сильви гиллем биография муж дети
Сильви гиллем биография муж дети
 |  |
Вот лишь несколько ее резких поворотов: в возрасте 11-ти лет Гиллем отобрали в национальную сборную по гимнастике к очередным Олимпийским играм (Москва-80, кстати), для чего она проходит стажировку в балетной школе Парижской Оперы. Там ее невероятные физические данные отмечает директор школы Клод Бесси и приглашает талантливую спортсменку поступить сразу во второй класс. Так вполне успешная карьера гимнастки в одночасье обрывается, и Сильви начинает заниматься тем, что, по ее словам, удовлетворения ей вовсе не приносит.
В 1981 году юная балерина выпускается из школы и сразу вихрем проходит все иерархические ступени карьеры балерины: на то, чтобы получить звание «первой солистки» у нее уходит 3 года (обычно эта высота покоряется через десяток лет), а в этом звании она задерживается на недолгих 5 (!) дней, когда 29 декабря 1984 года директор балетной труппы Рудольф Нуреев после завершения спектакля «Лебединое озеро» выходит на сцену и, по традиции театра, объявляет 19-ти летнюю Гиллем «этуалью» или, как нам более привычно, — «примой». Так, Гиллем стала самой юной «этуалью» Парижской Оперы, хотя само решение Нуреева подверглось критике. Боялись, что от успеха у прекрасного самородка закружится голова, и негодовали, что Нуреев не чтит законы театра: негоже не дать несколько лет на закрепление статуса «первой солистки». Нуреев же обожал Гиллем настолько, что даже признавался, — она была единственной женщиной, на которой он мог бы жениться. Он сочинил для нее балет «Золушка», где перенес бессмертную историю в золотой век Голливуда, а сам скромно исполнял роль продюсера в этом балете.
Автору NFP посчастливилось присутствовать на спектакле, который Гиллем представила совместно с Балетом Токио в память об ушедшем Морисе Бежаре на открытой сцене в Версале. Это был 2008 год, и Токио Балет привез «Весну священную», пару коротких номеров, и главный хит Бежара — «Болеро».
Это был тот редкий момент в жизни зрителя, о котором точно нужно рассказывать внукам. Открытый воздух, вечереет, нарастающая дробь «Болеро» Равеля, а на сцене — плавно раскачивающаяся в ритм Сильви Гиллем. Видимо, в тот момент сложилось все: ее скорбь по ушедшему недавно мастеру и другу, сделавшему для нее так много, красивый закат, необычный выбор площадки, гениальная постановка, — именно тогда можно было ощутить то, что греки называли катарсисом. Хотелось, чтобы Равель не заканчивался, научиться не моргать, хотелось, чтобы существовал телефон, умеющий записывать долгие видео. После финала не было овации, срывающихся аплодисментов, восхищенных взахлеб криков «Браво». Была тишина. Она длилась пару мгновений, но казалась растянутой на минуты: и эти мгновения стоят всех аплодисментов мира. Зритель был просто раздавлен этой хрупкой женщиной, одиноко стоящей в центре большого жертвенного стола.
Бежар называл ее инопланетянкой, а мистические совпадения (как еще объяснить, что с одной из героинь балета Бежара, австрийской императрицей Сисси, у Гиллем совпадал даже размер ноги?) только распаляли в нем желания ставить новые постановки на нее. Бежар не делал ее некрасивой, напротив, он восхищался ее красотой, — это видно во всех его постановках на нее. Хореография этих балетов нетрудная, но станцевать это, как Гиллем, невозможно.
Великие танцоры: Сильви Гиллем
Сильви Гиллем — одна из самых любимых балерин во Франции. Известная своими выступлениями в постановках «Жизель», «Лебединое озеро», и «Дон Кихот», Гиллем обрела мировую известность и уважение также за ее существенный вклад в развитие танца контемпорари.
Между гимнастикой и балетом
Сильви Гиллем родилась в Париже в 1965 году, и с самого раннего детства начала учиться спортивной гимнастике. Это было неудивительным — ведь мать Сильви была гимнасткой, она и привила дочери любовь к танцу, начав готовить ее для Олимпийской сборной Франции. Мир балета юная Сильви открыла для себя в возрасте 11 лет.
