Глупец! Аарон Осава-Горовиц вышел на сцену! Я перестал дышать. Вот гений! Движения лёгкие, очень эффектен, оттеняет и делает красочной всю танцевальную группу, невероятная “обратная энергетика” в зрительный зал. Один из лучших танцоров, которого я видел в последние годы. Опыт, лучшие педагоги – и Звезда засверкает! Очень скоро:)). “Бахчисарайский фонтан” и “Жизель” почти померкли… Балет – особая черта спектакля “Лакме”, делающая постановку глубоко индивидуальной и совершенно неповторимой!
Костюмы прекрасны! Особо отметил костюмы главных героев:). Мариинский театр во всей своей визуальной и профессиональной красоте!
Вокал и актёры? Почему молчу? Мне больно, поэтому молчу. Слёзы текут на клавиатуру компьютера… Вот что значит для меня теперь “полусценическое исполнение”…. Дальше честно и с огромной болью… Простите меня, мои добрые и прекрасные друзья в Мариинском театре… Люблю и ценю каждого! Прости меня любимый и великий Театр. Лучше сказать, чем смолчать и восторгаться…почти ничем… Лично для меня, субъективно.