театр имени моссовета актеры фото и имена
Театр имени Моссовета
Один из старейших театров Москвы, Государственный академический театр имени Моссовета был создан в 1923 году литератором и режиссером С. И. Прокофьевым как театр Московского губернского совета профсоюзов. В дальнейшем с 1925 по 1940 годы им руководил известный актер и режиссер Е. О. Любимов-Ланской.
Показать полностью.
С 1940 по 1977 годы труппу театра (с 1938 года театр носит имя Московского совета) возглавлял Юрий Александрович Завадский — актер и режиссер, ученик К. С. Станиславского и Е. Б. Вахтангова, сформировавший один из самых интересных творческих коллективов страны. На его сцене блистали прославленные, всенародно любимые актеры: Вера Марецкая, Николай Мордвинов, Фаина Раневская, Любовь Орлова, Ростислав Плятт, Леонид Марков, Людмила Шапошникова, Борис Иванов, Георгий Жжёнов, Ирина Карташёва, Анатолий Адоскин, Георгий Тараторкин, Сергей Юрский, Геннадий Бортников, Михаил Козаков, Александр Леньков, Юрий Кузьменков и другие. В 1964 году за выдающиеся художественные достижения театру был присвоен статус Академического.
Художественным руководителем труппы с середины восьмидесятых годов до 2016 г. был известный режиссер и педагог, народный артист России, лауреат премии «Золотая маска», профессор Павел Хомский.
Сохраняя традиции, театр постоянно искал новые художественные пути и формы активного общения со зрителями. Для показа экспериментальных постановок и спектаклей «малой формы» в середине 60-х годов был создан «Театр в фойе», в 1978 году — «Малая сцена». В 1990 г. спектаклем «Калигула» Петра Фоменко с Олегом Меньшиковым в главной роли открылась сцена «Под крышей».
Сегодня на двух сценах театра («Основной» — 894 места и сценой «Под крышей» — 120 мест) идут спектакли по произведениям классиков отечественной и мировой драматургии, а также молодых авторов, поставленные режиссерами разных творческих школ и направлений. В репертуарной афише театра — 27 постановок, представляющих широкий спектр жанров и эстетических тенденций, интересных зрителям всех возрастных категорий.
На сцене театра играют популярные и любимые артисты: Ольга Остроумова, Виктор Сухоруков, Александр Домогаров, Нина Дробышева, Евгений Стеблов, Владас Багдонас, Валентина Талызина, Анатолий Васильев, Александр Голобородько, Юлия Высоцкая, Сергей Виноградов, Александр Филиппенко, Ольга Кабо, Екатерина Гусева, Гоша Куценко, Евгения Крюкова, Маргарита Шубина, Александр Яцко, Павел Деревянко и другие замечательные мастера сцены, а также талантливая молодежь.
Коллектив участвует в престижных театральных фестивалях, гастролирует по России и зарубежным странам. Так, за последние 10 лет спектакли театра посмотрели зрители многих городов России, Белоруссии, Украины, Эстонии, Латвии, Литвы, Азербайджана, Грузии, Чехии, Польши, Хорватии, Финляндии, Израиля, Франции, Великобритании, Италии, Германии, Канады, США.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Метки
—Музыка
Художник Елена Вавилина. Акварельные цветы
—Настольные игры онлайн
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
♥ღ♥Три примы Театра имени Моссовета♥ღ♥
Любовь Орлова с Андреем Поповым и Павлом Кадочниковым в фильме «Русский сувенир». 1960 г.
«К началу театрального сезона Любовь Орлова вернулась такой посвежевшей, что стала выглядеть моложе меня, игравшей ее дочь. «Что вы делаете, чтобы так хорошо выглядеть?» — «А это я гуляю у себя на даче, дышу свежим воздухом…» — не моргнув глазом ответила она, хотя в театре уже все знали, что Орлова ездила за границу делать пластическую операцию», — вспоминает актриса театра имени Моссовета Татьяна Бестаева.
