созвездие жадных псов актеры и роли
Созвездие жадных псов
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Волей рока я, Евлампия Романова, опять втянута в расследование загадочного убийства соседа по даче академика Славина. Убили его в кабинете Академии высшего образования. Он был там один. Причем вначале его застрелили, а потом, уже мертвого, ударили ножом. Говорят, Славина любили все. Даже его многочисленные жены и чада жили с ним в одном доме. Его дочь Ребекка просит меня найти убийцу отца – ей кажется, что это кто-то из близких. Ведь только они знали о тайном ходе в его кабинет. Я согласилась помочь, не подозревая, во что ввязалась. И тут вдруг погибает под колесами электрички последняя жена Славина – красавица Анжелика.
Отзывы 1
Интересный занимательный сюжет, много забавных эпизодов с животными, также нравится как читает Маргарита Иванова. Лампа продолжает попадать в невероятные ситуации и ведёт упорно свое расследование.
Интересный занимательный сюжет, много забавных эпизодов с животными, также нравится как читает Маргарита Иванова. Лампа продолжает попадать в невероятные ситуации и ведёт упорно свое расследование.
Оставьте отзыв
Напишите отзыв и получите 50 бонусных рублей на ваш счёт ЛитРес
С этой книгой слушают
Дети странный народ. Упадут с велосипеда, собьют ноги до костей и весело пьют чай, оставляя на полу кровавые капли, но потеря фантика от жвачки может заставить их прорыдать больше часа.
Дети странный народ. Упадут с велосипеда, собьют ноги до костей и весело пьют чай, оставляя на полу кровавые капли, но потеря фантика от жвачки может заставить их прорыдать больше часа.
девочка, – голос у него громкий, как загудел! Все и услыхала. Только не успела я у Пашки на конфеты попросить. Он в окно вылез, и они с тем мужиком вместе ушли. – Куда? – Павлуха в магазин побежал, за станцией стоит, плеер покупать и кассеты, давно мечтал. И повезло же ему, – вздохнула девочка, – а я вот никак на Барби не накоплю. Не слушая ее жалобы, я понеслась к платформе и спросила у торговца Миши: – Где тут магазин с плеерами? – За углом, – ответил тот, – новая Маринина вышла, не желаете? Но я уже бежала через рельсы к небольшой площади. Назвать магазином железный вагон, набитый всякой всячиной, язык не поворачивался. На полках теснились самые разнообразные и подчас несовместимые предметы: вантуз, батарейки, жвачки, футболки турецкого производства и рыбные консервы. Этакая помесь сельпо с супермаркетом.
девочка, – голос у него громкий, как загудел! Все и услыхала. Только не успела я у Пашки на конфеты попросить. Он в окно вылез, и они с тем мужиком вместе ушли. – Куда? – Павлуха в магазин побежал, за станцией стоит, плеер покупать и кассеты, давно мечтал. И повезло же ему, – вздохнула девочка, – а я вот никак на Барби не накоплю. Не слушая ее жалобы, я понеслась к платформе и спросила у торговца Миши: – Где тут магазин с плеерами? – За углом, – ответил тот, – новая Маринина вышла, не желаете? Но я уже бежала через рельсы к небольшой площади. Назвать магазином железный вагон, набитый всякой всячиной, язык не поворачивался. На полках теснились самые разнообразные и подчас несовместимые предметы: вантуз, батарейки, жвачки, футболки турецкого производства и рыбные консервы. Этакая помесь сельпо с супермаркетом.
Созвездие жадных псов
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Волей рока я, Евлампия Романова, опять втянута в расследование загадочного убийства соседа по даче академика Славина. Убили его в кабинете Академии высшего образования. Он был там один. Причем вначале его застрелили, а потом, уже мертвого, ударили ножом. Говорят, Славина любили все. Даже его многочисленные жены и чада жили с ним в одном доме. Его дочь Ребекка просит меня найти убийцу отца – ей кажется, что это кто-то из близких. Ведь только они знали о тайном ходе в его кабинет. Я согласилась помочь, не подозревая, во что ввязалась. И тут вдруг погибает под колесами электрички последняя жена Славина – красавица Анжелика.
Дети странный народ. Упадут с велосипеда, собьют ноги до костей и весело пьют чай, оставляя на полу кровавые капли, но потеря фантика от жвачки может заставить их прорыдать больше часа.
Дети странный народ. Упадут с велосипеда, собьют ноги до костей и весело пьют чай, оставляя на полу кровавые капли, но потеря фантика от жвачки может заставить их прорыдать больше часа.