После всего лишь нескольких лет обучения балету (в балетной школе Парижской оперы), Сильви Гиллем показала потрясающие результаты, и ей начали пророчить блестящее будущее на стезе танцев. Сильви понадобилось всего четыре года обучения, чтобы получить приглашение перейти из любительских танцев в постоянный состав труппы. Согласно установленного в Балете Парижской Оперы порядка, в 1981 году Сильви была зачислена в штат кордебалета труппы, где она провела несколько лет.
Балет
После ее прихода в труппу в 1981 году, далее карьера Сильви Гиллем непрерывно шла по нарастающей. В кордебалете она преуспела с самого начала — всего через два года после прихода в труппу, в возрасте всего 17 лет, Сильви в первый раз выступила с сольной ролью, заняв первое место в международном конкурсе балета в Варне. Ее первой сольной ролью была роль королевы дриад в балете «Дон Кихот».
Гиллем стала самой молодой прима-балериной в Балете Парижской Оперы. Всего через шесть лет после принятия в кордебалет, Сильви была приглашена танцевать в Лондоне в Королевском балете — ей предложили главную роль в постановке, посвященной празднованию 50-летия Нуреева. Ставки были невероятно высоки, но Гиллем превзошла все ожидания. Она очаровала Англию еще быстрее, чем родную Францию.
На фоне бурного успеха в Лондоне, Сильви Гиллем был приглашена в Королевский балет в качестве приглашенной солистки, что дало ей свободу, к которой она всегда стремилась. Выбор был очевиден — после семи лет в Балете Парижской Оперы Гиллем переходит в Королевский балет.
Частично из-за свободного графика в Королевском балете, Гиллем смогла начать заниматься дополнительными проектами помимо балета. В 1990-х она создала телевизионное шоу под названием Evidentia, которое стало весьма успешным. Это вовсе неудивительно, ведь проект Гиллем был одним из первых танцевальных шоу на телевидении — задолго до того, как танцевальные программы наводнили рынок ТВ после 2000 года.
Сильви Гиллем путешествовала по Европе, ставя хореографию для нескольких самых престижных танцевальных коллективов Европы. В дополнение к балету, Гиллем начала исследовать другие области танца. В настоящее время Сильви ушла из балета и является успешным хореографом контемпа в Англии.
Хотя Гиллем прекратила танцевать во Франции более 20 лет назад, французы по-прежнему любят и восхищался ей. Сильви была признана одной из величайших балерин Франции за всю историю страны.
Уникальность Сильви Гиллем
Чтобы «собрать» идеальную балерину, нужны длинные ноги Сид Чарисс, изящные линии Сюзенн Фарелл, легкость Танакиль Леклерк, мощный прыжок Майи Плисецкой, мельчайшая техника Екатерины Максимовой, шаг и подъем Светланы Захаровой, юркость Ольги Лепешинской, а еще сценичная внешность, к примеру, Дианы Вишневой. Невозможно, чтобы в одной балерине были собраны все эти данные, но есть исключения. Точнее, одно, и это – Сильви Гиллем.
Она была первой, кто стал делать «six o’clock», то есть поднимать ногу на 180 градусов, что привнесло гимнастический элемент в балет. Кажется, что ее арабески останавливают не очевидные физические лимиты человеческого тела, но необходимость успеть сделать движение в музыку. Часто бывает, что растянутые балерины плохо прыгают, так как слишком растянутые мышцы не позволяют как следует отталкиваться от пола. Но не в случае с Сильви: ее прыжки в «Дон Кихоте», к примеру, зафиксированы на пленку, и это выдающиеся прыжки. Вращение? Его Гиллем щелкает, как орешки, не относясь ко всем своим 32-м фуэте, как к чему-то особенно важному. А помимо безупречной техники есть еще ее фантастические линии — в какую бы позу она бы ни встала, это будет произведение искусства. Именно поэтому она и в 50 лет еще не вышла в тираж: может быть, она не будет крутить 32 фуэте, но тройные пируэты — вполне, а ее six o’clock до сих пор предмет зависти многих артисток гораздо моложе.
Задав новые стандарты физической формы, она, как это ни странно, все равно на многие десятилетия осталась недосягаемой. Но для нее эти данные никогда не становились предметом торга, она говорила, что знала в Парижской Опере артистку еще более гибкую, но использующую свою безупречную растяжку «вульгарно и безвкусно».
