румынский актер в россии
Румынский актер Раду Вулкан: биография, фильмография, личная жизнь
Раду Вулкан – обаятельный актер, модель и телеведущий из Румынии. Российские зрители узнали о нем благодаря романтическому телепроекту «Мои восточные ночи». В этом сериале Раду блестяще сыграл наследника огромного состояния Амира, который вынужден пойти против семьи ради любви. Актер пока не может похвастаться большим количеством ролей, однако не сомневается в том, что у него еще все впереди. Что же можно рассказать о Вулкане?
Раду Вулкан: начало пути
Звезда сериала «Мои восточные ночи» появился на свет в Бухаресте, произошло радостное событие в феврале 1977 года. Раду Вулкан родился в обычной семье, среди его родственников нет кинозвезд. Неудивительно, что мысль об актерской профессии пришла к нему далеко не сразу.
В детстве Раду был скромным и застенчивым, его терзали комплексы. Одноклассники наградили мальчика прозвищем «Енот», так как его имя и название зверька созвучны в румынском языке. Желая обрести уверенность в себе, Вулкан в подростковом возрасте начал активно заниматься спортом: бодибилдинг стал его увлечением на долгие годы.
Первые успехи
Раду Вулкан окончил экономический вуз, однако диплом ему так и не пригодился. Еще в студенческие годы симпатичный парень привлек к себе внимание скаутов модельного агентства, которые предложили ему работу. Раду стал сниматься в рекламных роликах, продвигающих различные товары. Однажды молодому человеку пришлось рекламировать новую марку мороженого. Было сделано так много дублей, что Вулкан до сих пор ненавидит этот десерт.
«Мои восточные ночи»
Это сериал, в котором исполнил свою первую роль румынский актер Раду Вулкан. Романтическая мелодрама была представлена на зрительский суд в 2011 году и практически сразу приобрела большую популярность. В этом телепроекте телеведущий воплотил образ арабского принца Амира, наследника крупного состояния.
История начинается с того, что любимая жена Амира трагически погибает. Герой, пытаясь отвлечься от своих страданий, с головой погружается в бизнес. Вернуться к жизни ему помогает случайное знакомство с девушкой, живущей в другой стране и исповедующей другую религию. Молодые люди влюбляются друг в друга, вступают в брак. Однако семьи новоиспеченных мужа и жены делают все возможное для того, чтобы разрушить их счастье, так как не одобряют этот союз. Ситуация становится еще более запутанной, когда выясняется, что первая супруга Амира вовсе не умерла.
Другие роли
Сериал «Мои восточные ночи» завоевал популярность во многих странах мира. Фильмы с Раду Вулканом стали вызывать большой интерес у растущей армии поклонников. К сожалению, талантливый актер пока не может похвастаться большим количеством сыгранных ролей.
Небольшую роль Вулкан исполнил в телепроекте «На спор с жизнью», также увидевшем свет в 2011 году. Особой известности эта комедийная мелодрама не приобрела, как и романтическая новелла «Новая жизнь», в которой актер снялся после этого. Более заметную роль Раду сыграл в комедийном боевике «Селфи 69». Однако его огорчает, что режиссеры видят его лишь в амплуа загадочного красавца, который становится предметом страсти главной героини. Начинающий актер убежден, что рано или поздно получит более интересную роль, а сейчас отказывается от многих предложений.
Личная жизнь
В первый раз румынский телеведущий и актер вступил в брак еще в 2003 году. Этот союз не оказался прочным, Раду Вулкан и его жена вскоре расстались. Интересно, что со своей первой супругой звезда сериала «Мои восточные ночи» сохранил прекрасные отношения, они до сих пор общаются.
В течение нескольких лет Раду оставался одним из самых желанных холостяков Румынии. Ему приписывали романтические отношения со многими знаменитыми женщинами, к примеру, с коллегой Мадалиной Драгичи, которая также снялась в сериале «Мои восточные ночи». Так продолжалось, пока известный холостяк не вступил во второй брак. Его избранницей стала актриса Адела Попеску, которая привлекла к себе внимание Вулкана благодаря своему таланту. Симпатия актера оказалась взаимной, вскоре влюбленные поженились. Разница в возрасте, составляющая девять лет, не стала препятствием для их любви.
