стихи про актрису театра

Актриса

Актриса.
1.Как жаль, пришли мы без цветов, не ожидали,
Что может взять и всколыхнуть вот так певица,
Как от дождя глаза- бутоны оживали,
На этот луг со сцены вдруг порхнула птица.

2.Всё было в ней, на ней, при ней у этой птицы,
Что даже сумрачный Ван Гог дарил улыбкой,
Взлетала вверх, спускалась вниз в мазках Матисса,
Кружился мир, качался зал, на грани зыбкой.

3.Какой энергии разряд, озона волны,
Плескались, нежились, рвались, порой топили,
Ещё чуть-чуть утонем в них в восторге.

Неполный зал и блеск софитов,
На сцене только ты одна.
Подобных нет тебе, Актриса,
И роли выбрала сама.

И рукоплещет зал неполный,
С восторгом смотрят на тебя:
Образ счастья или горя
Тебе дается на «Ура!».

Но, лишь, опустятся кулисы,
Совсем измученная ты
Доковыляешь до гримерки,
И дверь закроешь на замки.

Я разбиваю зеркала,
Да так, чтоб в дребезг, на осколки!
Я слишком поздно поняла,
Что нет от подражаний толку…
Что всё, полученное так –
Лишь сказка, странный, глупый миф:
Меня носили на руках,
Клялись в любви, упавши ниц,
И подарить хотели мир,
Не видя, что это не я,
А лишь излюбленный кумир,
Что это идол твой, Толпа!

Я отрекаюсь, ухожу!
И пеплом засыпаю след!
Не нужно вам искать меня,
Во мне от вас и капли нет!

Камни в серьгах словно пламя,
На руке браслет пестрит…
Здесь, в толпе ты им чужая,
Но твой взгляд их всех манит…

В тонких пальцах сигарета,
«Секс на пляже» на губах….
В телефоне шлют «приветы»,
Но печаль в твоих глазах…

Ты смеёшься в яркой маске,
Маске «счастья и любви»…
Но в душе не пёстры краски,
Не заполнить пустоты…

Глупо думать что виною,
Будет только лишь судьба,
Ложь не называй игрою,
Не содей любимым зла…

Ты любила очень сказки,
Сочиняла на ходу,
Ты чужим.

Неона нить струилась тонко,
Кружились листья во дворе.
На свет рождается девчонка,
В прохладном невском сентябре.

Она не знает слово «грустно»,
Ей мало, ей всегда «ещё»!
Всегда несёт в себе искусство,
Игрою зритель восхищён.

И под овации на сцену,
Несут поклонники цветы.
Быть фавориткой Мельпомены
Не просто в мире суеты.

Случайно перевёрнута страница:
И вот она свой не отводит взгляд,
Красивая и гордая волчица.
Ты знаешь, я её здесь видеть рад.

Мне близко, как она свободу видит,
Что не предаст из стаи никогда.
Я знаю, что их часто ненавидят:
Что если волки, значит здесь беда.

Но нападать она не будет первой,
Пока её не тронут волчью честь.
Мне по душе её стальные нервы.
И что убьёт, лишь сколько сможет съесть.

И думается мне, она прекрасна,
В погоне по земле и на снегу.
Кто дружит с ней, тот.

Прекрати её любить – она актриса,
Она создана для всех – не для тебя.
Она любит и умеет веселиться,
И живёт лишь только для себя.

У неё мир выдуманный свой
И для тебя в нём места нет.
Она играет перед всеми роль,
Хотя в душе её погашен свет.

Никто и никогда не видел её слёз –
Все видели шикарную улыбку.
Она является предметом чьих-то грёз,
Она красуется на чьей-либо открытке.

Она является кумиром миллионов,
У ней есть то, чего все так хотят.
И ей не нужен твой букет пионов.

Источник

Стихи про актрису театра

Женщины легче признаются в своих ошибках, поэтому кажется, что они ошибаются чаще мужчин.

Третий день гадаю, к каким себя отнести девицам:
К актрисам, балеринам или голосистым певицам…
« Во всём идеальна!» — клянусь небом.
Подумаешь, концерт закатить — не корми хлебом!

Душа актрисы

Конкурсное произведение, не вошедшее в финал))

Среди прекрасных декораций,
Она чужую жизнь играет.
Раба сценариев, оваций,
Из года в год под рампой тает.

Летят афиши, жизнь ликует.
Блестят фальшивые улыбки.
Все так же публику волнует,
Под звук рояля или скрипки.

Цветы, поклонники, подарки.
В друзьях политики, вельможи.
Она привычно держит марку,
Для восхищенных взглядов в ложе.
… показать весь текст …

актриса

Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком — высшим божеством,
На землю к людям, посланным судьбою.

Шло божество вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.
… показать весь текст …

Помесь гремучей змеи с лесным колокольчиком.

БАЛЛАДА ОБ АРТИСТКЕ ТРАМА

Должно быть, неизвестно вам,
Сегодняшним ребятам,
Что означало слово ТРАМ,
Рождённое в тридцатом.
Следы эпох слова таят,
И это слово — тоже.
ТРАМ — это значило:
Театр рабочей молодёжи.

А в ТРАМе — слушайте, друзья,
Историю сначала —
Одна знакомая моя
… показать весь текст …

Жизнь — театр? Антракт. Занавес.
Третий раз выхожу на поклон.
Аплодируют мне. Что ж не радуюсь?
И зачем любовь ставлю на кон?

В моей жизни есть сотни сценариев,
Во мне тысяча разных актрис.
Для тебя вновь сыграю едва ли я…
Нет, рискну! Если хочешь. «На бис!»

Надоели мне роли вчерашние,
Я устала от пыли кулис.
Начинать все сначала не страшно мне.
Приглашаю на мой Бенефис!

«Судьба дала мне главное, о чём я так просила, – сцену и талант играть на ней. В качестве оплаты забрала всё остальное, оставив одинокой, никому не нужной старухой уже много-много лет назад.» (ФР)

Обречённая на одиночество: почему Фаина Раневская считала свой талант проклятием

19 июля 1984 г. ушла из жизни актриса, которую называют легендой советского театра и кино, — Фаина Георгиевна Раневская. Она прославилась не только благодаря несомненному актёрскому таланту, но и неординарному чувству юмора, из-за чего её имя часто вспоминают в контексте анекдотичных ситуаций, в которые она часто попадала, а нередко и сама их провоцировала. Но на самом деле её жизнь давала мало поводов для смеха:…
… показать весь текст …

Случай на спектакле

Знают все про мои « бенефисы»
Мне вино, дарит дар быть актрисой.
Роль за ролью — аншлаг!
Скоро рухнет мой брак…
Перейду я на чай из мелиссы!
Dav-angel

Вот и окончена наша игра.

