Синдром Ангельмана

Синдром Ангельмана – это хромосомная патология, локализованная в 15 хромосоме, проявляющаяся выраженной задержкой психо — речевого и моторного развития, расстройством координации, нарушением поведения из группы расстройства аутистического спектра, особенностями эмоциональной сферы («счастливое» выражение лица в сочетание со вспышками смеха, улыбчивость, доверчивость), стереотипиями (взмахи или похлопывания руками), эпилептическими приступами.

Признаки Синдрома Ангельмана

Марионеточная походка, приступы смеха, радостное лицо.

Распространенность

Распространенность синдрома Ангельмана 1 на 10-30 тысяч новорожденных. Но большое количество случаев остаются не диагностированными, а наблюдаются у невролога с задержкой речевого развития, нарушениями поведения, эпилепсией. Мальчики и девочки болеют с одинаковой частотой. При изучении частоты встречаемости среди пациентов с умственной отсталостью выявлено 4,8% больных синдромом Ангельмана.

Причина синдрома Ангельмана

В геноме недостаёт части из 3 — 4 миллионов пар оснований ДНК короткого плеча q11—q13 материнской копии пятнадцатой хромосомы.

Прогноз заболевания

Пренатальная диагностика

1) Инвазивные исследования (амниоцентез, биопсия хориона) в основном назначают тем женщинам, у которых наблюдается повышенный риск того, что родится малыша с Синдромом Ангельмана, например, пациенткам, чей возраст превышает 35 лет или с плохими результатами неинвазивных тестов: УЗИ и анализов. Инвазивные методы диагностики являются высокоточными, однако, учитывая риск осложнений, не подходят для массового проведения всем беременным, а проводятся только по особым показаниям.

2) Неинвазивные технологии, так называемые скрининги. Скрининг – комплексное исследование беременных женщин на наличие у плода хромосомных аномалий. Выделено несколько признаков, указывающих на высокий риск наличия заболевания, которые может выявить УЗИ плода (отсутствие носовой кости, увеличенная толщина воротникового пространства, недостаточная длина бедренных и плечевых костей и другие особенности). В комплексе с УЗИ идёт биохимический анализ крови матери на такие гормоны как свободный бета-ХГЧ и PAPP-A. Полученные данные по биохимическим маркерам анализируют в совокупности с результатами ультразвукового исследования, а результат всего скрининга представляет собой расчет риска наличия хромосомной аномалии у плода.

Однако при использовании стандартных тестов на Синдром Ангельмана, лишь у 3% женщин, направленных на инвазивную диагностику действительно подтверждается наличие заболевания. В то же время не исключены и ложно-отрицательные результаты, когда скрининг показывает низкий риск, а ребенок рождается с хромосомной патологией.

Источник

Синдром ангельмана у детей продолжительность жизни

Тест на синдромы «смежных генов», FISH-тест на генетические аномалии, FISH-анализ на Прадера – Вилли, Ангельмана, Ди Джорджи.

Синонимы английские

The test for syndromes of «adjacent genes», FISH analysis on Prader-Willy syndrome (PWS), FISH analysis for Angelman syndrome (AS), FISH analysis for Di George syndrome (DGS), FISH-test for genetic abnormalities.

Метод исследования

Дифференциальное окрашивание хромосом.

Какой биоматериал можно использовать для исследования?

Как правильно подготовиться к исследованию?

Общая информация об исследовании

Цитогенетический анализ проводится методом флуоресцентной гибридизации in situ (FISH, от англ. fluorescence in-situ hybridization), который является одним из самых современных методов диагностики хромосомных аномалий. Подробнее с методом можно ознакомиться здесь (https://helix.ru/kb/item/12-052).

Микроделеционные синдромы определяются как группа клинически узнаваемых расстройств, характеризующихся небольшой утратой хромосомного сегмента, охватывающего несколько соседних генов, каждый из которых потенциально может вносить свой вклад в фенотип. Эти синдромы называют еще синдромами «смежных генов». Большинство клинически значимых микроделеций, по-видимому, происходят спорадически, но в ряде случаев может обнаруживаться наследственная связь.