«Ничего из этого не выйдет! — переживала я, подглядывая в щелку за тем, как идет прослушивание в театр имени Моссовета. — Ты посмотри, вон сам Завадский сидит, а рядом Плятт, Серафима Бирман. Я же от страха слова произнести не смогу!» Моя подруга Люся Гурченко при этом крепко держала меня за руку — она пошла со мной на прослушивание, чтобы поддержать… Посовещавшись, мы решили, что лучше уйти. К счастью, в коридоре меня заметил Ростислав Плятт: «Ух, зеленоглазая! И ты к нам?» Это меня ободрило. Видимо, я ему запомнилась, потому что именно Плятт потом напомнил обо мне Завадскому, и тот вызвал меня на прослушивание повторно. Ну а когда меня приняли в труппу, Плятт радостно провозгласил: «Ну наконец-то в нашем театре свершится сексуальная революция!» В «Моссовете» он считался главным хулиганом. Что про Плятта только не рассказывали, за ним числилось огромное количество разнообразных подвигов! Например, что он на спор переполз по-пластунски Тверскую… Впрочем, Плятт пользовался у зрителей такой популярностью, что ему все сходило с рук. Но вообще-то в то время в театре царили строгие правила (я поступила туда в 1961-м). Например, появиться там в верхней одежде считалось недопустимым (а на телевидении запретили появляться женщинам в брюках, и был случай, когда одна актриса пришла в Гостелерадио в брючном костюме и, чтобы попасть на запись, вынуждена была снять брюки и остаться в одном пиджаке)… Пройтись по коридорам в шапке было нельзя! Еще нельзя было громко топать каблуками на сцене — там следовало ходить тихо, как в храме, да для нас театр и был храмом. Вот только театральные интриги запретить никто не в силах — ни в какие времена…
Татьяна Бестаева. 1966 г.
В те годы в театре Моссовета были три примы, три глыбы, три актрисы планетарного масштаба: Фаина Раневская — Любовь Орлова — Вера Марецкая. С Фаиной Георгиевной у меня сразу же сложились теплые, дружеские отношения. Хотя вся наша молодежь ее побаивалась. Она умела как следует приложить. Во время репетиции «Странной миссис Сэвидж» я стала свидетелем инцидента с Ией Саввиной, которая, несмотря на молодой возраст, вела себя очень заносчиво. Обычно Раневскую старались не трогать, давая ей определенную свободу. А Ия Саввина несколько раз позволила себе возразить ей, делала замечания, спорила… Раневская слушала ее спокойно, с достоинством. А потом громко сказала: «Теперь я понимаю, почему в Москве плохо с домработницами. Все они работают в Театре Моссовета!» Возникла неловкая пауза, после этого Ия уже ничего не говорила. А через какое-то время она нашла в себе силы подойти к Раневской и извиниться. И после этого они стали очень тепло общаться.
Фаина Раневская и Марина Полбенцева в фильме «Сегодня — новый аттракцион». 1966 г. «У Раневской было множество странностей, ее выводили из равновесия любые мелочи. И наши молодые артисты ее побаивались — она умела как следует приложить».