Вот и окончена наша игра-
Призрачный шанс для бездарной актрисы.
Реплики смолкли, настала пора
Всем персонажам уйти за кулисы.

Зрители в зале не выкрикнут «Бис!»
Только суфлёр ещё шепчет подсказки…
Сколько их было, нелепых актрис,
Тех, что испортили замысел сказки?

Я не умею играючи жить,
И одинока, как крест на Голгофе.
Эй! Научите меня говорить
Вовремя фразу про поданный кофе.
… показать весь текст …

Моя любовница – актриса

Моя любовница — актриса,
непредсказуема, как страсть.
Сезон любви для нас открылся,
едва её звезда зажглась.

У театрального фонтана
в толпе поклонников стою
в надежде поздно или рано
сказать судьбе: «Благодарю!»

Ещё когда ты знать не знала,
какой я зритель и судья,
судьба нас тайно повенчала,
и ты — любовница моя.
… показать весь текст …

…Актрисе « Кэт» Градовой…

«Цигель, цигель, ай лю-лю!»

Как сложилась судьба рыжеволосой красотки соблазняющей Руссо туристо на улицах Стамбула.
Интервью Виктории Островской.

Много лет назад она появилась в кино всего на несколько секунд, а помнят ее до сих пор. Виктория Островская — та самая рыжеволосая жрица любви с непонятной фразой: «Цигель-цигель, ай-лю-лю» — после «Бриллиантовой руки» не сыграла больших ролей. Да и малых тоже. Однако жизнь ее полна драматических событий, немыслимых падений и головокружительных взлетов…

— До сих пор не понима…
… показать весь текст …

Источник

Стихи про актрису театра

Стихи про ТЕАТР *

Потушен свет, ушли актёры,
И за безмолвием кулис
Шагов растает эхо скоро
С аплодисментами на бис.
Лишь бархатные спинки кресел
Расправив плечи наконец,
Мерцают благодарным светом
Волненья зрительских сердец.

Опустеет финальная сцена,
и погаснет последний софит.
Чуть качаясь, пойдёт Мельпомена
допивать трёхпроцентный кефир.

Жирноват, но, увы, в гастрономе
на прилавке был только такой.
И газеты просроченный номер
без кроссворда вздохнёт под рукой.

Будет выпит кефир всухомятку,
будут тапочки стыть на ковре.
Будет утро заварено мятой
и дождливо висеть во дворе

до обеда, чтоб после по лужам
Мельпомена отправилась в рай,
где ей разные ангелы служат,
и она им служила не раз.

Мы в чувствах наших,-
Те, что напоказ,
Но не приемлют
Фальши и подмены,-
Вступаем в действо
Дважды каждый раз,-
Из зрительного зала
И со сцены!

А роли нам меняют иногда
События помимо нашей воли,
И новые доставшиеся роли
Нам удаются вовсе не всегда.

Но как бы роль нам не была нова,
Отбросив сожаленья и досаду,
В ней непременно научиться надо
Искать и находить свои слова.

Звучит победно увертюра,
Мир заполняют голоса.
Какая чудная натура:
Озера, реки и леса.

Дельцы в погоне за наживой
Забыли, что такое честь.
Их лица добродушно-лживы,
У них любые маски есть.

А здесь взрываются гранаты
И пули веером летят.
И не спасают маскхалаты
От смерти молодых ребят.

Вот наступило воскресенье,
Вся в сборе дружная семья,
Гудит весь день от угощенья
И славит праздник бытия.

ЗАнавес сценический блещет, что берилл,
Театр от жара зрителей к полУночи остыл.
На сцене, чисто убранной, вздыхает реквизит,
Танцует ветер в ярусах и пОверху сквозит.

Костюмы театральные висят на этажах,
Они рождали образы на чудо-мастерах.
Спит яма оркестровая, вздыхает, чуть дыша,
Театра подуставшего загрезилась душа!

Театр. Я открываю дверь, и тихо захожу в фойе.
С душой вступаю в мир немножечко иной.
Здесь красок блеск, хрустальный свет. Портьер шелковое колье,
под стать высоких арок, выгнутых дугой.

А люди? Также ярки и добры, и тот же шум толпы.
В углах чуть слышится их приглушенный смех.
А раздевалок суетливый разговор ведет в мечты,
и как всегда в буфете нет свободных мест.

Но лица! И глаза! Какое в них величье! И восторг,
слегка прикрытый безразличья пеленой,
вселяет уважение к себе. Но вот звонок,
и женский голос приглашает в зал пустой.

Поднят занавес над сценою,
И ты к чуду вновь готов,
Здесь все самое бесценное,
Здесь сокровище веков.

Мир страстей, кипящих искренне,
В этом зале всех нас ждет,
Зажигая души искрами
И растапливая лед.

Здесь и горестно и радостно,
Здесь и райский сад и ад.
От всего, что сердцу тягостно,
Он очистить душу рад,

Настроение хорошее
В этом зале вновь нас ждет,
Унося с мгновенье в прошлое
И на сотни лет вперед.

Поднят занавес над сценою,
И ты к чуду вновь готов,
Театр, спасибо за бесценное,
За надежду и любовь.

И над этим храмом мудрости
Пусть всегда горит звезда,
Здесь душа не знает скупости,
Твой поклонник навсегда.

Пять минут ещё до выступленья.
Выход свой артисты нервно ждут.
Очень сложно справиться с волненьем,
Ведь сегодня наш с тобой дебют.
В мир кулис какая тянет сила?
Не сидится снова по домам.
Чем-то сцена так собой пленила,
Что покой теперь уже неведом нам.
В зале просто гром аплодисментов.
Крики «Браво!» слышим даже тут.
Ради этих сказочных моментов,
Видимо, артисты и живут,
Да и мы откажемся едва ли.
Пять минут прошло и нам пора.
Слышишь? Наши имена назвали.
Ну, пошли. Ни пуха, ни пера…

Елена Журавлева Подольская

Вы любите театр? Театр врачует души.
Из будничности дней уносит в мир другой,
И трепетом смычков ход времени нарушит,
Лишь только дирижер взмахнет своей рукой…

Я прихожу в театр, как в храм великих истин,
Где в таинстве кулис рождается мечта.
Полифония чувств загладит хаос мыслей,
За гранью мастерства актерская игра…

Театр! Чудесный мир иллюзий!
Мир волшебства и мир красот.
Мир многих искренних прелюдий,
Любви до избранных высот!

