Поехали к городам да за получкою что значит
О каком реальном событии могло говориться в былине о Вольге Всеславиче?
Эту статью я нашёл в ЖЖ 
Среди баскаков было полно славянских имён. Кстати среди них были и должностные лица, причём из духовенства — дьяки. Опять же в отличии от варягов Вольга с дружиной конные, как и баскаки. И о дани людьми татарам не нужно догадываться, о ней все источники пишут.
Теперь имя — Вольга. Ни до ни после среди славянских имён мне лично не встречалось. И единственная ассоциация это с рекой Волгой (кстати, латинскими буквами Вольга и не напишешь, только Волга получается). А татаро-монголы как раз с Волги за данью и приходили.
Ну и последнее, у новых хронологов да и у многих традиционных историков ходит теория, что татаро-монголы не этнос а род войск. Предки современных казаков. Соответственно в основном они состояли как раз из славян. Вот эта былина под эту теорию очень здорово подходит. Даже можно её использовать как подтверждение. Далее читайте текст автора, гарантирую вам понравится, и есть что обсудить.
Любопытную пищу для размышлений о взаимоотношениях русов и восточных славян нам рисуют… былины. Да-да, именно они, если попытаться из-под эпики литературной достать эпику историческую, дают возможность увидеть, как происходило освоение русами земель будущей Руси.
Возьмём одну из самых знаменитых и, как практически все признают, древних былин – о князе Вольге и пахаре Микуле Селяниновиче.
Напомню вкратце сюжет.
Некто Вольга собрал дружину в 29 боеготовых молодцев. Взвод, по-нашему.
И — Вот посели на добрых коней, поехали,
Поехали к городам да за получкою.
Орёт в поле, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипывает,
Омешики по камешкам почиркивают.
Молодцам делать было, видно, нечего. О получке они тут же забывают – ничего, дескать, поворчит бухгалтерия, да на депозит денежки положит, не пропадут — и к пахарю. Давно не видели.
Долго едут. Свист слышат, скрип слышат, а догнать не могут. Три дня ехали. Что ночью делали, не сообщается.
Наконец, —
А наехали в чистом поле оратая.
Как орёт в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки он да помётывает,
А пеньё-коренья вывёртывает,
А большие-то каменья в борозду валит.
У оратая кобыла соловая,
Гужики у неё да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.
А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются,
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да чёрна соболя.
У оратая сапожки зелён сафьян
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту-пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати.
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него чёрна бархата.
В общем, не зря без зарплаты остались. Такого-то кулака да как класс ликвидировать – взводу нашему на месяц выпивки хватит.
Да только уж больно крутоват мужик. В некоторых вариантах былины он —
Борозды кладёт как рвы глубокие,
Из земли дубы вывёртывает,
Камни-валуны в сторону отбрасывает.
А подъехавшим людям воинским на их приветствие учтивое —
Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко!
отвечает этак с вызовом:
А поди-ка ты, Вольга Святославович!
Мне лишь надобна божья помочь крестьянствовати.
Типа: в моих делах ты, князь, без надобности.
Оценил Вольга обстановку. Как недавно ещё принято было говорить, пальцы гнуть не стал, а поведал мирно: дескать, поощрил меня батюшка городками тремя и позволил брать дани-выходы. Вот и еду за получкою, пока касса не закрылась.
На что местный – уже понятно, что авторитет – отвечает:
Там живут-то мужички да все разбойнички,
Они подрубят-то сляги калиновы
Да потопят тебя в речке да во Смородине!
И обосновал данное предсказание рассказом о собственных страданиях:
Я недавно там был в городе, третьего дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сто пуд…
А тут стали мужички с меня грошей просить,
Я им стал-то ведь грошей делить,
А грошей-то стало мало ставиться,
Мужичков-то ведь больше ставится.
Наехали, в общем. Но пахарь оказался не промах:
Потом стал-то я их ведь отталкивать,
Стал отталкивать да кулаком грозить.
Положил тут их я ведь до тысячи:
Который стоя стоит, тот сидя сидит,
Который сидя сидит, тот лежа лежит.