Ко мне же Фаина Георгиевна была великодушна. Когда я получила звание заслуженной артистки, она передала для меня коробочку с серебряными приборами — зеркальцем, расческой, пудреницей. А на коробке надпись: «Танюшу милую поздравляю, крепко обнимаю, желаю, желаю, желаю… Ваша Раневская». Фаина Георгиевна всегда обращала внимание на мой внешний вид. Однажды она заинтересовалась цветом моего лака для ногтей — это был «цикламен», этот цвет она обожала. Я ей раскрыла секрет, что покупаю сапожную краску в киосках со шнурками и потом перемешиваю ее с лаком, придавая ему глубокий оттенок и прочность. Фаина Георгиевна пришла от этой идеи в восторг, и с тех пор я ее всегда этим лаком снабжала. Кстати, не приведя руки в порядок, Раневская из дому не выходила. И у нее были очень красивые, тонкие пальцы…
Конечно, у Фаины Георгиевны было множество странностей, похожих на капризы, но для нее это было очень важно. Раневская не выносила, чтобы менялся привычный ей состав актеров в спектакле — никаких новых вводов, никаких замен… Ее вообще выводили из равновесия любые мелочи. Например, однажды костюмерша, которая ее всегда одевала, не пришла и вместо себя прислала девочку. Фаина Георгиевна начала нервничать. Стала ей задавать вопросы: «А вы еще не замужем? Ну, значит, вы еще не знаете этот ужас! Когда меня лишали невинности — это было в Одессе, — я так кричала, что позвали городового!» Она очень громко это рассказывала, так что во всех гримерках люди падали от смеха, а бедная девочка мучительно краснела…
Юрий Белов и Людмила Гурченко в фильме «Карнавальная ночь». 1956 год. «С Люсей Гурченко мы дружили. Она даже ходила со мной на прослушивания, чтобы подбодрить, подержать за руку. »
Раневская по праву считалась примой театра, но, к сожалению, с ней не всегда поступали справедливо. В 1965 году театр выпустили на настоящие заграничные гастроли, в Париж! Это было потрясающее событие для нас. Везли несколько спектаклей, в том числе и «Дядюшкин сон», где главную роль играла Фаина Георгиевна. Но бывшей жене главного режиссера Завадского — Вере Марецкой тоже ведь хотелось в Париж! И она быстро ввелась в спектакль на роль Раневской. Это и самой Вере Петровне далось нелегко, ей в Париже во время одного спектакля даже пришлось вызывать «скорую». Она нервничала, иногда путала текст… Однако целью Марецкой было не только сыграть спектакль, а увидеть Париж. В этом городе мы все посходили с ума от изобилия товаров, да и от щедрости парижан. Местные чемоданами приносили вещи из дома, просили: «Пожалуйста, возьмите! Мы просто задыхаемся от лишних вещей!» Но с нами еще в Москве провели беседу: никаких подарков не брать, всем отвечать, что в Советском Союзе все есть! Также нам запретили приближаться к районам, где находились всякие злачные места — пабы, ночные клубы… Ростислав Плятт, выслушав этот запрет, сразу же подмигнул Геннадию Бортникову. Бортникова тогда в рецензиях называли «русский Жерар Филип» — он был невероятно красив, его приглашали в посольство, его увозили куда-то журналисты… А поскольку тогда несколько артистов (правда, балетных) сбежали за границу, приставленный к нам человек из органов боялся, как бы Гена не поступил так же. Но за Бортниковым он не мог уследить, они вместе с Пляттом умудрялись всех обмануть и исчезнуть, а потом выяснялось, что они познали все прелести ночного Парижа. Мы им страшно завидовали! Нас, молодых, разбивали на пятерки и водили строем только по тем улицам, где можно было…
Тем временем взбешенная Фаина Георгиевна из Москвы написала Завадскому очень резкое письмо. Мол, ей «насрать на Париж, но за театр обидно», и вообще — она увольняется. К счастью, свою угрозу Фаина Георгиевна не исполнила. Мы с ней еще шесть лет играли в спектакле «Странная миссис Сэвидж». А в 1972 году она отдала эту роль Любови Орловой. Почему? Просто хотела помочь. Раневскую и Орлову связывала нежная дружба много лет. Орлова называла Раневскую: «Мой добрый фей!» А Раневская говорила про Орлову: «Сказать, что Орлова добра, это значит назвать Толстого «писателем не без способностей…» Фаина Георгиевна видела, что Любовь Петровна в театре занята мало и по-настоящему нуждается в работе. И она лично передала ей эту роль. Правда, сначала Любовь Петровна чуть было не отказалась, испугавшись возрастного образа: «Но ведь у миссис Сэвидж столько детей, и они такие взрослые!» — «Что вы, Любочка, они все приемные!» — успокоила ее Раневская.
