смирнов олимпийский комитет биография
Биография Виталия Смирнова
Виталий Георгиевич Смирнов родился 14 февраля 1935 года в Хабаровске.
В 1958 году окончил Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры (ныне Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма, ГЦОЛИФК).
В 1958-1968 годах работал инструктором, заведующим отделом физической культуры и спорта, вторым, затем первым секретарем Московского комитета комсомола.
В 1968-1970 годах был первым секретарем Пушкинского горкома КПСС.
В 1970-1975 годах — заместитель, первый заместитель председателя Госкомспорта СССР.
В 1962-1972 годах Смирнов занимал должность председателя Федерации водного поло СССР.
В 1975-1981 годах — первый заместитель председателя Оргкомитета «Олимпиада-80».
В 1981-1990 годах — председатель Государственного комитета по физической культуре и спорту РСФСР.
В 1990-1992 годах занимал пост председателя Олимпийского комитета СССР.
В 1992-2001 годах — президент Олимпийского комитета России.
С 2001 года — почетный президент Олимпийского комитета России.
В 1971-2015 годах Виталий Смирнов был членом Международного Олимпийского комитета (МОК), с 2016 года — почетный член МОК. Избирался членом Исполкома (1974-1978, 1986-1990), вице-президентом МОК (1978-1982, 1990-1994, 2001-2005). Входил в состав и возглавлял различные комиссии комитета. С 2004 года входит в рабочую группу по вознаграждениям, с 2015 года — в комиссию
МОК по связям с общественностью и социальному развитию через спорт.
Член Совета при Президенте РФ по физической культуре и спорту.
Виталий Смирнов награжден орденами «Знак Почета» (1966, 1970,1976), «Дружбы народов» (1980), «Трудового Красного знамени» (1985), «Почета» (1994), «За заслуги перед Отечеством» III (1996), II (2001) и IV степеней (2010). Удостоен многих государственных наград зарубежных стран, наград международных спортивных организаций.
Член Союза журналистов РФ.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Смирнов Виталий Георгиевич
Почетный президент Олимпийского комитета Российской Федерации. Член Исполнительного комитета Олимпийского комитета России. Действительный член Академии творчества. Член Союза журналистов России. Член Международного олимпийского комитета, 1971-2015.
Виталий Смирнов родился 14 февраля 1935 года в городе Хабаровск. После школы, в 1958 году окончил Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма. Далее работал в отделе физкультуры и спорта Московского областного комитета комсомола. В 1960 году возглавил Московский областной совет Союза спортивных обществ.
С 1962 года Смирнов оказался на выборной комсомольской работе: второй, затем первый секретарь комсомола. Параллельно до 1972 года являлся председателем Федерации водного поло страны. Так же, одновременно занимал должность первого секретаря городского комитета коммунистической партии города Пушкино, Московской области.
Далее Виталий Георгиевич стал заместителем председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров, а с марта 1977 года, первым заместителем председателя Оргкомитета Игр XXII Олимпиады 1980 года в Москве. Через год Смирнова назначили председателем Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров России.
В 1990 году Смирнова избрали председателем Олимпийского комитета Советского Союза, а через два года стал президентом Олимпийского комитета России. В 1996 году оказался переизбран президентом ОКР на очередной четырехлетний олимпийский цикл.
Параллельно Смирнов являлся членом Международного олимпийского комитета. Дважды входил в состав Исполнительного комитета МОК и дважды занимал пост вице-президента этой организации. Кроме того, входил в состав и возглавлял различные комиссии МОК. Более двадцати пяти лет возглавляет Комиссию МОК по допуску.
В 2005 году Виталий Георгиевич вошел в состав совета при президенте России по физической культуре и спорту. Через два года стал членом совета при президенте РФ по развитию физической культуры и спорта, спорта высших достижений, подготовке и проведению XXII зимних Олимпийских игр и XI зимних Параолимпийских игр 2014 года в городе Сочи. В 2015 году стал почетным членом Международного Олимпийского комитета.
Более сорока лет Виталий Смирнов является членом Международного олимпийского комитета. Участвовал в работе его различных комиссий. Среди наград: ордена «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV степеней, орден Почета, орден Трудового Красного Знамени, орден Дружбы народов.