Синдром Ангельмана (AS) встречается примерно у 1:10000-30000 новорождённых, и с первых лет жизни наблюдается задержка умственного и неврологического развития. Способность к невербальному общению сохранена, больные понимают больше, чем способны выразить.
К типичным чертам при данной патологии относятся брахицефалия (короткоголовость), микроцефалия (недоразвитость черепа, маленькая голова), большой рот с широко расставленными зубами, нижнечелюстной прогнатизм (выпячивание нижней челюсти, затрагивающее более низкую треть лица), глубокие и голубые глаза и гипопигментация, практически постоянная улыбка. «Типичное лицо» становится очевидным в возрасте от одного года до четырех лет, и с увеличением возраста происходит огрубление и усиление характерных черт. У пациентов с AS наблюдается гипотония с гипертонией конечностей и высокий риск развития сколиоза. Все пациенты имеют умственную отсталость с различными речевыми расстройствами. С первых лет жизни отмечаются различные неврологические нарушения (например, дрожание уголков рта, выталкивание языка, немотивированное хлопанье руками, тики). У 80% детей в возрасте от 1 мес. до 5 лет встречаются эпилептические припадки. Их трудно контролировать, и они могут быть разнообразными, начиная от атипичного отсутствия судорог, тонико-клонических припадков, миоклонических приступов и тонических приступов до эпилептического статуса. Модели ЭЭГ, наблюдаемые у пациентов с синдромом Ангельмана, очень характерны и наблюдаются у пациентов с/без судорог и могут играть важную диагностическую роль в соответствующем клиническом контексте. Уже через 10 недель после рождения могут наблюдаться приступы легко спровоцированного продолжительного смеха. Дети, как правило, гиперактивны, имеют пониженную способность концентрировать внимание и различные нарушения сна. С возрастом походка становится медленная, атаксическая и жесткая с характерным положением поднятых рук с изгибами запястий и локтей (дерганная походка марионетки). Характерны нарушения координации, хаотичные движения рук и ног. Люди с AS плохо переносят душные помещения и повышенную температуру. Кроме классических проявлений синдрома, существуют разнообразные вариации, связанные с различными генетическими причинами. Например, более мягкая эпилепсия отмечена у пациентов со спонтанной мутацией материнской копии, которая вызывает отсутствие преобразования в мозге копии гена UBE3A.

FISH-анализ позволяет достоверно диагностировать общеизвестные микроделеционные синдромы и является стандартным диагностическим методом при данной патологии. Исследование позволяет установить этиологию заболевания и сделать прогноз по дальнейшему его течению.

Для чего используется исследование?

Когда назначается исследование?

Что означают результаты?

Положительный результат говорит о наличии в исследуемом образце микроделеции.

Отрицательный результат указывает на отсутствие искомой микроделеции, но не может достоверно опровергать заболевание, так как синдром может быть вызван другим генетическим сбоем (например, однородительской дисомией, транслокацией родительских хромосом). В процентном соотношении вероятность этого значительно меньше, но все же возможна.

Синдром Ди Джорджи:

FISH-тест часто используется совместно с другими методами молекулярной и цитогенетической диагностики.

16 Исследование кариотипа

Кто назначает исследование?

Педиатр, врач-генетик, эндокринолог, невролог.

Источник

Журнал «Здоровье ребенка» 6 (66) 2015

Вернуться к номеру

Синдром Ангельмана Часть 2 (клиника и диагностика)

Версия для печати

В статье представлены основные клинические проявления синдрома Ангельмана (AS). Статья содержит современные данные об особенностях физического, интеллектуального, речевого и полового развития больных с AS. Представлены данные о взаимосвязи клинических особенностей AS с характером генетических нарушений. В статье приведены клинические критерии диагностики синдрома Ангельмана с учетом частоты встречаемости основных клинических признаков. Авторами рассмотрено целевое назначение молекулярно-генетических анализов, используемых для верификации диагноза и определения генетического механизма AS. Статья содержит алгоритм лабораторно-диагностических действий проведения молекулярно-генетического обследования пациентов с AS.