Поэтому самое важное не это: физические данные — это вишенка на торте. То, что сделало ее великой артисткой, гораздо глубже этого. Балерина потрясающей харизмы, пытливого ума, бесстрашия, а, главное, любопытства, — все это сделало ее не просто идеальной машиной для исполнения сказочных принцесс, но лучшей балериной нашего времени. Не будь она бесстрашна и любознательна, она осталась бы исполнять весь репертуар Парижской Оперы и в 42 года красиво ушла бы на пенсию. Не будь она умна и требовательна к себе, не стала бы экспериментировать со своим телом, позволяя талантливым хореографам делать себя небезупречной и нелепой. Не будь она харизматична, она не собирала бы полные залы по всему миру в 50 лет. Именно поэтому Prima ballerina assoluta — негласный титул лучшей балерины поколения — используется единодушно критиками всего мира. До нее этот титул был, помимо прочих, у Анны Павловой и Галины Улановой. Согласитесь, неплохая компания.
И поэтому когда говорят, что балерине не нужно думать головой, а нужно только танцевать и плыть по течению, то Сильви Гиллем, наверное, громко над этим хохочет, и как обычно, идет куда-то в неизведанную сторону, вопреки всем рациональным доводам.
Биографии известных и знаменитых людей
Знаменитости
вторник, 2 февраля 2016 г.
Балерина Сильви Гиллем
Ее называют Мадмуазель. Нет. Главная балерина современности славится тяжелым характером. Она отстаивала перед педагогами право на собственное видение роли. отвергала маститых хореографов, разрывала контракты с лучшими театрами мира. Наконец, отказывалась говорить с журналистами. Ее интервью можно считать драгоценным исключением из правил — но и причина более чем веская. Сильви Гиллем едет в свой прощальный гастрольный тур, одной из остановок в котором будет Москва, где она выступит на Чеховском фестивале с программой «Жизнь продолжается». И ради этого своего последнего появления перед поклонниками балерина решила заговорить. «Понимаю, что были моменты, когда просто билась головой о стену. Возможно, это было недальновидно, но это инстинкт. Я должна была говорить «ист», — смеется мятежная француженка.
В феврале Сильви Гиллем исполнилось пятьдесят, и она до сих пор в великолепной форме. Таких балерин, как Гиллем, Франция больше не знала. Да что там Франция — весь мир. Прыжок, шаг, выворотность стопы, да и рост почти метр восемьдесят — беспрецедентны. Сильви задала новый стандарт балетной красоты: не будь ее, нынешним высокорослым примам Ульяне Лопаткиной и Светлане Захаровой путь на сцену был бы заказан. Но лучшей из лучших она стала благодаря не только своим уникальным данным, но и харизме. Только она умела преобразить академические партии радикальными трактовками так. что они начинали звучать актуально и свежо. А что касается современного танца, то для нее ставили лучшие хореографы планеты — Уильям Форсайт, Морис Бежар, Джером Роббинс: ее талант позволял воплотить их самые смелые идеи. Гиллем была звездой Парижской оперы, Ковент-Гарден, но отовсюду уходила, чтобы блеснуть в той роли и в том театре, где в данный момент считает правильным для себя. «Как в школе: успеваемость — отлично, поведение — неудовлетворительно, И так всю жизнь!» — снова смеется она.
Первым предъявил миру новую звезду Рудольф Нуреев, будучи директором Парижской оперы. В своенравной, замкнутой и жадной до карьеры юной девушке танцовщик узнал себя и после дебюта в «Лебедином озере» возвел девятнадцатилетнюю Сильви в этуали, примы-балерины труппы. В Париже принято, чтобы каждая, даже самая выдающаяся выпускница балетной школы, поступив в театр, прошла все этапы карьерной лестницы, начиная с кордебалета. Гиллем их не прошла, но пролетела за каких-то пару лет. А на последнем рубеже, в ранге первой танцовщицы — солистки, и вовсе пробыла всего пять дней. Вековые традиции Парижской оперы дрогнули: ни одна балерина труппы не поднималась на высшую ступень балетной иерархии так рано.
Сама Гиллем принимает это как должное: «Я много работала и знала, что для меня это самое начало. Это лучший возраст, чтобы делать ошибки. Без Рудольфа Нуреева моя карьера и карьера целого поколения артистов театра сложилась бы совершенно иначе. Он чувствовал наш голод, понимал, что мы не можем терять время, и давал нам танцевать все: и старинные балеты, и авангард. В один вечер — «Раймонду», в другой — хореографию Боба Уилсона».
