родила ребенка и жизнь закончилась
Родила ребенка и жизнь закончилась
Всё чаще и чаще посещают мысли о суициде. Родила ребёнка, вроде долгожданного, желанного, достаточно спокойного. Но при этом мне приходится отказаться от всего того что я любила в жизни, а именно моя работа, уход за собой, нормальный полноценный сон, ванна (уже забыла когда это было). Муж себе ни в чем не отказывает, у него вроде как и ребёнок есть и при этом он может себе позволить все что хочет, сходить куда хочет, сделать что хочет, спать отдельно под предлогом что ему нужно выспаться, а мой день поход на лень сурка и весь полностью связан с ребёнком, иногда приходит свекровь но для того чтобы я убралась или сделала какие-то дела, пр этом на чётко ограниченные часы(последний раз я пошла нарастить ресницы, опоздала на час и до сих пор меня не покидает чувство вины, вроде хотела улучшить внешность, которая тоже пострадала после родов, а получилось только хуже). Плюс я не смогла кормить грудью, ребёнок не взял грудь. Я недомать, недоженщига, ребёнок вызывает только раздражение своим криком, я хочу вернуться к работе, я не могу позволить себе ничего. Друзьям стала неинтересна, мужу тоже, тк ему интереснее провести время с друзьями, может прийти утром, а может и через день. Я ничтожество, недомать, недоженас 12 кг лишнего веса (при том что сижу на правильном питании и хожу на фитнесс 3р в день) я себя ненавижу. Тренер говорит что вес начнёт уходить как только я полюблю себя, а как себя любить??я никому не нужна, я иногда укладываю дочь спать на балкон и думаю вот бы её уложить и самой выпрыгнуть с 23 этажа или вот бы выпить чего-то и уснуть и не проснуться. Я не вижу смысла жить дальше. Дальше ничего меня не ждёт. Мужу интереснее другие люди и учитывая мой уродский вид другие женщины. Его нельзя за это винить. Я действительно ухудшилась после родов. Я сама себя ненавижу. Ребёнку я не нужна тк я не кормлю его, тем более что уже даём прикорм. Я никому не нужна. Я урод. Со мной неинтересно. ОЧЕНЬ ХОЧУ УМЕРЕТЬ, НО Я ТРУС И ХОЧУ НАЙТИ БЕЗБОЛЕЗНЕННЫЙ И ДОСТУПНЫЙ СПОСОБ.и да, не нужно мне отвечать что надо идти к врачу и тд. Нет врача способного мне помочь и лишних денег тоже нет. В этом месяце я решила как раньше (когда работала) сделать маникюр, педикюр, покрасить волосы и сделать ресницы, записалась на месяц на фитнесс. Да, получилось хорошо, стала выглядеть ухоженно, но влезла в долги, вес никуда не делся, и муж ещё об этом не знает, что я столько потратила. Так что все советы по поводу пойти к врачу, сдать анализы, пойти к диетологу и нанять няню не для меня. У меня нет такой возможности. С рождением ребёнка моя жизнь закончилась.
Привет. Подожди. У тебя послеродовая депрессия. Это типичное явление среди рожениц. Аленушка, без врача никак, нужен грамотный подход.
Ты считаешь себя уродом? Аленушка, ты жизнь дала, ты для своего ребенка целый мир. Ты БОГИНЯ, замечательная, прекрасная. Я тобой восхищаюсь. Ты выносила ребенка 9 месяцев, рожала 8 часов, ростишь малыша. Как ты можешь считать себя уродом? Да ты прекрасна и красива! Ты нужна своему ребенку, нет у нее никого ближе тебя.
Милая Алена, я представляю как вам тяжело! Сама была в такой же ситуации. Ребёнок был очень долгожданный, но после родов накрыло, что была на грани самоубийства. Считала, что на этом свете может остаться кто-то один, я или ребёнок. Вы говорите, не отправлять Вас к врачу, но мне в тот момент помог только психиатр. Дело не в Вас, это болезнь, почитайте о послеродовой депрессии, психозе. Если Вы не кормите, Вам назначат таблетки, и они помогут. Возможно Вам нужен стационар. У меня была немного другая ситуация в семье, муж обожает ребёнка, остался с ним, а я пошла работать. Может быть Вам выйти на работу по гражанско-правовому договору, так вы сохраните декретные и будете получать зарплату. Не знаю Ваших доходов, но возможно вам хватит на частный сад или няню. Пожалуйста, не отчаивайтесь, это временно.