Верно Вольга почуял и связываться не стал – не прост мужик, крутой! И пригласил с собою поехать –
По факту – в долю взял. Ибо тогдашний товарищ – это ни разу не приятель и уж вовсе не член коммунистической партии. А человек, с которым товар добытый делят – либо за первоначальные инвестиции, либо за услуги. В том числе и за эскортные.
Данное коммерческое предложение пахарю явно понравилось. К тому же представилась возможность дополнительно с бандюганами давешними посчитаться:
надо им наказ дать — других мужиков не обижать.
Дальше – что логично в подобного рода предприятиях – настала пора настоящего лидера выявить. Альфу, так сказать. На полпути говорит пахарь Вольге Всеславьевичу:
— Я оставил сошку во бороздочке…
Не для-ради прохожего-проезжего:
Маломощный-то наедет — взять нечего,
А богатый-то наедет — не позарится,-
А для-ради мужичка да деревенщины.
Как бы ножки сошке не приделали соотечественники!
И попросил товарища пару бойцов послать обратно слетать,
да бросить сошку за ракитов куст.
Вольга, уже, похоже, с ролью беты-лидера смирившийся, приказывает дружинникам исполнить пожелание старшего товарища.
Те, однако, не сдюжили. Не смогли поднять соху. Десяток – тоже не осилил. Тогда всем взводом навалились. Результат — тот же. Пристыдились, руками развели. Тогда пахарь, закрепляя свою роль нового лидера, самолично с кобылки слез (до того всё, видно, в кулак хихикал, глядючи, как люди надрываются), сошку одной рукою из земли выдернул.
Все всё поняли.
В новой властной конфигурации подъехали эти добрые люди к городку, где получка их ждала. Но, как оказалось, действительно обидел тамошних пацанов хитрый пахарь. Затаили они на него. А как увидели врага – немедленно его предсказание исполнили:
подсекли брёвна дубовые на мосту через речку Смородину.
Но поначалу этого бойцы наши не заметили, ступили на мост, тот закономерно провалился, пришлось кому плаванием заняться, кому – сразу в водолазы переквалифицироваться.
Естественно, что руководство восприняло этот демарш сугубо негативно:
Соскочили на тот бережок, да и начали злодеев чествовать.
Пахарь плетью бьёт, приговаривает:
— Эх вы, жадные люди торговые!
Мужики города хлебом кормят, мёдом поят, а вы соли им жалеете!
Вольга палицей жалует за дружинников, за богатырских коней.
Такой вот образовался союз меча и орала…
В общем, усмирили бандюганов. Вольге они кассу за двенадцать лет выдали. А пахарю обещали соль вообще бесплатно отдавать. Сурово пацаны проставились.
Тут, наконец, наши герои и познакомились. Правда, на прямой вопрос Вольги соратник его новоявленный лёгкой притчею ответил:
— Ай же ты, Вольга Святославович!
Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою,
А тут станут мужички меня похваливати:
«Молодой Микула Селянинович!»…
А теперь надобно объяснить, отчего я такую лексику-стилистику обсценную избрал, дабы сюжетец былины пересказать. Впрочем, многие наверняка уже догадались: так яснее как канва событий нашему современнику является, так и противоречия в ней.
Какой, к Велесу, пахарь? Да с такой сошкою? Да в одеждах княжеских?
Что за разбойнички, которые то ли торгуются за соль, то ли попросту деньги отнимают? Если торгуют, то что за сделка такая, в ходе которой покойнички появляются? Отчего это потом разбойнички городок свой отчаянно защищают, да ещё от, можно сказать, соединённого войска княжеского и «крестьянского ополчения»?
Что за князь, немедленно в подручники к смерду-пахарю переместившийся?
И что за интерес у пахаря всё лето на поле горбатиться, чтобы потом мужиков пивом опаивать? Он что, пивбар держит? А соль ему нужна, чтобы рыбка-вобла была, орешки, сухарики солёные на закуску?
Значит, нужен нам перевод с древне-образного на наш, современный понятийный язык.
Кто такой Вольга, мы сейчас гадать не станем. Похоже, конечно, на Олега исторического Вещего, что щит на врата Царьграда прибивал. Тем более, что в других былинах он тоже величается вещим, и волхвом, и Царство Индийское воевать ходит, ровно Царьграду, и даже рождается от змея – как летописный князь от змея умер. Что для большого былинного счёта принципиальной разницы не даёт: всё равно дело происходит на рубеже Яви-Нави. Но предположение это – чисто схоластическое, доказательной базы не имеющее в принципе. Так что можно вполне согласиться с выдающимся русским фольклористом В.Я.Проппом: не будем заниматься фантастикой.