Вскоре после свадьбы Раду Вулкан и его жена обзавелись наследником, первенец супругов появился на свет в 2016 году. Известно, что красивая пара не планирует останавливаться на этом, Раду и Адела мечтают о большой семье.
Интересные факты
Актер – профессия, в которой нашел себя Раду Вулкан. Фильмы с его участием ожидаются многими поклонниками. Что же еще известно об одном из самых знаменитых мужчин Румынии? Раду – разносторонний человек, у которого множество увлечений. Актер любит выбираться на природу с семьей и друзьями, увлекается рыбалкой. С детства важную роль в его жизни играет спорт: Вулкан играет в футбол и не пропускает занятия в тренажерном зале. Он крайне редко позволяет себе вредные продукты, предпочитает здоровое питание, которое помогает держать себя в прекрасной форме.
Раду – обладатель нескольких татуировок, каждая из которых символизирует какое-то важное событие, произошедшее в его жизни. Звездная болезнь парню из Румынии не знакома, он с удовольствием общается с прессой и поклонниками.
Влад Иванов: «Воспринимайте румынские фильмы как форму экзорцизма»
Главный актер «румынской новой волны» — об игровом дебюте режиссера Сергея Лозницы
На следующей неделе начнется 63-й Каннский фестиваль. В этом году в конкурсе впервые в истории представлена Украина — картиной «Счастье мое», игровым дебютом режиссера-документалиста Сергея Лозницы.
Читать!
Одну из ролей в фильме сыграл Влад Иванов — любимый актер режиссеров румынской «новой волны», известный ролями макабрического доктора Бебе в фильме «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджиу и философски настроенного шефа полиции из картины «Полицейский, прилагательное» Корнелиу Порумбою.
В фильме Лозницы Иванов (несмотря на имя и фамилию почти не говорящий по-русски) сыграл майора милиции из Москвы, которого за мелкое нарушение задерживают на трассе провинциальные гаишники — решить дело по-свойски у него не получается. Накануне каннской премьеры Влад Иванов рассказал OPENSPACE.RU об обыденности зла и протестной инерции в румынском кино.
— Вы стали известным актером уже в довольно зрелом возрасте. Чем занимались до этого?
— Я всегда очень хотел заниматься именно этим. Чтобы выжить в Бухаресте (а я приехал туда из другого города), работал продавцом в магазине, потом поступил в актерскую школу. Работал в Румынском национальном театре, пока не снялся у Мунджиу — это был мой первый серьезный опыт в кино.
— Как вы попали в картину Сергея Лозницы?
— Прислали сценарий, он мне показался выдающимся. Сам режиссер понравился — и то, что у него огромный опыт в документальном кино. И на русском языке интересно было поработать. В общем, решил рискнуть.
Кадр из фильма «Счастье мое»
— Сильно русский, украинский режиссер отличается от румынских?
— Такая постановка вопроса — скорее для критиков. Как актер я это воспринимаю по-другому: все режиссеры разные, и дело тут не в национальности и не в языке. Язык режиссера — его видение. У каждого свой стиль, свой способ прочтения сценария и свой очень индивидуальный подход к актерам. Мне интересны режиссеры, которые сами себе пишут, — Сергей тоже из их числа. И еще мне понравилось, как трепетно он относится к любой детали.
— Вы в России уже бывали? Как сейчас в Румынии к нам относятся?
— В России оказался впервые. Мне кажется, что восприятие вашей страны в Румынии во многом определяется историей — прошлое все еще здесь. Некоторым до сих пор трудно отделять политику от всего остального — и это, конечно, большая ошибка. Одно дело — советская идеология, другое — гуманистические ценности вашей культуры. Хотя из разговоров с русскими коллегами я понял, что вы тут тоже не восторге от своего социалистического прошлого.
— Вы играете милиционера, которого мучают другие милиционеры. Слышали про наших оборотней в погонах?
— Нет, раньше не слышал, но из разговоров на площадке понял, что какие-то жесткие вещи в сценарии позаимствованы из российской реальности.
— А кино русское смотрели? У нас есть как минимум один режиссер, про которого шутят, что он принадлежит к «румынской новой волне».
— Не смотрел, но посмотрел бы. Но здорово, что «румынский режиссер» — это уже определение, как бы отдельное собственно от Румынии.