девочка, – голос у него громкий, как загудел! Все и услыхала. Только не успела я у Пашки на конфеты попросить. Он в окно вылез, и они с тем мужиком вместе ушли. – Куда? – Павлуха в магазин побежал, за станцией стоит, плеер покупать и кассеты, давно мечтал. И повезло же ему, – вздохнула девочка, – а я вот никак на Барби не накоплю. Не слушая ее жалобы, я понеслась к платформе и спросила у торговца Миши: – Где тут магазин с плеерами? – За углом, – ответил тот, – новая Маринина вышла, не желаете? Но я уже бежала через рельсы к небольшой площади. Назвать магазином железный вагон, набитый всякой всячиной, язык не поворачивался. На полках теснились самые разнообразные и подчас несовместимые предметы: вантуз, батарейки, жвачки, футболки турецкого производства и рыбные консервы. Этакая помесь сельпо с супермаркетом.
девочка, – голос у него громкий, как загудел! Все и услыхала. Только не успела я у Пашки на конфеты попросить. Он в окно вылез, и они с тем мужиком вместе ушли. – Куда? – Павлуха в магазин побежал, за станцией стоит, плеер покупать и кассеты, давно мечтал. И повезло же ему, – вздохнула девочка, – а я вот никак на Барби не накоплю. Не слушая ее жалобы, я понеслась к платформе и спросила у торговца Миши: – Где тут магазин с плеерами? – За углом, – ответил тот, – новая Маринина вышла, не желаете? Но я уже бежала через рельсы к небольшой площади. Назвать магазином железный вагон, набитый всякой всячиной, язык не поворачивался. На полках теснились самые разнообразные и подчас несовместимые предметы: вантуз, батарейки, жвачки, футболки турецкого производства и рыбные консервы. Этакая помесь сельпо с супермаркетом.
Созвездие жадных псов
Волей рока я, Евлампия Романова, опять втянута в расследование загадочного убийства соседа по даче академика Славина. Убили его в кабинете Академии высшего образования. Он был там один. Причем вначале его застрелили, а потом, уже мертвого, ударили ножом. Говорят, Славина любили все. Даже его многочисленные жены и чада жили с ним в одном доме. Его дочь Ребекка просит меня найти убийцу отца – ей кажется, что это кто-то из близких. Ведь только они знали о тайном ходе в его кабинет. Я согласилась помочь, не подозревая, во что ввязалась. И тут вдруг погибает под колесами электрички последняя жена Славина – красавица Анжелика.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Созвездие жадных псов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Ласковое летнее солнышко заглянуло в окно. Я чихнула и сладко потянулась в кровати. Как хорошо, что сегодня нет дождя, и как хорошо, что мы наконец перебрались на дачу. Можно не торопиться вставать, Кирюшка и Лиза закончили учебный год, и в школу им не надо. Во дворе, радостно лая, носились наши собаки. Вот уж кому отлично в Подмосковье, так это детям и животным, раздолье, гуляй — не хочу. Но отчего-то ребята сидели в доме, на первом этаже. Я слышала громкий голос Лизы:
— Сама такая, — огрызнулся мальчик.
Послышался грохот, очевидно, мальчишка кинулся на обидчицу, но девочка ловко выскочила в окно и заорала уже со двора:
— Кирюшка — хрюшка, Кирюшка — говнюшка!
Кирилл высунулся в окно и решил достойно ответить:
— Лиза… Лиза… Лизавета…
— Ну, чего? — подпрыгивала вредная девчонка. — Обломалось? Что — Лиза? Ну, давай!
— Да, — заныл Кирюшка, — к твоему имени ничего и не придумаешь, сложно очень!
— Вот и хорошо, — заявила девица, — зато с твоим такие рифмы получаются! Кирюшка — соплюшка, Кирка — дырка, Кириотто — идиотто…
— Ну погоди, — пригрозил окончательно выведенный из себя мальчик, — получишь!
— Догони сначала, — хмыкнула Лизавета и, вскочив на велосипед, вылетела за ворота, распевая во все горло:
— Вот кто-то с горочки спустился, наверно, Кирочка идет, на нем слюнявчик и штанишки, ах, он с ума сейчас сойдет!
Кирилл выбежал во двор и горестно вздохнул. Обидчица была намного проворней. К тому же ее велосипед благополучно переночевал у крыльца, а Кирюшка загнал своего железного коня в гараж, и теперь ему предстояло открывать замок, раскрывать ворота — целое дело.
Я высунулась из окна и увидела его растерянную физиономию.
— Не расстраивайся так, дружочек, еще поймаешь!