Существенно другое. Вольга наш собирает дружину и едет в некие города «за получкой». Это не дань, не наш нынешний налог – её не выплачивают сами под-данные граждане, данеплательщики. Не привозят в центр, вынуждают ретивый спецназ княжеский за недоимкою слать. Это не контрибуция – и города теоретически свои, подвластные, и всё же теоретически обязательства перед князем имеют, раз за двенадцать лет недоимки накопились.
И остаётся у нас одно. Помните? –
…образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами… и отправляются в полюдия… в Славинии… Кормясь там в течение всей зимы…
Да, именно: полюдье. Вооружённый выезд в подчинённые земли, чтобы набрать там еды и товара для будущей торговой экспедиции в Царьград. Как хотите – а чистый выезд рэкетирской бригады на подконтрольные рынки и автосервисы. По-своему уряжённый образ действий. Данные отношения для внешнего наблюдателя даже напоминают форму союза.
Но понять можно и мужичков-разбойничков, что норовили дружину княжескую к русалкам на пощекотаться отправить. Ибо одним из самых ценных видов товара, что можно было взять в лесных замшелых Славиниях, практиковавших ещё подсечное земледелие, оставались не меха даже. Хотя и они тоже ценность имели.
А рабы.
Неплохая, кстати, аллитерация получается, если произнести сейчас слово «арабы». А они нам очень полезны, арабы, поскольку их источники освещают вопрос немного с другой стороны. Отчего ответ становится предельно выпуклым.
Тени соответствуют.
Некий Ибн Русте в труде 903-913 годов рассказывает о том, что русы
нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там их продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян.
Типично норманнское нападение на береговых жителей, не так ли? Словно взято из Ксантенских анналов. И оно свидетельствует не только о том, что русы – не «вид славян», — но и показывает их агрессивные настроения в отношении последних.
А далее мы видим почти классическое описание полюдья, как у Константина Багрянородного: русы не сеют, не пашут, а забирают необходимое у славян и тем питаются и –
— торгуют.
Так что не разбойнички те мужики были. А защитники. Ибо дань рабами – страшная дань. Вот читаем мы в летописи привычно:
А козари имаху на полянех, и на северех, и на вятичехъ, имаху по беле и веверице от дыма…
А ведь «по беле» от дыма – это не о белках речь, как в голову приходит. Беличий мех – не такая уж дивная ценность, чтобы какой-никакой, но налоговик удовольствовался одной шкуркой с хозяйства в год. Да и «белка» по-древнерусски – это «веверица» или «векша». Хороши были хазары, беря по белке и… белке?
Всё гораздо хуже. Бель в те времена – и в некоторых русских диалектах и сегодня – девушка! Девушек брали в качестве дани, вот так!
Таким образом, первая часть былины становится понятной. Выехал вождь русов Вольга в полюдье во главе верной дружины.
И наткнулся на некоего необычного пахаря.
О его странностях мы уже говорили. Дополним лишь ещё одной: так лихо пахарь пашет, что деревья выворачивает, валы создаёт, камни обрушивает. Ничего не напоминает?
А вот мне напоминает. Сразу.
Мифологию славянскую.
Помните, как возникли так называемые Змиевы валы на границе лесостепи и степи? Я имею в виду не создание неведомыми племенами предположительно со II в до н. э. по VII в н. э. оборонительных валов по берегам притоков Днепра южнее Киева. А отображение этого деяния легендарное, былинное.
И оказывается, в сказках и былинах у нас действует Никита Кожемяка. Он и побеждает Змея. Тот логично молит о пощаде и предлагает разделить землю поровну. Никита куёт соху – ага, опять соху! в 300 пудов, запрягает в неё змея и пропахивает борозду от Киева до моря:
— Разделим всю землю, весь свет поровну: ты будешь жить в одной половине, а я в другой.
– Хорошо, – сказал Кожемяка, – надо межу проложить.