Виталий Смирнов получил высшие награды олимпийского движения и студенческого спорта: Олимпийский орден и медаль Жана Петижана, основателя Всемирных студенческих игр. Церемония награждения прошла 14 февраля 2020 года в Москве. Медаль Жана Петижана Смирнову вручил президент FISU, министр спорта Российской Федерации Олег Матыцин, а Олимпийский орден: вице-президент Международного олимпийского комитета Угур Эрденер.
Женат, воспитал троих сыновей.
Орден Александра Невского (2015 год)
Олимпийских играх 1994 года
Орден Трудового Красного Знамени (1985 год)
Три ордена «Знак Почета» (1966, 1970 и 1976 годы)
Знак отличия «За заслуги перед Московской областью» (21 марта 2007 года)
Медаль «В память 30-летия Игр XXII Олимпиады 1980 года в г. Москве» (2010 год)
Биография Виталия Смирнова
Почетный президент Олимпийского комитета России (ОКР) Виталий Георгиевич Смирнов родился 14 февраля 1935 года в Хабаровске.
В 1958 году окончил Государственный Центральный институт физической культуры (ныне Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодёжи и туризма, ГЦОЛИФК).
С 1958 года работал в отделе физкультуры и спорта Московского областного комитета комсомола. В 1960 году возглавил Московский областной совет Союза спортивных обществ и организаций.
С 1962 года по 1970 год — на выборной комсомольской и партийной работе.
В 1962-1972 годах возглавлял Федерацию водного поло СССР.
В 1970-1975 годах Смирнов был заместителем, первым заместителем председателя комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР (Госкомспорт СССР).
В 1975-1981 годах он был первым заместителем председателя Оргкомитета Игр XXII Олимпиады 1980 года в Москве.
С 1981 года по 1990 год занимал пост председателя Государственного комитета по физической культуре и спорту РСФСР.
В 1990 году Смирнов был избран председателем Олимпийского комитета СССР.
С 1992 года по 2001 год был президентом Олимпийского комитета России (ОКР).
С 2001 года по настоящее время — почетный президент ОКР.
С 1971 года Виталий Смирнов является членом Международного олимпийского комитета (МОК). Избирался членом исполкома (1974-1978, 1986-1990), вице-президентом МОК (1978-1982, 1990-1994, 2001-2005).
Входил в состав и возглавлял различные комиссии МОК. С 2002 года входит в состав комиссии по международным связям, с 2004 года — в рабочую группу по вознаграждениям.
Член совета при президенте РФ по физической культуре и спорту
Виталий Смирнов награжден орденами «Знак Почета» (1966, 1970,1976), «Дружбы народов» (1980), «Трудового Красного знамени» (1985), «Почета» (1994), «За заслуги перед Отечеством» III (1996), II (2001) и IV степеней (2010). Удостоен многих государственных наград зарубежных стран, наград международных спортивных организаций.
Виталий Смирнов: когда звали руководить спортом, отвечал — у меня коровы!
В субботу почетному президенту Олимпийского комитета России, старейшему члену МОК Виталию Смирнову исполняется 80 лет. В интервью корреспонденту агентства «Р-Спорт» Андрею Симоненко Смирнов рассказывает, как из партийной работы переходил в спортивную, вспоминает истории бойкота Олимпиад в Москве и Лос-Анджелесе, а также делится своим главным поводом для гордости за все время руководства спортом.
— Виталий Георгиевич, когда-то Ленин утверждал, что в политике нет ничего сложного, говоря о том, что кухарка может управлять государством. Но вот в спортивной политике, есть такое ощущение, все намного сложнее.
— Да вы прямо все попробовали!
— И впоследствии на моей работе мне это очень пригодилось. Потому что я понимал суть спорта как такового — его принципы, правила. Меня, кстати, печалит, что у нас сейчас приобрели популярность некоторые виды спорта, где правил нет. Я считаю, что это ошибка. Надо в людях воспитывать fair play, это не пустые слова, и на Руси такие традиции издревле были — то же правило «лежачего не бьют», например.
«На посту главы московского областного комитета физкультуры боялся, что посадят»
— И все же, что стало отправной точкой вашего пути в спортивную политику?
— Издалека начну. Жизнь у нас была очень непростая. Послевоенная коммунальная квартира — сейчас вряд ли кто-то представляет себе, что такое один туалет на пять-шесть комнат, ванна, которая по назначению даже не используется, одна кухня. Что такое одна комната на семью, в которой отец, мать и три здоровых парня. А по телевизору в то время показывали трофейные фильмы — в основном американские. И там роскошная жизнь, дворцы, приемы. Вот, наверное, тогда у меня впервые возникло желание, причем, скорее, не сознательное, а инстинктивное — приобщиться к этой жизни.
