самый долгий день нашей жизни
Самый долгий день нашей жизни
========== ДЕНЬ. Глава 1. Все закончилось… ==========
And the longest fall
And the sun went in
And the night was hell
‘you had to be there’ “
Самый страшный час,
Что я когда либо переживал.
Самая длинное падение,
Что когда то случалось
Когда ты покинул меня
Когда ты покинул меня
Ты должен быть тут!
Роджер Тейлор «You had to be there»
«Happiness?», 1994 год.
27-е ноября 1991 года
Как-то очень скомкано и суетливо. Как будто хоронили не Фредди Меркьюри, рок-звезду, кумира миллионов, выдающегося певца и композитора, а почтенную старушку, отошедшую в мир иной в окружении любящих детей, внуков и правнуков. Будто прощались не с человеком, который еще при жизни — такой короткой и такой невероятной жизни — стал целой эпохой, а с рядовым лондонским обывателем.
Скромные похороны. На все про все двадцать пять минут. Тридцать пять человек, пришедших попрощаться.
Глаза скрывали темный очки. Многие знакомые с трудом узнавали его, хотя раньше во многих концах мира поклонники тут же распознавали его, как ни маскируйся. Очки как будто приросли к нему. Уже несколько лет Роджер не расставался с ними по жесткой рекомендации врача. Сегодня очки его спасали, скрывая красные от слез глаза. Внезапно позитивный вечно молодой и легкий на подъем парень с лицом ангела, слетевшего с детской картинки, превратился в рано постаревшего, измученного и понурого человека.
Прессу не приглашали. Несколько камер, пара фотографов. Прощание прошло быстро, скромно, без речей и панихид. Будто умерший не был достоин такого маленького знака внимания со стороны английских СМИ — с уважением отнесись к его смерти. Не член королевской семьи, не высокопоставленный политик или общественный деятель. Всего-навсего очередная порочная звезда, ушедшая в мир иной до срока. Это частенько водится за подростковыми кумирами рока. Наркотики, беспорядочные связи, реки алкоголя… сами себе могилу роют. А что вы хотели? Жить вечно?
Брайан Мэй, астрофизик, мультимиллионер, до сих пр толком не разведенный отец троих детей, выдающийся композитор и великий… тоже бывший гитарист «Queen» пришел с любимой женщиной. Анита не была официальной супругой, но… она была его женой. И сейчас держала этого долговязого мужчину с копной темных волос под руку так крепко и уверенно, словно без ее поддержки он вот-вот упадет.
Они познакомились пять лет назад на сороковом Дне рождения Фредди. Тогда это казалось простой интрижкой, ничего не значащим флиртом. Но постепенно превратилось в лучшее, что случалось в жизни Брайана.
Джон Дикон тоже пришел один. Седеющий мужчина сорока лет, отец четверых детей, миллионер и просто отличный парень, тоже бывший бас-гитарист «Queen», вышел из зала прощаний последним. Еще раз обернулся на гроб, и слезы выступили на глазах. Он не помнил, когда последний раз плакал. Наверное, на похоронах отца, которого не стало, когда Джону было десять, и с того момента он понял, что стал взрослым мужчиной, а взрослые мужчины не плачут. И вот, впервые за тридцать лет он не мог ничего с собой поделать. Он плакал, провожая в небытие человека, ставшего ему старшим братом.
Брайан, Джон и Роджер принимали соболезнования наравне с родителями Фредди.
«Какое странное слово по отношению к Фредди — «покойный»… оксюморон! — Эта мысль почему-то настойчиво вертелась в голове Брайана. — И слово-то какое забавное! «Оксюморон» — хорошее название для нового альбома. Фред умел смешать все несовместимое и необъяснимое. Какая банальность, трудно о нем говорить в прошедшем времени. Был. Жил. Пел. Думал. Говорил… Надо приучать себя к прошедшему времени. «Мы», получается, тоже переходим в прошедшее время. Наверное, «нас» больше не будет».
