сага о форсайтах 1967 актеры и роли фото
100 лет без права передачи
Собственность как вина, обман и отказ в «Саге о Форсайтах»
«Если крупной буржуазии, так же как и другим классам, суждено перейти в небытие, пусть она останется законсервированной на этих страницах, пусть лежит под стеклом, где на нее могут поглазеть люди, забредшие в огромный и неустроенный музей Литературы. Там она сохраняется в собственном соку, название которому — Чувство Собственности» — так заканчивается авторское предисловие Джона Голсуорси к «Саге о Форсайтах». Роман был закончен в 1920-м, а предисловие Голсуорси написал в 1922-м к первому полному изданию цикла, когда жанр семейной саги, а в его случае еще и посвященный трем поколениям английских рантье, действительно требовал специального объяснения. «Сага» принесла Голсуорси любовь читателей, а потом и зрителей, Нобелевскую премию и презрение современных ему литераторов-модернистов. Последние считали его видение жизни позорно материалистичным, а художественный метод бесконечно устаревшим. Их можно понять, однако сейчас, спустя 100 лет, важно не то, что казалось несовременным тогда, а то, что осталось актуальным до сих пор. Главный герой «Саги» — собственность, она же оказывается единственной призмой, которую использует Голсуорси в создании романного мира. Многое из описанного им пережило эти 100 лет почти без изменений
Свадебная фотография, Западный Йоркшир, 1897
Скачки в Аскоте, 1914
Свадебная фотография, Западный Йоркшир, 1897
Скачки в Аскоте, 1914
Собственность как сериал
Семейная фотография на фоне поместья, 1905
Фото: Nigel Dobinson/Getty Images
Семейная фотография на фоне поместья, 1905
Фото: Nigel Dobinson/Getty Images
Для старшего из представленных в романе поколения Форсайтов собственность была землей обетованной: ее тяжелым трудом и лишениями обрели их предки, оставив потомкам завет любить ее, оберегать, защищать и расширять ее границы. Это аристократы могут проматывать состояния и закладывать имения — эталонные буржуа Форсайты никогда не выпускают принадлежащего им из рук. Они делают исключительно то, что идет на пользу их собственности. Однако собственность — деньги, инвестиции, земли, ценные бумаги, недвижимость — достаточно живая субстанция, с ней все время что-то происходит: она растет или падает в цене, выгодно или неудачно продается и приобретается, она переходит по наследству, попадает в хорошие или неподобающие руки, она оказывается предметом конфликта, ею подчас становятся — или отказываются становиться — люди. Отношениями с собственностью определены практически все повороты сюжета — и даже самые личные, человечные и трогательные поступки героев «Саги».
В этом смысле очень показателен эпизод рождения ребенка у главного героя Сомса Форсайта, имеющего в семье прозвище Собственник. Не получив наследников в первом и крайне неудачном для него браке, Сомс оставался бездетным достаточно долго, что очень тревожило весь клан: он единственный сын в этой ветви семьи. Когда вторая жена родит ему дочь, то, едва взглянув на новорожденную (именно в этот момент Сомс произносит одну из самых известных фраз романа: «Видит Бог, это мое собственное»), он вынужден уехать к одру умирающего отца, который из последних сил спрашивает, кто родился. «Мальчик»,— отвечает Сомс,— и отец умирает счастливым, зная, что фамильную собственность будет кому передать.
Литературного новаторства в том, чтобы сделать собственность одним из двигателей действия,— как, впрочем, и ни в чем другом у Голсуорси — нет, достаточно вспомнить Бальзака и Диккенса. Но великих писателей занимало и многое другое, а бывший юрист Голсуорси, сосредоточившись на приключениях собственности и, соответственно, людей, ею обладающих, сумел сделать их столь беллетристически захватывающими, что роман стал идеальным прообразом сериала.
Расхожая сегодня формула «сериалы — новые романы» в случае «Cаги» может быть перевернута: этот роман оказался материалом для первого «нового сериала». Выпущенная ВВС в 1967 году «Сага о Форсайтах» стала одним из самых дорогих сериалов того времени, международным феноменом по числу просмотров — ее увидели 160 млн человек — и первым сериалом, который был воспринят как произведение искусства. Права на демонстрацию купил — невероятный случай — и Советский Союз. «„Сага” стала первым английским сериалом, доступным советскому зрителю. Я отлично помню, как пустели улицы, когда очередная серия появлялась на голубом экране»,— пишет Александр Генис.
Собственность как обман
Выезд на автомобиле, начало 1900-х
Выезд на автомобиле, начало 1900-х
Собственность необходимо защищать, но и сама она в картине мира Форсайтов гарантирует защиту от чужой и огромной массы неимущих и всего, что с нею связано: неприличия и нечистоты, неустройства и недостатка в чем-либо, безобразий и безобразности, унижений и бесправия. Все атрибуты собственности — особняки на лучших улицах Лондона, выезды, прислуга, клубы, в которых состоят Форсайты, драгоценности и наряды дам, семейные торжества — помимо прямого назначения выполняют функцию сторожевых башен, обозначают границу, отделяющую «форсайтов» от тех, кто ими не является.
Однако достаточно лишь впустить на эту огороженную территорию человека, который собственности не ценит, и крепость оказывается карточным домиком. Сомс, самый образцовый из молодого на момент начала романа поколения Форсайтов, окажется первой жертвой хрупкости мира собственности.
Отчасти он виноват в этом сам: в «собственнике» Сомсе есть изъян, о котором никто, и прежде всего он сам, не подозревает,— в нем неизвестно откуда есть способность любить и жажда прекрасного, которым предстоит сильно усложнить его жизнь.
В девушке из приличной, но обедневшей семьи он видит не только редкую красоту, но и изысканность, незаурядность, которых не бывает в его кругу. Сомс женится на ней и будет любить ее страстно и мучительно, рассчитывая, пусть не на взаимность (она вышла за него от безвыходности), но на уважение, благодарность и соблюдение ею супружеского долга. Ни одно из этих ожиданий не оправдается. Он будет бесконечно страдать — но перестать любить ее не сможет.
Он наймет для строительства загородного дома нищего архитектора без имени, разглядев в нем талант, и вновь по-форсайтовски будет рассчитывать, что тот будет послушен и благодарен,— и вновь обманется: архитектор окажется своеволен и высокомерен, тратя больше денег, чем было оговорено, не сочтет нужным оправдываться — Cомс в ярости, однако работой архитектора против воли восхищен.
Но когда выяснится, что его холодная жена и наглый архитектор без памяти влюблены друг в друга, что жена решила ради него оставить Сомса, он дойдет до последнего отчаяния. Самое страшное для него в том, что он не может не понимать: преступные любовники действительно сделаны из одного материала — полностью чуждого собственности.
Но это история не о том, что за деньги не купишь любви и таланта, а о том, что деньги не могут защитить от презрения, скандала, позора, страшного унижения и презрения к себе.
Это самый яркий, но далеко не единственный случай в «Саге», где чувства и обстоятельства (совсем не обязательно романтические или трагические) без труда пробивают броню собственности, и Форсайты с изумлением обнаруживают себя столь же незащищенными, как и простые неимущие смертные.
Собственность как легализация нового искусства
Похороны в церкви Святого Иакова, Лондон, 1914