У статті представлені основні клінічні прояви синдрому Ангельмана (AS). Стаття містить сучасні дані про особливості фізичного, інтелектуального, мовного та статевого розвитку хворих з AS. Представлені дані про взаємозв’язок клінічних особливостей AS із характером генетичних порушень. У статті надані клінічні критерії діагностики синдрому Ангельмана з урахуванням частоти зустрічаємості основних клінічних ознак. Авторами розглянуто цільове призначення молекулярно-генетичних аналізів, використовуваних для верифікації діагнозу та визначення генетичного механізму AS. Стаття містить алгоритм лабораторно-діагностичних дій проведення молекулярно-генетичного обстеження пацієнтів з AS.

The article presents the main clinical manifestations of Angelman syndrome. The article contains current data about the features of the physical, intellectual, verbal and sexual development of patients with Angelman syndrome. There are shown the data of the relationship of clinical features of Angelman syndrome with the nature of genetic disorders. The article presents the clinical criteria for diagnosis of Angelman syndrome in view of the incidence of key clinical signs. The authors reviewed the intended use of the molecular genetic analysis to verify the diagnosis and determine the genetic mechanism of Angelman syndrome. This article contains the algorithm of laboratory and diagnostic methods for molecular genetic exa-mination of patients with Angelman syndrome.

Статья опубликована на с. 119-125

Клинические проявления синдрома Ангельмана

Клинические проявления AS [30]

Корреляция фено- и генотипа

Критерии диагностики

Молекулярно-генетическая диагностика

1. Миронов М.Б. Синдром Ангельмана. Клинический случай / М.Б. Миронов, К.Ю. Мухин, Н.Ю. Кузина и др. // Русский журнал детской неврологии. — 2009. — Т. IV, вып. 1. — С. 53-62.

2. Allen K.D. Evaluation of a behavioral treatment package to reduce sleep problems in children with Angelman Syndrome / K.D. Allen, B.R. Kuhn, K.A. DeHaai, D.P. Wallace // Res. Dev. Disabil. — 2013 Jan. — 34(1). — 676-86. — doi: 10.1016/j.ridd.2012.10.001.

3. Andersen W.H., Rasmussen R.K., Strømme P. Levels of cognitive and linguistic development in Angelman syndrome: a study of 20 children // Logoped Phoniatr. Vocol. — 2001. — 26(1). — 2-9. — PMID: 11432411.

4. Bird L.M. Angelman syndrome: review of clinical and molecular aspects //Appl. Clin. Genet. — 2014, May 16. — 7. — 93-104. — doi: 10.2147/TACG.S57386.

5. Buiting K. Clinical utility gene card for: Angelman Syndrome / K. Buiting, J. Clayton-Smith, D.J. Driscoll // Eur. J. Hum. Genet. — 2015 Feb. — 23(2). — doi: 10.1038/ejhg.2014.93.

6. Cali F. Novel deletion of the E3A ubiquitin protein ligase gene detected by multiplex ligation-dependent probe amplification in a patient with Angelman syndrome / F. Cali, A. Ragalmuto, V. Chiavetta et al. // Exp. Mol. Med. — 2010, Dec 31. — 42(12). — 842-8.

7. Clarke D.J., Marston G. Problem behaviors associated with 15q- Angelman syndrome // Am. J. Ment. Retard. — 2000 Jan. — 105(1). — 25-31. — PMID: 10683706.

8. Clayton-Smith J., Laan L. Angelman syndrome: a review of the clinical and genetic aspects // J. Med. Genet. — 2003 Feb. — 40(2). — 87-95. — doi: 10.1136/jmg.40.2.87.