Сделал Никита соху в триста пуд, запряг в нее Змея, да и стал от Киева межу пропахивать; Никита провел борозду от Киева до моря…
После же выполнения обязательств по мирному договору Никита Змея убивает, а труп его в том же море и затапливает. Благородно поступает. Без всякой издёвки говорю. По меркам той психологии и тех опасностей богатырь не только имеет право, но и обязан не исполнять своих обязательств перед Злом. Ради людей.
Именно у славян мотив чудесного пахаря и волшебного плуга распространен наиболее широко. А иногда, как пишет в своей интересной работе «Времена русских богатырей. По страницам былин – в глубь времён» Л.Прозоров,
«в этом качестве выступают и исторические лица – русские князья Борис и Глеб, болгарин Кралевич Марко, чаще же эти персонажи неизвестны историографии (что, естественно, никак не исключает их реальности). Это польский князь пахарь Пяст, чешский князь пахарь Пшемысл, упоминавшиеся в связи с былиной о Микуле еще Федором Буслаевым. Это белорусский князь пахарь Радар. Это Кирилла и Никита Кожемяки из русской и украинской сказки. В западноукраинской песне золотым плугом пашет царь Соломоу».
Этот же автор обоснованно указывает на ритуальный характер пахоты правителя. Она сводилась к двум мотивам – это либо первая борозда, открывающая пахоту, либо опахивание – проведение ритуальной границы поселения или страны, ритуально «своей» земли, отделяющей ее от «чужого», опасного мира:
«Так, белорусский князь Радар, победив змея Краковея, насланного враждебным королем Ляхом, запрягает его в плуг и пропахивает границу с польской землей, о чем отпущенный им змей уведомляет своего повелителя: «Ой, Ляше, Ляше, по Буг наше!»
У западного Буга действительно существуют гигантские валы, наподобие Трояновых на Дунае или Змеевых валов Украины. У италиков (этрусков и латинян) также существовал обычай опахивания границ поселения медным плугом, за которым идет царь, «слева направо» (очевидно, по часовой стрелке, по направлению движения солнца, «посолонь») вокруг. При такой пахоте по благую, правую сторону царственного пахаря оказывалась своя земля, по левую, неблагую – чужой, внешний мир.
Приводимые Титом Ливием слова Ромула: «Так да погибнет всякий, кто перескочит через мои стены!“ (Liv. I, 7) представляют собою одну из обычнейших заклинательных формул. – Л.П.) через этот магический круг», – сообщает французский исследователь Жак Делюмо».
Но это, понятно, так, не более, чем игра ума. Сколько-нибудь доказательно связать данную былину с историей призвания варягов невозможно.
И что же происходит дальше? После того, как Микула Селянинович доказал свои полномочия от Велеса, настала пора для самого приятного. Соединив силы, солдатня и клерикалы задавили свободу местных мужичков. После чего содержание договора простого товарищества, что был заключён ранее, стало очевидно: военные взяли кассу, духовные взяли мужичков.
Точно: союз меча и орала. Вполне вечная себе связка: даже при богонизвергательной советской власти партсекретарство орало, а ГПУ ему помогало.
А теперь совсем выводно и серьёзно.
Очень примечательная былина получается. Словно телескоп, направленный в прошлое, позволяет нам увидеть оформление системы власти, государства и в конце концов русского этноса на территории будущей России.
По городам и опорным пунктам, по факториям, сидят русы. С целью кормления и обогащения они выезжают в военно-фискальные экспедиции в глубь земель, что находятся под их квази-контролем. Причём русы – далеко не Санта-Клаусы: их основной добычей становятся рабы.
Население воспринимает такое отношение со здоровой критикой. Оно, конечно, мужички-пахари – не бог весть какой противник для лучших на тот момент воинов мира. Но бог весть их недовольство, а потому местные славянские лидеры всё же пытаются как-то отгородиться от русских наездов. Тем более – налётов.
Но поскольку свои – тоже не Санта-Клаусы, а начальники, которым, как и чужим находникам, хочется кушать, хорошо одеваться и женщин, а взять это всё они могут только на мужичках как социальном слое, производящем ВВП, — то рано или поздно их интересы начинают совмещаться с интересами пришельцев. Что после некоторого торга – с предъявлением «крыши» в виде Велеса, как без этого – приводит к некоей верификации, легализации и тарификации сложившихся экономических и властных отношений. Элиты договариваются, порядок складывается, система устаканивается – и все становятся довольны.