— Могли уйти на дипломатическую работу?
— Несколько раз уже почти уходил. Но первый раз, когда еще я был комсомольцем, меня первый секретарь уговорил остаться на партийной работе. Сказал: дипломатом всегда стать успеешь. А второй раз уже после московской Олимпиады. Я был первым заместителем председателя союзного Спорткомитета, предложили уйти в дипломатию. Согласился — но тут вмешался один из высших партийных руководителей. Сказал: нет, здесь работа тоже ответственная. И я стал председателем Спорткомитета.
— В 27 лет вы уже возглавляли союзную федерацию водного поло. Неплохой карьерный темп!
— Школа такая была. В 27 лет я вообще уже был первый секретарь московского комитета комсомола. Это довольно большая и ответственная работа. В институте, кстати, я не отличался серьезной комсомольской и общественной активностью. Женился рано, да и вообще в институте было тяжело учиться. Два-три занятия в день, плюс вечерняя тренировка по твоей специализации. Жил я за городом, приезжал поздно вечером — и так каждый день. Когда же я закончил институт, к нам пришли люди из московского комитета комсомола, из оборонно-спортивного отдела. Сказали, что хотели бы взять выпускника, специалиста с высшим образованием. Вот меня и предложили. Я пошел, мне там понравилось, и я работал сначала инструктором отдела, потом заведующим отделом, потом секретарем райкома комсомола. И к 27 годам добрался до верхушки московской комсомольской организации. А в 25 лет я стал председателем московского областного комитета физкультуры. Тогда все физкультурные комитеты решили сделать общественными, они стали союзами спортивных обществ, и это, конечно, сильно по ним ударило, потому что и финансирование стало другим, и работа. Массу времени надо было проводить на каких-то заседаниях, совещаниях, отчитываться. Вот на этом посту в 25 лет мне было непросто. Бухгалтер, помню, приносил на подпись финансовые документы, а я в ужасе от этих сумм. Нас ведь этому в институте физкультуры не учили. Огромная ответственность, и никаких знаний предмета. Все время боялся, что товарищи в штатском придут и заберут меня. Вот там я проработал два года. В это же время я был членом и союза спортивных обществ и организаций, и Олимпийского комитета. Позвали заместителем председателя союзного спорткомитета, но я отказался, сказал, что не отпустят меня, наверное. Тогда сказали: ты же ватерполист, давай за водное поло возьмешься. Так я стал руководителем федерации водного поло.
— Трудно было?
— Накануне Олимпиады 1964 года команда попалась на том, что попытались через таможню что-то пронести. И всех разогнали — игроков, тренеров. Двух человек оставили только. И меня спросили: ехать на Олимпийские игры или нет? Мы решили — едем. Создали команду на базе молодежного клуба МГУ. Из ребят 18-19 лет. А в водное поло вообще мужики мощные играют. Представляете, как наши мальчишки на их фоне смотрелись? Задачу поставили — завоевать одно очко в общий зачет, то есть занять шестое место. На совещании серьезные товарищи из ЦК были, спрашивают: сможете? Посоветовались с ребятами. Сказали: да, беремся. И в итоге выиграли бронзовые медали. Ребята просто невероятно сражались, словами не описать. Через четыре года на Олимпиаде выиграли серебро. В финале проиграли югославам один мяч в дополнительное время. А в 1972 году выиграли золото. На этой Олимпиаде я уже был один год как член Международного олимпийского комитета. И вручал эти медали ребятам. В то время я уже работал заместителем у председателя союзного спорткомитета Павлова и с поста руководителя федерации водного поло ушел. Все-таки в моем распоряжении были финансы, и меня могли упрекнуть в том, что я поддерживаю свой вид спорта. Конфликт интересов мог возникнуть. Тогда так было.
«Поговорил с Яковлевым по-английски — и попал на работу в МОК»
— В МОК вы попали-то тоже, собственно, в молодом возрасте, 36 лет всего вам было.