Кирюшка поднял вверх голову и сердито ответил:
— Все ты виновата, разрешаешь Лизке безобразничать, говоришь, девочкам уступать надо… И чего вышло из хорошего воспитания-то? Одна глупость. Вот наподдать ей пару раз по шеям, живо заткнется!
— Мужчина не имеет права бить женщину!
— Глупости, — фыркнул Кирюша, — сейчас все равны. А она имеет право дразниться? Что-то в твоих рассуждениях не так. И вообще, тебя воспитывали слишком давно, тогда даже компьютера не было, а ведь дети теперь другие. Вот найду Лизавету и ухи оборву.
— Ты ее сначала поймай, — хихикнула я и пошла завтракать.
Кирюшка находится в том славном периоде, который ученые-психологи называют красивым словом «пубертат». А если попроще — это время редкостной подростковой вредности, когда еще не оперившийся птенец хочет получить взрослые права, обладая привилегиями ребенка. Правда, на Кирюшку грех жаловаться — он не курит, не пьет, не употребляет наркотики и не нюхает клей. Просто порой с ним невозможно договориться, и он нагло требует объяснения всем моим запретам. Нельзя до четырех утра смотреть видик. Почему? Каникулы ведь, завтра посплю до обеда. Не надо начинать день с шоколадки, лучше съесть овсянку. Это еще что за дурь! Живот заболит? Так он мой, я его хозяин, поболит и успокоится. Не следует ходить под проливным дождем без куртки! Вот уж глупость так глупость! Подобные идиотства приходят в голову только ненормальным тридцатилетним старикам.
Впрочем, у Лизаветы тоже свой набор «приятных» возрастных особенностей. По пять раз на дню она переходит от слез к хохоту и может три часа провести у зеркала, меряя наряды. Наконец, когда гардероб исчерпан, последняя тряпка с воплем зашвыривается под стол, а Лиза громко стонет:
К слову сказать, она вполне симпатичная девочка и лет через пять обязательно превратится в лебедя. Но пока это гадкий утенок, у которого, впрочем, полностью отсутствуют терпение и смирение.
Несмотря на то что Лиза и Кирилл живут в одной семье, они не близнецы, не двойняшки и даже не родственники. Мы просто живем все вместе, а я им не мать, вернее, не я их родила.
Кирюша — сын моей ближайшей подруги Катюши. Катюша работает хирургом, у нее есть еще один сын — двадцатипятилетний Сережа. Сережа женат, и он, и его супруга Юлечка живут вместе с Катериной в Америке, где подруга работает по контракту в госпитале. Кирюшка остался со мной.
Я не буду утомлять вас долгими подробностями того, почему мы с Катей живем вместе. Своей семьи у меня нет, я в разводе, а детей не получилось, так что Кирюша и Лизавета — мои единственные чада.
Лиза оказалась у нас случайно. Ее отец, известный писатель Кондрат Разумов, трагически погиб, а мать отказалась от девочки еще в младенчестве. Я же работала у Разумова экономкой, и как-то так вышло, что Лизавета осталась со мной. Преодолев всевозможные трудности, я сумела оформить опеку над девочкой, и наше щедрое государство платит мне целых сто восемьдесят рублей в месяц. Считается, что на эти деньги я прокормлю, одену и выучу сироту. Но мы не горюем. Во-первых, Катюша и Сережа зарабатывают в Майами столько, что нам всем хватит с лихвой. Во-вторых, я, не желающая сидеть ни на чьей, даже очень дружеской шее, работаю. Надо признаться, что со службой у меня постоянно происходят казусы. К сожалению, я обладаю редкой, но абсолютно ненужной в наше время профессией арфистки. Но господь не дал мне таланта, и карьера музыканта не удалась. А больше я ничего делать не умею, кроме одного — читать детективы. Наверное, у меня как-то по-особому сконструированы мозги, потому что преступника я вычисляю сразу, на первых сорока страницах.
Однако весной этого года мне повезло. Встретила случайно в метро сокурсника по консерватории Диму Ковалева. Он тоже не сделал музыкальной карьеры. Димка — скрипач из третьесортных, не Владимир Спиваков. Обрадовавшись нечаянной встрече, мы сели на скамеечку, и Дима с горечью поведал:
— Ну ты не поверишь, чем я занимаюсь. Вместе с Ванькой Лыковым и Ленкой Медведевой играем на свадьбах и всевозможных тусовках. Помнишь, Ваньку и Ленку?
Я кивнула. Мы обменялись телефонами и расстались, но через неделю Димка позвонил и взмолился:
— Помоги, Романова! Ленка замуж вышла и уехала из Москвы в Германию, будь другом, а?