ПОМОГИТЕ С ВОПРОСОМ ПО БЫЛИНЕ ВОЛЬГА И МИКУЛА
Вольга Святославович в былине — князь, племянник князя Владимира стольно-киевского, жалованный им тремя городами «со крестьянами». Вольга едет «к городам да за получкою» и наезжает в поле на пахаря, которого не может догнать три дня.
Рождение Вольги носит мифологический характер. Когда начал Вольга «растеть-матереть», «похотелося Вольге много мудрости», но рыбы ушли «во синие моря», птицы улетели «за облока», звери ускакали «во тёмные леса». Мудрость не далась Вольге, и он решил стать воином: собрал «дружинушку храбрую» и поехал «к городам да за получкою», то есть за данью.
Сюжет былины — эпическое состязание богатыря-пахаря с воинами. Целая дружина по приказанию Вольги Святославовича не может выдернуть сошку из земли, а Микула делает это легко на удивление Вольге. Вольга на своем добром коне не может догнать Микулу, который едет на кобыле, которую он сам купил жеребёночком и вырастил.
В состязании между Вольгой и Микулой князь оказывается «глупым», потому что оценивает предметы по внешнему виду, а не по их сути, сожалея, что кобыла, которая легко обгоняет его доброго коня, — не конь. Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же глупый ты, Вольга Святославович!
Только после ответа пахаря Вольга наконец понимает, что имеет дело не с простым крестьянином, и спрашивает его имя. После этого он одаривает пахаря тремя городами, так как видит, каким уважением пользуется Микула у простолюдин.
Образ Вольги является одним из самых древних среди былинных богатырей. Основной отличительной чертой Вольги является хитрость, способность к оборотничеству и умение понимать язык птиц и животных.
Поехали к городам да за получкою что значит
О КОРНЯХ.РУССКОМ БОЕВОМ ИСКУССТВЕ. ЧАСТЬ 1.БЫЛИНЫ
Благодаря этнографическим сборам сохранились свидетельства того, что могли«крестьяне» и не могли «аристократы»:
— среди мужиков бытовала забава, таскать вместо лошади воз, груженныйсеном. Мужик хватал оглобли и сдвигал гигантское сооружение с места,приговаривая – если я не смогу, то и лошадка не сможет.
— есть и такая история: у нас в деревне был дедушка, когда он проходил мимопарней, которые сходись в борьбе или на кулачках, то поднимал край мельницы,клал между венцами свою шапку и посмеиваясь, приговаривал – так надежней будет.И уходил. Парни сколько не пытались, не могли шапку достать. Неизменно дедвозвращался обратно, поднимал угол мельница и забирал свою шапку. Действительнонадежно.
Историй о богатырской силе крестьянина множество. Однажды стоит собрать все этиистории, чтобы они сохранились для наших детей. В этих итория (быличках) многочудесного. Каким-то образом крестьянское богатырство перетекает в чудеса.. вволшебство.
«В такой-то губернии, такого-то уезда, жил кузнец такой-то. Могостанавливать взглядом мельничное колесо на полном ходу.» этнографическойсборник
У Даля встречается описание Морока: как обычный крестьянин развлекал своихсоседей проползая сквозь бревно. Другой сосед, проезжая мимо на телеге с сеном,будучи свободен от воздействия морока, крикнул – «так он же рядом с бревномползет», на что получил в ответ: «а у тебя вон сено горит». Обернулся – ивпрямь горит. Соскочил и давай сено раскидывать..
Рассказов и свидетельстве о колдовстве и чародействе множество. Даже сейчас, вСибири (Коми) жители не сомневаются, что деревенский колдун (коло-дун) можетбыть в двух местах одновременно..
Все сказы.. былички.. да былины…
Вольга и Микула Селянинович. Былина.
Былина повествует о встрече Вольги Святославича с чудесным пахарем Микулой Селяниновичем, превзошедшим Вольгу в «хитростях-мудростях». Во время сбора податей с городов Гурчевца и Ореховца повстречал Вольга пахаря Микулу Селяниновича. Микула пожаловался на сборщиков налогов города Гурчевца, дерущих с мужика простого втридорога, и рассказал, как наказал их за жадность плёткой.