— Оба ваших самых известных персонажа — доктор Бебе, делающий аборт в фильме Мунджиу, и шеф полиции, своими рассуждениями выбивающий почву из-под ног молодого детектива, — довольно зловещие существа, при этом выглядят они совершенно обычными людьми.
— Я думаю, что это совершенно разные персонажи. Доктор Бебе — он такой примитивный тип, одноклеточный, а шеф полиции — интеллектуал, он ведет изощренную и полную тонкого юмора дискуссию со своим подчиненным-идеалистом. В докторе Бебе людей больше всего поражает именно эта «обыденность зла» — он какие-то довольно жуткие вещи произносит с невероятной легкостью, как бы невзначай. Мне как раз интереснее всего такие персонажи — с неочевидными мотивациями. Его надо узнать, понять.
Кадр из фильма «Счастье мое»
— Кстати, об интеллектуалах. Как интеллектуальная жизнь в Румынии уцелела при Чаушеску, и не просто уцелела, а привела в итоге к появлению такого удивительно кинематографа — предельно реалистичного и невероятно утонченного одновременно?
— Единственное, ради чего стоило хоть что-то делать при коммунизме (в эпоху, которую пропаганда называла «Золотым веком»), — сохранение культуры, ростки интеллектуальной жизни, национального духа. Интеллигенция считала, что это их основная цель, в некотором смысле — форма подрывной деятельности. Было такое осознание своей миссии. В театре, в кино — люди пытались протащить мимо «Секуритате» какое-то собственное послание. Сообщение о том, что официальная реальность «Золотого века» сильно отличается от того, что есть на самом деле. Пытались протащить правду. Люди, которых теперь называют участниками «румынской новой волны», выросли и сформировались в этом климате, и во многом их кино — продолжение этой миссии, этой традиции. В них до сих пор живо тогдашнее осознание культуры как единственной подлинной ценности. Конечно, все они люди разные, современные, и у каждого свое понимание и своя интерпретация исторических событий. Но общее направление таково.
— И в силу этой преемственности многие румынские фильмы посвящены именно осмыслению «Золотого века»?
— Конечно. Эмоциональное влияние эпохи Чаушеску — колоссально. Воспринимайте эти фильмы как своего рода экзорцизм. Я думаю, по прошествии времени в румынском кино будут появляться (и уже появляются) другие темы.
— Лет десять назад в Румынии начали снимать голливудские фильмы — «Холодную гору» Энтони Мингеллы, например. Мне всегда было интересно — не повлияло ли это каким-то образом на зарождение «румынской новой волны».
— Да, повлияло. Для молодых режиссеров и актеров голливудское производство открыло совершенно новый путь, совершенно новые возможности: мы впервые вошли в контакт с миром большого профессионального кинематографа. Увидели голливудских актеров живьем, на площадке. Главное, изменилось понимание профессии — уровень требований к ней повысился; на каждого из кинематографистов это повлияло по-своему.
— Как сейчас устроено кинопроизводство в Румынии? Поддерживает ли его государство?
<-tsr->— Вы знаете, искусство — крайне затратная вещь, а отдача от него происходит в каких-то неочевидных и нематериальных сферах. Румынское кино нуждается в меценатах. Государственная поддержка есть, но она невелика и нерегулярна. Мы часто вспоминаем слова одного известного румынского драматурга: «Она превосходна, жаль, что ее не существует».
Кадр из фильма «Счастье мое»
— А зрители смотрят национальное кино? Или зарубежная аудитория все-таки больше?
— Смотрят, когда есть фестивальные призы и хорошие рецензии. Но все равно — если мы говорим об авторском кино, то его зрители — небольшая прослойка синефилов. Люди ходят на голливудские фильмы, как и везде, — надеюсь, когда-нибудь будет по-другому.
«Их беспокоит, как дотянуть до зарплаты» История россиянина о жизни в Румынии
После поездки в Италию петербуржец Евгений стал мечтать о жизни в более теплом климате. Когда ему предложили работу в Бухаресте, он немедленно согласился. В рамках цикла материалов о россиянах, перебравшихся за границу, «Лента.ру» публикует рассказ Евгения о переезде в Румынию.