В нынешнем директоре балета Гранд-опера Бенжамене Мильпье, известном хореографе, муже Натали Портман, французы жаждут разглядеть нового Нуреева. Но Сильви это кажется необоснованным: «Нуреев — это Нуреев. У пего была власть и непререкаемый авторитет. Ему не нужно было суетиться и что-то доказывать. Более смелого и чуткого худрука у Гранд-опера не было. Можно говорить что угодно, но сегодня в труппе нет никого, даже близко похожего на него».
Как нет и похожих на Гиллем балерин. «Спасибо, мне приятно, но, честно говоря, я не слежу за молодыми танцовщицами. На спектаклях бываю крайне редко. Почему? Неинтересно».
Достигнув всех вершин в классическом балете, она с головой ушла в современный. Из несбывшихся партий называет только Татьяну из «Онегина» Джона Кранко. Жалеет ли о чем-то еще? «Нет, — но после секундной паузы добавляет, — хотя да, жалею, что не осознавала важности момента. Премьеры, успех, награды, встречи — все глотала залпом. Торопила время. Сейчас бы прожила их смакуя, наслаждалась бы маленькими глотками, растягивая удовольствие».
Но больше всего ее сейчас, кажется, интересует не прошлое, окутанное блеском славы, и не будущее, покрытое туманом, а кое-что совсем другое — экология. Предыдущее гастрольное турне Сильви Гиллем «6000 миль» прошло под пиратским флагом Общества охраны морской фауны (SSCS), крупнейшей некоммерческой экологической организации.
В Москве на Чеховском фестивале покажут четыре одноактных балета. «Двое» Уильяма Форсайта — почти классика. В 1987 году англичанин сочинил для двадцатидвухлетней Гиллем дуэт «Там, где висят золотые вишни», он стал манифестом балетного авангарда, и Сильви не мыслит своего прощания со сценой без хореографии Форсайта. Остальные постановки новые — хореографов Рассела Малифанта и Акрама Хана, с ними связаны последние годы ее карьеры. А также соло «Прощай» шведского классика Матса Эка. «Мате знает меня лучше всех. Я попросила его сделать для меня последний спектакль. Не хотела уходить, не станцевав его еще раз».
В финале ее героиня с опаской скользнет со сцены в дверь и смешается с толпой. Куда ведет эта дверь? «В новую жизнь, — с ходу отвечает Гиллем. — Честно говоря, не знаю, какая она — нормальная жизнь? Я видела ее только на каникулах. Можно трактовать этот финал как конец, для меня это — начало».
Любая на ее месте танцевала бы и танцевала, но Сильви не намерена дожидаться, когда тело прикажет ей уйти: «Все мои решения от головы. У меня есть уровень, высокая планка, которую я не могу понижать. В своей жизни я танцевала только то, что хотела. Работала с теми, кого люблю. И я не согласна на меньшее. Хочу уйти на высоте, не дожидаясь, пока тело скажет мне: «Хватит!»
В 2000 году французский Vogue предложил Гиллем съемку с любым из грандов фотографии, но она сказала, что хочет все сделать сама, и запечатлела себя в зеркале танцевальной студии полностью обнаженной. В этих фотографиях пет вызова открытой сексуальности, только античная красота идеальных ног и эротичная стопа с высоченным подъемом. Автопортреты Сильви стали классикой жанра и до сих пор участвуют в фотоэкспозициях по всему миру. В Москве они впервые выставлялись в Мультимедиа Арт Музее, а потом с выставкой Dance in Vogue объездили всю Россию. Этой женщине удается все. за что бы она ни бралась. Ее друг, французский режиссер и актер Гийом Гальенн, мечтает снять ее в своем фильме. «Почему бы нет? Если будет интересный сценарий».
Еще одно доказательство того, что ей подвластно все, — японский язык, который она выучила только для того, чтобы чувствовать себя как дома в гране восходящего солнца. В Японию Гиллем впервые попала в четырнадцать лет с гастролями балетной школы. С тех пор не проходит и года без путешествия на Восток: «Только представьте: вы впервые в жизни садитесь в самолет и высаживаетесь в Токио. Это как полет на Луну! У меня, домашней девочки, был шок. Кимоно, сумасшедшие запахи, свежая рыба, а я-то привыкла к картошке фри. На тех гастролях я впервые узнала и вкус сцены, и любовь публики». Не удивительно, что единственный дизайнер, которому она не изменяет уже много лет, это Иссей Маяке. «Мне нравится, когда в образе есть какая-то привлекающая внимание деталь. Но на этом мои отношения с модой заканчиваются. Я за простую элегантную одежду без ярлыков», — говорит балерина.