— Вообще, надо сказать, за мной наблюдали. Я работал первым секретарем райкома партии в Пушкино, под Москвой. Но со спортом не порывал свои связи. Был на всех Олимпийских играх в разном качестве, начиная с Рима, с 1960 года, и на всех зимних с 1972 года в Саппоро. Какая-то отметина на мне была, что я со спортом связан. Другому первому секретарю не разрешили бы поехать на Олимпиаду, а насчет меня ни у кого возражений не было. Но партийная работа у меня была серьезная — это и жилищные вопросы, и сельское хозяйство, и масса всего остального. Меня в этот период звали на спортивную работу — я отказывался, говорил, что уже отошел от нее. Какой спорт — коровы и надои! Но тут, в 1970 году, мы проиграли выборы столицы Олимпийских игр. Выдвигали Москву — а победил Монреаль. Поднялся огонь критики, отовсюду возгласы: надо всех менять! И в этот момент меня опять стали приглашать на спортивные должности. Московское областное партийное руководство пыталось меня отбивать: как же так, мол, это у нас самый молодой первый секретарь райкома, перспективный. А им сказали: перспективных у нас в стране много, а с высшим физкультурным образованием только один. Так я попал на спортивную работу — и больше с нее уже не уходил. И вскоре меня вызвал Александр Николаевич Яковлев, знаете такого человека, наверное. Говорит: нам надо в 1974 году победить на выборах столицы Олимпиады, как у тебя с английским языком? Отвечаю: Александр Николаевич, вроде неплохо, хотя последнее время в основном на русском матерном объясняться приходилось. Посевная, май месяц. Он такой: ну что ж, давненько я тоже не говорил по-английски, давай побеседуем на нем! И переходит на английский язык. Честно сказать, как он на нем заговорил — так и я мог (смеется). Несмотря на перерыв. В общем, сказал: давай, учи язык, он тебе понадобится. И через год меня рекомендовали в члены Международного олимпийского комитета.
— В борьбу за Олимпиаду в Москве сразу включились?
Если бы американцы не показали пример, бойкота Олимпиады в Лос-Анджелесе бы не было
— Самый тяжелый период работы, наверное, наступил после того, как был объявлен бойкот московских Игр?
— Это да. Вообще мы собирались побить все рекорды. По количеству делегаций — рассчитывали более чем на 140 стран. По числу спортсменов — деревня была рассчитана на 15 тысяч человек. Мы собирались оказать помощь, в том числе и финансовую, многим олимпийским комитетам стран Африки, Латинской Америки. Работа была огромная проделана. Но в декабре 1979 года были введены войска в Афганистан, а в январе 1980-го президент США Картер призвал либо бойкотировать наши Игры, либо перенести их. И начались разные проблемы. Готовили сессию МОК в Доме международной торговли на Красной Пресне. Все там подготовили, но в рамках бойкота не смогли туда завезти оборудование. И в итоге селить членов МОК пришлось в гостинице «Москва», сессию проводить в Колонном зале Дома союзов, который для этого был не приспособлен. А я развернул кардинальным образом свою деятельность. Нам надо было бороться за количество. И я окунулся в различные мероприятия, пресс-конференции, брифинги. Мы использовали любые возможности. Даже единственный раз в жизни слетал на «Конкорде». Мне надо было успеть на пресс-конференцию в Мексику. И я долетел из Парижа в Вашингтон за три с половиной часа, а оттуда уже до места назначения. Считаю, что кое-что нам удалось все-таки сделать. К нам приехала 81 команда, хотя думали, что будет намного меньше. Были и драматические моменты — так, правительство Великобритании призвало НОК бойкотировать Олимпиаду, а они решили ехать. То же самое в Австралии. Если бы в Америке в состав НОК не входили представители организаций, не имеющих никакого отношения к олимпийскому движению — и американцы бы приехали! Да, команды не все приехали полноценные. Представители армейских клубов, полиции должны были взять «под козырек».
— Насколько я знаю, изначально ответный бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе не планировался?
