сигурни уивер правила жизни
Правила жизни Сигурни Уивер
Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все.
Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.
Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.
Шоу-бизнес склонен разделять женщин на недоступных Снежных королев и б***й. Именно поэтому в моей жизни было так много моментов, когда мне хотелось быть б***ю.
Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.
Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.
Все продюсеры низкие и толстые, а я высокая и худая. Так что я довольно сильно отличаюсь от рядовой сексуальной фантазии рядового продюсера. Актеры и режиссеры тоже в массе очень невысокие. Поэтому очень часто, когда я вхожу в комнату, все начинают таращиться на меня, как на какой-то экспонат. На самом деле, они просто не знают, как общаться с женщиной, которая выше их на две головы. В конечном счете, работать приходится с парнями типа Ридли Скотта и Джеймса Камерона. Они тоже невысокие, но им плевать на такие условности.
Шоу-бизнес устроен таким образом, что вам всегда приходится как бы извиняться за свой возраст. Каждый раз, когда вы отмечаете очередное прожитое десятилетие, вас спрашивают: ну что, не страшно в эти ваши сорок, пятьдесят или шестьдесят. Но мне это никогда не казалось страшным. Не страшно прожить очередной десяток лет. Страшно проснуться однажды и осознать, что впереди не осталось больше ни одного десятка.
Я счастлива, что не интересую журналы, пишущие о знаменитостях. Их интересуют молодые актеры, чья жизнь изобилует событиями: поправился на пару фунтов, похудел на пару фунтов, замечен на курорте с этим, замечена в бассейне с тем. Каждый день они приносят сенсации. А про меня писать скучно: я всегда в форме и замужем за одним и тем же человеком уже много-много лет.
Мне не нравится внимание, которое уделяется кинозвездам. Ведь в конечном счете все попытки исследовать их жизнь приходят к тому, что звезды ничем не отличаются от простых людей — завтракают и срут.
От того, кто восстал из мертвых, не стоит ожидать, что он будет придерживаться той же системы ценностей, что и живые.
Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо тридцатилетней и шестидесятипятилетнее тело.
Меня раздражает, когда кто-то называет Чужого монстром. Мне больше нравится слово «создание».
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.
Блаженны те, кто полагает, что если на землю когда-нибудь спустится космический корабль и оттуда выйдут существа с одной головой, двумя руками и двумя ногами, то они обязательно окажутся нашими братьями.
Я все еще могу надрать задницу чужим. Но иногда мне почему-то хочется быть одним из них.
Во всех великих историях есть великие женские роли.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—неизвестно
—неизвестно
Витебск
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Правила жизни Сигурни Уивер
Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все.
Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.
Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.
Шоу-бизнес склонен разделять женщин на недоступных Снежных королев и блядей. Именно поэтому в моей жизни было так много моментов, когда мне хотелось быть блядью.
Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.
Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.
Все продюсеры низкие и толстые, а я высокая и худая. Так что я довольно сильно отличаюсь от рядовой сексуальной фантазии рядового продюсера. Актеры и режиссеры тоже в массе очень невысокие. Поэтому очень часто, когда я вхожу в комнату, все начинают таращиться на меня, как на какой-то экспонат. На самом деле, они просто не знают, как общаться с женщиной, которая выше их на две головы. В конечном счете, работать приходится с парнями типа Ридли Скотта и Джеймса Камерона. Они тоже невысокие, но им плевать на такие условности.
Шоу-бизнес устроен таким образом, что вам всегда приходится как бы извиняться за свой возраст. Каждый раз, когда вы отмечаете очередное прожитое десятилетие, вас спрашивают: ну что, не страшно в эти ваши сорок, пятьдесят или шестьдесят. Но мне это никогда не казалось страшным. Не страшно прожить очередной десяток лет. Страшно проснуться однажды и осознать, что впереди не осталось больше ни одного десятка.
Я счастлива, что не интересую журналы, пишущие о знаменитостях. Их интересуют молодые актеры, чья жизнь изобил ует событиями: поправился на пару фунтов, похудел на пару фунтов, замечен на курорте с этим, замечена в бассейне с тем. Каждый день они приносят сенсации. А про меня писать скучно: я всегда в форме и замужем за одним и тем же человеком уже много-много лет.
Я не почувствовала никакого неудобства насчет возраста, когда мне исполнилось пятьдесят. Сейчас мне 59, и вряд ли через год меня ждет какое-то откровение.