Какие ассоциации возникают у вас с Румынией? Когда в компании, где я работаю, объявили об открытии нового офиса в этой стране, мне вспомнилось что-то про вампиров, про бывший соцлагерь, про экономическую отсталость, цыган и коней. Про то, что столица Румынии — город со смешным названием Бухарест. Еще я вспомнил, что Румынию возглавлял диктатор Чаушеску. Словом, я был удивлен, что ИТ-компания открывает офис в стране, где о компьютерах, должно быть, еще не слышали.
Как оказалось, компьютеры в Румынии все-таки есть. Более того, интернет в Бухаресте — один из самых быстрых в мире, и этот город стал Меккой ИТ благодаря образованной и относительно дешевой рабочей силе. Впрочем, обо всем по порядку.
Я коренной петербуржец и провел в Петербурге большую часть жизни. Единственным исключением был год, когда я учился по обмену в Италии, в небольшом городе Сиена. Этот короткий период оказал на меня сильное влияние. Жизнь в залитом солнцем городе с населением в сто раз меньше петербуржского сильно отличалась от всего, к чему я привык с детства, что я считал нормой и даже удачей.
Первое время я старался об этом не думать, но три года назад в душе снова зашевелилось желание уехать куда-нибудь подальше. Это было особенно печальное время: долгую зиму сменило промозглое лето, для которого у петербуржцев есть особая одежда — «летние пуховички». Мысли о переезде не были мотивированы ни финансовыми, ни карьерными, ни политическими причинами. Санкт-Петербург — очень достойное место для жизни, но я так и не сумел привыкнуть ни к его климату, ни к численности населения.
Я не из тех, кто готов идти к цели любой ценой. Но усилия и не потребовались. По стечению обстоятельств, через несколько дней меня вызвал начальник и спросил, не заинтересован ли я в переезде в Румынию. Едва появившись, моя мечта сбылась, хотя и в несколько извращенном виде.
Переезд
Насколько я могу судить, у Румынии довольно строгие законы об эмиграции. Работодатель должен был доказать, что такого молодца, как я, в Румынии не сыскать, и это, вероятно, было непросто. Впрочем, все это меня не касалось, потому что процесс шел без моего участия. Я же между делом слетал в пару командировок, чтобы познакомиться со страной и новым коллективом. В Петербурге пришлось немного побегать с документами, но самодеятельность не потребовалась — обо всем заботился отдел кадров. Кроме того, мы переезжали целой группой, что скрашивало ожидания в коридорах.
В консульстве Румынии в Петербурге мы получили краткосрочные визы. За время их действия, уже находясь в Румынии, нужно сделать «пермис де шедере» — разрешение на проживание, которое обычно выдают на один год. В нем указан адрес проживания, поэтому одним из обязательных документов является подписанный контракт на съем жилья. В случае смены адреса нужно собирать документы заново и менять «пермис».
Пришлось пройти и медосмотр. Его состав был несколько неожиданным: проверяли слух, зрение, взяли кровь на венерические заболевания. В то же время не проверяли болезни, передающиеся воздушно-капельным путем, например туберкулез.
Следующим сюрпризом оказалось то, что большинство банков отказывались открывать счет без «пермиса», а его делают около месяца. Без банковской карточки я был отброшен на 20 лет назад. В конечном итоге цепочка действий вышла такой: по прилете мы заселились в оплаченный компанией отель и занялись поиском жилья (риелтора тоже предоставила компания), затем прошли медосмотр, после чего подали документы на «пермис» и лишь после его получения открыли счета в банке.
Сложнее всего мне далось прощание с коллективом. Я несколько лет проводил с этими людьми больше времени, чем с семьей, и знал, что в другой стране эту пустоту будет нечем заполнить.
Февральский Бухарест встретил нас морозом и пургой. Жесточайшая вьюга не утихала целую неделю, и, хотя снежный покров неумолимо рос, его никто не убирал. Город был парализован. Большую часть моих вещей еще не привезли, поэтому я ходил по инстанциям и получал бумажки, надев на себя четыре слоя одежды и пряча нос в воротник пальто.
Затем пришли новости от транспортной компании: оказалось, что все вещи украли. Контейнер не успел отъехать от Петербурга и был вскрыт где-то в районе Колпино. Впрочем, страховая компания без вопросов согласилась возместить ущерб. К марту снега не осталось, и по улице можно было ходить в свитере. Жизнь в эмиграции началась.
Румыния
Румыния делится на три области — Валахию (Бухарест находится тут), Трансильванию (книжный граф Дракула именно отсюда) и Молдавию (не путать с Республикой Молдова). Несмотря на системные проблемы, слишком хорошо знакомые моим соотечественникам, за последние 10 лет дела в стране более-менее наладились, и экономика демонстрирует стабильный рост.
У Румынии сложная и трагическая судьба, обусловленная прежде всего ее географическим положением. Долгое время она служила воротами в Европу для Османской империи. Валахия и Молдавия обрели независимость в 1877 году, Трансильвания же оставалась в Австро-Венгрии до конца Первой мировой. Первым королем нового государства стал выписанный из Пруссии Кароль I, а последний, Михай I, отметился тем, что в критический момент вывел страну из фашистского блока. В 1947-м монархия пала, и страна на 42 года стала социалистической республикой. Интересующимся историей современной Румынии могу порекомендовать документальный фильм «30 лет демократии».
Румыния состоит в Евросоюзе, но не входит ни в Шенгенскую, ни в еврозону (это три разных договора). В страну можно попасть по шенгенской визе, румыны могут ездить в Евросоюз без визы, но вот для экспатов «пермис» возможность ездить в Евросоюз не дает. Зато по нему можно сгонять в Хорватию и Болгарию.
У Румынии есть своя национальная валюта — лей. Курс к евро относительно стабильный, за два года он вырос примерно с 4,6 до 4,8 лея за евро. Леи делают из пластика, поэтому они очень медленно изнашиваются. Румыны считают это великой инновацией и с удовольствием рассказывают, сколько средств это экономит бюджету.
В Румынии непривычно оживленная политическая жизнь. То и дело создаются и распадаются коалиции, правительства регулярно уходят в отставку, а на площади Виктории в Бухаресте всегда кто-то протестует. Обычно все проходит дружелюбно, без дубинок и автозаков. И от протестов будто бы даже есть эффект: непопулярные законы отменяют, а коррупционеры попадают за решетку.
Румыния — поразительно красивая страна. Сибиу, Брашов, Сигишоара и Синая, где я побывал, оставили очень приятные впечатления, только Констанца показалась похожей на грязный южный базар середины 1990-х. А уж какая тут природа! У меня, привыкшего к петербургским низинам, горы даже спустя несколько лет вызывают почти религиозный пиетет. Несколько часов на поезде — и ты оказываешься в другом мире. Температура падает на 10 градусов, воздух после столицы кажется дистиллированным, а над горизонтом высятся местами снежные, местами туманные, местами яркие от солнца громады. Карпаты ниже Альп, но для таких маленьких созданий, как мы, эта разница не особенно важна. В конце концов, с точки зрения муравья и Денни де Вито, и Майкл Джордан — одинаковые гиганты.
К востоку от Бухареста находятся Черное море и курортные районы. Я не любитель пляжного отдыха, да и путь на поезде неминуемо проходит через неприятную Констанцу, так что для меня эта территория непривлекательна. Сами румыны предпочитают ездить на пляжи близлежащей Болгарии.
Скажу несколько слов и о людях. Наши менталитеты очень схожи. Румын прежде всего беспокоит, как дотянуть до зарплаты, многих волнует коррупция, а проблемы, которые будоражат западное общество, тут вызывают только неприличные шутки. Конечно, части населения неплохо бы повзрослеть: в Румынии хватает и любителей оставить мусор на природе, и бросить бычок с балкона, и поставить машину на газоне.
Похожи наши народы и в умении стремиться к лучшей жизни и выживать. Этого я не увидел в Италии. Итальянская молодежь живет нереалистичными ожиданиями и удивляется, что с дипломом по политологии, без знания иностранных языков и практических умений невозможно найти работу. Румыны, как и наши люди, смотрят на мир без иллюзий. Наверное, поэтому у них так активно развиваются информационные технологии. Чтобы стать хорошим айтишником, не нужны оборудованные университеты, достаточно ноутбука с парой виртуальных машин и желания учиться. Собственно говоря, у многих в нашем офисе нет никакого профильного образования, и начинали они карьеру со сбора оливок в Италии.