Алена, у меня была похожая ситуация. Мне было очень сложно смириться с мыслью, что теперь я не принадлежу себе, а должна полностью посвящать себя ребенку. Было очень тяжело. Про маникюры и педикюры на первое время пришлось забыть. Грудное вскармливание у меня тоже к огромному моему огорчению не пошло. Бабушки и дедушки все были очень далеко. Но ребенок растет и постепенно находится время и на уход за собой и вообще на себя. К тому же как-никак у вас есть бабушка, которая может посидеть с ребенком, пока вы с мужем сходите например в кино. Вес тоже придет в норму если не есть все подряд и в больших количествах.
Но все-таки следите за своим эмоциональным состоянием. Если время будет идти, а плохие мысли не будут проходить не доводите до предела идите к психиатру. Это может быть послеродовая депрессия, которая успешно лечится медикоментозно. С ней жить нельзя. Вашему малышу нужна счастливая мама!
Малыши очень быстро растут. Сейчас ребеночек совсем маленький, но пройдет не так много времени, и Вы уже сможете спать по ночам, просыпаясь лишь изредка, пройдет еще время, и Вы отдадите малышку в садик, а сами выйдете на работу. Мне кажется, Вам стоит поговорить с мужем, попросить его поддержки, просить помогать с малышкой. Детишки очень милые и интересные, если он будет проводить с ней больше времени, то поймет, насколько это непросто быть с ребеночком, и отношение к Вам также поменяется.
Алена,я сейчас тоже в декрете и прекрасно вас понимаю,только я кормлю грудью и очень завидую тем,кто не кормит т.к.нужно сидеть на строгой диете(а я часто срываюсь и ребенка сыпет)когда болею-многих лекарств нельзя и приходится искать др.выход.У нас ночи относительно нормальные,в основном это спасибо педиатру,который налаживает животик малышу.Бессонные ночи в нашем случае из-за проблем с животиком.Сложности в осн.днем и на прогулке т.к.малышу нужно постоянно както развлекаться(игрушки,песни и т.п
.)иначе крик командира)Старайтесь когда ребенок спит время посвещать себе,отдыху,не ставьте сверхзадач- прогенералить квартиру например и попробуйте полюбить ребенка таким какой он есть,его улыбку,носик,лепет)Дети чувствуют наш настрой и мой малыш когда я в хорошем настроении тоже становится спокойнее.Сил вам!
После родов жизнь заканчивается?
Нежелание менять свою жизнь с появлением ребёнка появилось у меня почти сразу после обнаружения заветных двух полосок. Нет, я была безгранично рада беременности и очень хотела поскорее стать мамой. Но чем больше становился мой живот, чем отчётливее и сильнее сын толкался в нём, тем сильнее меня охватывало волнение по поводу того, что скоро моя жизнь поменяется навсегда. Форумы и комментарии в тематических сообществах вселяли в меня самый настоящий страх.
Мне очень не хотелось родить и погрязнуть в бытовухе, в грязных подгузниках и детских кашах, превратиться в нечёсаную клушу, которая дальше собственного двора не может выйти — ведь у неё ребёнок. Меня пугали рассказы о том, что все младенцы не спят по ночам, у них болят животы, и они могут часами безутешно плакать, раздражая соседей. В один голос кричали мамы о недосыпе, хронической усталости, потере интереса к мужу. В ответ на мои речи о том, что я не собираюсь кардинально менять себя и свою жизнь с появлением малыша, опытные мамочки надменно подшучивали: «Ну-ну, сначала роди, а потом поговорим».
Всё это меня расстраивало, пугало, злило. А учитывая, что я очень мнительная и воспринимаю всё близко к сердцу, то к концу беременности я чуть не заработала депрессию. Грешным делом даже мелькали в голове мысли: может быть, зря мы с мужем всё это затеяли? Может, рано нам? Может, я не готова и надо было ещё годик-другой погулять, пожить для себя? Я очень хотела этого ребёнка и очень его ждала. Но вместе с тем было страшно. И я боялась больше не трудностей, нет. Я боялась потерять себя.