Увидев в Микуле могучего богатыря, позвал Вольга его с собой в дружину для сбора податей. Отъехав, Микула вспомнил, что позабыл соху в земле. Два раза посылал Вольга дружинников ту соху вытянуть, на третий раз сам с дружиной всей не одолел. Микула же одной рукой выдернул ту соху. Приехав в города Гурчевец и Ореховец, дали бой и собрали подати.
Краткое содержание былины “Вольга и Микула Селянинович”
Молодой Вольга Святославович жаждет многой мудрости и силы. Он собирает дружину из тридцати удальцов, и они выезжают в чистое поле. Слышат они в поле пахаря: тот посвистывает, а его соха поскрипывает. Едут они один день, другой, третий — и никак не могут доехать до пахаря.
Вольга видит, что пахарь может пригодиться ему, когда придётся взимать с горожан дань, и приглашает его ехать вместе с ним. Они садятся на коней и едут, но пахарь вспоминает, что забыл выдернуть соху из земли и бросить ее за ракитовый куст. Вольга посылает пятерых могучих молодцов, но те не могут справиться с задачей. Тогда Вольга посылает ещё десяток молодцов, но и тем не удаётся выдернуть соху из земли. Наконец, вся дружина Вольги пытается выдернуть соху. Тогда подъезжает к своей сохе пахарь, берет ее одной рукой, вытаскивает из земли и бросает за ракитовый куст. Вольга хочет знать, как имя могучего пахаря. Тот отвечает, что зовут его Микула Селянинович.
Они приезжают в город, и городские мужики узнают Микулу, который недавно побил их в одиночку. Они приходят к Вольге с Микулой и извиняются. Вольга видит, каким уважением пользуется здесь простой крестьянин, и жалует его тремя городами с крестьянами. Он предлагает Микуле стать наместником и получать с мужиков дань.
Прослушайте былину “Вольга и Микула Селянинович”
Вольга и Микула Селянинович
Когда воссияло солнце красное
На тое ли на небушко на ясное,
Тогда зарождался молодой Вольга,
Молодой Вольга Святославович.
Как стал тут Вольга растеть‑матереть;
Похотелося Вольги много мудрости:
Щукой‑рыбою ходить ему в глубоких морях,
Птицей‑соколом летать под оболока,
Серым волком рыскать да по чистыим полям.
Уходили все рыбы во синие моря,
Улетали все птицы за оболока,
Ускакали все звери во темные леса.
Как стал тут Вольга растеть‑матереть,
Собирал себе дружинушку хоробрую,
Тридцать молодцов да без единого,
А сам‑то был Вольга во тридцатыих.
Собирал себе жеребчиков темно‑кариих,
Темно‑кариих жеребчиков, нелегченыих.
Вот посели на добрых коней, поехали,
Поехали к городам да за получкою.
Повыехали в раздольице чисто поле,
Услыхали во чистом поле оратая:
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
Омешки но камешкам почиркивают.
Ехали‑то день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Они ехали да ведь и другой день,
Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
А омешки по камешкам почиркивают.
Тут ехали они третий день,
А третий день ещё до пабедья,
А наехали в чистом поле оратая:
Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки он да пометывает,
А пенье, коренья вывертывает,
А большие‑то каменья в борозду валит,
У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик‑то у сошки красна золота.
А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются;
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя;
У оратая сапожки зелен сафьян:
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати,
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.
Говорит‑то Вольга таковы слова:
«Божья помочь тебе, оратай‑оратаюшко,
Орать, да пахать, да крестьяновати,
А бороздки тебе да пометывати,
А пенья, коренья вывертывати,
А большие‑то каменья в борозду валить!»
Говорит оратай таковы слова:
«Поди‑ка ты, Вольга Святославович,
Мне‑ка надобно Божья помочь крестьяновати!
А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?»
Тут проговорил Вольга Святославович:
«Как пожаловал меня да родный дядюшка,
Родной дядюшка да крестный батюшка,
Ласковый Владимир стольнекиевский,
Тремя ли городами со крестьянами
Первыим городом Курцовцем,
Другим городом Ореховцем,
Третьим городом Крестьяновцем;
Теперь еду к городам да за получкою».
Тут проговорил оратай‑оратаюшко:
«Ай же ты, Вольга Святославович!