Мне не нравится внимание, которое уделяется кинозвездам. Ведь в конечном счете все попытки исследовать их жизнь приходят к тому, что звезды ничем не отличаются от простых людей — завтракают и срут.
От того, кто восстал из мертвых, не стоит ожидать, что он будет придерживаться той же системы ценностей, что и живые.
Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо тридцатилетней и шестидесятипятилетнее тело.
Меня раздражает, когда кто-то называет Чужого монстром. Мне больше нравится слово «создание».
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.
Блаженны те, кто полагает, что если на землю когда-нибудь спустится космический корабль и оттуда выйдут существа с одной головой, двумя руками и двумя ногами, то они обязательно окажутся нашими братьями.
Я все еще могу надрать задницу чужим. Но иногда мне почему-то хочется быть одним из них.
Во всех великих историях есть великие женские роли.
Процитировано 3 раз
Понравилось: 1 пользователю
yarodom
yarodomЛетопись: Люди, места, события, свидетельства
Актриса, 63 года, Нью-Йорк © Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все.
Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.
Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.
Шоу-бизнес склонен разделять женщин на недоступных Снежных королев и блядей. Именно поэтому в моей жизни было так много моментов, когда мне хотелось быть блядью.
Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.
Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.
Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо тридцатилетней и шестидесятипятилетнее тело.
Все продюсеры низкие и толстые, а я высокая и худая. Так что я довольно сильно отличаюсь от рядовой сексуальной фантазии рядового продюсера. Актеры и режиссеры тоже в массе очень невысокие. Поэтому очень часто, когда я вхожу в комнату, все начинают таращиться на меня, как на какой-то экспонат. На самом деле, они просто не знают, как общаться с женщиной, которая выше их на две головы. В конечном счете, работать приходится с парнями типа Ридли Скотта и Джеймса Камерона. Они тоже невысокие, но им плевать на такие условности.
Шоу-бизнес устроен таким образом, что вам всегда приходится как бы извиняться за свой возраст. Каждый раз, когда вы отмечаете очередное прожитое десятилетие, вас спрашивают: ну что, не страшно в эти ваши сорок, пятьдесят или шестьдесят. Но мне это никогда не казалось страшным. Не страшно прожить очередной десяток лет. Страшно проснуться однажды и осознать, что впереди не осталось больше ни одного десятка.
Я счастлива, что не интересую журналы, пишущие о знаменитостях. Их интересуют молодые актеры, чья жизнь изобилует событиями: поправился на пару фунтов, похудел на пару фунтов, замечен на курорте с этим, замечена в бассейне с тем. Каждый день они приносят сенсации. А про меня писать скучно: я всегда в форме и замужем за одним и тем же человеком уже много-много лет.
Я не почувствовала никакого неудобства насчет возраста, когда мне исполнилось пятьдесят. Сейчас мне 59, и вряд ли через год меня ждет какое-то откровение.
Мне не нравится внимание, которое уделяется кинозвездам. Ведь в конечном счете все попытки исследовать их жизнь приходят к тому, что звезды ничем не отличаются от простых людей — завтракают и срут.
От того, кто восстал из мертвых, не стоит ожидать, что он будет придерживаться той же системы ценностей, что и живые.
Меня раздражает, когда кто-то называет Чужого монстром. Мне больше нравится слово «создание».
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.
Блаженны те, кто полагает, что если на землю когда-нибудь спустится космический корабль и оттуда выйдут существа с одной головой, двумя руками и двумя ногами, то они обязательно окажутся нашими братьями.
Я все еще могу надрать задницу чужим. Но иногда мне почему-то хочется быть одним из них.
Во всех великих историях есть великие женские роли.
Правила жизни Сигурни Уивер: Этот ублюдок дал мне все 🕔 1 мин.
«Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все», — Сигурни Уивер (08.10.1949), американская актриса, трижды номинированная на премию «Оскар». Значительную популярность получила после роли Эллен Рипли в цикле фильмов про Чужих.
Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.
Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.
Чорно-белая фотография Сигурни Уивер
Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.
Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.
Все продюсеры низкие и толстые, а я высокая и худая. Так что я довольно сильно отличаюсь от рядовой сексуальной фантазии рядового продюсера. Актеры и режиссеры тоже в массе очень невысокие. Поэтому очень часто, когда я вхожу в комнату, все начинают таращиться на меня, как на какой-то экспонат. На самом деле, они просто не знают, как общаться с женщиной, которая выше их на две головы. В конечном счете, работать приходится с парнями типа Ридли Скотта и Джеймса Камерона. Они тоже невысокие, но им плевать на такие условности.