9. Dagli A.I., Mueller J., Williams C.A. Angelman Syndrome // Pagon R.A., Adam M.P., Ardinger H.H., Wallace S.E., Amemiya A., Bean L.J.H., Bird T.D., Dolan C.R., Fong C.T., Smith R.J.H., Stephens K., editors. GeneReviews® [Internet]. — Seattle (WA): University of Washington, Seattle; 1993-2015. — 1998, Sep 15 [updated 2015 May 14]. — PMID: 20301323.

10. Duca D.G. Diagnostic approach of Angelman syndrome / D.G. Duca, D. Craiu, M. Boer et al. // Maedica (Buchar). — 2013 Sep. — 8(4). — 321-7. — PMCID: PMC3968465.

11. Fiumara A. Epilepsy in patients with Angelman syndrome / A. Fiumara, A. Pittalà, M. Cocuzza, G. Sorge // Ital. J. Pediatr. — 2010, Apr 16. — 36. — 31. — doi: 10.1186/1824-7288-36-31.

12. Gentile J.K. A neurodevelopmental survey of Angelman syndrome with genotype-phenotype correlations / J.K. Gentile, W.H. Tan, L.T. Horowitz et al. // J. Dev. Behav. Pediatr. — 2010 Sep. — 31(7). — 592-601. — doi: 10.1097/DBP.0b013e3181ee408e.

13. Giroud M. Angelman syndrome: a case series assessing neurological issues in adulthood / M. Giroud, B. Daubail, N. Kha-yat et al. // Eur. Neurol. — 2015. — 73(1–2). — 119-25. — doi: 10.1159/000369454.

14. Horsler K., Oliver C. The behavioural phenotype of Angelman syndrome // J. Intellect. Disabil. Res. — 2006 Jan. — 50(Pt 1). — 33-53. — PMID: 16316429.

15. Lossie A.C. Distinct phenotypes distinguish the molecular classes of Angelman syndrome / A.C. Lossie, M.M. Whitney, D. Amidon et al. // J. Med. Genet. — 2001 Dec. — 38(12). — 834-45. — doi: 10.1136/jmg.38.12.834.

16. Lossie A.M., Driscoll D.J. Transmission of Angelman syndrome by an affected mother // Genet. Med. — 1999. — 1. — 262-266.

17. Mane S., Chatterjee R. Angelman syndrome: The blurred lines of interpretation in cognitive defects // J. Pediatr. Neurosci. — 2015 Jan — Mar. — 10(1). — 70-2. — doi: 10.4103/1817-1745.154360.

Источник

Синдром ангельмана у детей продолжительность жизни

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии» Минздрава России, Москва; ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН, Москва

ФГБУ «Научный центр психического здоровья РАМН», Москва; ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава России», Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии» Минздрава России, Москва; ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Синдромы Прадера-Вилли и Ангельмана: возможности молекулярно-цитогенетической и цитогенетической диагностики

Журнал: Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2014;114(1): 49-53

Юров И. Ю., Ворсанова С. Г., Куринная О. С., Колотий А. Д., Демидова И. А., Кравец В. С., Юров Ю. Б. Синдромы Прадера-Вилли и Ангельмана: возможности молекулярно-цитогенетической и цитогенетической диагностики. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2014;114(1):49-53.

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Было проведено обследование 30 пациентов с предполагаемым диагнозом «синдромы Прадера-Вилли и Ангельмана». У 4 пациентов цитогенетическим методом были выявлены делеции в участке 15q11.2-q13. Методом FISH были обследованы 8 пациентов, у пятерых из них делеция была подтверждена. Часть пациентов были обследованы с использованием новейшей модификации технологии высокоразрешающей сравнительной геномной гибридизации (CGH) и серийной сравнительной геномной гибридизации (array CGH). Этими методами были выявлены делеции в участке 15q11.2-q13 у 5 пациентов. Описываемые в настоящей работе случаи демонстрируют необходимость использования как высокоразрешающих постгеномных технологий (олигонуклеотидная/SNP array CGH или молекулярное кариотипирование), так и классических цитогенетических и молекулярно-цитогенетических методов в диагностической практике.