Там живут‑то мужички да всё разбойнички,
Они подрубят‑то сляги калиновы,
Да потопят тя в реку да во Смородину.
Я недавно там был в городе, третьего дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех‑то был ведь по сту пуд,
А сам я сидел‑то сорок пуд,
А тут стали мужички с меня грошов просить;
Я им стал‑то ведь грошов делить,
А грошов‑то стало мало ставиться,
Мужичков‑то ведь да больше ставится.
Потом стал‑то я их ведь отталкивать,
Стал отталкивать да кулаком грозить,
Положил тут их я ведь до тысячи;
Который стоя стоит, тот сидя сидит,
Который сидя сидит, тот и лежа лежит».
Тут проговорил ведь Вольга Святославович:
«Ай же ты, оратай‑оратаюшко!
Ты поедем‑ка со мною во товарищах».
А тут ли оратай‑оратаюшко
Гужики шелковые повыстегнул,
Кобылу из сошки повывернул
Они сели на добрых коней, поехали.
Как хвост‑то у ней расстилается,
А грива‑то у нее да завивается,
У оратая кобыла ступыб пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Говорит оратай таковы слова:
«Я оставил сошку во бороздочке
Не для‑ради прохожего‑проезжего:
Маломожный‑то наедет – взять нечего,
А богатый – тот наедет, не позарится,
– А для‑ради мужичка да деревенщины.
Как бы сошку из земельки повыдернути,
Из омешиков бы земельку повытряхнути,
Да бросить сошку за ракитов куст?»
Тут ведь Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
Пять молодцев да ведь могучиих,
Как бы сошку из земли да повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Приезжает дружинушка хоробрая,
Пять молодцев да ведь могучиих,
Ко той ли ко сошке кленовенькой;
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли поднять,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут молодой Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
Целыим он да ведь десяточком.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
И тут ведь Вольга Святославович
Посылает всю свою дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку из земли повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут оратай‑оратаюшко
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой;
Он брал‑то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил сошку за ракитов куст.
А тут сели на добрых коней, поехали.
Как хвост‑то у ней расстилается,
А грива‑то у ней да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Тут Вольга стал да он покрикивать,
Колпаком он стал да ведь помахивать:
«Ты постой‑ка ведь, оратай‑оратаюшко!
Как бы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу пятьсот бы дали».
Тут проговорил оратай‑оратаюшко:
«Ай же глупый ты, Вольга Святославович!
Я купил эту кобылу жеребеночком,
Жеребеночком да из‑под матушки,
Заплатил за кобылу пятьсот рублей;
Как бы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу цены не было бы».
Тут проговорит Вольга Святославович:
«Ай же ты, оратай‑оратаюшко!
Как‑то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству?»
Тут проговорил оратай‑оратаюшко:
«Ай же ты, Вольга Святославович!
Я как ржи‑то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою,
А тут станут мужички меня похваливати:
«Молодой Микула Селянинович!»
Тут приехали ко городу ко Курцевцу,
Стали по городу похаживати,
Стали города рассматривати,
А ребята‑то стали поговаривати:
«Как этот третьего дни был да мужичков он бил!»
А мужички‑то стали собиратися,
Собиратися они да думу думати:
Как бы прийти да извинитися,
А им низко бы да поклонитися.
Тут проговорил Вольга Святославович:
«Ай же ты, Микула Селянинович!
Я жалую от себя тремя городами со крестьянами.
Оставайся здесь да ведь наместником,
Получай‑ка ты дань да ведь грошовую».
Источник: Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года.
Адаптивный пересказ былины “Вольга и Микула Селянинович” для детей
Ранним утром, ранним солнышком собрался Вольга брать дани-подати с городов торговых Гурчевца да Ореховца.
Села дружина на добрых коней, на каурых жеребчиков и в путь отправилась. Выехали молодцы в чистое поле, в широкое раздолье и услышали в поле пахаря. Пашет пахарь, посвистывает, лемехи по камешкам почиркивают.
Будто пахарь где-то рядышком соху ведёт.
Едут молодцы к пахарю, едут день до вечера, а не могут до него доскакать.
Слышно, как пахарь посвистывает, слышно, как сошка поскрипывает, как лемешки почиркивают, а самого пахаря и глазом не видать.