При этом у румын есть значительное преимущество перед нами: они учат иностранные языки. Любой местный айтишник свободно говорит на английском, а многие прибавляют к этому один или даже два дополнительных языка. Слабое владение иностранными языками — это колоссальный сдерживающий фактор для отечественного ИТ-сектора.
Бухарест
Неподготовленному человеку внешний вид Бухареста покажется оскорбительным. После строгого классического ансамбля центра Санкт-Петербурга Бухарест напоминает чудовище Франкенштейна, сшитое из зданий разных времен. На одной улице могут соседствовать все стили — от французского ренессанса до «комми-блоков» и современных «стеклях». К тому же все они будут в плохом состоянии, с грязными стенами, висячей проводкой и зияющими коробками кондиционеров.
Исторические фасады тут не защищаются, большинство старых зданий потихоньку ветшают и ждут своей очереди на снос, а вместо них возводят одинаковые офисы из стекла и листового железа. Только тут я осознал, какая колоссальная — и, за исключением нескольких промахов, успешная — борьба ведется со сторонниками «модернизации» города в Санкт-Петербурге.
Страдают и спальные районы. Они похожи на наши и в основном состоят из знакомых панельных коробок. Румынскому руководству, однако, пришла в голову идея, что на покраске и облицовке можно сэкономить. В итоге многие из домов построены в стиле брутализма. На фотографиях 1970-х аккуратные серые коробочки выглядят даже чем-то привлекательно. Но простояв без ремонта 50 лет, на данный момент они представляют собой устрашающих грязных монстров, ощетинившихся в разные стороны кондиционерами и тарелками антенн.
Вдобавок в Бухаресте очень распространен вандализм. В некоторых районах все стены изрисованы граффити. Уличные художники не жалеют ни жилые дома, ни исторические виллы, ни частные лавки. Свежевыкрашенные поверхности почти сразу покрываются новыми шедеврами уличного искусства. Бескомпромиссная борьба с граффити — еще один пункт, за который я начал уважать Санкт-Петербург. Пусть даже их замазывают краской не в тон, но все-таки по большей части замазывают. И хотя Бродского на стене мне отчасти жаль, но дело не в нем, а в идее, что ты можешь взять и разрисовать понравившуюся тебе стену. Тут я убедился, что такие арт-проекты должны делаться под строгим контролем. Иначе нас ждет полный Бухарест.
Парковаться допускается на тротуарах, если ты оставляешь проход для пешеходов. По факту это означает, что пешеходам иногда остается сантиметров тридцать, чтобы протиснуться мимо машины. На велодорожки автолюбители не обращают никакого внимания. Служба эвакуации появилась буквально в прошлом году, но я пока не видел ни одной их машины, так что автомобилистам беспокоиться не о чем. ПДД тоже носят скорее рекомендательный характер, и румыны легко поворачивают через сплошную или срезают через газон. Отсюда — самая большая смертность на дороге в Евросоюзе — 96 человек на миллион (в России, правда, около 120).
Как можно было довести столицу до такого состояния? Румыны на этот вопрос отвечают стандартно «коммунизм и Чаушеску», который, как многие думают, разрушил «маленький Париж». Я не нахожу этот ответ убедительным. На фотографиях 1920-1930-х годов столь почитаемый румынами București interbelic, «межвоенный Бухарест», уже мало напоминает мифический «маленький Париж». Большое количество модернистских коробок в центре, которые ассоциируются с коммунистическим режимом, на самом деле построено до его становления. Сравнивая же фотографии с современным видом тех же мест, невольно приходишь к выводу, что Бухарест при Чаушеску выглядел лучше.
В 1977 году Бухарест пострадал от сильного землетрясения, что подвигло Чаушеску начать строительство серии бульваров и самого знаменитого здания Бухареста — Дворца Народа (ныне Дворца Парламента). Проект был завершен только в 1997 году. Про дворец много написано в интернете. Это действительно второе по размеру административное здание в мире, уступающее только Пентагону. Оно действительно по большей части пустует. А вот то, что первым человеком, выступившим с его балкона, был Майкл Джексон, сказавший «привет, Будапешт», скорее всего, неправда, во всяком случае, доказательств я не нашел (хотя во дворце Майкл точно был). Зато мало кто знает, что рядом с дворцом сейчас строится Собор спасения нации — самая большая православная церковь в мире.