Джим Симпсон, муж Сигурни Уивер
Шоу-бизнес устроен таким образом, что вам всегда приходится как бы извиняться за свой возраст. Каждый раз, когда вы отмечаете очередное прожитое десятилетие, вас спрашивают: ну что, не страшно в эти ваши сорок, пятьдесят или шестьдесят. Но мне это никогда не казалось страшным. Не страшно прожить очередной десяток лет. Страшно проснуться однажды и осознать, что впереди не осталось больше ни одного десятка.
Я счастлива, что не интересую журналы, пишущие о знаменитостях. Их интересуют молодые актеры, чья жизнь изобилует событиями: поправился на пару фунтов, похудел на пару фунтов, замечен на курорте с этим, замечена в бассейне с тем. Каждый день они приносят сенсации. А про меня писать скучно: я всегда в форме и замужем за одним и тем же человеком уже много-много лет.
Мне не нравится внимание, которое уделяется кинозвездам. Ведь в конечном счете все попытки исследовать их жизнь приходят к тому, что звезды ничем не отличаются от простых людей — завтракают и срут.
От того, кто восстал из мертвых, не стоит ожидать, что он будет придерживаться той же системы ценностей, что и живые.
Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо 30-летней и 65-летнее тело.
Меня раздражает, когда кто-то называет Чужого монстром. Мне больше нравится слово «создание».
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.
Блаженны те, кто полагает, что если на землю когда-нибудь спустится космический корабль и оттуда выйдут существа с одной головой, двумя руками и двумя ногами, то они обязательно окажутся нашими братьями.
Сигурни Уивер упала в центре Парижа
Я все еще могу надрать задницу чужим. Но иногда мне почему-то хочется быть одним из них.
Во всех великих историях есть великие женские роли.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Правила жизни Сигурни Уивер
Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все.
Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.
Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.
Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.
Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.
Все продюсеры низкие и толстые, а я высокая и худая. Так что я довольно сильно отличаюсь от рядовой сексуальной фантазии рядового продюсера. Актеры и режиссеры тоже в массе очень невысокие. Поэтому очень часто, когда я вхожу в комнату, все начинают таращиться на меня, как на какой-то экспонат. На самом деле, они просто не знают, как общаться с женщиной, которая выше их на две головы. В конечном счете, работать приходится с парнями типа Ридли Скотта и Джеймса Камерона. Они тоже невысокие, но им плевать на такие условности.
Шоу-бизнес устроен таким образом, что вам всегда приходится как бы извиняться за свой возраст. Каждый раз, когда вы отмечаете очередное прожитое десятилетие, вас спрашивают: ну что, не страшно в эти ваши сорок, пятьдесят или шестьдесят. Но мне это никогда не казалось страшным. Не страшно прожить очередной десяток лет. Страшно проснуться однажды и осознать, что впереди не осталось больше ни одного десятка.
Я счастлива, что не интересую журналы, пишущие о знаменитостях. Их интересуют молодые актеры, чья жизнь изобилует событиями: поправился на пару фунтов, похудел на пару фунтов, замечен на курорте с этим, замечена в бассейне с тем. Каждый день они приносят сенсации. А про меня писать скучно: я всегда в форме и замужем за одним и тем же человеком уже много-много лет.
Я не почувствовала никакого неудобства насчет возраста, когда мне исполнилось пятьдесят. Сейчас мне 59, и вряд ли через год меня ждет какое-то откровение.
Мне не нравится внимание, которое уделяется кинозвездам. Ведь в конечном счете все попытки исследовать их жизнь приходят к тому, что звезды ничем не отличаются от простых людей.
От того, кто восстал из мертвых, не стоит ожидать, что он будет придерживаться той же системы ценностей, что и живые.
Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо тридцатилетней и шестидесятипятилетнее тело.
Меня раздражает, когда кто-то называет Чужого монстром. Мне больше нравится слово «создание».
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.
Блаженны те, кто полагает, что если на землю когда-нибудь спустится космический корабль и оттуда выйдут существа с одной головой, двумя руками и двумя ногами, то они обязательно окажутся нашими братьями.
Я все еще могу надрать задницу чужим. Но иногда мне почему-то хочется быть одним из них.