Едут молодцы другой день до вечера, также всё пахарь посвистывает, сошенька поскрипывает, лемешки почиркивают, а пахаря нет как нет.
Третий день идёт к вечеру, тут только молодцы до пахаря доехали. Пашет пахарь, понукивает, на кобылку свою погукивает. Борозды кладёт как рвы глубокие, из земли дубы вывёртывает, камни-валуны в сторону отбрасывает.
Только кудри у пахаря качаются, шёлком по плечам рассыпаются.
А кобылка у пахаря немудрая, а соха у него кленовая, гужи шелковые. Подивился на него Вольга, поклонился учтиво:
— Здравствуй, добрый человек, в поле трудничек!
— Здоров будь, Вольга Всеславьевич. Куда путь держишь?
— Еду в города Гурчевец да Ореховец, собирать с торговых людей дани-подати.
— Эх, Вольга Всеславьевич, в тех городах живут всё разбойники, дерут шкуру с бедного пахаря, собирают за проезд по дорогам пошлины. Я поехал туда соли купить, закупил соли три мешка, каждый мешок сто пудов, положил на кобылку серую и домой к себе направился. Окружили меня люди торговые, стали брать с меня подорожные денежки. Чем я больше даю, тем им больше хочется. Рассердился я, разгневался, заплатил им шелковою плёткою. Ну, который стоял, тот сидит, а который сидел, тот лежит.
Удивился Вольга, поклонился пахарю:
— Ай же ты, славный пахарь, могучий богатырь, поезжай ты со мной за товарища.
— Что ж, поеду, Вольга Всеславьевич, надо им наказ дать — других мужиков не обижать.
Снял пахарь с сохи гужи шелковые, распряг кобылку серую, сел на неё верхом и в путь отправился.
Проскакали молодцы полпути. Говорит пахарь Вольге Всеславьевичу:
— Ох, неладное дело мы сделали, в борозде соху оставили. Ты пошли молодцов-дружинников, чтобы сошку из борозды выдернули, землю бы с неё вытряхнули, положили бы соху под ракитовый куст.
Послал Вольга трёх дружинников.
Вертят сошку они и так и сяк, а не могут сошку от земли поднять.
Послал Вольга десять витязей. Вертят сошку они в двадцать рук, а не могут с места содрать.
Тут поехал Вольга со всей дружиной. Тридцать человек без единого облепили сошку со всех сторон, понатужились, по колена в землю ушли, а сошку и на волос не сдвинули.
Слез с кобылки тут пахарь сам, взялся за сошку одной рукой, из земли её выдернул, из лемешков землю вытряхнул, подхватил, да и махнул за ракитовый куст. Полетела соха до облака, упала соха за ракитовый куст, в сырую землю по рукоятки ушла.
Дело сделали и поехали богатыри дальше путём-дорогою.
Вот подъехали они под Гурчевец да Ореховец. А там люди торговые хитрые: как увидели пахаря, подсекли брёвна дубовые на мосту через речку Ореховец.
Чуть взошла дружина на мост, подломились брёвна дубовые, стали молодцы в реке тонуть, стала гибнуть дружина храбрая, стали кони, люди на дно идти.
Рассердились Вольга с Микулой, разгневались, хлестнули своих добрых коней, в один скок реку перепрыгнули. Соскочили на тот бережок, да и начали злодеев чествовать.
Пахарь плетью бьёт, приговаривает:
— Эх вы, жадные люди торговые! Мужики город хлебом кормят, мёдом поят, а вы соли им жалеете!
Вольга палицей жалует за дружинников, за богатырских коней.
Стали люди гурчевецкие каяться:
— Вы простите нас за злодейство, за хитрости. Берите с нас дани-подати, и пускай едут пахари за солью, никто с них гроша не потребует.
Взял Вольга с них дани-подати за двенадцать лет, и поехали богатыри домой.
Спрашивает пахаря Вольга Всеславьевич:
— Ты скажи мне, русский богатырь, как зовут тебя, величают по отчеству?
— Поезжай ко мне, Вольга Всеславьевич, на мой крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.
Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном…
Ещё заря горит, а у пахаря поле колосом шумит. Тёмная ночь идёт — пахарь хлеб жнёт. Утром вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завёл. К вечеру созвал народ на почестей пир. Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря похваливать: