Покушение на миражи тендряков о чем книга
Покушение на миражи тендряков о чем книга
Существует мнение, что писатель всю жизнь пишет одну книгу. Во всяком случае, Владимир Тендряков (1923-1984) был именно таким писателем.
Над чем бы он ни работал — будь то роман о юности или трудная повесть о послевоенной деревне, публицистическая статья о современных нравах или повесть о школе, сатирическая проза или военные рассказы, — Владимир
Тендряков пишет о своей вере в человека, страстно, мучительно пробивается к лучшему в человеке, отстаивает способность мыслящего человека отринуть любые, самые привлекательные и удобные для жизни миражи ради того, чтобы сознательно и ответственно торить пусть скромную, едва заметную, но свою тропинку в истории народа. Сейчас мы называем это новым сознанием, пониманием того, насколько изменился мир, в котором мы живем. Мы только приближаемся к мысли о том, что наше настоящее — залог продолжения истории рода людского.
Перечитывая прозу Тендрякова, убеждаешься в том, что всю свою творческую жизнь он мучился вопросами бытия, видел и старался писать бескомпромиссную правду, его социальный анализ поражает точностью, а мысль — упорством и бесстрашием. Мы и сейчас не знаем до конца возможности литературы, хотя о ее роли в жизни общества написаны тома. Литература, пожалуй, самый чувствительный инструмент общества. И когда гуманитарные науки топчутся на месте, пытаясь создать социальную и философскую картину действительности, литература вынуждена взваливать на себя этот груз, тревожить совесть, смущать наш покой, нащупывать закономерности. Возможно, физики, работающие на нынешних ЭВМ, улыбнутся, читая, как по-домашнему суетливо герои Тендрякова готовят перфокарты с данными о возникновении христианства для только что построенного компьютера. Техника за последнее десятилетие шагнула далеко вперед.
Но рабочее название романа «Евангелие от компьютера» точно определило для автора направление поиска: с помощью ультрасовременной техники восстановить «связь времен».
«Предпосылки, с которых мы начинаем, — писали Маркс и Энгельс, — не произвольны, они — не догмы — это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью».
Отправная точка обращения к истории для Тендрякова — это ситуация, сложившаяся сегодня в области общественного развития, поэтому он так внимателен в исследовании обстоятельств, созданных, по определению Маркса, «собственной деятельностью» человека, к следствиям этой деятельности. Сейчас становится очевидно: современное мышление вышло на глобальные категории, человечество должно выжить, гарантировать свое бессмертие. Миражи и все, что сдерживает наш жизненный потенциал, что вселяет ложную надежду, будто ход истории сам без личных твоих усилий приведет к обществу разума и благоденствия — все это погибельно для нас. Последний роман Тендрякова заставляет читателя задуматься над собственной; позицией в нынешнем мире.
Поражаешься бесстрашию писателя. Может быть, впервые вослед русской классике художественному анализу подвергается сама всемирная идея гуманизма.
Для нашей модели гуманизма чрезвычайно актуален и важен вывод автора о невозможности строительства качественного общества без жесткой экономической и социальной ответственности работника.
Тендрякову часто ставили в упрек публицистичность его прозы. Но ведь литературу XX века все больше ведет м ы с л ь, сейчас она для нас особенно необходима. Не это ли так задевает нас в «Пожаре» В. Распутина или в последних вещах Ч. Айтматова, не она ли, бестрепетная мысль, вела во многом булгаковского «Мастера…» — и это при всей пластике и фантасмагории романа?
Под рукописью романа «Покушение на миражи» стоит дата — 1979 год. Это дата окончания первого варианта, который автор считал возможный показать в редакции журнала. Потом снова была работа, Владимир Федорович сделал новый вариант, изменил профессию героя — героем стал не историк, а профессиональный физик, человек, способный реально «поверить алгеброй гармонию» на современных ЭВМ. Но не изменилась мысль романа, она лишь укрепилась в новой редакции.