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии» Минздрава России, Москва; ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН, Москва

ФГБУ «Научный центр психического здоровья РАМН», Москва; ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава России», Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

ФГБУ «Московский НИИ педиатрии и детской хирургии» Минздрава России, Москва; ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

Научный центр психического здоровья РАМН, Москва; Московский НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ, Москва; Московский городской психолого-педагогический университет, Москва

При синдроме Прадера-Вилли во время беременности у матери часто выявляется снижение активности плода, а при родах наблюдаются осложнения, вызванные его неправильным расположением. После рождения у ребенка наблюдаются неонатальная гипотония, гипоплазия клитора у девочек или уменьшенный пенис и крипторхизм у мальчиков. Эти признаки достаточны для назначения проведения молекулярно-цитогенетических исследований с целью выявления связанной с данным синдромом делеции. Среди клинических признаков синдрома в перинатальном периоде также отмечают увеличенный объем головы, долихоцефалию, миндалевидные глаза, опущенные вниз углы рта, плотную обильно стекающую слюну, уменьшенные руки и ноги. Эти черты становятся более заметными к возрасту 2-3 лет. Переедание, начинающееся в дошкольном возрасте, приводит к ожирению, которое также является одним из отличительных признаков синдрома Прадера-Вилли [1, 2, 7, 12]. Данный синдром, как и синдром Ангельмана, является болезнью геномного импринтинга. Диагностика синдрома Прадера-Вилли проводится в основном с помощью гибридизаций флюоресцентной in situ (FISH) и серийной сравнительной геномной (array CGH). Реже используется полимеразная цепная реакция (ПЦР) для определения родительского происхождения хромосомы 15 или анализа метилирования последовательностей ДНК. Дифференциальная диагностика проводится с антенатальной гипотонией, синдромами Барда-Бидля и Алстрома, а также дупликациями хромосом 3p25.3-p26.2 и 10q26 [1, 4, 7, 12]. В ряде случаев гоносомной анеуплоидии (анеуплоидия с участием половых хромосом) могут наблюдаться некоторые фенотипические признаки синдрома Прадера-Вилли (в частности, при кариотипе 47,XXY, связанном с синдромом Клайнфелтера) [1, 11].

Синдромы Ангельмана и Прадера-Вилли связаны как с эпигенетическими, так и генетическими нарушениями в проксимальной области длинного плеча хромосомы 15. Синдром Прадера-Вилли связан в основном с делецией хромосомы 15 отцовского происхождения в участке 15q11.2-q13 (примерно в 70% случаев), унипарентальной дисомией (обе гомологичные хромосомы 15 материнского происхождения в 20-30% случаев) или дефектами импринтинга (аномальное метилирование последовательностей ДНК в участке 15q11.2 в 2-5% случаев). Как правило, синдром Ангельмана является результатом делеции хромосомы 15 материнского происхождения в участке 15q11.2-q13 (в 60-75% случаев), унипарентальной дисомии (обе гомологичные хромосомы 15 отцовского происхождения в 2-5% случаев), дефекта импринтинга (аномальное метилирование последовательностей ДНК в участке 15q11.2 в 2-5% случаев) или мутации в гене UBE3A (в 10%) [1, 8, 12, 14].

Несмотря на то что различные аспекты клинической и молекулярной диагностики синдромов Ангельмана и Прадера-Вилли в современной литературе описаны крайне подробно, в педиатрической и медико-генетической практике могут возникать сложности при постановке диагноза, приводящие к ошибкам в клинической и лабораторной диагностике.

Материал и методы

Все больные были направлены в лаборатории Научного центра психического здоровья РАМН и Московского НИИ педиатрии и детской хирургии для подтверждения диагноза.