Страх породил во мне решительность такую, какой я ни разу в себе не наблюдала. Что там пишут мамы? Что им приходится спать в одной постели с ребёнком и малыш круглосуточно «висит на груди»? Неудивительно, что у них недосып и они еле ноги передвигают от усталости. Значит, у нас так не будет. Сын будет спать с рождения только в своей кроватке, и кормить буду скорей всего по режиму. Хочет или не хочет — а правила в семье устанавливают взрослые, не младенец.
А вот идея слингов мне понравилась сразу. Это же такая возможность не сидеть дома, а, едва родив, продолжать прежнюю жизнь! Сразу из роддома в ТЦ за покупками, в кафешки пить кофе с подругами, гулять в парки. И всё с малышом в слинге. Но тут главное — не приучить ребёнка к рукам, конечно. А не то привыкнет и до школы не слезет. Ну и, конечно, я строила глобальные планы на первые месяцы после родов. Как я пойду в салон и сделаю стильную стрижку. Как будем везде-везде с ребёнком ездить и ходить. Как я докажу всем, что ребёнок это не обуза и с ним можно спокойно жить, не меняя прежние привычки. И доказать я это хотела в первую очередь самой себе. Понимаю я это сейчас, а тогда не понимала. Тогда весь мир был записан в мои враги, ведь они посмели мне намекнуть, что я изменюсь и никогда не буду прежней. А я этого не хотела, очень не хотела.
Но, как известно, жизнь всё расставляет на свои места. Это сейчас я понимаю, что строить планы и «знать» какой будет жизнь после рождения ребёнка — это ещё бессмысленней, чем строить планы в принципе. До родов я была точно и абсолютно уверена, что будет так, как я запланировала. Что жизнь не меняется и остаётся прежней. По крайней мере, у тех, кто этого действительно хочет и прикладывает определённые для этого усилия.
Например, в моих представлениях о родах всё было идеально: я красивая, свежая и совсем не кричу, с лёгкостью и улыбкой на лице рожаю сына — красивого, розовощёкого. Его выкладывают мне на живот и сразу прикладывают к груди. Муж всё это время рядом, сжимает мою руку и со слезами на глазах берёт новорождённого на руки.
Но уже с первых секунд поступления в роддом всё пошло не так, как я планировала и себе представляла. Роды были очень тяжёлые. Крупный ребёнок, затяжной родовой период. Мужа я фактически выгнала на середине процесса. Родить сама не смогла, помогал весь персонал роддома. Выдавливали руками, ругали — вспоминать страшно. У малыша гипоксия. На живот не выложили, к груди не приложили — сразу унесли на пеленальный столик под кислородную маску. Сказали радоваться, что сразу закричал. Апгар поставили 7/8 (а в моих планах должен быть 9/9, как минимум). Я смотрю на своего сына, а он лежит отдельно от меня — несчастный, с закрытыми глазами и с кислородной маской на лице. И отнюдь не розовенький, как я себе представляла. А очень даже пугающе фиолетовый. Потом его завернули в одеяло и дали подержать мужу, который ждал за дверью.
Ребёнка мне не отдали. Сказали, что пару дней он пробудет в детском отделении под наблюдением. Вот тебе и совместное пребывание, которое тоже, несомненно, было в моих планах.
Через несколько часов после родов я по стеночке побрела в детское — смотреть своего сына. Он лежал тихонечко в кувезе, спал. Всё такой же фиолетовый и отёкший (последствия гипоксии). Из-под пелёнки тянулась прозрачная трубочка — малышу капали раствор глюкозы. Я на секунду представила, как в маленькую, тоненькую венку вкладывали иголку и заплакала. Представила, как всё вокруг непонятно и страшно было едва родившемуся ребёнку. Как он усиленно искал маму, а ему просто дали бутылку со смесью, вкололи в руку иголку и оставили одного лежать в своей маленькой прозрачной кроватке. В ту секунду я ненавидела себя за прежние мысли о «не приучать к рукам». Я только и хотела, что носить целыми днями своего ребёнка, прижав к груди, дарить ему своё тепло и заботу. Ведь если не я, то кто даст ему это? И так ли важно, займёт у меня это много времени и смогу ли я пойти в салон ради новой стрижки?