Роман был передан автором в редакцию «Нового мира» и подготовлен к печати в 1982 году. Однако Тендряков не увидел его напечатанным. И только сейчас к читателю придет его итоговая книга.
В давнем романе Тендрякова «Свидание с Нефертити» (1964) много раз возникает понятие «миражи будущего», автор все время возвращается к этой проблеме. В книге, завершающей практически его творчество, Тендряков решился на самый важный шаг своей жизни и определил его с публицистической редкостью — покушение на миражи.
Из непроглядных временных далей течет поток рода людского, именуемый Историей. Он несет нас через наше сегодня дальше, в неведомое.
В неведомое? Ой нет, не совсем! Далекое проступает уже сейчас, только надо уметь его видеть — великое через малое, в падающем яблоке — закон всемирного тяготения.
Кто в 1820 году обратил внимание на сообщение Эрстеда, что стрелка компаса резко отклонилась к проволоке, по которой пропущен ток. Людей тогда волновала судьба Наполеона, доживающего последние дни на острове Святой Елены, убийство герцога Беррийского. А стрелка компаса… экая, прости господи, чепуха. Но от нее вздрогнула История, началась новая промышленная эра, электричество вошло в жизнь и изменило ее, изменился мир, изменились мы сами.
А щепотка урановой соли, случайно засветившая фотопластинку Беккереля… А «безумные» прожекты скромного учителя из Калуги — вырваться из объятия Земли.
Течет поток рода людского. Куда? Какие силы гонят его? Безвольные ли мы рабы этих фатальных сил, или у нас есть возможность как-то их обуздать?
Мучительные вопросы бытия всегда вызывали страх перед будущим. Он прорывался в легендах о всемирном потопе, хоронящем под собой человечество в кошмарах откровения от Иоанна, в жестоких расчетах Мальтуса. И хотя активная жизнедеятельность людей побеждала этот страх, но тревога за свои судьбы не исчезала, и загадки бытия не становились менее мучительными.
Чем дальше, тем меньше человек зависел от внешних сил, тем сильней он ощущал — опасность кроется в нем самом. Не кто-то и не что-то со стороны больше всего мешает жить, а непреходящая лютая взаимонесовместимость.
И мы теперь острей, чем прежде, осознаем, что между обыденно житейскими конфликтами Иванов Ивановичей с Иванами Никифоровичами и глобальными катаклизмами мировых войн существует глубинная связь, то и другое нарушение общности.
Разобщенности же во все времена противопоставлялась нравственность.
Испокон веков на нее рассчитывали, к ней неистово призывали. Но мы уже устали от громогласных призывов, по-прежнему не уверены ни в себе, ни в своем будущем. Куда занесет нас бурное все ускоряющееся течение Истории, в какие кипучие пороги, в какие гибельные омуты.
Грядущее проступает уже сейчас: в малом — великое! Как разглядеть его неброские приметы? Приметы надвигающейся опасности, приметы обнадеживающие и спасительные. И прежде всего приметы возрождающейся нравственности, без нее немыслима жизнь.
Будущее проступает уже сейчас — такова особенность развития. Чтобы уловить робкие приметы этого будущего, надо, как ни парадоксально, вглядываться назад, в истоки нынешнего. Только тогда можно понять, как оно изменчиво и куда эта изменчивость приведет. Грядущее проглядывается через прошлое.
Несет время род людской, позади, по реке Прошлого, в фарватере Истории, остаются человеческие маяки. Каждый что-то собой отмечает. По ним легче всего ориентироваться. И следует ли отворачиваться от их архаического света, если даже он и кажется нам иллюзорным?
«Покушение на миражи» — философско-художественное произведение, в котором автор подвергает художественному анализу всемирную идею гуманизма, размышляет о роли личности в истории.
Существует мнение, что писатель всю жизнь пишет одну книгу. Во всяком случае, Владимир Тендряков (1923–1984) был именно таким писателем.