После окончания турне она вместе с мужем, французским фотографом Жилем Тали, и собаками переедет в Италию. «Итальянцы — гедонисты. Мне нравится их вкус к жизни, страсть, даже беспорядок. В работе это сложно, но для жизни — то что надо!» — говорит Гиллем. В этой жизни, увы, не нашлось места детям, но это ее сознательный выбор. Когда-то, в молодости, мечтала, но потом, как и многие великие балерины, поняла, что либо профессия, либо материнство.
С юности купавшаяся в славе и всеобщем внимании Гиллем любит бывать наедине с природой, вдали ото всех. Ей нужны пространство и свой собственный сад, и уж если в Швейцарских Альпах, где она проводит все свободное от гастролей время, у нее распустились розы, то в Италии можно ждать оливковый урожай. А еще Сильви, как давно хотела, наконец-то займется айкидо и верховой ездой, встанет на горные лыжи. «Теперь я смогу рисковать своим телом». Как будто вся ее карьера — это не риск! Представить великую балерину на итальянских грядках, пусть даже с черным поясом по айкидо, я не в силах. Она в ответ хохочет: «Не переживайте, я буду очень активна! Не для публики, для себя. Жизнь продолжается. Моя жизнь».
Фит-фетиш
Все, что вы хотели знать о Сильви Гиллем, но боялись спросить
Сегодня на Чеховском фестивале стартует трехдневная гастроль Сильви Гиллем — prima ballerina assoluta прощается со сценой программой «A Life in Progress» («Жизнь продолжается»). О величайшей танцовщице нашего времени — Богдан Королек.
В сотый раз повторять ее биографию излишне. В детстве чуть не попала на Олимпиаду-80, пройдя отбор в сборную по гимнастике, — вовремя перехватила Клод Бесси, директриса парижской L’École de Danse. Стала самой молодой примой в истории Opéra de Paris. Ее добровольный уход из театра вызвал скандал на уровне французского правительства. До сих пор ни к одному порту не приписана, всю карьеру бежит от рутины и формальностей. О личной жизни не рассказывает. На крайний случай есть страница в Фейсбуке — анонсы выступлений чередуются с веганскими лозунгами. Еще вопросы?
О Гиллем не нужно читать — это как раз тот случай, когда лучше один раз увидеть. Нам повезло, что она родилась в визуальную эпоху: у колыбели этой Авроры стрекотали видеомагнитофоны, ее совершеннолетие было снято на планшет из-под полы. Антология ее выступлений уже сейчас собрана на YouTube целиком и полностью, начиная со школьных занятий и раннего «Лебединого озера» — чуть-чуть не того самого, после которого властелин парижского балета Рудольф Нуреев объявил Гиллем этуалью.
Ее биографию формально делят на классический период и эпоху фриланса, когда Гиллем отказалась от ангажементов в академических мавзолеях и сделалась сама себе театром. Первый этап карьеры танцовщицы красноречиво иллюстрирует pas de deux из «Корсара»:
Оцените вращение в коде: сначала замереть на одной ноге, а потом без всякого толчка сделать два оборота. Так учат вращаться в балетной школе, по методике — и сделать так live, в реале, заведомо невозможно. Гиллем может. Обратите внимание на ноги восхитительной лепки и невообразимой длины, а особенно — на стопы: тогда вы поймете, почему запись ее исполнения легко найти по подписи «variation long legs» и почему после миллиона графоманских комментариев под видео слышится чей-то одинокий исступленный стон: «Feet. »
Отдельные трюки Гиллем смотреть, напротив, не стоит. Есть такая фанатская забава: накрошить в один ролик десяток разных исполнений чего-нибудь этакого (фуэте, например) и сделаться судьей комнатного чемпионата. Так вот, на этой олимпиаде Сильви не попадет даже в тройку призеров. Если ее исполнение классических вариаций и в самом деле amazing, то отнюдь не за счет трюков.