— Конечно, нет! Я недавно разбирал фотографии — нашел карточку, на которой в феврале 1984 года нас принимают в Диснейленде. Туда приехала наша делегация во главе с председателем спорткомитета СССР Маратом Грамовым. Выбрали корпус, в котором будут жить советские спортсмены. Подписали договор с оргкомитетом. Все было готово! Но потом вдруг произошел такой виток — не дали аккредитацию олимпийского атташе сотруднику по причине того, что он разведчик. Не знаю, правда это или нет, этот человек работал как дипломат в Америке. И тут пошло-поехало. «Вы не можете нам обеспечить безопасность». Напряг возник такой, что мне даже моя мама сказала: куда ты едешь, посмотри, что там творится, а вы же за детей отвечаете! Плюс там действительно дикий случай произошел — какой-то наркоман на машине врезался в здание кафе, и все это в красках расписывалось. Мы призывали не делать неправильных шагов, говорили, что надо ехать на Олимпиаду. Я был в ЦК, где объяснял нашу позицию. Говорил: это запад США, там наших людей почти не видели никогда, а туда приедут полторы тысячи молодых красивых советских парней и девушек, на них посмотрят и скажут: да это же нормальные ребята! А мне говорят: а если мы проиграем Олимпиаду? И я понял — ветер дул со стороны председателя спорткомитета Грамова, он панически боялся поражения. При нем мы проиграли Олимпийские игры 1984 года в Сараево сборной ГДР. И боялся, что проиграем в Лос-Анджелесе. Я пытался доказывать: ну хорошо, проиграем, но не с позором же, там будут герои, о них будут писать и говорить. Был готов любое письмо подписать. Мне ответили: интересно вы рассказываете, но решение Политбюро уже состоялось. Разговаривать дальше было бесполезно.
Я сам был в Лос-Анджелесе по линии МОК. Помню, сижу на церемонии открытия. Хорошая, красивая церемония в американском стиле. Выходят китайцы — стадион устраивает овацию. Пошли румыны, это была единственная команда из Восточной Европы, которая приехала в Лос-Анджелес — все зрители встали. И один американец, который сидел рядом со мной, говорит мне: «Если бы вы приехали, не представляете, что бы тут сейчас творилось. Вы допустили ошибку». А президент оргкомитета Игр в Лос-Анджелесе Питер Юберрот, у меня с ним очень хорошие отношения, издал книгу — называется Made in USA. Там есть приложение — суперзвезды Олимпиады. И я попал в этот список.
— И все-таки — месть это была или нет?
— Думаю, что если бы американцы не показали пример, наши бы никогда не догадались бойкотировать Олимпиаду. Точнее, побоялись бы реакции. Но американцы это сделали — и наши решились. Но в самый последний момент. Команда готовилась там выступить.
Ленинград потерял зимнюю Олимпиаду так же, как регату на Играх-1980
— Олимпиада 1988 в Сеуле была сложная тоже наверняка — с Южной Кореей у СССР не было дипломатических отношений.
— Не было. Кстати, хочу заметить — представляете, как не повезло Хуану Антонио Самаранчу? Только его избрали президентом МОК, как он попал на бойкот московской Олимпиады, потом бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе. И Олимпиада в Сеуле стала первой полноценной Олимпиадой при его руководстве. Перед этими Играми Самаранч сделал все, чтобы обеспечить максимальное представительство стран. Ведь отказывались от участия не только из-за политики. Говорили: вот, нет денег на перелет. И МОК обязался обеспечить приезд делегации любой страны в количестве до пяти человек. Что касается нашей делегации, то поскольку посольства в Сеуле не было, мы работали с представителями рыболовного комитета. Которые, впрочем, были все дипломатами. А после Олимпийских игр мы установили дипломатические отношения с Южной Кореей. Вот вам пример того, как спорт помог отношениям двух стран. Наша команда выиграла сеульскую Олимпиаду в одни ворота. А мне еще запомнилось, что ребята привезли с собой в Москву 500 телевизоров — одна из южнокорейских фирм сделала для олимпийцев 50-процентную скидку.
— Потом наступил российский период вашего руководства олимпийским комитетом. Что там было самое сложное?
— Я хочу сказать о том, чем очень горжусь. Последняя моя Олимпиада была в 2000 году, в Сиднее. И за все время моего руководства наши спортсмены не потеряли ни одной олимпийской медали из-за допинга. Мы очень жестко на все это реагировали. Собирали тренеров, капитанов и говорили: лучше проиграйте, но не позорьте страну. Если точно говорить — один случай был, спортсменка в 1976 году была поймана. Но у нее отец умер, и она пила седативные препараты, не глядя, что в них содержится. И комиссия ее оправдала.