РАЗГОВОРЫ О БОГАТСТВЕ ЛЮБОВИ ОРЛОВОЙ ОКАЗАЛИСЬ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕМ
Когда я познакомилась с Любовью Петровной, многочисленные мифы, которые я слышала о ней, стали постепенно рушиться один за другим. Вопреки всеобщему мнению, она не страдала звездной болезнью, не сидела на жестких диетах и не была сказочно богата… Да, ее привозил водитель на принадлежащем ей автомобиле. Ей платили 250 рублей в месяц. При том что ставка начинающей актрисы театра Моссовета была 75 рублей, а опытной — от 120… Но наряды Любови Петровны, привезенные из-за границы, явно стоили дороже. Обычно Орлова появлялась в театре в хорошем твидовом костюме, с ниткой жемчуга на шее, иногда на ней была еще какая-нибудь шляпка. И все же, собираясь на кинофестиваль в Америку, она поняла, что ей совершенно нечего надеть. Нет достойных вечерних нарядов. В конце концов Любовь Петровна поступила как все советские актрисы, собиравшиеся за границу, то есть обратилась в Дом моды на Кузнецком Мосту. Тем более она дружила с главным художником Верой Араловой. Прямо в театр для Любови Петровны привезли и шубы, и шелка, и драгоценности. Но по возвращении Орлова, как Золушка, все это вернула.
Это было время, когда Любовь Петровна почти перестала сниматься в кино и уже не стремилась туда — из-за возраста. Поэтому и пришла в театр. Но и там ей нужно было месяцами ждать, чтобы хоть что-нибудь предложили. В директорате с Любой особенно не церемонились. Под нее не искали пьес, не носились с идеей: «А что Орлова у нас сыграет?» Более того, ее могли и снять с роли. Например, она какое-то время играла в пьесе «Нора», но было решено, что эту роль передадут Ие Саввиной, потому что Любовь Петровна уже не подходила по возрасту… Можно только представить, что при этом пережила Орлова, панически боявшаяся старости! Но она нашла в себе силы поступить достойно. Спокойно согласилась на замену, а когда у Саввиной состоялась премьера, даже прислала ей букет…
Вера Марецкая и Татьяна Чернова в спектакле «Странная миссис Сэвидж». 1975 г. «У Орловой не было ролей, потому что Марецкой не нужна была конкурентка. Ведь когда у Орловой был первый ввод в этот спектакль, пришлось остановить действие: зрители хлопали несколько минут!»
А как скромно она держалась на репетициях! Как мышка. Режиссер «Странной миссис Сэвидж» Леонид Варпаховский предупреждал: «Я режиссер-бухгалтер!» Он буквально по сантиметрам высчитывал, в каком месте сцены в какой момент должен оказаться актер, и по секундам — в какой момент следует произнести какую реплику… И Орлова, как послушная девочка, это все приняла и только старалась запомнить, где нужно встать и когда что сказать. Было очевидно, что Любовь Петровна — прежде всего актриса кино. В театре ей приходилось трудно. Она боялась забыть текст. А если актеры переставляли слова местами, Орлова терялась и смотрела на партнеров. Но в конце концов Любовь Петровна освоилась с ролью и даже поменяла ход всего спектакля. При Раневской мы играли ее детей энергично, нагло, охотились за ее деньгами… А Орлова играла свою героиню так деликатно, выглядела такой хрупкой, что и мы вынуждены были смягчиться. Да и вообще, мама наша резко помолодела — по сравнению с Фаиной Георгиевной лет на двадцать. У Любови Петровны были изящные костюмы, модный паричок… 
Татьяна Бестаева с подругой Людмилой Гурченко и с поклонником
Но и на этом Орлова не остановилась. Она ввелась в пьесу под конец сезона, а потом театр ушел на летние каникулы… И вот наступила осень, труппа снова собралась. Посмотрев на Любовь Петровну, я обомлела: она явно выглядела теперь моложе меня, игравшей ее дочь! У нее не просто ухоженное, как раньше, а уже абсолютно гладкое, подтянутое лицо. Конечно, в удобный момент я спросила у нее: «Любовь Петровна, что вы делаете, чтобы так хорошо выглядеть?» — «А это я много гуляю у себя на даче, дышу свежим воздухом…» Но я знала, что как раз до этого Орлова отлучалась за границу, и говорили, что она там сделала пластическую операцию. Кстати, в театре никто не знал, сколько Любови Петровне лет. Только приглядевшись к рукам Орловой, можно было определить, что ей уже, видимо, не сорок пять. Поэтому она часто носила перчатки. А так все было идеально — талия, фигура… Знаете, она была женщиной вне возраста. Я несколько раз просила Любовь Петровну, чтобы она мне рассказала свою диету. Тем более что однажды после спектакля она намекнула: «Таня, вы так прекрасно смотритесь на сцене, вам не надо полнеть…» А через несколько дней ко мне подошла наша актриса, Серафима Бирман, и гаркнула: «Ну ты и поправилась!» После чего я поняла, что имела в виду деликатная Орлова… Любовь Петровна говорила, что диеты никакой особенной нет. И действительно, когда у нас организовался банкет после юбилейного спектакля, на него Орлова пришла со своими пирожками. Каждый принес то, что приготовил дома. И за столом Любовь Петровна попробовала все, ни от чего не отказалась! А на гастролях в Болгарии, когда мы с ней и Ией Саввиной оказались за одним столом, она угощалась мясом, сыром, овощами и запивала все это вином.