Последние два дня состояние Брайана было… странным. То он успокаивался и становился очень собранным, то вновь разваливался на куски и начинал безостановочно плакать. Эмоции просили выхода. А какие? Трудно понять. Вчера он просидел целый час в кресле у телевизора, глядя в одну точку, чем здорово напугал жену. Она-то думала, что он наконец отвлекся, и очень обрадовалась: вот же, приходит в себя, смотрит фильм! Но когда на экране начали мелькать титры какой-то передачи для дошколят, Брай продолжал смотреть с тем же отсутствующим выражением, даже не заметив, что фильм давно кончился.
Утешить его Анита не могла, но позвать пить чай, обнять, поддержать — это у нее получилось.
Этой ночью, так и не сомкнув глаз, Брайан встал в три утра и начал писать письмо для фанатского журнала. Это дело давалось ему тяжело. О том, что Фредди умирает от СПИДа, официально объявлено буквально за день до смерти, что стало для поклонников не просто ударом, а настоящим шоком. Узнать, что твой кумир смертельно болен вчера, а сегодня его уже нет — это страшно. Брайан попытался объясниться. Он пять раз переписывал письмо и закончил только под утро. Он чувствовал, насколько важно ему сказать все эти слова, какими бы горькими и страшными они ни были.
Роджер держался. И, наверное, очень неплохо. Во всяком случае, так казалось большинству знакомых, с которыми он перекинулся парой слов. Буйная натура давала себя знать — он выстраивал наполеоновские планы по организации «трибьют-концерта, посвященного памяти Фредди». Он уже говорил с Элтоном Джоном, позвонил Дэвиду Боуи. И сейчас пытался поднять эту тему в разговоре с Джимом Бичем, бессменным менеджером группы. «Фреду бы понравилось, чтоб не плач, а радость! Чтоб вот так… вышел бы весь такой крутой Плант и запел бы что-нибудь веселое… или красавчик Джорж Майкл. Надо будет найти его контакты…»
Роджер только и держался за эти мысли. Они были прутиком для утопающего. Что угодно, только не думать о том, что в том большом и тяжелом гробу лежал похудевший, измученный болезнью Фред, к которому он не успел доехать три дня назад…
В какие-то моменты дыхание срывалось и, отвернувшись от собравшейся публики, весь из себя солидный Роджер Тейлор, эсквайр, начинал судорожно всхлипывать.
Он пришел один. Хотя обе его… женщины хорошо знали Фредди и очень любили его. Да, он позвонил Доминик, своей официальной жене, и попросил ее не приходить в крематорий. После перенесенной болезни ей ни к чему такие волнения. А Дэбби с девятимесячным сыном, имя которому придумал Фредди, были эвакуированы в лондонскую квартиру с наказом не высовываться.
Дэбби пыталась протестовать. Накануне Роджеру было плохо. Физически плохо. В день смерти Фредди он вернулся домой поздно вечером с высоченной температурой, Дэбби пришлось отпаивать его жаропонижающим и успокоительным. Она не на шутку переполошилась, и на это были веские причины. Две ночи подряд он почти не спал и только вчера согласился выпить снотворное, что помогло. Роджер провалился, как в обморок, в тяжелый сон. А сегодня утром после завтрака, сделав пару звонков, сказал Дэбби, что им с парнями надо поговорить. Одним. И лучше это сделать тут — дома, в Суррее. Здесь им точно никто не помешает.