Предварительный генетический анализ больных детей был проведен с применением различных цитогенетических и молекулярно-цитогенетических диагностических тестов на наиболее частые генные и хромосомные синдромы, ассоциированные с аутистическими расстройствами и синдромальными формами умственной отсталости, включая FISH для анализа случаев хромосомного мозаицизма и субтеломерных микроделеций и дупликаций [1, 4, 13, 15-22]. Молекулярное кариотипирование в этой когорте детей было описано нами ранее [5, 6, 10]. В данной работе проведены цитогеномные исследования 30 детей с предполагаемым диагнозом синдромов Ангельмана или Прадера-Вилли.

Результаты и обсуждение

У 4 пациентов из 30 делеции в участке 15q11.2-q13 были выявлены цитогенетическим методом. Методом FISH были обследованы 8 пациентов, у 5 из них делеция была подтверждена. Часть пациентов обследовали с использованием нашей модификации технологии высокоразрешающей сравнительной геномной гибридизации (CGH) и array CGH. Этими методами были выявлены случаи делеции в участке 15q11.2-q13 у 5 пациентов.

Ниже более подробно описываются 2 необычных случая с клиническим диагнозом «синдромы Прадера-Вилли и Ангельмана», лабораторная диагностика которых потребовала сочетанного применения различных молекулярно-цитогенетических методов.

Численная хромосомная аномалия (49,XXXXY) у ребенка с клинической картиной синдрома Прадера-Вилли

Клинические проявления синдрома Прадера-Вилли ранее были описаны у детей с дополнительной хромосомой Х в мужском кариотипе, которым после цитогенетической диагностики ставился диагноз «синдром Клайнфелтера» [6]. Описаны также случаи сочетанного фенотипа синдрома Прадера-Вилли и других генетических заболеваний (синдром умственной отсталости, сцепленной с ломкой хромосомой Х, болезнь Дауна), являвшихся результатом сочетания двух, по-видимому, несвязанных хромосомных аномалий у одного ребенка [1, 7, 8, 11]. Однако случаев кариотипа 49,XXXXY у детей с клиническими признаками синдрома Прадера-Вилли до настоящего времени описано не было. Важно, что во многих отечественных лабораториях диагностика синдромов, связанных с аномальным импринтингом в участке хромосомы 15q11.2, проводится с использованием исключительно молекулярно-генетических методов. Тем не менее настоящий случай показывает ограничения подобного подхода к диагностике синдрома Прадера-Вилли, поскольку без использования цитогенетических и молекулярно-цитогенетических методов она сводится к констатации факта отсутствия мутации без постановки диагноза. Вследствие этого подобные случаи классифицируются как недифференцированные, что в значительной степени снижает эффективность оказания адекватной медицинской помощи таким детям.

Сегментная потеря гетерозиготности (унипарентальная дисомия) в участке 15q11.2 у ребенка с синдромом Ангельмана

Мальчик родился от второй беременности, протекавшей на фоне токсикоза в I триместре и острого гестоза во II триместре, с помощью кесарева сечения на 38-й неделе с массой тела 3250 г и длиной 52 см, оценкой по шкале Апгар 6/8 баллов. На 1-м году жизни у ребенка выявилась выраженная задержка моторного развития. При осмотре в возрасте 4 лет были отмечены задержка речевого развития, гиперактивность, атаксия, нарушения мелкой моторики, низкий мышечный тонус, гипоплазия мечевидного отростка, уплощенный затылок, макрогения, редкие зубы с нарушением формы. Учитывая клинические проявления, было рекомендовано проведение цитогенетического анализа и молекулярно-генетического исследования мутаций, связанных с синдромами Ангельмана и Прадера-Вилли. Молекулярную и цитогенетическую диагностику проводили по месту жительства (Амурская область). Хромосомных аномалий, делеций или унипарентальной дисо­мии хромосомы 15 обнаружено не было. При использовании метода FISH с ДНК-пробой на критический участок синдромов Прадера-Вилли и Ангельмана хромосомных аберраций в участке 15q11.2 также не было выявлено. В связи с этим было рекомендовано полногеномное сканирование несбалансированных хромосомных микроперестроек с помощью array CGH.