Создав картину упадка и абсурда, необходимо все-таки привнести в нее некоторый баланс и рассказать, почему Бухарест тем не менее пригоден для жизни. Прежде всего климат, ведь ради его улучшения все и затевалось. Конечно, страдающим от жары тут может быть непросто, но я теплолюбив по природе. В Бухаресте хорошо различимы все четыре сезона. Зима здесь короткая, месяца два, но требует к себе уважения — хотя бы на несколько недель, но улицы будут покрыты снегом. Лето достигает разгара в июле-августе, когда термометр стабильно показывает выше 30 градусов. Но до экстремальных значений температура все-таки поднимается редко. Мои любимые сезоны — это осень и весна. В это время температура держится чуть выше 20 градусов, погода сухая, и город наполняется удивительными красками.
В Бухаресте встречаются и приятные места. В первую очередь это районы Котрочень и Доробанц, которые застроены виллами — от исторических до современных. Хорошо ухаживают и за частью «элитного» первого сектора — сюда попадаешь как в другой город. Изюминкой Бухареста для меня стали его парки. Город в целом очень зеленый, что продиктовано климатом — в разгар лета пешком передвигаться можно только в тени деревьев. Но парки тут получили какое-то отдельное привилегированное положение. Их много, и за ними хорошо следят. Кроме того, довольно активно создаются новые. Может, не такие масштабные, как оставшиеся в наследство от Чаушеску, но все равно сам факт, что от зеленых зон не отщипывают кусочки под строительство, а, наоборот, расширяют их, — это диво дивное.
В огромный плюс городу идет и рациональный размер. В Бухаресте два миллиона жителей. Вроде не так уж и мало, но как радикально это упрощает каждодневную жизнь. В теплое время года (то есть месяцев девять) я предпочитаю передвигаться на велосипеде. Наземный общественный транспорт неплох, хотя никогда не знаешь, приедет за тобой что-то только что с завода или барак на колесах. Действует и современное метро, но пользуюсь я им очень редко — расстояния не те, да я и так провел значительную часть жизни в вагонах под землей.
Бухарест — город с адекватными ценами, особенно по сравнению с западноевропейскими столицами. Снять двухкомнатную квартиру в новом доме стоит около 500 евро (большинство хозяев предпочитают именно валюту). На коммунальные услуги в переводе на наши деньги уходит около пяти тысяч рублей. Цены на еду в магазинах и ресторанах схожи с питерскими (но порции тут намного щедрее). Проезд в наземном транспорте стоит около 20 рублей, большинство поездок на Uber — в пределах 200 рублей. При этом можно сэкономить на отдыхе, потому что билеты в другие европейские страны значительно дешевле.
Наконец, как это ни удивительно, но Бухарест — одна из самых безопасных столиц Европы. В чем причина — для меня отчасти загадка. Это точно не уровень жизни. Не похоже, чтобы полиция тут работала как-то особенно эффективно. Могу предположить — дело все-таки в менталитете. Если каждый ходит с опущенным забралом и в любой момент готов начать грызться за свою территорию, как это часто бывает в Петербурге, то неизбежны конфликты, порой с поножовщиной и стрельбой. Румыны готовы, возможно, на короткую словесную перепалку, но не более. Даже в местные «лихие девяностые», которые были очень похожи на наши, у них не было тех рек крови, которые лились у нас. Тут есть чему поучиться.
Завершая свой рассказ, коснусь традиционно актуальных тем. Во-первых, медицина. Как обычно, есть государственная, есть частная. Для начала необходимо встать на учет к семейному доктору (это государственный служащий). Если заболеете, именно он вас посмотрит и выпишет больничный.
Система сломана, ибо, проснувшись с плохим самочувствием, никто не садится в такси и не едет к врачу, а пытается первым делом как-то привести себя в порядок самостоятельно. А то еще у врача завал, и свободная запись только через несколько дней. В итоге отравившийся в понедельник сотрудник доезжает до доктора в среду, объявляется им здоровым и не получает вожделенный больничный.
Когда я рассказываю, что в России доктор приходил ко мне домой, мне никто не верит. Не горжусь собой, но, так как болею я очень редко, за два года к семейному врачу я так и не записался. Частная же медицина и ДМС работают так, как от них ожидаешь, — если хочешь быстро и без нервов, то лучше доплатить.