— Ну поиграй с нами недельку, пока кого отыщем, заказов набрали на месяц вперед, выручи, сделай милость.
— И впрямь ни к чему, — вздохнул Ковалев, — на синтезаторе сможешь?
— Ну, если порепетировать…
— Давай, давай, — ответил Димка, — пятьсот баксов запросто настукаешь, нас хорошо знают, клиентов море.
— Быстренькое давай, чтоб попрыгать.
Мы «могем», клиенты довольны и передают Димин телефон по эстафете. Мне даже нравится эта работа. Кругом веселые лица, и нас всегда хорошо угощают. Одна беда, Ванька и Димка большие любители выпить, и приглядывать за ними надо вовсю. Один раз мне пришлось в одиночку солировать, слушая мощный храп других оркестрантов, свалившихся прямо на пол. Правда, гости на свадьбе, бывшие в том же состоянии, так и не поняли что к чему.
Дача, на которой мы сейчас живем, принадлежала еще моим родителям. Место чудесное — Алябьево, всего в двадцати минутах езды от Москвы. К нам домой от дачи доехать быстрее, чем из какого-нибудь Теплого Стана или Северного Бутова.
Дом отличный, комнат много, горячая вода, газ, ванна, туалет и даже телефон. Мой отец был крупным ученым, работал на военно-промышленный комплекс — занимался ракетостроением. Как доктор наук и академик, он имел право на государственную дачу, и моя мама, певица, долго отговаривала папу от строительства собственной фазенды, но отец, тихий, какой-то незаметный в семейной жизни человек, на этот раз перекричал маменьку, певицу, обладавшую на удивление громким голосом.
— Не говори глупости, — вспылил он, — девочка растет, вот умру я, и вас с казенных метров наутро турнут, а так ребенку дом останется.
— Мы проживем до ста лет и скончаемся в один день.
Но, к сожалению, прав оказался папа, он ушел из жизни рано, впрочем, многие его коллеги тоже. Их вдовы иногда приезжали в Алябьево, пили чай на круглой веранде и вздыхали:
— Все-таки, Андрей — умница, вперед смотрел, нас-то давно погнали, негде и отдохнуть.
У Алябьева масса достоинств. Чудесный воздух, речка, городские условия… К тому же отец мой, хоть и ученый, имел в шкафу генеральскую форму, а Никита Сергеевич любил военных и своих любимцев не обижал. Поэтому участки у нас гигантского размера, честно говоря, мы и сами не знаем, что в конце, просто ни разу не доходили до забора. Ближайшие соседи — генералы Рябов и Соколов — живут вроде рядом, но нам не видно даже света от их особняков.
Всем хорошо Алябьево, но есть у него один недостаток. Электричка доезжает только до Переделкина, дальше можно на маршрутном такси или автобусе добраться в писательский городок, а уж от него приходится топать пешком через лес и поле. Ей-богу, из Москвы добираться быстрей, чем бежать от станции к даче. Писателям повезло, их дома тянутся невдалеке от дороги, и любая попутная машина с радостью подвозит их за копейки. В сторону дач военных автомобили редко ездят. Впрочем, у Кати и Сережи есть свои машины, но я не умею водить, хотя сегодня у меня знаменательный день. Ровно в пять часов вечера я должна впервые сесть с инструктором за руль. Надо же в конце концов научиться.
Зевая, я сползла вниз и принялась пить кофе. Кирюшка мрачно смотрел телевизор.
— Не хочу, — огрызнулся он.
Тут примчалась Лизавета, вместе с ней Костя Рябов, и мучение Кирюшки возобновилось. Как только они его не обзывали. Я даже вынуждена была заступиться за бедного мальчика:
— Прекратите издеваться над Кирочкой.
— Ой, — взвизгнула Лизавета, — прикол, Кирочка! Вот класс, в голову не пришло! Иди сюда, Кирочка, завяжем бантик.
— И юбочку нацепим, — залился хохотом Костя.
Внезапно Кирюшка побагровел, подскочил на стуле и треснул кулаком по столу. Из чашек выплеснулся чай и растекся по клеенке.
— Хватит, надоели! И впрямь имя-то у меня дурацкое. Пришла же маме в голову идея. Одного ребенка нормально назвала — Сережа, а другого по-кретински обозвала!
— Очень даже красиво, — попыталась я исправить ситуацию, — Кирилл и Мефодий азбуку придумали…
— Мефодий, — заржал Костя, — сейчас умру.
— Знаешь, Лампа, — пробормотал Кирюша, — иногда лучше жевать, чем говорить.