Самый долгий день нашей жизни
Глава 33. Ревность
27-е ноября 1991 года
11-е марта 1977 года
На удивление, обошлось без перелома. Крис и Джон помогли Роджеру снять мокрый до нитки сценический костюм и одеться в сухое. Брайан решал с промоутерами, как лучше проехать скорой. Фредди… Фредди продолжал сидеть в своем углу ни жив ни мертв. Вытаскивали Тейлора на носилках. Идти самостоятельно он не смог — голова кружилась. Не только от боли, но и из-за лекарства, которое ему тут же вколол приехавший фельдшер. В клинике проторчали до глубокой ночи. Замотанный Кристал мрачно шутил, что ему пора просить тут политического убежища — тишина, красивые медсестры, да и свободных коек немало… Сделав рентген, врачи не обнаружили повреждений кости. Но был сильный ушиб. То, что Роджер как-то ухитрился отыграть концерт, только усугубило проблему. «Отек быстро не спадет», — резюмировал травматолог, на что Родж рассеянно пробормотал, что у них на завтра запланирован концерт в Сиэтле. Ногу зафиксировали, вкатили еще пару уколов, и, объявив ненормальному барабанщику, что жить он будет, но в ближайшие дни лучше бы лежа, отправили восвояси с кучей лекарств, наказами, что и как принимать, и костылями в придачу. В отель потерпевший в сопровождении спасательной команды вернулся под утро. Крис, который и сам валился с ног от усталости, помог травмированному подопечному улечься в кровать, сложил на тумбочке рядом все, что могло понадобиться, и уже собирался идти спать, когда в дверь постучали. — Крис, глянь-ка, кто там еще. — Роджер едва мог шевелить языком. Обезболивающие с седативным эффектом давали о себе знать — барабанщик, круглый идиот и совершенно несчастный парень мечтал поскорее уснуть, положив конец этому ужасному дню. Может завтра все хоть немного изменится к лучшему? Но пороге стоял Меркьюри. Кристал немного опешил. Еще никогда ему не доводилось видеть, чтобы у Фредди тряслись руки. Рассудив, что всему виной страшный вид ноги Роджера, Крис поспешил выдать информацию: — Фред, не бойся, это не перелом. Придуркам везет. Выглядит, конечно, тем еще кошмаром, но на самом деле не все так плохо. Погляди-ка на него. Нервный больно, блин. Башкой бы своей пустой об стену треснулся, может, хоть какая-то извилина посильнее закрутилась. — Последнее он произнес чуть громче, чтобы Роджер услышал и сделал выводы. Отношения у них давно перешли в разряд неформальных, и никакой субординации Кристал соблюдать и не думал. — Крис, можно я с ним поговорю? Мне надо. — Как-то подозрительно тихо попросил Фредди. — Заходи. Только имей в виду, он под лекарствами и уже почти спит. Ро-одж! — гаркнул Кристал так громко, как только мог себе позволить в третьем часу ночи. — Тут Фред тебя, инвалида, хочет видеть. Я пойду. Надоел ты мне со своей ногой. Арриведерчи! До завтра не жди. Ключ заберу, чтоб ты на своих трех никуда не ускакал. Писать ходи аккуратно, если что. С этими словами Крис покинул номер. Фредди прошел в глубь комнаты и встал у кровати, где лежал бледный, с синяками под глазами, кажущийся похудевшим на несколько килограмм Роджер. За все это время он раз двадцать прокрутил в голове тот момент у грузового входа. Пола винить было глупо — он не хотел его подставлять. Но вышло все так, что хуже не придумаешь. — Родж, привет. Мне Кристал сказал, что все обошлось. Ничего страшного. — Фредди искренне не знал, как начать разговор. — Ну да, — бесцветным голосом отозвался Роджер. — Совсем не страшно. А ты чего хотел? Ты, вроде, с Полом куда-то собирался. Иди, еще успеешь… Фредди прикусил губу. Родж говорил с тем же ледяным равнодушием, что и в злополучном закутке. — Ты все неправильно понял. Я… Роджер оборвал его: — Дорогой, какая разница что я там понял, а что нет? Кто я такой, чтобы ты передо мной оправдывался? Все хорошо. Просто отлично. Ступай уже. Я… прости, я очень хочу спать. Дверь посильнее захлопни. Крис, вроде, сказал, что взял ключи? Ну и хорошо. — Спокойной ночи, Роджер, — проговорил Фредди с натужной улыбкой и вышел из номера, захлопнув, как и было велено, дверь как можно сильней. Оказавшись в коридоре, он медленно сполз по стене на пол. Откуда-то изнутри поднималась черная туча. Так ужасно он не чувствовал себя еще ни разу. Даже когда ушла Мэри. Даже когда Рид в очередной раз действовал ему на нервы, расписывая блага сольной карьеры. Даже когда Нельсон его… Дешевка. Наконец-то подходящее ему название. Дешевка. Мерзкая шлюха… Сколько бы он ни бежал от истины, она настигла его одним решительным ударом, единственным словом, лучше которого не придумать. И все спасительные заверения Пола в одночасье разбились, как волна о крутую прибрежную скалу. Конечно, они с Роджером ругались и раньше. Далеко не единожды ему приходилось слышать нелестные отзывы в свой адрес от вспыльчивого барабанщика. Но сегодня все было иначе. В памяти воскрес один из его навязчивых кошмаров, в котором он шел по хлипкому мостику над бездной. Шестое чувство подсказывало, что оборвалась последняя веревка, которая его удерживала. Что он уже летит туда, в пугающую черную пустоту, прямо навстречу гибели. … Роджер, закусив край одеяла, изо всех сил старался сдержаться, чтобы не закричать от отчаяния, пока не услышал спасительный щелчок замка.