Мы клянемся Шекспиром
И порою клянем Мельпомену.
Постороннему миру
Море наших страстей по колено.

В театр иду я с разным настроеньем:
Огорченная, веселая иль злая…
Незаметно негатив стекает
Каплей слез в душевном воскресенье.

Сыграют все и искренне, и с фальшью,
Эрзац из чувств наполнит Театр Теней.
Но..чем происходящее все дальше,
Тем Истина виднее и больней.

Погашен свет, усталый день закончен.
И, молчаливо занавес висит..
Как-будто сцену защитить от жизни хочет,
Границу невесомую хранит..

Люблю театр, храм искусств!
Причудливо хитросплетенье
и смена всех оттенков чувств
и мимолетно настроение!

Заставит сопереживать
блестящая игра актеров
и о сюжете размышлять
в пылу баталий жарких споров!

От плевел отделит зерно
среди ролей и декораций,
и в душах прорастет оно
как истина среди оваций!

Любишь ли ты театр
Так, как люблю его я?
Кресла партера в ряд,
В люстре брильянты горят…

Сцена пуста пока,
Взгляды с балкона вниз,
Глянец программки в руках,
Трепетный шорох кулис…

Занавес взвиться готов,
Будничных дел словно нет,
После тройного звонка
Медленно гаснет свет…

Вспыхнут софитов огни,
Зрительный зал затих,
Будем с искусством одни
Ждать откровения миг…

Снова актеров игра
Дарит счастливый случай,
Верю в победу добра!
Верю, мир станет лучше!

И принцы, и царевны…
Здесь жизнь, как крыльев взмах!
Из пьесы, из поэмы …
И в прозе, и в стихах.

И зритель понимает
Прекрасную игру:
С героями мечтает,
Как в сказочном плену!

Приют комедианта
Для всех всегда открыт!
Знак «Золотая маска»
И «Золотой Софит»!

Что знают театральные кулисы?
Здесь будни бесконечных репетиций,
Страдания незанятой актрисы,
Крушение мечтаний и амбиций,
Диктат и заморочки режиссёров
И бесконечность пьяных декламаций,
Интриги театральных коридоров,
Склад запылённых старых декораций.

Мы покажем сказку мамам
Под названьем «Теремок».
Репетировали днями,
Роли знаем назубок.

Хоть волнуемся немножко,
Суетимся и дрожим,
Мы под гром аплодисментов
Свой талант раскрыть спешим.

Настоящего актёра
Видно всем издалека.
Поклонились, разбежались.
Всё! Закончилась игра.

Смели остатки старой мишуры
Актеры, уезжая на гастроли…
Театры существуют для игры,
Где раздаются режиссером роли.

Вольготно жить или рубить с плеча,
К народу обращаться, словно к слугам.
И только маска скроет палача,
Когда наказ вершит не по заслугам…

Еще раз о чеховской Чайке

Людмила Свирская

Софитов яркий свет и гул аплодисментов,
Цветы и крики « БИС» из зала невзначай,
«Ведь это всё любви приятные моменты»,
Так написал поэт, ты это замечай.

А до спектакля есть хотя б минут немного?
И реплику суфлёр негромко подаёт…
Талант ведь не пустяк, он нам даётся Богом
И тело, и душа вновь просятся в полёт!

И зритель поверит, всплакнёт, засмеётся,
Замрёт, затаив, не дыша
Под занавес. Тишь. но уже раздаётся
Ладоней шквал, своды глуша.

Под море оваций, ритмичней и чаще,
Выходят они на поклон.
Отыгран и прожит, как жизнь, настоящий
И мнимый, как утренний сон,
Спектакль.

Наталья Апрельская 66

Моим дорогим актрисам

Наталья Исаева Горецкая

За кулисами сдавленный шёпот,
Напряжение мысли и сил,
Не поможет спасительный опыт,
Если в сердце любовь не впустил.

Не обманешь ты зрителя страстью,
Если сам не прошёл этот путь,
И не будет над залом той власти,
Коли сам не постиг жизни суть.

Соберёшь воедино всю волю,
И отринешь сомнения прочь,
И, пронзая души своей болью,
Ты поможешь и нам превозмочь.
—Своё сердце кладёшь на ладони,
Отдаёшь для рожденья зари,
Ты для нас и святая Мадонна,
Ты и жрица площадной любви.

Ода театральному бутерброду..

Вот скажи, почему бутерброд
В театральном вкуснее буфете?
Словно сутки не ели, народ
Поглощает сокровища эти.

Лишь звонок прозвенел, со всех ног
Мы бежим, обгоняя друг друга.
Ждет коньяк и еще бутерброд:
Хлеб, а сверху икра или рыба.

Сей волшебный буфетный шедевр,
Мы съедим под коньяк, а не воду!
Друг, мы снова и снова поем
Восхваляющий гимн бутерброду!

Вот звонок, в зал приглашают.
Своё место занимаю,
Гаснет свет, я замираю,
Представленье началось…

Так талантливо играют!
Любят, ссорятся, страдают.
Я сижу, переживаю,
Трудно слёзы удержать!

Как артистов провожаем!
Шквал оваций нескончаем!
Обещаю, обещаю!
Я приду сюда опять.

Сергей Осень Иванов

И нет в ней зрительного зала,
Нет безучастных никого,
Одним игра привычкой стала,
Другим привыкнуть тяжело,

И кто-то в роли режиссёра,
И кто-то будто сценарист,
И шёпот слышится суфлёра…
На «бис» выходит пародист.

Но я, какую роль играю,
Кем я на сцене мельтешу?
Кого собой изображаю,
Грешу я ролью, не грешу?

Себя ищу в театре этом,
В театре глупости и грёз,
Под беспристрастным Божьим светом,
И не играя, а всерьёз.

На подмостках выступает
Лицедеев хоровод.
В их игре игрою станет
Всё, чем человек живёт.

Наши, ставшие родными,
Мысли, чувства и слова
Вдруг представятся чужими,
Как пожухлая трава.

Лицедеи обнажают
Грязь души и тела грязь,
В подсознанье загружают
Вероломнейшую связь:

Идёт спектакль. Череда
Сюжетных линий, декораций…
Часы актёрского труда
Венчает сладкий миг оваций.

Пусть ты не рыцарь, не король,
Не шут придворный, на потеху,
Но даже маленькая роль
Служила общему успеху.