— Но живу же я со своим именем и ни на кого не обижаюсь, — не сдавалась я.
Дело в том, что меня зовут Евлампия. Вернее, родители дали мне имя Ефросинья, и в детстве я натерпелась еще больше Кирюшки. В классе сидело штук пять Лен и столько же Наташ. Кстати, во всей школе не было девочек с именем Фрося. Да что там школа, не нашлось ни одной тетки даже в консерватории, а у нас там было предостаточно чудаков. Имя не нравилось мне до зубовного скрежета.
На первом курсе нас отправили в колхоз и расселили по избам. Каждое утро, около шести, наша хозяйка выходила во двор и орала, как оглашенная:
В первый раз я, услыхав вопль, мигом вылетела из комнаты:
— Ничего, — ответила баба.
— Но вы же звали: Фрося, Фрося…
— Ну и что? Козу кликаю, выгонять надо, пастух идет…
Мучения мои продолжались и тогда, когда началась концертная деятельность. Стоило конферансье завести:
— А сейчас на сцену приглашается молодая, но очень талантливая артистка с чудесным русским именем Ефросинья. Фрося…
Зрители, отлично помнившие одну из самых смешных советских комедий, как правило, начинали выкрикивать:
— Бурлакова! Фрося Бурлакова!
И начинался хохот, попробуйте сыграть после этого серьезное произведение! Да все ждали, что я сейчас пущусь вприсядку вокруг арфы.
В конце концов я обозлилась, решила начать жизнь сначала, убежала от нелюбимого мужа и заявила Кате, Сереже, Юле и Кирюше, что меня зовут… Евлампия. Уж не знаю, почему на ум взбрело это имечко. Теперь домашние зовут меня Лампа, Лампочка, Лампец, Лампидудель… Но отчего-то глумление совершенно меня не трогает, может, я просто повзрослела? Или, вернее, состарилась. Так что Кирюшу я понимаю очень хорошо.
— Кирочка-дырочка, — пропела Лиза.
Кирилл побагровел, встал и категоричным тоном заявил:
— Ну, — хором спросили мучители, — как? Как?
— Ричард! И имейте в виду, теперь я буду откликаться только на это имя. Ричард, и точка.
— Львиное Сердце, — пробормотала я.
— Именно, — обрадовался Кирилл, — Ричард Львиное Сердце!
В этот момент зазвонил телефон. Я схватила трубку.
— Ой, Лампочка, — забубнила наша близкая приятельница Алина, — как здорово, что застала тебя, будь другом, помоги.
— Машку, балбеску, перевели в музыкальной школе в третий класс только с условием, что она за лето ответит на тест, причем правильно. Но ей, сама понимаешь, этого никогда не сделать. Там такие вопросы! Дайте определение гармонии! Ну за каким чертом современным детям знать о гармошке!
— Гармония — это не гармонь, — попыталась я объяснить Алине.
— Один шут, будь человеком, помоги. Давай сегодня в пять встретимся у метро «Динамо», где выход к рынку.
— Не могу, у меня занятия, лучше завтра.
— Так мы сегодня в Турцию улетаем! — заорала Алина. — Я думала, по дороге в Шереметьево отдам, ну тебе же удобно на «Динамо»!
— Ты забыла, что звонишь на дачу?
— Не хочу, — разозлилась я, — абсолютно не желаю.
— Вот ты какая, — заныла Алина, — Машку из-за тебя выпрут!
Я хотела было достойно ответить на этот выпад. Ленивой Маше следовало исправно посещать занятия и внимательно слушать педагогов. Музыка, как, впрочем, математика и русский, требует усидчивости, аккуратности и умения концентрироваться. Но с языка неожиданно сорвалось другое:
— Ладно, сейчас придумаем выход. Вот что, за тестом приедет Кирюшка. Ты его помнишь?
— Последний раз пять лет тому назад видела. Во что он будет одет?
— Голубые джинсы, футболка со словом «Адидас», кроссовки, а на голове кепочка-бейсболка. Он не очень высокого роста, примерно с меня, волосы светлые, глаза голубые.
— Ага! — обрадованно воскликнула Алина. — А я буду в такой индийской коричневой юбочке, ну знаешь, повсюду продают, и в бежевой кофточке!
— Ладно, я ему скажу: стройная шатенка, в…
— Я уже неделю блондинка, — перебила Алина.
— Знаешь, — верещала подруга, — я возьму в руки белый конверт с тестом. Только пусть Кирилл не опаздывает.
Я шмякнула трубку на аппарат и крикнула в окно:
Мальчик, возившийся у велосипеда, даже не поднял головы.