Над чем бы он ни работал — будь то роман о юности или трудная повесть о послевоенной деревне, публицистическая статья о современных нравах или повесть о школе, сатирическая проза или военные рассказы, — Владимир Тендряков пишет о своей вере в человека, страстно, мучительно пробивается к лучшему в человеке, отстаивает способность мыслящего человека отринуть любые, самые привлекательные и удобные для жизни миражи ради того, чтобы сознательно и ответственно торить пусть скромную, едва заметную, но свою тропинку в истории народа. Сейчас мы называем это новым сознанием, пониманием того, насколько изменился мир, в котором мы живем. Мы только приближаемся к мысли о том, что наше настоящее — залог продолжения истории рода людского.
Перечитывая прозу Тендрякова, убеждаешься в том, что всю свою творческую жизнь он мучился вопросами бытия, видел и старался писать бескомпромиссную правду, его социальный анализ поражает точностью, а мысль — упорством и бесстрашием. Мы и сейчас не знаем до конца возможности литературы, хотя о ее роли в жизни общества написаны тома. Литература, пожалуй, самый чувствительный инструмент общества. И когда гуманитарные науки топчутся на месте, пытаясь создать социальную и философскую картину действительности, литература вынуждена взваливать на себя этот груз, тревожить совесть, смущать наш покой, нащупывать закономерности. Возможно, физики, работающие на нынешних ЭВМ, улыбнутся, читая, как по-домашнему суетливо герои Тендрякова готовят перфокарты с данными о возникновении христианства для только что построенного компьютера. Техника за последнее десятилетие шагнула далеко вперед.
Но рабочее название романа «Евангелие от компьютера» точно определило для автора направление поиска: с помощью ультрасовременной техники восстановить «связь времен».
«Предпосылки, с которых мы начинаем, — писали Маркс и Энгельс, — не произвольны, они — не догмы — это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью».
Отправная точка обращения к истории для Тендрякова — это ситуация, сложившаяся сегодня в области общественного развития, поэтому он так внимателен в исследовании обстоятельств, созданных, по определению Маркса, «собственной деятельностью» человека, к следствиям этой деятельности. Сейчас становится очевидно: современное мышление вышло на глобальные категории, человечество должно выжить, гарантировать свое бессмертие. Миражи и все, что сдерживает наш жизненный потенциал, что вселяет ложную надежду, будто ход истории сам без личных твоих усилий приведет к обществу разума и благоденствия — все это погибельно для нас. Последний роман Тендрякова заставляет читателя задуматься над собственной позицией в нынешнем мире.
Поражаешься бесстрашию писателя. Может быть, впервые вослед русской классике художественному анализу подвергается сама всемирная идея гуманизма.
Для нашей модели гуманизма чрезвычайно актуален и важен вывод автора о невозможности строительства качественного общества без жесткой экономической и социальной ответственности работника.
Тендрякову часто ставили в упрек публицистичность его прозы. Но ведь литературу XX века все больше ведет м ы с л ь, сейчас она для нас особенно необходима. Не это ли так задевает нас в «Пожаре» В. Распутина или в последних вещах Ч. Айтматова, не она ли, бестрепетная мысль, вела во многом булгаковского «Мастера…» — и это при всей пластике и фантасмагории романа?
Под рукописью романа «Покушение на миражи» стоит дата — 1979 год. Это дата окончания первого варианта, который автор считал возможный показать в редакции журнала. Потом снова была работа, Владимир Федорович сделал новый вариант, изменил профессию героя — героем стал не историк, а профессиональный физик, человек, способный реально «поверить алгеброй гармонию» на современных ЭВМ. Но не изменилась мысль романа, она лишь укрепилась в новой редакции.
Роман был передан автором в редакцию «Нового мира» и подготовлен к печати в 1982 году. Однако Тендряков не увидел его напечатанным. И только сейчас к читателю придет его итоговая книга.
В давнем романе Тендрякова «Свидание с Нефертити» (1964) много раз возникает понятие «миражи будущего», автор все время возвращается к этой проблеме. В книге, завершающей практически его творчество, Тендряков решился на самый важный шаг своей жизни и определил его с публицистической редкостью — покушение на миражи.