Любовь Орлова в фильме «Русский сувенир» «Вопреки всеобщему мнению, Орлова никогда не сидела на жестких диетах. Я сама видела, что за столом она попробовала все. При этом фигура у нее оставалась прекрасная». (Любовь Орлова в фильме «Русский сувенир») Фото: риа новости
Вообще, самое главное, чему я научилась у Любы, — это всегда, всегда следить за собой! Во всех смыслах. Никто и никогда не видел Любовь Петровну одетой в домашнее. А ведь мы жили с ней на гастролях бок о бок. Ее прическа уже в восемь утра, когда мы спускались на завтрак, была безупречна, локон к локону! Впрочем, я не уверена, что когда-либо видела ее настоящие волосы, а не парик. А еще Орлова никогда не повышала голос. У нее была потрясающе чистая русская речь, без слов-паразитов. И она всем без исключения говорила «вы». Но главное даже не это. Просто Орлова была преисполнена чувством собственного достоинства. Как это объяснить? Ну, вот я никогда не видела, чтобы она теряла время попусту, болтала с кем-то… Она появлялась, работала и уезжала! И все время прямая спина, красивые жесты, какая-то осмысленность всего, что она говорит и делает.
«Вопреки всеобщему мнению, Орлова никогда не сидела на жестких диетах. Я сама видела, что за столом она попробовала все. При этом фигура у нее оставалась прекрасная».
Раз в неделю у нас проходили «встречи у Завадского». Явка обязательна. Раневская называла это «мессой в бардаке». Любовь Петровна всегда аккуратно на эти встречи являлась, садилась где-нибудь в уголке и вела себя очень скромно. Но при этом я заметила, что в эти дни она одета даже тщательнее, чем обычно. Я поняла, что это — действительно хороший тон: во время встречи с главным режиссером театра и коллегами нужно выглядеть прекрасно! И когда научилась этому у Любови Петровны, на меня стала косо поглядывать Марецкая — видимо, заподозрила в желании привлечь особое внимание Завадского. Вера Петровна всегда тестировала молодых актрис с этой точки зрения. И только убедившись, что я «не опасна» (робкие попытки Завадского я сумела тактично обойти), она успокоилась. Марецкая ведь до некоторых пор очень хорошо ко мне относилась — еще со времен моей учебы в институте…
МАРЕЦКАЯ ОЦЕНИЛА МЕНЯ НА НУДИСТСКОМ ПЛЯЖЕ
Я училась во ВГИКе, в мастерской Бибикова. С Герасимовым же мы ни разу за годы учебы даже словом не перемолвились. Но он почему-то меня не любил. Говорил: «Эта девушка — не нашей школы!» Как бы то ни было, на дипломном спектакле мне поставили «четыре» по мастерству, из-за чего я ревела как белуга. А Марецкая была в комиссии и утешала меня: «Лично я тебе поставила «пять», а настоящие оценки ставит жизнь, запомни!» И я была ей очень благодарна за эти слова!