Оба случая которые мы художественно описали имели место в реальности
Роджер действительно от злости что то пнул и сильно повредил ногу.
Летом 77-го он чуть не погиб, когда ехал на новой машине. Он успел выскочить буквально за пару секунд до того, как она дотла сгорела.
П.С.Надо перевод с итальянского или все понятно?
Самый долгий день нашей жизни
Глава 41. Жить долго и счастливо
28-е ноября 1991 года
Роджеру снился сон. Он лежал на узенькой старой кровати в их с Фредом квартирке в Шефердс Буше — той самой, которую они снимали почти два года: с маленьким садиком под окнами, двумя с половиной комнатами и платой, составлявшей чуть ли не половину месячного дохода двух будущих миллионеров. Это и впрямь была она, его обшарпанная спальня. Из-за стены доносились какие-то непонятные звуки, отдаленно напоминающие сердитый разговор соседей. На столе горела маленькая лампа. Кругом разносился запах лекарств — должно быть, опять приставучий грипп. Такое частенько случалось, особенно сырыми зимами. Хотя горло, вроде, не болело. Почему-то в комнате было жарко. Очень жарко. Роджер чувствовал, что уже весь вспотел. Хотелось поскорее смежить тяжелые веки, уплыть в далекую темноту мутного температурного сна. Хорошо, уютно… И нет никакого желания вставать, куда-то идти. Тем более не хочется думать о том, что это всего лишь сон, а в реальности он, сорокадвухлетний набитый дурак, сейчас лежит где-то в своем огромном пустом доме промерзлой ноябрьской ночью, снедаемый чувством вины. Открылась дверь, и в комнату вошел Фредди. Нет, не тот длинноволосый и тонкий парень из семидесятых, а такой, каким его запомнили миллионы — крупный, мускулистый, усатый. Улыбнувшись, он присел на край кровати рядом с Роджером и коснулся его руки. Тейлора прорвало: — Фред, почему ты меня не дождался, а? Я так торопился! Я же не успел тебе сказать самого главного! Это не честно! — Я знаю, Ежик. — Голос Фредди был глухим, но улыбка продолжала сверкать из-под знаменитых усов. Родж невольно улыбнулся в ответ. — Я хотел тебе сказать, что всегда любил тебя. С самого первого дня, как мы с тобой знакомы. Даже когда ругались. Давай не будем больше ругаться, а, Фред? Я такой дурак! Ты мне как брат. Даже ближе, наверное… А я тебя не спас. Не смог… Я бы самой смерти в лицо плюнул, гадине, но… у меня не получилось. Мне кажется, что, если бы я успел к тебе доехать, ты бы не умер. Почему-то… — Глаза заполнили горячие слезы. — Я и не умер. Просто ушел. Все хорошо. Не переживай и не мучай себя. Живи счастливо, дорогой. Пообещай мне, что будешь жить долго и счастливо! На всю катушку. Хорошо? — Хорошо, Фред, я постараюсь. Просто… как же я без тебя? — Долго и счастливо. Обещай! — Обещаю, — эхом повторил Роджер. — Вот и молодец. Держись, Ежик. — Фредди наклонился и коснулся губами его виска. — И не скучай. Скука — это страшная вещь, дорогой. Терпеть ее не могу! — Он снова одарил его улыбкой. Той самой улыбкой, от которой становилось так спокойно и легко. — Ну, прощай. Я пошел. Меня ждут… У Роджера сжалось сердце. Хотелось схватить, удержать. Ни за что на свете не отпускать туда, за темную дверь. Но сил не было даже поднять руку. Из груди вырвался стон отчаяния. — Фред, а что там? Тот покачал головой. — Ничего интересного. Придет время — узнаешь. Но не сейчас. Нет, еще нескоро… — Улыбка Фредди резко потухла, на лицо набежали тени. — Ты, Ежик, проживешь долгую жизнь. Долгую и счастливую. Помни, ты обещал. Ты, Брай, Дикки, Мэри, ваши дети, все-все. Все у вас будет хорошо. Счет честно оплачен и закрыт. Жизнь только начинается. Все будет у тебя, дорогой, — и женщины, и еще дети. Новые песни и вновь полные стадионы — подумай, у вас еще столько всего впереди! Это гребаное шоу должно продолжиться, слышишь? Не стоит тебе хоронить себя в сегодняшнем дне и размышлять о том, что там, за дверью. Роджер посмотрел на него и кивнул. В этот момент в душе разлилась непередаваемое тепло. С удивительной ясностью он вдруг осознал, что Фредди, несмотря ни на что, все еще рядом, только теперь… по-другому. И все так же присматривает за ним, балбесом, не давая наломать дров.