О, черт, совсем забыла:
Он спокойно ответил:
Кирюшка медленно вытер руки и пошел в дом, сохраняя полное спокойствие.
Созвездие жадных псов
Волей рока я, Евлампия Романова, опять втянута в расследование загадочного убийства соседа по даче академика Славина. Убили его в кабинете Академии высшего образования. Он был там один. Причем вначале его застрелили, а потом, уже мертвого, ударили ножом. Говорят, Славина любили все. Даже его многочисленные жены и чада жили с ним в одном доме. Его дочь Ребекка просит меня найти убийцу отца – ей кажется, что это кто-то из близких. Ведь только они знали о тайном ходе в его кабинет. Я согласилась помочь, не подозревая, во что ввязалась. И тут вдруг погибает под колесами электрички последняя жена Славина – красавица Анжелика.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Созвездие жадных псов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
В агентство «Рашен стар» я приехала к четырем часам дня. Честно говоря, я думала, что в этой конторе занимаются модельным бизнесом, но на двери висела вывеска: «Биржа актеров».
Я вошла внутрь и очутилась в просторной комнате, где на кожаных креслах и диванах восседало штук пять девиц весьма вызывающего вида: все одеты в коротенькие обтягивающие стрейч-платьица. Хотя назвать платьем кусок ткани размером с почтовую марку язык не поворачивался. Да еще декольте у троих спускалось до пояса, впрочем, у двоих оставшихся верхней части одежды просто не было, ее заменяли тонюсенькие лямочки. Я в своих светло-песочных брюках и бежевой футболке выглядела среди них как монашка, случайно затесавшаяся в компанию проституток.
Чуть поодаль от «цветника», у стены, располагался огромный письменный стол. За ним восседала дама лет сорока с угрожающе размалеванным лицом.
— Простите, — обратилась я к ней, — кто занимается подбором актеров?
Не отрывая глаз от компьютера, где мелькали какие-то фигурки, секретарша процедила:
Дама ткнула пальцем в кнопку «интеркома». Я обратила внимание, что у нее невероятно длинные ногти, покрытые лаком отвратительного темно-синего цвета.
— Да, — прохрюкал динамик.
— Еще Романова, — бросила секретарша и спросила меня: — Из какого театра?
— Вольная птичка, — сообщила дама.
— Пусть ждет! — каркнул голос.
— Садитесь, — велела секретарша.
— Садитесь и ждите! — рявкнула она и перевела на меня глаза.
Выражение их было таким, что я машинально повиновалась и шлепнулась на диван возле одной из девиц, о чем моментально пожалела. От милой девушки одуряюще несло французским парфюмом. Несмотря на жару, она опрокинула на себя, наверное, целый флакон.
Внезапно дверь одного из кабинетов распахнулась, и вылетела девочка в таком же крохотном сарафанчике. Судорожно комкая носовой платок, она побежала по коридору и исчезла за дверью с табличкой «WC».
Девицы в креслах задвигались и выжидательно уставились на секретаря. Та опять ткнула синим когтем в кнопку.
— Вениамин Михайлович, запускать?
— Давай Романову! — гаркнул динамик.
— Заходи, — кивнула мне дама.
— Но она только что пришла, — пискнула одна из девочек, — а я с утра сижу!
— И на ночь останешься, — отрезала секретарша. — Господин Селезнев сам решает, с кем ему говорить!
Я вошла в просторный кабинет, стены которого были сплошь увешаны фотографиями и афишами.
— Вы тоже на роль шлюхи? — осведомился мужик лет тридцати пяти в очень мятой светлой рубашке.
— Класс! — взвизгнул администратор. — Прикол! Врешь!
— Ей-богу, Евлампия, сокращенно Лампа.
— Офигеть, — продолжал восхищаться Вениамин Михайлович, — ну-ка, пройдись!
— Давай, давай, от окошка к двери.
Я удивилась, но послушно выполнила приказ.
— Так, — потер руки Вениамин, — самое то! Где играешь?
— Абзац, — радовался мужик, — ну при чем тут консерватория?
— Мама захотела, чтобы дочка умела играть на арфе.
— Ладушки, — обрадовался Веня, — значит, так. Ты мне, голуба, подходишь на все сто, только не на роль шлюхи. Есть там одна очень симпатичная особа, сестра главной героини, ролька довольно большая, твой шанс. Завтра в восемь утра придешь…
— Спасибо, но не надо.
Вениамин захлопнул рот, помолчал секунду, потом сказал:
— Ты не поняла. Я беру тебя на роль Алевтины.