Татьяна Боженкова 2

Театр, сцена, как и подмостки,
Да, то волшебные слова.
Ты в жизни не добился власти,
Здесь можешь стать царем. Едва,
Чуть слышно скажешь роли слово,
Набатом прозвучит оно.
Здесь подлеца сыграл, но снова
Стал, кем ты был, как то вино
Дано нам свыше вдохновенье,
Здесь могут полюбить тебя,
А ты отвергнешь руку, сердце,
Но знаешь, это лишь шутя.
Вне сцены будет ровно биться
То сердце, что в груди.. тебя.
Да, здесь, переступив все грани
Времен и возраст свой забыв
Ты вдруг умрешь Джульеттой в сцене,
Но оживешь, костюм сменив.
Играть, не просто повторяя,
Слова, что выданы тебе,
А жить душой, умом героя
Удел артиста на Земле.
Чтоб вызвать смех, чтоб вызвать слезы
Ты напрягаешь души жар
Игра – да это те же грезы,
Что в жизни не слепил гончар.

Юрий Краснокутский 2

С тобой в театре мы сейчас,
Прекрасный цвет бордовых кресел.
Я здесь как гость, и бодр, и весел,
Готов прийти сюда за час.

Такое время я люблю,
Когда весь зал людьми наполнен,
Они плывут, как будто волны,
Навстречу сцене – кораблю.

Здесь наша публика пестра:
Есть дамы в модных туалетах,
В колготках, даже если летом,
А кто-то в джинсах, свитерах.

Тут возрастной не важен ценз,
Ведь все в желаниях едины.
Причёски, лысины, седины,
Румянец, складки на лице.

Тяжёлый занавес закрыт,
И мы в театре, словно в храме.
Пюпитры в оркестровой яме
Ждут музыкантов до поры.

Бледнеет в люстрах яркий свет,
Замолкли речи, гул стихает.
В такой театр, со стихами,
Привёл Онегина поэт…

Источник

Стихи про актеров и актрис театра и кино

Николай Некрасов — Актриса

На сцене я для всех загадка:
Иначе действую, хожу,
Смотрю так весело, так сладко,
Что хоть кого обворожу.
Но посмотрите за кулисы,
Там изменяюсь я тотчас —
Театр, актеры и актрисы
Не то на деле, что для глаз!

Что вас в театре занимает,
Что вас из кресел и из лож
Так веселит, так поражает —
Всё подражание, всё ложь!
У нас поддельные картины,
Умны мы — от чужих речей,
Природа наша — из холстины,
А солнце наше — из свечей.

Рассчитаны движенья наши.
Суфлер — вот наше волшебство,
И сами мы, кумиры ваши,-
Актеры, больше ничего!
За нами можно волочиться
В честь нашей славе и красе,
Мы даже любим тем гордиться —
Мы те же женщины, как все.
Поклонников у каждой вволю,
На сцену явится едва!
И на мою, признаться, долю
Их также есть десятка два!

Они болтливы все, любезны,
И даже остры на полдня,
Притом они мне и полезны:
Они так хвалят все меня!
В честь мне дрожат в театре стены
От их здоровых, крепких рук,
А я за то порой со сцены
Им глазки делаю — всем вдруг!

Инна Лиснянская — Театр одного актера

Кажется, живу я по привычке —
Наподобие часов.
Но когда меж птичьих голосов
Пролетает голос электрички,
Вижу, как в проходах поездов,

В тех вагонах, где не слишком густо,
Порывая с ремеслом,
Нищенство становится искусством
И играет времени излом,
Где горит без пламени Содом.

Кто имущий здесь, а кто убогий
С жуткой былью на устах? —
И не важно здесь, что бард безногий
В тамбуре был на своих ногах
И затаптывал табачный прах.

Кто не знает про суму и посох?
Но вот этот, этот на колесах
Одного народа театр
Вышибет из глаз твоих раскосых
Не слезу уже, а едкий натр.

Кто проситель здесь и кто даритель?
Что есть — почва, что — сума?
Неужели я — сторонний зритель
И меж птиц, поющих задарма,
Не схожу ни с ритма, ни с ума?

Федор Сологуб — Эта странная труппа актеров и актрис…

Ставит зачем-то пьесы одна другой хуже.
Смотреть на них досадно, и жалко их вчуже.
Взяли бы лучше в горничные этих актрис.
Ведь из клюквы никто не сделает барбарис,
И крокодилов никто не разведет в луже.
В этом городе дела актеров и актрис,
Хоть из кожи лез, пойдут все хуже и хуже.

Осип Мандельштам — Актер и рабочий

Здесь, на твердой площадке яхт-клуба,
Где высокая мачта и спасательный круг,
У южного моря, под сенью Юга
Деревянный пахучий строился сруб!

Это игра воздвигает здесь стены!
Разве работать — не значит играть?
По свежим доскам широкой сцены
Какая радость впервые шагать!

Актер — корабельщик на палубе мира!
И дом актера стоит на волнах!
Никогда, никогда не боялась лира
Тяжелого молота в братских руках!

Что сказал художник, сказал и работник:
«Воистину, правда у нас одна!»
Единым духом жив и плотник,
И поэт, вкусивший святого вина!

А вам спасибо! И дни, и ночи
Мы строим вместе — и наш дом готов!
Под маской суровости скрывает рабочий
Высокую нежность грядущих веков!

Веселые стружки пахнут морем,
Корабль оснащен — в добрый путь!
Плывите же вместе к грядущим зорям,
Актер и рабочий, вам нельзя отдохнуть!

Арсений Тарковский — Актер

Все кончается, как по звонку,
На убогой театральной сцене
Дранкой вверх несут мою тоску —
Душные лиловые сирени.

Я стою хмелен и одинок,
Будто нищий над своею шапкой,
А моя любимая со щек
Маков цвет стирает сальной тряпкой.

Я искусство ваше презирал.
С чем еще мне жизнь сравнить, скажите,
Если кто-то роль мою сыграл
На вертушке роковых событий?

Где же ты, счастливый мой двойник?
Ты, видать, увел меня с собою,
Потому что здесь чужой старик
Ссорится у зеркала с судьбою.

Маргарита Алигер — За кулисами

Идет спектакль,-
испытанное судно,
покинув берег, в плаванье идет.
Бесповоротно, слаженно и трудно,
весь — действие,
весь — точность,
весь — расчет,
идет корабль.
Поскрипывают снасти.
Идет корабль, полотнами шурша.
Встает актер, почти летя от счастья,
почти морскими ветрами дыша.
Пускай под гримом он в потоках пота,
пускай порой вздыхает о земле,
ведет корабль железная работа,
и он — матрос на этом корабле.
Он должен рассмешить и опечалить,
в чужие души истину вдохнуть,
поспорить с бурей, к берегу причалить
и стаю чаек с берега спугнуть!