В следующий раз мы столкнулись с Верой Петровной на нудистском пляже в Коктебеле. Был такой пляж для своих, туда ходили многие актрисы — позагорать топлес. И вот когда я туда пришла, все стали ахать и охать, какая у меня фигура. И Марецкая в том числе. Было даже удивительно, как мало в ней зависти, желания самой быть в центре всеобщего внимания и восхищения. Впрочем, это касалось только мира вне театра Моссовета… Внутри этого мира все оказалось ровно наоборот. 
Никто, не наладив контакта с Марецкой, не мог спокойно работать в Театре Моссовета. Однажды она заболела, и ее роль в спектакле «Госпожа министерша» сыграла актриса из второго состава — Ольга Якунина. И сыграла так, что про нее заговорили и даже написали в газетах. После чего Марецкая стала Якунину зажимать, отняла у нее даже маленькие роли… К счастью, поначалу мне самой удавалось сохранять с Верой Петровной хорошие отношения. Но и я в конце концов попала под «царскую немилость». С нашим театром какое-то время сотрудничал болгарский театровед и писатель Любен Георгиев. У Веры Петровны с ним были какие-то полуигривые отношения: она любила, чтоб за ней поухаживали молодые люди, сделали ей комплимент. А тут этот писатель влюбился в меня. И тогда Марецкая резко ко мне поменяла отношение. На репетициях, на спектаклях я ей теперь все время мешала: «Не туда встала, не туда села!» Потом она придумала историю, будто бы я претендую на какую-то ее роль… Сложная она была женщина и, к сожалению, далеко не всегда объективная. Так получилось и с их сыном, Евгением, который пришел в наш театр режиссером.
«Никто не знал, сколько Любови Петровне лет. Только приглядевшись к ее рукам, можно было определить, что ей уже не сорок пять. А так все было идеально — талия, фигура…» (Любовь Орлова в 1950 году)
Ему поручили ставить спектакль к партийной дате. В этом спектакле оказался занят буквально весь коллектив. Но ставил Завадский-младший мучительно долго, целый год! Мы уже начали тихо ненавидеть эти репетиции. Раневская, которая в спектакле занята не была, как-то сострила: «Хорошо, что он не ставит «Сагу о Форсайтах», а то на это ушли бы десятилетия!» Было видно, что сыну Завадского работать в театре сложно, но родители делали вид, что все хорошо. И понять их можно… Надо сказать, что, когда дело касалось интересов Веры Петровны, интересы искусства отступали на второй план. Ну а Завадский был у нее под каблуком, даже когда они как муж и жена расстались и стали жить отдельно.
Словом, неудивительно, что, когда после нашей с Верой Петровной ссоры я совершила ряд проступков — два раза не пришла на спектакли, в которых играла эпизоды, — меня уволили. На собрании месткома были зачитаны все мои прегрешения за десять лет работы, после чего я смогла только сказать: «Меня, наверное, следует расстрелять!» Расстроенная, вышла из театра и тут же была встречена человеком из органов, который стал меня утешать и пообещал помочь восстановиться. Но с тем, чтобы я доносила в органы на корифеев нашего театра: на Орлову, Плятта, того же Бортникова. Я была в шоке! Так вот, значит, как поступают с заслуженными и народными! Вешают им ордена на грудь, прославляют, но следят за ними!
Любовь Орлова в фильме «Скворец и лира!» «За Любовью Петровной всегда шлейфом тянулся аромат. Мужчины говорили: «О, здесь проходила Орлова! Узнаем ее по несоветским духам!»
Целых полгода я жила как в аду! На меня морально давили, постоянно звонили, уговаривали сотрудничать. Я была в ужасе, казалось, что жизнь кончилась. Но тут мне повезло! Сорвались заграничные гастроли театра, и поэтому, видимо, я им больше была не нужна. От меня отстали. А в театре меня в результате восстановили. На мою защиту встали как раз старики — Плятт, Ирина Сергеевна Вульф. Когда другие актрисы начали претендовать на мои роли, Вульф сказала: «Я никому их не отдам, пока Таню не восстановят!» Мэтрам удалось убедить местком, что, если актриса хорошо играет, дисциплинарные нарушения ей можно простить. Удивительные это все-таки были люди…
Процитировано 41 раз
Понравилось: 65 пользователям