Из непроглядных временных далей течет поток рода людского, именуемый Историей. Он несет нас через наше сегодня дальше, в неведомое.
В неведомое? Ой нет, не совсем! Далекое проступает уже сейчас, только надо уметь его видеть — великое через малое, в падающем яблоке — закон всемирного тяготения.
Кто в 1820 году обратил внимание на сообщение Эрстеда, что стрелка компаса резко отклонилась к проволоке, по которой пропущен ток. Людей тогда волновала судьба Наполеона, доживающего последние дни на острове Святой Елены, убийство герцога Беррийского. А стрелка компаса… экая, прости господи, чепуха. Но от нее вздрогнула История, началась новая промышленная эра, электричество вошло в жизнь и изменило ее, изменился мир, изменились мы сами.
А щепотка урановой соли, случайно засветившая фотопластинку Беккереля… А «безумные» прожекты скромного учителя из Калуги — вырваться из объятия Земли.
Течет поток рода людского. Куда? Какие силы гонят его? Безвольные ли мы рабы этих фатальных сил, или у нас есть возможность как-то их обуздать?
Мучительные вопросы бытия всегда вызывали страх перед будущим. Он прорывался в легендах о всемирном потопе, хоронящем под собой человечество в кошмарах откровения от Иоанна, в жестоких расчетах Мальтуса. И хотя активная жизнедеятельность людей побеждала этот страх, но тревога за свои судьбы не исчезала, и загадки бытия не становились менее мучительными.
Чем дальше, тем меньше человек зависел от внешних сил, тем сильней он ощущал — опасность кроется в нем самом. Не кто-то и не что-то со стороны больше всего мешает жить, а непреходящая лютая взаимонесовместимость.
Электронная книга Покушение на миражи
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
Произведение Покушение на миражи полностью
Человек живет в окружении других людей, как правило, выстроенных в какой-то порядок, а значит, воздействующих на отдельного человека, направляющих его поступки. А действует ли когда-нибудь человек, как того ему хочется? Бывает ли он сам собой? Имеет ли право называться личностью?
Покушение на миражи
«Покушение на миражи» — философско-художественное произведение, в котором автор подвергает художественному анализу всемирную идею гуманизма, размышляет о роли личности в истории.
Существует мнение, что писатель всю жизнь пишет одну книгу. Во всяком случае, Владимир Тендряков (1923–1984) был именно таким писателем.
Над чем бы он ни работал — будь то роман о юности или трудная повесть о послевоенной деревне, публицистическая статья о современных нравах или повесть о школе, сатирическая проза или военные рассказы, — Владимир Тендряков пишет о своей вере в человека, страстно, мучительно пробивается к лучшему в человеке, отстаивает способность мыслящего человека отринуть любые, самые привлекательные и удобные для жизни миражи ради того, чтобы сознательно и ответственно торить пусть скромную, едва заметную, но свою тропинку в истории народа. Сейчас мы называем это новым сознанием, пониманием того, насколько изменился мир, в котором мы живем. Мы только приближаемся к мысли о том, что наше настоящее — залог продолжения истории рода людского.
Покушение на миражи скачать fb2, epub бесплатно
В книгу вошли повести «Весенние перевертыши», «Ночь после выпуска», «Шестьдесят свечей», «Расплата».
Повесть о подростке, о первой влюбленности, об активной позиции человека в жизни, о необходимости отстаивать свои идеалы.
Рассказ «Хлеб для собаки» повествует о трагической судьбе русского крестьянства в период сталинских репрессий, весь ужас которых остался в памяти автора мрачным следом детских воспоминаний.
Я подымаю его почти со дна моей памяти. Есть воспоминания, лежащие и глубже, даже в глухих слоях младенчества. Но это случайные следы в незрелом мозгу, капризы неопределившегося бытия.
Например, я отчетливо помню: мать ведет меня за руку, я, наверное, только-только учусь ходить, и земля не держит меня, она коварно неровна — в ямах, буграх, предательских уклонах. Но вот я оторвал от нее взгляд и поднял вверх голову, открыл близкое серенькое небо и недоступный скворечник мир, существующий помимо меня. Отчетливо помню… Но эта ранняя картина ни с чем не связана. Я не знаю, что было до нее, что после нее, — кратковременная вспышка во мраке.
В настоящий том вошли восемь известных повестей В. Ф. Тендрякова, созданных им в первое десятилетие творчества. Сост., подгот. текста и примечания Н. Асмоловой-Тендряковой; Вступ. статья Е. Сидорова.
Владимир Федорович ТЕНДРЯКОВ
Наш небольшой железнодорожный поселок осоловел от жары, от пыли, от едкого дыма шлаковых куч, выброшенных паровозами.
Побеждать мы не устали,
Побеждать мы не устанем!
Краю нашему дал Сталин
Мощь в плечах и силу в стане.
Во второй том Собрания сочинений В. Тендрякова вошли романы, написанные им в ранний период творчества: «Тугой узел» (1956), «За бегущим днем» (1959).
В повести «Расплата» известного прозаика Владимира Тендрякова читатель встретится с целой галереей колоритных образов. Глубину характеров своих героев, отношение к действительности писатель всегда измерял главной мерой сегодняшнего дня — человеческой, личной и гражданской совестью каждого. Боль, тревога за человека у Владимира Тендрякова пробиваются сквозь самый разный жизненный материал, различные сюжеты, ситуации и характеры к единому и конечному: закономерностям нравственной жизни современного человека и общества.
В центре повести «Расплата» (1979) представлен конфликт с совестью на фоне изображенного автором главного изъяна советской школы — отсутствия полноценной духовной основы в воспитании и образовании. Так, учитель литературы Аркадий Памятнов признаёт, что его воспитательные принципы («Не смей мириться с плохим, воюй с подлостью любыми средствами») терпят крах. Один из его учеников, Коля Корякин, убивает собственного отца.
— А вот угле-ей. углееееей.
— Вот чертова глотка.
— Половина девятого, чтоб ему издохнуть.
— Это, значит, я с шести не сплю. Они навеки в отдушине поселились. Как шесть часов, отец семейства летит и орет как сумасшедший, а потом дети. Знаешь, что я придумала? Ты в них камнем швырни. Прицелься хорошенько, и попадешь.
— Ну да. Прямо в студию, а потом за стекло два месяца служить.
Пан куренный[1] в ослепительном свете фонаря блеснул инеем, как елочный дед, и завопил на диковинном языке, состоящем из смеси русских, украинских и слов, сочиненных им самим — паном куренным.
— В Бога и в мать!! Скидай сапоги, кажу тебе! Скидай, сволочь! И если ты не поморозив, так я тебе росстриляю, Бога, душу, твою мать!!
Кафе в тыловом городе.
Покрытый грязью пол. Туман от табачного дыма. Липкие грязные столики.
Несколько военных, несколько дам и очень много штатских.
На эстраде пианино, виолончель и скрипка играют что-то разухабистое.
Пробираюсь между столиками и усаживаюсь.
К столику подходит барышня в белом передничке и вопросительно смотрит на меня.
— Будьте любезны, дайте стакан чаю и два пирожных.
Барышня исчезает, потом возвращается и с таким видом, как будто делает мне одолжение, ставит предо мной стакан с желтой жидкостью и тарелочку с двумя сухими пирожными.
С поездами всегда так бывает: едет, едет и заедет в такую глушь, где ни черта нет, кроме лесов и культработников.
Один из таких поездов заскочил на некую ст. Мурманской ж. д. и выплюнул некоего человека. Человек пробыл на станции ровно столько, сколько и поезд, — 3 минуты, и отбыл, но последствия его визита были неисчислимы. Человек успел метнуться по станции и наляпать две афиши: одну на рыжей стене возле колокола, а другую на двери кислого здания с вывеской;
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
— Отец дьякон! — ахнул настоятель, — ведь это же что такое. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
— Не могу больше, отец настоятель! — взвыл отец дьякон, — замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не х-хва. хва. хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.
В вечер той страшной субботы, 14 июня 1943 года, когда потухшее солнце упало за Садовую, а на Патриарших Прудах кровь несчастного Антона Антоновича смешалась с постным маслом на камушке, писательский ресторан «Шалаш Грибоедова» был полным-полон.
Почему такое дикое название? Дело вот какого рода: когда количество писателей в Союзе, неуклонно возрастая из года в год, наконец выразилось в угрожающей цифре 5011 человек, из коих 5004 проживало в Москве, а 7 человек в Ленинграде, соответствующее ведомство, озабоченное судьбой служителей муз, отвело им дом.
Через ржавую лесную речонку была переброшена шаткая лава. Собаки, поджав хвосты, осторожно пробирались по жердям. Та, что шла впереди, низкорослая, грязно-желтой масти, останавливалась и тоскливо оглядывалась. Хозяин собак, старый охотник-медвежатник Семен Тетерин, заинтересованно следил за ней.
— Непривычная обстановка, — сообщил не без глубокомысленности фельдшер Митягин.
Хочу попробовать написать рассказ, ничего не выдумывая. Последнее время мне нравятся такие рассказы – невыдуманные. Но вот только начал я писать, как сразу запнулся: забыл лицо женщины, про которую собрался рассказать. Забыл! Не ставь я такой задачи – написать только так, как было на самом деле, – я, не задумываясь, подробно описал бы ее внешность… Но я-то собрался иначе. И вот не знаю: как теперь? Вообще, удивительно, что я забыл ее лицо, – я думал: буду помнить его долго-долго, всю жизнь. И вот – забыл. Забыл даже: есть на этом лице бородавка или нету. Кажется, есть, но, может быть, и нету, может быть, это мне со зла кажется, что есть. Стало быть, лицо – пропускаем, не помню. Помню только: не хотелось смотреть в это лицо, неловко как-то было смотреть, стыдно, потому видно, и не запомнилось-то. Помню еще, что немного страшно было смотреть в него, хотя были мгновения, когда я, например, кричал: «Слушайте. » Значит, смотрел же я в это лицо, а вот – не помню. Значит, не надо кричать и злиться, если хочешь что-нибудь запомнить. Но это так – на будущее. И потом: вовсе я не хотел тогда запомнить лицо этой женщины, мы в те минуты совершенно серьезно НЕНАВИДЕЛИ друг друга… Что же с ненависти спрашивать! Да и теперь, если уж говорить всю правду, не хочу я вспоминать ее лицо, не хочу. Это я за ради документальности решил было начать с того: как выглядит женщина. Никак! Единственное, что я хотел бы сейчас вспомнить: есть на ее лице бородавка или нет, но и этого не могу вспомнить. А прошло-то всего три недели! Множество лиц помню с детского возраста, прекрасно помню, мог бы подробно описать, если бы надо было, а тут… так, отшибло память, и все.
Немного в начале. Если вы не смотрели этот сериал (кажется, его опять показывают где-то в ДМВ диапазоне), то полезно будет следующее:
Третий том «Падения царского режима», изданный в 1925 году, содержит материалы Комиссии Временного правительства по расследованию должностных преступлений высших деятелей царского режима, а именно, допросы: начальника С.-Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова, начальника дворцовой охраны А. И. Спиридовича, дворцового коменданта В. Н. Воейкова, министра внутренних дел Н. А. Маклакова, заведующего охраной Распутина М. С. Комиссарова, директоров департамента полиции П. Г. Курлова и М. И. Трусевича, ближайшего друга царской семьи и Распутина А. А. Вырубовой, товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, председателя совета министров И. Л. Горемыкина, поклонницы Распутина О. А. Лохтиной, вице-директора департамента полиции, позже члена совета по делам печати и председателя петроградского комитета по делам печати, ещё позже члена совета министра внутренних дел С. Е. Виссарионова, а также показания члена 3 и 4-й государственной думы меньшевика Н. С. Чхеидзе.