Николай Заболоцкий — Старая актриса

В позолоченной комнате стиля ампир,
Где шнурками затянуты кресла,
Театральной Москвы позабытый кумир
И владычица наша воскресла.

В затрапезе похожа она на щегла,
В три погибели скорчилось тело.
А ведь, Боже, какая актриса была
И какими умами владела!

Что-то было нездешнее в каждой черте
Этой женщины, юной и стройной,
И лежал на тревожной ее красоте
Отпечаток Италии знойной.

Ныне домик ее превратился в музей,
Где жива ее прежняя слава,
Где старуха подчас удивляет друзей
Своевольем капризного нрава.

Орденов ей и званий немало дано,
И она пребывает в надежде,
Что красе ее вечно сиять суждено
В этом доме, как некогда прежде.

Здесь картины, портреты, альбомы, венки,
Здесь дыхание южных растений,
И они ее образ, годам вопреки,
Сохранят для иных поколений.

И не важно, не важно, что в дальнем углу,
В полутемном и низком подвале,
Бесприютная девочка спит на полу,
На тряпичном своем одеяле!

Здесь у тетки-актрисы из милости ей
Предоставлена нынче квартира.
Здесь она выбивает ковры у дверей,
Пыль и плесень стирает с ампира.

И когда ее старая тетка бранит,
И считает и прячет монеты,-
О, с каким удивленьем ребенок глядит
На прекрасные эти портреты!

Разве девочка может понять до конца,
Почему, поражая нам чувства,
Поднимает над миром такие сердца
Неразумная сила искусства!

Владимир Солоухин — Бродячий актер Мануэл Агурто
_(из П. Боцу)

В театре этом зрители уснули,
А роли все известны наизусть.
Здесь столько лиц и масок промелькнули,
Что своего найти я не берусь.

Меняются костюмы, букли, моды,
На чувствах грим меняется опять.
Мой выход в роли, вызубренной твердо,
А мне другую хочется играть!

Спектакль идет со странным перекосом,
Хотя суфлеры в ярости рычат.
Одни — все время задают вопросы,
Другие на вопросы те — молчат.

Ни торжества, ни страсти и ни ссоры,
Тошна игры заигранная суть.
Лишь иногда, тайком от режиссера,
Своей удастся репликой блеснуть.

Иди на сцену в утренней долине,
Где журавли проносятся трубя,
Где режиссера нету и в помине
И только небо смотрит на тебя!

Алексей Апухтин — Актеры

Минувшей юности своей
Забыв волненья и измены,
Отцы уж с отроческих дней
Подготовляют нас для сцены.-
Нам говорят: «Ничтожен свет,
В нем все злодеи или дети,
В нем сердца нет, в нем правды нет,
Но будь и ты как все на свете!»
И вот, чтоб выйти напоказ,
Мы наряжаемся в уборной;
Пока никто не видит нас,
Мы смотрим гордо и задорно.
Вот вышли молча и дрожим,
Но оправляемся мы скоро
И с чувством роли говорим,
Украдкой глядя на суфлера.
И говорим мы о добре,
О жизни честной и свободной,
Что в первой юности поре
Звучит тепло и благородно;
О том, что жертва — наш девиз,
О том, что все мы, люди,- братья,
И публике из-за кулис
Мы шлем горячие объятья.
И говорим мы о любви,
К неверной простирая руки,
О том, какой огонь в крови,
О том, какие в сердце муки;
И сами видим без труда,
Как Дездемона наша мило,
Лицо закрывши от стыда,
Чтоб побледнеть, кладет белила.
Потом, не зная, хороши ль
Иль дурны были монологи,
За бестолковый водевиль
Уж мы беремся без тревоги.
И мы смеемся надо всем,
Тряся горбом и головою,
Не замечая между тем,
Что мы смеялись над собою!
Но холод в нашу грудь проник,
Устали мы — пора с дороги:
На лбу чуть держится парик,
Слезает горб, слабеют ноги…
Конец.- Теперь что ж делать нам?
Большая зала опустела…
Далеко автор где-то там…
Ему до нас какое дело?
И, сняв парик, умыв лицо,
Одежды сбросив шутовские,
Мы все, усталые, больные,
Лениво сходим на крыльцо.
Нам тяжело, нам больно, стыдно,
Пустые улицы темны,
На черном небе звезд не видно —
Огни давно погашены…
Мы зябнем, стынем, изнывая,
А зимний воздух недвижим,
И обнимает ночь глухая
Нас мертвым холодом своим.

Игра. Мы, на сцене — актеры.Вы в зале, вы — зрители.
Но это условность.Недаром великий Шекспир
Сказал, что все люди — всего лишь ролей исполнители,
А сцена театра — весь нас окружающий мир.

Давайте сыграем.Сыграем, конечно, в приятное.
Сыграем с Парижем и Францией партию-блиц.
Сыграем, шутя, в очевидное — невероятное
Смешение времени, нравов, событий и лиц.

Вы всё это где-то читали, когда-либо видели,
А что-то по ходу подскажет игра нам сама.
Итак, в добрый час! Мы сегодня — актеры, вы — зрители.
Мы вместе играем в роман господина Дюма.

Пять минут ещё до выступленья.
Выход свой артисты нервно ждут.
Очень сложно справиться с волненьем,
Ведь сегодня наш с тобой дебют.

В мир кулис какая тянет сила?
Не сидится снова по домам.
Чем-то сцена так собой пленила,
Что покой теперь уже неведом нам.

В зале просто гром аплодисментов.
Крики «Браво!» слышим даже тут.
Ради этих сказочных моментов,
Видимо, артисты и живут,

Да и мы откажемся едва ли.
Пять минут прошло и нам пора.
Слышишь? Наши имена назвали.
Ну, пошли. Ни пуха, ни пера…

Глицерином — на щёки покапать немножко…
Вместо крови сойдёт свежевыжатый сок…
Убивают меня, как всегда, понарошку,
Бутафорским эффектным бабахом — в висок.