Если же говорить о том, что было в российский период самое сложное — это, конечно, момент после распада Советского Союза. Представьте, 1991 год, август, путч. Декабрь 1991-го — Беловежские соглашения. Через пару месяцев — зимняя Олимпиада в Альбервиле, а летом — в Барселоне. Я руководитель олимпийского комитета страны, которой уже нет. Тренировочные центры отходят республикам, что-то акционируется, приватизируется. Ничего не осталось! Дальше начался парад суверенитетов. Трем прибалтийским республикам разрешили выступать под своими флагами на Играх, так как они существовали до Второй мировой войны. На Украине начинают требовать права выступить под их флагом, иначе грозят бойкотом. Представляете, что это все для Самаранча значило? Только он одни Игры нормально провел, а тут такое. Как быть? И вот происходит историческая встреча 25 января 1992 года в Москве. Самаранча впервые принял руководитель государства — Ельцин. До него никто Самаранча не принимал — ни Брежнев, ни Андропов, ни Черненко, ни Горбачев. А Самаранч все время мне говорил: Виталий, ваша страна после моей родины вторая в жизни, я после изгнания провел здесь три счастливых года. И вот его впервые принял главный человек государства. Ельцин обожал спорт и с огромным энтузиазмом рассказывал Самаранчу о том, о сем. А Олимпиада в Альбервиле уже через две недели. И Самаранч говорит: мы хотели бы, чтобы сборная СНГ выступила под олимпийским флагом. Мы вам дадим потом признание — но после Альбервиля и Барселоны. Ельцин отвечает: «Господин президент, Россию признали уже 120 стран, но я понимаю ваши трудности — сам спортсмен. Готов дать согласие. Подтверждаю полномочия Смирнова как представителя России в МОК». Тут же сессия МОК соглашается с тем, что объединенная команда будет выступать под олимпийским флагом. И мы с Самаранчем начинаем облет столиц бывших союзных республик. Очень тяжелые шли переговоры, особенно в Белоруссии и на Украине. Шушкевич, Кравчук заявляли: нет, будем выступать самостоятельной командой, у нас сильные спортсмены. А Самаранч, как факир, доставал из рукава бумагу и говорил: ну вообще-то Ельцин дал согласие. И те такие: «Да? Ну а что ж вы нам не сказали?» Но к Олимпиаде в Барселоне все-таки уже разрешили в индивидуальных видах спорта поднимать флаг и исполнять гимн той страны, которую спортсмен представлял. Ну а в марте 1992 года был образован Олимпийский комитет России, президентом которого я стал.
— Насколько реально было провести зимние Олимпийские игры в СССР или в России еще при вашем руководстве?
— Идея проведения зимней Олимпиады в СССР впервые родилась у Самаранча. Он мне сказал году в 1983-м или 1984-м: подумайте насчет зимних Игр. Начали думать. Мне хотелось провести зимние Игры в Ленинграде, в Кавголово. Прекрасное место, где мы неоднократно проводили соревнования, праздники Севера. Но заинтересовать руководство Ленинграда мы не смогли. Я дошел до первого секретаря горкома партии, и тот мне сказал: хорошо, ты меня убедил, но надо выйти на главного партийного руководителя Ленинграда, на Романова. А до него не достучаться. Так до Олимпиады в Ленинграде и не дошло. Точно так же они, кстати, потеряли парусную регату во время московской Олимпиады. Сначала-то хотели в Ленинграде проводить, там отличная бухта. Представители МОК прилетели туда — и их непонятно кто принял, седьмая вода на киселе. А в Таллине и красную дорожку выкатили, и оркестр. Возили по городу. Так парусные соревнования 1980 года и попали в Таллин.
— Красную Поляну же тоже давно предлагали?
— Первая попытка была очень наивная. Мы, честно говоря, не представляли себе, какой объем потребуется для проведения Олимпиады в Красной Поляне. Я предполагал, что получится сделать второй Лиллехаммер — построить аккуратненько деревеньку, красиво все соорудить, «на живую нитку». Приезжали в царскую охотничью резиденцию, ночевали там. Кстати, один из тех, кто тогда к нам приезжал, был Томас Бах. Было решение выдвинуть Сочи еще при советском руководстве, в 1989 году. Но тогда было время тяжелое, и заинтересованности и поддержки получить не удалось.
— Хотели бы третью Олимпиаду в России увидеть?
— Хотел бы, конечно. А какие шансы? Пути господни неисповедимы. Но я уверен, что мы будем претендовать на новые Олимпийские игры. И МОК знает, что в числе стран, на которые можно положиться, Россия занимает одно из первых мест.