На третий день сына мне отдали, и началась наша с ним борьба за грудное вскармливание. Привыкший за эти дни к смеси и абсолютно не понимавший, чего от него хотят, ребёнок вопил от голода и отворачивался от груди. Отталкивал меня своими крохотными, но сильными кулачками, широко открывал ротик в поисках силиконовой соски и в который раз искренне недоумевал, когда я пыталась дать ему грудь. Я плакала, гладила малыша по голове, уговаривала. Это было тяжело. Тяжело, когда у тебя есть молоко и большое желание кормить собственного ребёнка, а он категорически отказывается. Я вспоминала свои мысли насчёт кормления по режиму и снова недоумевала, как можно было быть такой глупой. В тот момент я мечтала, чтобы он хотя бы взял грудь. И учитывая, с каким трудом мы с сыном в итоге наладили кормление, я была рада до беспамятства возможности дать ему просто висеть на груди и сосать столько, сколько хочется. Это было такое счастье и облегчение, которое понять могут только мамы, прошедшие через этот путь — борьбу за ГВ.
Выписали нас на четвёртый день. К нашему с мужем огромному счастью и облегчению, гипоксия не внесла каких-то нарушений. Единственными последствиями была отёчность лица и лопнувшие сосудики в глазах. Белки глаз у моего новорождённого сына были красными. Это картина заставляла моё материнское сердце разрываться на миллионы частей и ронять слезинки каждый раз, когда малыш внимательно и задумчиво смотрел на меня.
Дома я немного пришла в себя и снова обдумала все свои планы и установки, которые выработала ещё до родов.
В первую же ночь сын был отправлен спать в свою кроватку. К слову, он был абсолютно не против. Преспокойно заснул и мирно сопел. А вот мне не спалось. Мне было так страшно засыпать, оставляя малыша совсем одного в кроватке. В голове крутились картины из роддома: несчастный малыш один лежит в кувезе, под капельницей, и мамы нет рядом. Вспомнила, как плакала от этой картины и жалость к своему ребёнку снова подкатила к горлу. Кто, говорите, устанавливает правила? Взрослые, а не младенец? Совершенно верно. И я, как взрослая, посовещавшись с мужем, решила забрать сына в нашу постель. И это было счастье для всех.
Я перестала бояться «приучить к рукам» — и носила, носила сына целыми днями, целуя его тёплую макушку. Я так мечтала об этом в роддоме, не имея возможности взять его на ручки, и теперь всецело отдалась своему желанию и потребности.
За первый год у нас было всё: и поездки с малышом в ТЦ и кафе, и путешествия за границу, и салоны с модной стрижкой, и маникюр. В этом смысле я всё же сумела воплотить в жизнь свои планы. И поняла в итоге, что всё это молодой маме доступно при большом желании. Я доказала себе, что после родов необязательно загонять себя в четыре стены и кардинально менять образ жизни. При этом даже можно не прибегать к помощи няни или бабушек — главное, чтобы муж был на одной волне с женой.
Но в то же время я поняла, что страх потерять себя был абсолютно напрасным. Разве собственное «я» заключается в возможности устроить внезапный шопинг? Или в новой стрижке? В поездках? В той самой свободе передвижения, которую я так боялась потерять? Всё, что когда-то казалось мне значимым, стало такой шелухой, мелочью. И на смену ему пришло нечто абсолютно новое, неизведанное. И я не только не потеряла себя — я открыла себя заново. Например, я прежде не знала, что умею так сопереживать. И что умею абсолютно искренне радоваться достижениям другого человека. Такая мелочь — совладать со своей непослушной рукой и схватить маленьким кулачком погремушку — а у тебя сердце из груди выскакивает от радости за маленького человека. А сколько ещё всего впереди — сам перевернулся, сам сел, встал, пошёл… наверное, мы никогда в жизни столько не радовались с мужем, как за тот год, когда в нашей жизни появился ребёнок. На фоне этой радости все проблемы в виде больного животика или плохого сна прошли незаметно.
А ещё я не знала, что могу так самозабвенно и безусловно любить. Это действительно чудо. Вместе с тем я учусь терпению, самоконтролю, стараюсь быть хорошим примером. Всё это сложно назвать «потерей собственного я». Напротив — я наконец-то нашла себя. Открыла сама себя с совершенно другой, неизвестной даже мне стороны. И для этого не пришлось жить по каким-то правилам и загонять ребёнка в строгие рамки.
Теперь я точно знаю, что всё в жизни не зря. И даже негативные, казалось бы, события — они важны. Они учат. Не было бы гипоксии в родах, капельницы, раздельного пребывания и проблем с налаживанием кормления — я бы, возможно, осталась верна тем принципам, которые выработала до родов. Я бы не прислушивалась к своей интуиции и к желаниям ребёнка, а пыталась бы подогнать нашу с ним жизнь под чёткие, искусственно созданные мною правила. И кто знает, кем бы я была сейчас — действительно счастливой матерью самого прекрасного на свете малыша или замученной, невыспавшейся и жалующейся на жизнь мамой с форумов, которая пишет: «После родов жизнь заканчивается, попрощайтесь с ней».
Хотя, если так подумать, то да — действительно заканчивается. Той, которая была ДО, уже больше никогда не будет. Но будет другая. Абсолютно новая, более насыщенная, яркая и счастливая.
«Моя жизнь превратилась в ад». Молодые матери о послеродовой депрессии
«Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства»
Марина, 24 года, Всеволожск. Была в депрессии три года
У меня двое детей, воспитываю их одна, родители помогают. О ребенке я мечтала очень долго и плакала, когда тесты показывали отрицательный результат. Я жутко завидовала беременным подругам. Ребенок был моей навязчивой идеей. Когда, наконец, я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Мою радость не омрачило даже расставание с отцом ребенка. Ничто не предвещало депрессии. Беременность проходила легко, без токсикозов, угроз выкидыша, отеков и лишнего веса. Это было хорошее время: я бездельничала, занималась спортом, ходила на концерты и в театр.
Где-то на 30-й неделе беременности гормональный фон начал меняться. Сначала у меня появились тревога и страх. Я боялась, что ребенок умрет или я умру, что я не смогу его обеспечить, никогда не встречу достойного мужчину, меня отчислят, мне придется взять академ, я не смогу закончить учебу. Я перестала спать ночами. Решила досрочно сдать сессию, но перенервничала, что не сдам сложный экзамен. Мне и моему врачу привиделась угроза выкидыша, и я легла на сохранение в роддом. Там была гнетущая атмосфера, да еще я сессию не сдала. По ночам я плакала. Мне было страшно, грустно и одиноко.
После выписки меня продолжила мучить тоска и тревога. В день родов я рыдала и рожать пошла совсем не с тем настроем, какой планировала. Мне кажется, в депрессии отчасти виноваты всякие стимуляции и эпидуральная анестезия, потому что нарушается гормональный баланс. У меня все это было. С малышом меня сразу разлучили на сутки, поэтому после родов меня стало мучить чувство вины. Вместо радости у меня были мысли, что все идет неправильно. Я до сих пор испытываю чувство вины перед ребенком.
Когда ему было два месяца, я стала писать подругам, что моя жизнь превратилась в ад. Я все время плакала. Потом у меня начались приступы агрессии: я срывалась на маму. Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства и разделили со мной тяготы и трудности. Когда ребенку было пять месяцев, мне было тяжело все: гулять, куда-то ездить, ходить в бассейн. Я не общалась с ребенком, на автомате кормила его грудью, носила в слинге и с ним спала. Никакой эмоциональной близости у нас не было. Я тупо лежала на диване и смотрела сериалы, дав ему грудь. Это было очень удобно: в эти моменты его как бы не было. При этом я постоянно чувствовала себя виноватой, и это усугубляло мое состояние. Через месяц я обратилась к психологу, который сказал, что никакой депрессии у меня нет. Еще через три месяца я начала говорить, что ненавижу своего ребенка, что он сломал мне жизнь. Я швырнула своего девятимесячного сына на диван. Мама, увидев это, ударила меня, а я в ответ ударила ее. В этот момент я поняла, что мне нужна помощь специалиста.
Я нашла другого психолога. Через месяц она сказала, что мне понадобится лекарственная терапия. Я пошла к психотерапевту, который предложил обойтись без таблеток: твоя проблема не медицинская. Я согласилась и еще почти год жила в подвешенном состоянии, мне было то хуже, то лучше. В какой-то момент я влюбилась в лечащего врача, у нас были отношения, хотя он был женат. Так у меня возникло чувство вины не только перед ребенком, но и перед Богом. При этом я радостно ушла в отношения, потому что они очень отвлекали от материнства. Закончилось это попыткой суицида. Я наглоталась таблеток, запила их вином и сутки пролежала без сознания. Очнулась от того, что ребенок бил меня планшетом по голове (мы были одни дома, моя мама уехала в отпуск). В полубессознательном состоянии я позвонила подруге и попросила приехать. Так я оказалась в психоневрологическом диспансере (ПНД).
Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола
Мне назначили лекарственную терапию. Я стала принимать антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики. Стало лучше, появилась эйфория. Я жалела о том, что упустила столько времени из жизни своего ребенка, начались игры и общение. Потом началось привыкание к таблеткам, и я их бросила. Через полгода у меня случилась вторая попытка самоубийства. Меня увезли в больницу. Потом я опять попала в ПНД. Постепенно депрессия сошла на нет и перешла в стабильное унылое состояние подавленности от своего материнства. Я снова пила таблетки.
После расставания с психотерапевтом я встретила другого мужчину. Он был готов помогать с ребенком, поэтому мы очень быстро стали жить вместе и даже поженились. Это были очень токсичные отношения, но я продолжала в них существовать, потому что муж разгружал меня с ребенком. При этом он плохо к нему относился, кричал, бил. Я вышла из декрета на работу. Нейролептики были очень тяжелые, я все время хотела спать, была в полупьяном состоянии и не могла работать, а однажды заснула прямо за столом. Муж потребовал, чтобы я бросила таблетки. На работе требовали то же самое. Я бросила сначала нейролептики, потом транквилизаторы и антидепрессанты, хотя психиатр считал, что мне надо продолжать их пить. Через месяц я узнала, что беременна. Я была в ужасе. Мне казалось, что второй ребенок — путь в ад, самоубийство. Но потом я поняла, что если сейчас не возьму в руки свою жизнь, то никогда уже этого не сделаю. Пить таблетки во время беременности я не могла, а делать аборт не стала. Я не осуждаю женщин, которые делают это вынужденно, но не скрываю раздражения к регулярным абортам из соображений комфорта. Тем не менее думаю, что запрещать аборты нельзя. Брошенные дети, ненужные, дети, страдающие от насилия в семье, — не меньшее зло. Сама бы я аборт не сделала никогда. При всем моем сложном отношении к детям и материнству, это для меня совершенно неприемлемо. В общем, я стала искать альтернативные пути лечения. Массаж помог справиться мне с бессонницей и тревогой. Я уехала жить за город, начала ходить на тренинги для будущих родителей. Я наконец-то нашла своего психолога: она мне действительно очень помогает.
Вторая беременность была очень тяжелой, но депрессии со вторым ребенком у меня не было и нет. Когда я чуть больше устаю, расстраиваюсь, пугаюсь, мне кажется, что вернулась депрессия, хотя на самом деле я просто устала и не выспалась. Я не могу сказать, что сейчас со мной все нормально. Есть легкая депрессия, но с этим можно жить. Без таблеток.
Я постоянно сталкивалась с непониманием. Самый мягкий вариант: ты не чувствуешь того, что ты чувствуешь, тебе просто лень (это я слышала даже от первого психолога). Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола, а пить таблетки — грех, потому что это наркотики. А уж о том, что это просто блажь, говорят постоянно.
«Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой, хотя ребенка очень хотела»
Мария, 28 лет, Ижевск, была в депрессии около года
До беременности я вела активный образ жизни: училась в аспирантуре, работала. Я старалась везде успевать. После беременности пришлось немного притормозить, но меня это не особо напрягало. Мне всегда хотелось родить самостоятельно. О том, что это не получится и меня будут кесарить, я узнала за полтора месяца до родов. С этого и началась моя депрессия.
Это наш первый с мужем ребенок, запланированный и желанный. Беременность в целом прошла замечательно. Муж меня очень поддерживал. Еще в начале беременности я сказала ему: если меня накроет послеродовая депрессия, меня не слушай и разруливай ситуацию. Предчувствие было, потому что у меня довольно часто бывают перепады настроения, а иногда я зацикливаюсь на неприятных ситуациях и рефлексирую. Потом, когда я находилась в депрессии, я почему-то этого не осознавала. Как будто так и должно быть.