— Роджер! Мистер Тейлор! — осторожно позвал Бен и, взяв его руку, принялся считать пульс. — Мистер Тейлор, я хочу еще раз Вас осмотреть, а потом Вам надо переодеться и идти спать. Мистер Тейлор, Вы меня слышите? Роджер неохотно открыл глаза. — Да, слышу. Все. Я проснулся. — Отлично. Как самочувствие? — Нормально. Только слабость… — Родж медленно помотал головой. — Устал. — Голова не кружится? — Вроде, нет. Следующие несколько минут ушли на измерение давления и пульса. Бен еще раз послушал сердце стетоскопом и, вполне удовлетворенный результатами, поднялся со стула. — Ну вот, все отлично. Сейчас примите таблетку и идите спать. Завтра с утра примите тоже. Думаю, денек точно надо будет отлежаться. Если запланировали какие-то дела — отмените. Это не шутки. Вызовите Вашего лечащего врача, там уж он разберется, что делать дальше. И большая просьба, воздержитесь от спиртного. Стресс не снимет, а хуже сделает. — Бен с некоторой строгостью посмотрел на Роджера, который отвечал на все распоряжения одинаково — безучастным кивком. Со стороны это выглядело так, будто строгий учитель наставляет нерадивого ученика, как делать домашнюю работу. — Понимаю, что сейчас глупо говорить об этом, но все же надо постараться не уйти в бездну страданий. Я не знал Фредди, но уверен, что Ваш инфаркт его бы не обрадовал. Не так ли, Роджер? — Да. Он ненавидел скуку и страдания. — Роджер слабо изумился. Слова врача странно совпали с тем, что он видел и слышал во сне. — Ну вот. Поберегите себя хотя бы ради него. Ну, и ради ваших поклонников, разумеется. Второго Роджера Тейлора, всемирно известного барабанщика, на свете нет. Брайан с Джоном стояли в дверях, не решаясь пройти в комнату. Бен глянул на них. — Пойду я. Уже почти два часа ночи. И думаю, вам всем надо поспать. Если хотите, могу дать снотворное, у меня есть с собой. — Не стоит. Спасибо вам огромное, Бен. — Джон бросил красноречивый взгляд на Брайана. — Да, я провожу. — Брай первым направился в прихожую — откапывать свое пальто из общей кучи. Джон приблизился к Бену, собиравшему вещи. — Скажи, мы… — Вдруг он осекся. Вопрос, сколько они должны, так и застрял в горле комом вместе с вежливой просьбой выслать счет за услуги на адрес компании. Джон понял, что едва не обидел хорошего человека, прибежавшего к ним среди ночи по первому зову. — Да, я слушаю. — Бен поднял голову и посмотрел на него в упор. — Как мы можем тебя отблагодарить? — выкрутился Джон. — Я имею в виду, мы все — я, Роджер и Брай… — Какая благодарность, вы что! — Бен смутился и покраснел. — Это вам спасибо. За все. Мистер Тейлор… Роджер, всего хорошего! И, хотя повод ужасный, я все же рад познакомиться со всеми вами. В дверях показался Брай. — Я готов. Идем? — Да, идем. Спокойной ночи! Роджер, поправляйтесь быстрее и помните: завтра звоните лечащему врачу. — Бен протянул руку, и Джон, не колеблясь, пожал ее. Потом приблизился на полшага и порывисто обнял их ночного спасителя. — Спасибо тебе еще раз. — Очень рад, что оказался полезным. — Бен улыбнулся и быстрым шагом покинул гостиную.