— Ты что, с дуба упала? — обозлился мужик. — Роль в телесериале, верный путь к славе, сплошные убийства, пиф-паф… Ну, врубилась? Или от счастья мозги заклинило?
— Роль не нужна? — медленно повторил Вениамин и сел в кресло. — А что тогда?
— У вас есть актриса Елена Яковлева?
Веня ткнул пальцем в черную клавишу.
— Верочка, глянь, в картотеке Елена Яковлева есть?
— Целых две, — спокойно ответила секретарша. — Вам Елену Андреевну или Елену Михайловну?
— Верунчик, глянь, сколько им натикало.
— Яковлева Елена Андреевна, 1938 года рождения, только, по-моему, врет, — ответила Верочка, — на фотографии чистая мумия. А вот второй — месяц тому назад двадцать два исполнилось.
— Это мое, — удовлетворенно ответила я, — дайте адрес и телефон.
— Возьмешь у Веры, — бросил Веня и спохватился: — А зачем?
Я посмотрела в его глуповатые, какие-то бараньи глаза и мирно сказала:
— Нанимаю для сына гувернантку, хочу актрису, хорошенькую.
— А-а-а, — протянул мужик.
Пока он пытался сообразить, что к чему, я выскочила в коридор, взяла у Верочки все необходимые координаты Лены Яковлевой и уже хотела уходить, как дверь кабинета распахнулась и, словно черт из табакерки, вылетел встрепанный Веня.
— Эй, Евлампия! — заорал он. — Оставь свои данные!
— Зачем? — изумилась я.
— Ну, может, передумаешь насчет Алевтины…
— Все равно оставь, — не сдавался антрепренер, — роль-то класс, в телесериале.
— Давай телефон, дура! — рявкнул Веня.
— Вот пристал, — обозлилась я, — нет телефона!
— Адрес! — сказал Вениамин. — Адрес говори!
— Сделай милость, не утруждайся, я терпеть не могу кино, даже детективы, читать книжки намного интереснее. И потом, ну чего ты ко мне, не слишком молодой и красивой, привязался? Вон сколько девочек сидит!
— Где ты увидела девочек? — налился краснотой Веня.
Я ткнула пальцем в диван и кресла:
— Это шалавы! — взвился Веня. — Идиотки, у которых даже не хватает ума, чтобы одеться по-другому, как из одного яйца, актрисы, блин! А ну, пошли вон, и ежели завтра опять в дурацких сарафанах явитесь…
Девочки мигом подхватились и выскочили в дверь. В кабинете затрезвонил телефон.
— Ща, никуда не уходи, — велел Веня, — обедать поедем, в «Интурист».
Не успел он скрыться, как я в ужасе понеслась к выходу. Обедать в Интуристе, с этим кретином?!
— Девушка! — крикнула Верочка.
— Вениамин Михайлович редко когда так настаивает, — сообщила секретарша, — вы ему явно понравились.
— А он мне нет! — выпалила я и в два прыжка оказалась на улице.
Так, что теперь делать?
— Простите, — раздался сзади робкий голос.
Я повернулась. Девушка, одна из тех, с лямочками, робко спросила:
— Извините, где вы покупали брюки и майку?
— На Черкизовском рынке, там такой одежды как грязи.
— Спасибо, — обрадовалась актрисочка.
Я посмотрела, как она, слегка покачиваясь на высоченных каблучищах, семенит по направлению к метро. Голову даю на отсечение, завтра эти дурынды явятся к Вене, все как одна, в дешевеньких брючках и копеечных футболочках.
К моей радости, у метро нашелся работающий телефон.
Яковлева схватила трубку сразу:
— Мы с вами, скорей всего, незнакомы…
Я помолчала секунду, а потом решила рискнуть:
— Ой! — пробормотала Лена.
— Мне надо с вами поговорить.
Жила Яковлева в шикарном месте, на Арбате, в переулочке, как раз за почтой. Но стоило мне зайти внутрь, сразу стало понятно — квартира огромная, роскошная, но грязная, коммунальная.
По извилистому коридору мы добрались до последней комнаты, девушка распахнула белую дверь и пробормотала:
Я оказалась в не слишком просторном помещении, метров пятнадцати, не больше. Обстановка так себе, бедная. Диван, знававший лучшие времена, стол, несколько книжных полок и два весьма ободранных кресла. Телевизор тут стоял старый, отечественный, и холодильник сверкал никелированными буквами «Минск».
— Что вам надо? — тихо спросила Лена.