Мне сделали кесарево. Больше 12 часов я не видела ребенка. Организм, видимо, решил, что беременность прервалась: ребенка нет, значит, произошло что-то страшное. На третий день после родов меня как будто по голове ударили. Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой. Все краски исчезли. Меня перестало что-либо радовать, хотя ребенка очень хотела. Первые месяца три я механически ухаживала за ним. Ощущения, что ребенок чужой, не было, но и какой-то любви — тоже. Я понимала, что это мой ребенок и мне надо за ним ухаживать, когда-то приласкать, когда-то обнять. Я это делала автоматически. Какие-то его достижения меня не радовали.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало
Первый месяц после родов мы по настоянию моих родителей жили у них дома. При них даже нельзя было показывать, что мне грустно или я устала, потому что сразу же следовала фраза: «Да как ты вообще можешь так говорить! Вот некоторые женщины родить не могут, а у тебя такой замечательный ребенок! Ты еще и выпендриваешься». Мама меня, конечно, любит, но любит своеобразно. Мне кажется, для ее поколения характерна ориентация на ударный труд, на пользу обществу и на то, что подумают люди.
Из всех родственников лучше всего меня понимал и поддерживал муж. В первые четыре месяца после родов я ничего не могла делать по дому. У меня были проблемы с грудным кормлением, я все время лежала на диване, положив ребенка на грудь. Муж возвращался с работы, покупал продукты, готовил, убирался и ни разу меня не упрекнул. Я очень ему благодарна. Конечно, у меня случались моменты просветления, но это было нечасто. Муж всегда давал мне выплакаться. Вечером ребенка укладывали, а потом я ему в плечо утыкалась и ревела, что жизнь бессмысленна и я так больше не могу. Муж меня успокаивал. Без него я бы из этого состояния не вышла.
У подруг детей не было, поэтому разговаривать на эту тему с ними я не пыталась. Я общалась в интернете, читала статьи о послеродовой депрессии и усталости и о том, что это случается со многими.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало. Один раз я стояла возле окна и подумала, что вот выпрыгнуть — и все это закончится. Но потом сразу же: я выпрыгну, а ребенок останется один дома, муж придет с работы только поздно вечером — мало ли, что случится!
Сильные чувства, любовь к ребенку появились после восьми месяцев. Вину чувствую до сих пор. Первые полгода жизни ребенка для меня выпали, я практически ничего не помню. Если бы у меня не было фотографий, я бы не вспомнила, каким мой ребенок был через месяц или два после рождения. Я чувствую себя виноватой за то, что не смогла дать ему любовь в первые месяцы жизни, «доносить», как говорят психологи.
Я переписываюсь иногда с медсестрой из Нидерландов, которая ухаживает за новорожденными. У них отношение к послеродовой депрессии совсем другое. Когда я ей рассказала, она была в ужасе: «Как?! И никто из врачей тебе не помог?! И тебя не отправили на курсы?!» Странно было объяснять человеку, что в нашем обществе депрессия вообще считается не болезнью.
Сейчас я в декрете, подрабатываю на фрилансе, занимаюсь рукоделием. Планирую дописать кандидатскую. Я хочу еще одного ребенка. Уже буду знать, к чему готовиться, и, если снова почувствую такие симптомы, обращусь к специалисту.
Вообще, я считаю, что у женщины должно быть право на аборт. Ситуации бывают разные, а даже перевязка маточных труб не дает стопроцентной гарантии отсутствия нежелательной беременности. Мне бы не хотелось прибегать к прерыванию беременности, но зарекаться я не могу, поскольку, опять же, ситуации бывают разные.
«Ребенок теперь не в животе — от него не отвяжешься»
Елена, 23 года, Барнаул, в депрессии семь месяцев
Я в депрессии с момента родов и не вышла из нее до сих пор. Муж очень хотел ребенка, я — нет, вообще. С тех пор как я узнала о своей беременности, это чувство только усиливалось. Наверное, поэтому адаптироваться после родов было сложно. Когда я приехала из роддома, постоянно думала, что этот ребенок ненужный, он теперь не в животе и от него не отвяжешься. Я виню себя за эти мысли. У нас с мамой были хорошие отношения. Любовь и заботу я чувствовала постоянно. Моих родителей нет в живых, а родители мужа приходят раз в неделю посмотреть-полюбоваться малышом, но не помогают.