Унипарентальная дисомия, затрагивающая все последовательности ДНК хромосомы 15, является одной из частых причин болезней импринтинга, в частности с синдромами Ангельмана и Прадера-Вилли [1, 7, 8, 14]. Однако эпигенетические мутации в виде сегментной унипарентальной дисомии геномных участков небольших размеров встречаются крайне редко [12, 14]. Вероятно, это связано с тем, что технологии, позволяющие определять эпигенетические изменения в виде потери гетерозиготности небольших последовательностей ДНК (олигонуклеотидная/SNP array CGH), сравнительно недавно стали использоваться для молекулярной диагностики геномных болезней [7, 8, 13]. Учитывая, что ни один из наиболее часто применяемых методов диагностики синдрома Ангельмана не позволил подтвердить клинический диагноз, можно с уверенностью утверждать, что использование высокоразрешающей олигонуклеотидной/SNP array CGH может рассматриваться как наиболее эффективная технология определения геномных субмикроскопических и эпигенетических аномалий. Тем не менее данная технология позволяет выявлять нарушения или вариации генома, приводящие к умственной отсталости, врожденным порокам развития, аутизму, эпилепсии, только при использовании соответствующих биоинформатических технологий. В противном случае даже ее высокая эффективность не позволяет врачу-генетику правильно интерпретировать результаты полногеномного анализа. Таким образом, лабораторная диагностика геномных перестроек, затрагивающих последовательности ДНК менее 1-2 млн пн, или эпигенетических мутаций (сегментные потери гетерозиготности или унипарентальная дисомия), затрагивающих последовательности ДНК менее 10 млн пн, требуют использования высокоэффективных методов биоинформатического анализа для корректной интерпретации [9].

Описанные в настоящей работе случаи демонстрируют необходимость использования как высокоразрешающих постгеномных технологий (олигонуклеотидная/SNP array CGH), так и классических цитогенетических и молекулярно-цитогенетических методов в диагностической практике. Однако, несмотря на относительную определенность критериев синдромов Ангельмана и Прадера-Вилли, диагностика генетических и эпигенетических мутаций в участке хромосомы 15q11.2 при этих заболеваниях может вызывать ряд затруднений. Как наглядно видно из приведенных выше примеров (первый случай), клинический диагноз может быть ошибочным из-за того, что подобными фенотипическими признаками также обладают и другие редкие генетические заболевания (например, редкие хромосомные синдромы). В этих случаях диагностика подобных аномалий хромосом может быть эффективной даже при использовании классических цитогенетических методов. Однако дополнительное привлечение молекулярно-цитогенетических технологий (например, FISH) также бывает необходимо для подтверждения диагноза. Более того, как видно из описания второго случая, даже несколько методов диагностики мутаций в участке хромосомы 15q11.2 могут давать ложнонегативные результаты. Решение подобных проблем возможно только с использованием технологии высокоразрешающей array CGH (молекулярное кариотипирование) на олигонуклеотидной/SNP-платформе, позволяющей определять вариации генома и потерю гетерозиготности, а также биоинформатического анализа для корректной интерпретации обнаруженных изменений последовательностей ДНК. Таким образом, можно сделать вывод, что хотя цитогенетическая диагностика была разработана более 50 лет назад, она позволяет избегать ошибок при диагностике заболеваний, клинически похожих на синдром Прадера-Вилли. Обоснован также вывод, что новейшие молекулярно-цитогенетические и постгеномные технологии необходимы для исключения ошибок при проведении диагностики другими молекулярно-генетическими методами. Особенно актуально применение молекулярного кариотипирования при лабораторной диагностике недифференцированных форм нервных и психических заболеваний у детей, когда причиной болезни могут являться ранее не описанные генные, хромосомные или геномные мутации.

Работа частично поддержана грантом Президента Российской Федерации (МД-4401.2013.7).

Источник