Самый долгий день нашей жизни
========== ДЕНЬ. Глава 1. Все закончилось… ==========
And the longest fall
And the sun went in
And the night was hell
‘you had to be there’ “
Самый страшный час,
Что я когда либо переживал.
Самая длинное падение,
Что когда то случалось
Когда ты покинул меня
Когда ты покинул меня
Ты должен быть тут!
Роджер Тейлор «You had to be there»
«Happiness?», 1994 год.
27-е ноября 1991 года
Как-то очень скомкано и суетливо. Как будто хоронили не Фредди Меркьюри, рок-звезду, кумира миллионов, выдающегося певца и композитора, а почтенную старушку, отошедшую в мир иной в окружении любящих детей, внуков и правнуков. Будто прощались не с человеком, который еще при жизни — такой короткой и такой невероятной жизни — стал целой эпохой, а с рядовым лондонским обывателем.
Скромные похороны. На все про все двадцать пять минут. Тридцать пять человек, пришедших попрощаться.
Глаза скрывали темный очки. Многие знакомые с трудом узнавали его, хотя раньше во многих концах мира поклонники тут же распознавали его, как ни маскируйся. Очки как будто приросли к нему. Уже несколько лет Роджер не расставался с ними по жесткой рекомендации врача. Сегодня очки его спасали, скрывая красные от слез глаза. Внезапно позитивный вечно молодой и легкий на подъем парень с лицом ангела, слетевшего с детской картинки, превратился в рано постаревшего, измученного и понурого человека.
Прессу не приглашали. Несколько камер, пара фотографов. Прощание прошло быстро, скромно, без речей и панихид. Будто умерший не был достоин такого маленького знака внимания со стороны английских СМИ — с уважением отнесись к его смерти. Не член королевской семьи, не высокопоставленный политик или общественный деятель. Всего-навсего очередная порочная звезда, ушедшая в мир иной до срока. Это частенько водится за подростковыми кумирами рока. Наркотики, беспорядочные связи, реки алкоголя… сами себе могилу роют. А что вы хотели? Жить вечно?
Брайан Мэй, астрофизик, мультимиллионер, до сих пр толком не разведенный отец троих детей, выдающийся композитор и великий… тоже бывший гитарист «Queen» пришел с любимой женщиной. Анита не была официальной супругой, но… она была его женой. И сейчас держала этого долговязого мужчину с копной темных волос под руку так крепко и уверенно, словно без ее поддержки он вот-вот упадет.
Они познакомились пять лет назад на сороковом Дне рождения Фредди. Тогда это казалось простой интрижкой, ничего не значащим флиртом. Но постепенно превратилось в лучшее, что случалось в жизни Брайана.
Джон Дикон тоже пришел один. Седеющий мужчина сорока лет, отец четверых детей, миллионер и просто отличный парень, тоже бывший бас-гитарист «Queen», вышел из зала прощаний последним. Еще раз обернулся на гроб, и слезы выступили на глазах. Он не помнил, когда последний раз плакал. Наверное, на похоронах отца, которого не стало, когда Джону было десять, и с того момента он понял, что стал взрослым мужчиной, а взрослые мужчины не плачут. И вот, впервые за тридцать лет он не мог ничего с собой поделать. Он плакал, провожая в небытие человека, ставшего ему старшим братом.