Оставаться здесь более — я не намерен!
Жизнь моя — репетиция жизни а Аду!
Только как я уйду — ведь по-прежнему верит
В эти слёзы — та девочка в пятом ряду…

Написаны и розданы все роли,
Заучены и сцены, и слова,
И занавес едва поднять позволим —
На сцену Жизни вырвется Игра…

Сыграют все и искренне, и с фальшью,
Эрзац из чувств наполнит Театр Теней…
Но..чем происходящее все дальше,
Тем Истина виднее и больней…

По вкусу Дионисова затея
пришлась толпе — нет зрителям числа.
Мы не актёры и не лицедеи, —
мы воскрешаем души и тела.

Погаснут страсти, смысл утратят споры.
По новой пьесе, эра, разбегись!
Пусть мир — театр, и люди в нём — актёры,
пока на сцене мы играем жизнь.

Публика

Занавес. Сцена. Погас в зале свет.
Замерли зрители театру в ответ.
Напряженные лица с нетерпением ждут.
Когда им артисты сердца разожгут.
Возглас восторга слышно из зала.
Нравится всем спектакля начало.
Действие за действием не проходит бесследно.
Все в предвкушении… Антракт! Как обидно!
В коридоре и в буфете,
На своих местах и даже в туалете
То и дело слышны восхищения,
Спектакля обсуждения.
Но вот звонок для всех звенит,
О продолжении твердит.
И вот опять: Занавес. Сцена. Погас в зале свет.
Замерли зрители театру в ответ.
Уже знакомые лица появились на сцене.
Они и ведут нас к развязке картины.
И вдруг! Неожиданный конец!
О, мой Творец!
Смерть или радость тому есть причиной,
Публика низко склоняется пред актерской личиной!

Алексей Апухтин — Мы на сцене играли с тобой

Мы на сцене играли с тобой
И так нежно тогда целовались,
Что все фарсы комедии той
Мне возвышенной драмой казались.

И в веселый прощания час
Мне почудились дикие стоны:
Будто обнял в последний я раз
Холодеющий труп Дездемоны…

Позабыт неискусный актер,
Поцелуи давно отзвучали,
Но я горько томлюся с тех пор
В безысходной и жгучей печали.

И горит, и волнуется кровь,
На устах пламенеют лобзанья…
Не комедия ль эта любовь,
Не комедия ль эти страданья?

Давид Самойлов — С экстрады

Вот я перед вами стою. Я один.
Вы ждете какого-то слова и знанья,
А может- забавы. Мол, мы поглядим,
Здесь львиная мощь или прыть обезьянья.

А я перед вами гол, как сокол.
И нет у меня ни ключа, ни отмычки.
И нету рецепта от бед и от зол.
Стою пред вами, как в анатомичке.

Вот я пред вами стою. Я один.
Не жду одобрения или награды.
Стою у опасного края эстрады,
У края, который непереходим

Николай Гумилев — Театр

Все мы, святые и воры,
Из алтаря и острога
Все мы — смешные актеры
В театре Господа Бога.

Бог восседает на троне,
Смотрит, смеясь, на подмостки,
Звезды на пышном хитоне —
Позолоченные блестки.

Так хорошо и привольно
В ложе предвечного света.
Дева Мария довольна,
Смотрит, склоняясь, в либретто:

«Гамлет? Он должен быть бледным.
Каин? Тот должен быть грубым…»
Зрители внемлют победным
Солнечным, ангельским трубам.

Бог, наклонясь, наблюдает,
К пьесе он полон участья.
Жаль, если Каин рыдает,
Гамлет изведает счастье!

Так не должно быть по плану!
Чтобы блюсти упущенья,
Боли, глухому титану,
Вверил он ход представленья.

Боль вознеслася горою,
Хитрой раскинулась сетью,
Всех, утомленных игрою,
Хлещет кровавою плетью.

День проходит в предвкушении.
Скучный мир перестал существовать.
Все тело движется в волнении,
Ждет часа, когда душа будет играть.
И, наконец, блаженный этот миг настал,
Когда сполна вкусить могу я
Плод восхищения,
Души моей воображения.
До этого волшебный мир мой спал,
А тут уж вспыхнуло былое пламя,
Крик свободы вырвал огненное знамя
С оков застенчивости, шумных правил,
Что мир блюсти нас всех заставил.
О, здесь открыты для меня врата святого сада.
Ошибок нет здесь, также, как и муки ада
Не будут сожалень(и)ями кормить
И из гнусных прибавлений слухи вить.
Ведь я вхожу в саму святыню,
Где смех и радость пребыванию причиной,
Где иконы моих идолов порой
Относят мысли в мир немой.
В нем ловлю я каждый жест
И взгляда выражение.
В зале нет свободных мест:
Интересно всем мое смятение.
Всё это лишь игра актеров,
Величественный занавес во мраке,
Сцена горестных сюжетов
И море страстных пожеланий,
Утаенных в скорбящем страхе.
Но я не так себе театр представляю,
И не актера роль я воспеваю,
А, окрыленная игрой замысловатой,
Их дух бессмертный прославляю!
Звучит фонтан аплодисментов.
Не обойтись без сантиментов.
Роскошный занавес открылся —
Мой дух волнений испарился.
Вкушаю прелести забавы,
Игре отменной шепчу: «Браво!»
В мозаике хаотических движений
Видна струна противоречивых побуждений,
Что бдительность пленит,
И голову пьянит
Раздумьями о жизни, мести,
Ненависти, злости,
Раздует жар любви и страсти,
Разложит все по полочкам на масти.
И снимет он (прим. он — театр) с отяжелевших век
Чувство скуки, и раздастся смех,
Иль слезы потекут ручьями,
Опустошив безмолвный грех.
А там и солнце засияет над лесами.
Театр тихо пропоет: «Навеки с вами!»

Обожаю тот мир, что пропитан и потом, и пылью…
Чай с мелиссой, цветы и конфеты, кулисы, актрисы,
Треугольник любовный, разбитый навек биссектрисой,
И любовь примадонны, и пафос трагедии мыльной…

Там фехтует опять Сирано, декламируя вирши,
Защищаясь умнО от насмешек тупого красавца…
Он всегда побеждает, и значит — спектакль удался,
Хоть Роксана не станет к нему ни нежнее, ни ближе!

Снова борется с монстром идальго лихой из Ламанчи,
За любовь и за честь ненаглядной своей Дульсинеи,
И никто имя Дамы Прекрасной хулить не посмеет —
Не напрасно сражался тот вечный и доблестный мальчик…

Обожаю театр… мир, пропитанный мукой и потом,
Фейерверки страстей – и не только под светом софитов…
Там с восторгами детскими ждали всегда неофитов,
Поднимая, как знамя, талант… над своею Голгофой.