Взять хотя бы вариацию из «Grand Pas Classique» на музыку Обера. На видео Гиллем — первая из двух:
Она неряшлива в переходах между частями, заканчивает вращения мимо позиций, а диагональ relevé делает попросту плохо. Ей можно вменить увлечение собственным безразмерным шагом, в чистопородной классике неуместное (см. довольно злую пародию Владимира Малахова). Но есть и кое-что другое — в полусекундном pas de bourrée сверкнут изумительной формы ноги, промелькнет архаичный наклон корпуса, финальный круг вращений завершится кокетливым жестом к зрителю, поданным в замедленной съемке.
И то сказать: таким телесным аппаратом, как у Гиллем, управлять крайне сложно. Возьмите рост 1,72 м, прибавьте немаленький размер ступни при вскоке на пуанты — и получите ту самую «двухметровую Сильви», над которой еще недавно так любили подтрунивать наши критики. Ее с трудом воспринимаешь в каком-нибудь «Дон Кихоте», где главная женская партия чаще достается невысоким, но боевитым «техничкам», проносящимся по сцене ураганом. У Гиллем вы никогда не увидите ни урагана, ни даже фейерверка. Зато неминуемо столкнетесь со стремлением вырваться и улететь со сцены подальше: одним взлетом перекрывается гигантское пространство, даже в маленьких прыжках с акцентом «в пол» она умудряется пружинить и повисать в воздухе. Не хрупкая сильфида, но ракета-носитель.
Совсем другая история — вариация из «Pas Classique Hongrois» «Раймонды»:
В этом смысле она была модернисткой: поэтика модерна — поэтика исключения. Морис Бежар? Теплее. В «Гелиогабале» или в «Mouvement-Rythme-Étude» ей, владелице изумительного тела, бесконечного шага и нереальных вращений, уже ничто не мешает. Весь костюм — обтягивающий комбинезон, вся декорация — пустое пространство (в «Гелиогабале» — еще и космическая темнота, эпизод называется «Луна»); разреженный текст, острая графика линий.
Дальше? Бежаровское «Болеро» — хотя давайте честно: это не лучшее исполнение выдающегося балета.
Добавить скорости? Уильям Форсайт? В точку.
В будущей профильной энциклопедии она — «бросившая классический репертуар ради эксперимента» — наверняка останется форсайтовским киборгом, императрицей-анархисткой, точь-в-точь по названию бежаровского балета-подарка. Сегодня ее уже называют contemporary dance icon — впрочем, вряд ли на полном серьезе, просто в рыжем киборге-анархисте нашлось много человеческого, слишком человеческого. Вот она собрала волосы в хвостик, схватила щиколотки индийскими бубенчиками, стала разговаривать на сцене — это «Священные чудовища» Акрама Хана. Вот она прыгает на корточках и строит гримасы своему давнему партнеру Николя ле Ришу — это уже пронзительная «Квартира» Матса Эка.
Как заметил Вадим Гаевский, среди танцовщиц не возникло поколения Гиллем, ее место оказалось среди авангардистов-хореографов. Осмелюсь продолжить: Гиллем не была «танцовщицей школы», носительницей великой локальной традиции — она была балериной текста. Комфортнее всего она чувствовала себя там, где обнаруживалось связное авторское высказывание, а не усредненный и отредактированный третьими лицами канон. В прощальном туре «Life in Progress» скрываются все те же модернисты-сочинители, фрики и одиночки: Форсайт, Эк плюс примкнувшие к ним Хан с Расселом Малифантом. Другой вопрос, смог ли кто-нибудь после Форсайта с его «In the Middle» предложить Гиллем столь же беспрецедентный текст; воздержимся от ответа.
В дуэте из «Квартиры» очень заметно, что обоим партнерам по многу лет, карьера на излете, и нужно красиво ее закончить — что и делает теперь Сильви Гиллем, прибывая на Чеховский фестиваль. Все просто и скромно: 50 лет, 2015 год, круглые даты — get the party started! Неужели кто-то всерьез думает, что последняя prima ballerina assoluta будет внесена в Пантеон, а следом притащат бархатные подушечки с орденами Почетного Легиона и Британской империи? Как бы не так.
Это видео Гиллем не так давно опубликовала в своем фейсбуке c подписью «A part of my future…». В конце концов, почему бы и не богам горшки обжигать. Смотря ведь какие горшки — и какие боги.