Брайан, Джон и Роджер принимали соболезнования наравне с родителями Фредди.
«Какое странное слово по отношению к Фредди — «покойный»… оксюморон! — Эта мысль почему-то настойчиво вертелась в голове Брайана. — И слово-то какое забавное! «Оксюморон» — хорошее название для нового альбома. Фред умел смешать все несовместимое и необъяснимое. Какая банальность, трудно о нем говорить в прошедшем времени. Был. Жил. Пел. Думал. Говорил… Надо приучать себя к прошедшему времени. «Мы», получается, тоже переходим в прошедшее время. Наверное, «нас» больше не будет».
Последние два дня состояние Брайана было… странным. То он успокаивался и становился очень собранным, то вновь разваливался на куски и начинал безостановочно плакать. Эмоции просили выхода. А какие? Трудно понять. Вчера он просидел целый час в кресле у телевизора, глядя в одну точку, чем здорово напугал жену. Она-то думала, что он наконец отвлекся, и очень обрадовалась: вот же, приходит в себя, смотрит фильм! Но когда на экране начали мелькать титры какой-то передачи для дошколят, Брай продолжал смотреть с тем же отсутствующим выражением, даже не заметив, что фильм давно кончился.
Утешить его Анита не могла, но позвать пить чай, обнять, поддержать — это у нее получилось.
Этой ночью, так и не сомкнув глаз, Брайан встал в три утра и начал писать письмо для фанатского журнала. Это дело давалось ему тяжело. О том, что Фредди умирает от СПИДа, официально объявлено буквально за день до смерти, что стало для поклонников не просто ударом, а настоящим шоком. Узнать, что твой кумир смертельно болен вчера, а сегодня его уже нет — это страшно. Брайан попытался объясниться. Он пять раз переписывал письмо и закончил только под утро. Он чувствовал, насколько важно ему сказать все эти слова, какими бы горькими и страшными они ни были.
Роджер держался. И, наверное, очень неплохо. Во всяком случае, так казалось большинству знакомых, с которыми он перекинулся парой слов. Буйная натура давала себя знать — он выстраивал наполеоновские планы по организации «трибьют-концерта, посвященного памяти Фредди». Он уже говорил с Элтоном Джоном, позвонил Дэвиду Боуи. И сейчас пытался поднять эту тему в разговоре с Джимом Бичем, бессменным менеджером группы. «Фреду бы понравилось, чтоб не плач, а радость! Чтоб вот так… вышел бы весь такой крутой Плант и запел бы что-нибудь веселое… или красавчик Джорж Майкл. Надо будет найти его контакты…»
Роджер только и держался за эти мысли. Они были прутиком для утопающего. Что угодно, только не думать о том, что в том большом и тяжелом гробу лежал похудевший, измученный болезнью Фред, к которому он не успел доехать три дня назад…
В какие-то моменты дыхание срывалось и, отвернувшись от собравшейся публики, весь из себя солидный Роджер Тейлор, эсквайр, начинал судорожно всхлипывать.
Он пришел один. Хотя обе его… женщины хорошо знали Фредди и очень любили его. Да, он позвонил Доминик, своей официальной жене, и попросил ее не приходить в крематорий. После перенесенной болезни ей ни к чему такие волнения. А Дэбби с девятимесячным сыном, имя которому придумал Фредди, были эвакуированы в лондонскую квартиру с наказом не высовываться.
Дэбби пыталась протестовать. Накануне Роджеру было плохо. Физически плохо. В день смерти Фредди он вернулся домой поздно вечером с высоченной температурой, Дэбби пришлось отпаивать его жаропонижающим и успокоительным. Она не на шутку переполошилась, и на это были веские причины. Две ночи подряд он почти не спал и только вчера согласился выпить снотворное, что помогло. Роджер провалился, как в обморок, в тяжелый сон. А сегодня утром после завтрака, сделав пару звонков, сказал Дэбби, что им с парнями надо поговорить. Одним. И лучше это сделать тут — дома, в Суррее. Здесь им точно никто не помешает.