Мой муж — актер, таких бы поискать еще.
Так ловко может все перевернуть.
Взять и сыграть бы в сторону мою,
Нет, надо с пользой для себя игру начать.
Не признает своей не правоты,
Как так — ведь я глава семьи!
Отсюда вывод может быть один:
Ты пешка, он же — Господин!

Театр одного актера

Бытия обаянье на сцену зовет:
И жить, и спать, и сонным притворяться,
В лихие драмы горько ударяться,
Где жизни ключ со всей душою бьет.

Играть в театре старого актера,
Где им как будто куклой понукают,
И роль себе где каждый выбирает,
С душою отправляясь на гастроли.

В исканье Бога проживая жизнь за жизнью,
И роль за ролью исполняя о себе,
Свободный, словно голубь темно-сизый,
Лишенный истины, но преданный судьбе.

Глаза Вселенной непрестанно наблюдают,
Покуда топчет эту Землю…

Мэтр и актеры

Сменил регистр режиссер
Он изменил свой же сценарий
И над артистами простер
Новый сюжет и свои длани

Как флюгера покорны ветру
Так люди внемлют режиссеру
Они подвластны чудо мэтру
Они хоть люди, но актеры

И они могут, что-то видеть
И в них есть божественное тоже
Ах, как же хочется обидеть
Актеров глупых режиссеру

Бродячие актеры вечной жизни

Бродячие актеры вечной жизни —
Дети улицы.
Сценарии разыграть задумали, один,
Для жадной публики.

И пьеска древняя, и не горит уже,
А только тлеет.
О круге жизни зрителю твердит,
И смыслом веет.

Билетов в кассе нет, заполнен зал,
Погасли свечи.
На сцене никого, и в зале суета —
Уж вроде вечер…

Вот занавес затрясся, непонятно,
Снова только тени.
Всем стало вдруг ужасно одиноко
В темноте, пред сценой.

Прижались все друг к другу, ждут,
А вдруг измена…
Билеты дорогие…

Любимым актерам

Любимые актеры, оставайтесь.
Не уходите, не бросайте нас.
Живите, вечно улыбайтесь,
Ведь мы так любим, любим вас.
Мы с вами грезем,
С вами и страдаем,
Мы плачем, улыбаемся, живем,
Мы ненавидим и прощаем,
Вы с нами, собственно, во всем.

Исповедь актера

Зал, сцена, театра фейерверки,
Аплодисменты и антракт.
Вот грим и новые сонеты,
Вот расписание затрат.

Иду домой с цветами в паре,
Дарящий людям новый мир:
Мои поклонники в ударе!
Что ль мне устроить тоже пир?!

Зал, сцена, театра фейерверки,
Забытая печали боль:
Вот прочитаются сонеты,
Вот нарисуется уж роль.

День и ночь

Над миром ночь сменяет день,
бесшумно занавес роняя.
Он, как актер, уходит в тень,
покорно сцену покидая.

Но вскоре день сменяет ночь.
Он, хоть и робок, и недолог,
упорно гонит ее прочь,
срывая с неба черный полог.

Самуил Маршак — Искусство строго, как монетный двор

Искусство строго, как монетный двор.
Считай его своим, но не присваивай.
Да не прельстится шкуркой горностаевой
Роль короля играющий актер.

Осип Мандельштам — В старинном многоярусном театре

Я не увижу знаменитой «Федры»,
В старинном многоярусном театре,
С прокопченной высокой галереи,
При свете оплывающих свечей.
И, равнодушнен к суете актеров,
Сбирающих рукоплесканий жатву,
Я не услышу, обращенный к рампе,
Двойною рифмой оперенный стих:

— Как эти покрывала мне постылы…

Театр Расина! Мощная завеса
Нас отделяет от другого мира;
Глубокими морщинами волнуя,
Меж ним и нами занавес лежит.
Спадают с плеч классические шали,
Расплавленный страданьем крепнет голос.
И достигает скорбного закала
Негодованьем раскаленный слог…

Я опоздал на празднество Расина…

Вновь шелестят истлевшие афиши,
И слабо пахнет апельсинной коркой,
И, словно из столетней летаргии,
Очнувшийся сосед мне говорит:
— Измученный безумством Мельпомены,
Я в этой жизни жажду только мира;
Уйдем, покуда зрители-шакалы
На растерзанье Музы не пришли!

Когда бы грек увидел наши игры…

Валентин Катарсин — После театра

… Бутафория формы,
фонари из фанеры,
кровельный гром,
граммы грима, а князь
Мышкин —
актёр Смоктуновский…

Но из театра вышел —
покрупнели звёзды.
Листья
сухие, как эрмитажная мумия жреца,
стали живыми — наступить боюсь.

Людей увеличивая
в несколько веков,
городом иду.

Александр Блок — Балаганчик

Вот открыт балаганчик
Для веселых и славных детей,
Смотрят девочка и мальчик
На дам, королей и чертей.
И звучит эта адская музыка,
Завывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.

Он спасется от черного гнева
Мановением белой руки.
Посмотри: огоньки
Приближаются слева…
Видишь факелы? Видишь дымки?
Это, верно, сама королева…

Ах, нет, зачем ты дразнишь меня?
Это — адская свита…
Королева — та ходит средь белого дня,
Вся гирляндами роз перевита,
И шлейф ее носит, мечами звеня,
Вздыхающих рыцарей свита.

Вдруг паяц перегнулся за рампу
И кричит: «Помогите!
Истекаю я клюквенным соком!
Забинтован тряпицей!
На голове моей — картонный шлем!
А в руке — деревянный меч!»

Заплакали девочка и мальчик.
И закрылся веселый балаганчик.

Владимир Высоцкий — Памяти Василия Шукшина

Еще ни холодов, ни льдин.
Земля тепла. Красна калина.
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.

«Должно быть, он примет не знал, —
Народец праздный суесловит, —
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал.»

Коль так, Макарыч, — не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй — останься живым.

Но в слезы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понес,
Припал к земле, как верный пес.
А рядом куст калины рос,
Калина — красная такая…

Смерть самых лучших намечает
И дергает по одному.
Такой наш брат ушел во тьму.
Не буйствует и не скучает.

А был бы «Разин» в этот год.
Натура где — Онега, Нарочь?
Все печки-лавочки, Макарыч!
Такой твой парень не живет.

Вот после временной заминки,
Рок процедил через губу:
«Снять со скуластого табу
За то, что видел он в гробу
Все панихиды и поминки.

Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу,
Чтоб не испытывал судьбу,
Взять утром тепленьким с постели!»

И после непременной бани,
Чист перед богом и тверез,
Взял да и умер он всерьез,
Решительней, чем на экране.

Леонид Филатов — Главнейшая забота для творца…

Главнейшая забота для творца –
Не заиграться в роли до конца.
А публика – хоть расшибись в лепешку –
Не уважает гибель понарошку.
Ты можешь довести толпу до слез
Лишь в случае, когда умрешь всерьез.
Актеры – удивительное племя,
И если умирают, то на время,
Чтоб со слезами пота на лице
Успеть еще покланяться в конце.
У всех проблемы! Всем сегодня плохо!
Такие – государство и эпоха!
Но что же будет, если от тоски
Мы все начнем отбрасывать коньки?
Боюсь, что в суматохе бедный зритель
Не враз поймет, что умер исполнитель…
Один из наших братьев и сестер,
Простой его величество актер.

Константин Случевский — Да, я устал, устал, и сердце стеснено.

Да, я устал, устал, и сердце стеснено!
О, если б кончить как-нибудь скорее!
Актер, актер… Как глупо, как смешно!
И что ни день, то хуже и смешнее!
И так меня мучительно гнетут
И мыслей чад, и жажда снов прошедших,
И одиночество… Спроси у сумасшедших,
Спроси у них — они меня примут!

Александр Пушкин — К молодой актрисе

Ты не наследница Клероны,
Не для тебя свои законы
Владелец Пинда начертал;
Тебе не много бог послал,
Твой голосок, телодвиженья,
Немые взоров обращенья
Не стоят, признаюсь, похвал
И шумных плесков удивленья;
Жестокой суждено судьбой
Тебе актрисой быть дурной.
Но, Клоя, ты мила собой.
Тебе во след толпятся смехи,
Сулят любовникам утехи —
Итак, венцы перед тобой,
И несомнительны успехи.

Ты пленным зрителя ведешь
Когда без такта ты поешь,
Недвижно стоя перед нами,
Поешь – и часто не в попад.
А мы усердными руками
Все громко хлопаем; кричат:
«Bravo! bravissimo! чудесно!»
Свистки сатириков молчат,
И все покорствуют прелестной.

Когда в неловкости своей,
Ты сложишь руки у грудей,
Или подымешь их и снова
На грудь положишь, застыдясь;
Когда Милона молодого,
Лепеча что-то не для нас,
В любви без чувства уверяешь;
Или без памяти в слезах,

Холодный испуская ах!

Спокойно в креслы упадаешь,
Краснея и чуть-чуть дыша, —

Все шепчут:
ах! как хороша!

Увы! другую б освистали:
Велико дело красота.
О Клоя, мудрые солгали:
Не всё на свете суета.

Пленяй же, Клоя, красотою;
Стократ блажен любовник тот,
Который нежно пред тобою,
Осмелясь, о любви поет;
В стихах и прозою на сцене
Тебя клянется обожать,
Кому ты можешь отвечать,
Не смея молвить об измене;
Блажен, кто может роль забыть
На сцене с миленькой актрисой
Жать руку ей, надеясь быть
Еще блаженней за кулисой!

Лев Озеров — Две старые актрисы…

Две старые актрисы
В буфете станционном,
Отставив мизинчики,
Пьют чай с лимоном.
Пьют чай с лимоном,
С пирожным миндальным
И вслед поездам глядят
Ближним и дальним.
А поезда уходят,
Уходят, как время,
А поезда уходят,
Окнами сверкая.
Две старые актрисы
Вглядываются в темень.
— Который час?— спрашивает первая.
— Уже поздно!— отвечает вторая.

«Весь мир – театр, а люди в нём актёры…» –
Выходит так, что мы с тобою – в кубе,
И неприятность вырастает в форму горя,
И под улыбкою просвечивают зубы.

Не заступи лишь за кулисы правды
И не оглохни от аплодисментов.
О, сколько в оркестровой яме яда
Скрипичного от недостатка света!

А этот вечный ужас монолога…
И одиночество на публике – край смерти.
Не верьте в жизни, но на сцене – верьте
В счастливую усмешку эпилога.

И вот уже двухсотый раз на сцене,
И кажется, что всё одно и то же:
Слова, боль, интонации, движенья –
Всё так знакомо, но так непохоже.

Спектакль заполняет нишу «время»
И с ним уходит, следующий снова
Не повторяется – идёт с другой ступени,
И главное, чтоб прозвучало слово

Живое. Даже если ты усталый,
Больной, с похмелья и не в настроении,
Ты должен выйти, взять пространство зала
И увести его в другое измеренье.

Играя роль…

Играя роль, не забывай, что текст
не главное, куда важней поступки
и поступь. Оглянись окрест
внимательно – в трагедии есть шутки,

а в шутках не всегда заложен смех,
но чаще осознание той боли,
которая касается не всех,
отчаянья, а может быть и боле.

Играя роль, не забывай, что ты
играешь роль, а не король на троне.
Играя роль, не преступи черты,
безумствуя, будь внутренне спокоен.

Когда ты плачешь, слёзы лей шутя,
но верь, что горько, а когда хохочешь,
не нарушай традиции шута –
рыдай, но не заметно, между строчек.

И, главное, когда играешь роль,
пойми, что это главное, неважно
всё после и до этого – вся соль
сей час, сию минуту и однажды.

Артист

Артист — я постепенно познаю,
Какую жизньсо мной сыграла шутку злую:
Чужую жизнь играю, как свою,
И, стало быть, свою играю, как чужую.

Рубен Симонов (Актер театра им. Вахтангова) — Актеры театра (слова песни)

Актеры театра уходят бесследно,
Пусть голос звучит на пластинках победно
Не видим их глаз и не видим движений
к тому же пластинка не без искажений./2 раза

Актер умирает как все — очень просто,
Пусть гением был, пусть огромного роста
Он не оставляет станков и машин,
Но он оставляет частицу души,/2 раза

Кто видел актера, его не забудет,
Но долго ли зритель во здравии будет?
С годами тускнеет актера портрет,
О нем забывают и вот его нет /2 раза

Бывает что даже при жизни актера,
о нем забывают подчеркнуто скоро
Он стар надоедлив, давно не играл…
как можете вы он вам сердце отдал!
Как смеете вы он вам душу отдал!

Пусть те кто сегодня, выходит на сцену
достойно ушедших актеров оценят,
И помнят о том, что на этих подмостках
Их духом бессмертным пропитаны доски!

Источник