Я принялась изучать последнюю любовницу Славина. На первый взгляд ничего особенного. Худенькая, стройная, чуть выше меня ростом. Коротко стриженные почти черные волосы, небольшие карие глаза, аккуратный рот… Таких девушек по улицам бродят толпы, цена им — пятачок пучок в базарный день.
— Понимаете, — сказала я, усаживаясь без приглашения в довольно засаленное кресло, — мы ничего о вас не знали и не позвали на поминки.
Лена дернулась и быстро ответила:
— Почему? Разве папа не рассказывал вам, что все его женщины дружат?
— Рассказывал, только я не такая, как все, — довольно зло ответила девушка.
— Ну-ну, со мной вам ругаться не надо, я — дочь, а не бывшая жена.
— Знаю, — буркнула Лена. — Зачем вы явились?
Я тяжело вздохнула. Однако она невежливая особа и к тому же дурно воспитанная! Может, у Вячеслава Сергеевича существовала цикличность чувств?
Наглая Нора, вежливая Тамара, хамоватая Анна, интеллигентная Лика, а потом вновь грубая Лена?
— Просто мне хотелось посмотреть на женщину, которую любил отец.
— Любуйтесь, — фыркнула Лена, — между прочим, он мне предлагал выйти за него замуж.
— Простите, — тихо спросила я, — а сколько времени вы э… дружили?
— Ничего вам не понятно, — рявкнула Яковлева, — у нас была жуткая любовь, да Славик каждый день мне розы охапками таскал!
— У вас ведь день рождения был недавно…
— А что вам папа подарил?
Глаза Лены заметались по комнате.
— Понимаете, у Лики исчезло очень дорогое кольцо, платина с бриллиантом. Честно говоря, в воровстве заподозрили прислугу, хотят сообщить в милицию. А я грешным делом подумала…
— Теперь понятно, зачем вы явились. Ваша домработница определенно воровка, мне Славик колец не дарил.
— Да? А, простите, что все-таки преподнес вам отец?
Яковлева напряглась, потом легко встала, подошла к шкафу и вытащила коробочку.
— Хорошо, — пробормотала я, — очень приятно было познакомиться.
— Взаимно, — кивнула актриса, — я тоже рада, а то он все повторял: «Бекки, Бекки…», жутко хотелось на вас взглянуть.
Я откланялась и ушла. Солнце палило немилосердно, просто Африка какая-то. До урока вождения еще есть время и можно спокойно посидеть, подумать. Я вышла на проспект Калинина и чуть не задохнулась от выхлопных газов. Нет уж, лучше вернусь назад в тихий переулочек, тем более что там очень удачно расположилось небольшое кафе, а разноцветные зонтики дают достаточно тени.
Очумевшая от жары официантка принесла вазочку с чуть подтаявшим мороженым и извиняющимся тоном сказала:
— Парилка, как в бане. Только из холодильника вынула, и готово, вода водой.
— Ничего, и так съем, — утешила я ее и начала ковырять ложечкой в белой вазочке.
Интересно, кто нанял Елену, чтобы она исполнила роль любовницы Славина? Кому пришла в голову идея сценария, кто режиссер сей дурно поставленной пьесы? Ну, подумайте сами. Вячеслав Сергеевич знаком с девушкой, по ее словам, целый год и позволяет ей жить в подобной обстановке? Да, насколько я понимаю характер Славина, если бы милая Леночка и впрямь покорила сердце академика, она уже давным-давно справила бы новоселье в новой квартире. И еще, щедрый академик, богатый человек, бонвиван и Казанова дарит любимой женщине на день рождения электронные часы «Кассио»?! Да им цена тысяча рублей, и продаются они в каждом ларьке! Нет, грубиянка Леночка врала, и мне следует вернуться назад и прижать фантазерку!
Я уже хотела встать, как из подъезда выскочила Яковлева. Быстрым шагом, не оглядываясь, девица ринулась на проспект. Я поспешила за ней. Очень хорошо, сейчас посмотрим, куда наша актрисочка спешит.
Вдруг она торопится сообщить заказчику о визите «Ребекки». Стараясь шагать тихо, я поспешила за Леной. Та, не оглядываясь, донеслась до почты, взмахнула рукой. Тут же остановилась белая машина. Не успела я сообразить, что к чему, как Яковлева села внутрь, и иномарка умчалась. Я носилась по краю тротуара, бестолково размахивая руками, никто не собирался меня подвозить. Через пару минут стало ясно — даже если удастся найти «левака», белая «Нексия» упущена безвозвратно.
«Ну ничего, — успокаивала я себя, отправляясь к метро. — Подумаешь, ерунда. Адрес-то есть и телефон известен. Порулю немного и вернусь к девочке».