До родов я занималась переговорами с заказчиками — это довольно активная работа. Но у меня злость не потому, что эту часть жизни у меня отняли, а потому, что я не могу вволю поспать, заниматься своими делами. Ребенок посягнул на мое личное пространство. Сейчас весь мой мир раскрашен черным. У меня нет никакого желания что-то делать, и смысла в своих действиях я не нахожу. Меня больше не радует то, что радовало раньше. Муж и ребенок меня раздражают. Причем на ребенка даже злость бывает, плохо контролируемая. Иногда мне хочется его ударить. Я не могу сказать, люблю ли я его или нет. Все как-то неоднозначно. Бывает, что не люблю, но моментами вспыхивает «люблю!». Когда ребенку было два месяца, я пошла к психотерапевту. Он сказал: «Ты кормишь грудью, я ничего не могу тебе прописать». А муж считает, что переводить ребенка на смеси, во-первых, вредно для здоровья, а во-вторых, слишком дорого. Врач отправил меня на курсы, но ходить я на них не стала — не понравился психолог. Я думаю снова пойти к психотерапевту, когда перестану кормить грудью. Про группы поддержки в городе я не слышала. У нас лечат психокоррекцией: это разговоры с психологом и таблетки.
Если снова забеременею, пойду на аборт, не раздумывая
Иногда я думаю о смерти. Несколько раз уже была и петля готова, но что-то в последний момент останавливало — наверное, моя нерешительность.
Муж с пониманием относится к моей депрессии. Поддерживает, старается облегчить мое состояние. На форумах в интернете я свою ситуацию не обсуждаю. Пыталась как-то, но там мне сказали, что я все придумала и депрессия — не болезнь. Только одна девушка сказала что-то ободряющее, а остальные 20 на меня накинулись: «Лучше ребенком займись». А заниматься ребенком у меня просто нет желания.
Сейчас я в декрете. Хочу отдать малыша в ясли и выйти на работу. Муж со скрипом, но идею поддерживает. Будем думать, как это лучше организовать.
Я никогда не делала аборт, но если снова забеременею, сделаю, не раздумывая.
«Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать со мной, то есть когда на человека стал похож»
Екатерина, 24 года, Москва, была в депрессии три месяца
Я родила на четвертом курсе. Мы с мужем очень хотели ребенка. Я советовалась с мамой перед тем, как забеременеть. Она говорила: «Детишки — это счастье! Я с тобой отдыхала». Но у меня получилось не так.
Сначала все было хорошо. Беременность протекала легко. Ближе к родам у меня начались панические атаки, я не могла спать, мне все время казалось, что меня выгонят из университета — я не брала академ. Хотя все были настроены ко мне доброжелательно, мне казалось, что кругом враги.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Хочется, конечно, еще, но, когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно
После окончания университета я еще год сидела с ребенком и только недавно вышла на работу. Я работаю два-три дня в неделю на полставки. С ребенком в это время сидит мама. Она, по-моему, до сих пор не может избавиться от иллюзии, что все дети — сплошное мимими. Когда я говорила, что хочу сдохнуть и ненавижу все это, она отвечала, что вот у нее такого не было. Маме вроде как и жалко меня было, но она меня не понимала и не понимает: когда сидишь с ребенком два дня в неделю — это одно, когда круглосуточно — совсем другое.
Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать, мимику копировать, то есть когда он стал похож на человека. Говорят, что ребенок чувствует, когда его не любят. По-моему, если говорить о совсем маленьких детях, это хрень.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Мы были такими юными романтичными идиотами. Грустно отказываться от мечты. Но все забывается, и дети — они же милые. Хочется, конечно, еще, но когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно. Я решила, что если будет второй, надо сразу брать няню и отдыхать хоть в какие-то дни. К абортам я отношусь плохо, сама никогда бы не сделала. Я за запрет или хотя бы за отказ от финансирования абортов по ОМС.
«Муж катил коляску, я шла за ним и рыдала от безысходности»
Татьяна, 26 лет, Симферополь, была в депрессии восемь месяцев
Моя мама прошла через послеродовую депрессию. После родов мама, по словам бабушки, резко начала меняться: она уходила в себя, была тревожной и не могла за мной смотреть. Меня растила бабушка, а мама с каждым днем отдалялась. Когда я стала чуть старше, мама пошла к врачу, который прописал ей психотропные препараты. Мама подсела на них — сейчас у нее II группа инвалидности.
Мой ребенок был очень желанный. Мы с мужем очень ждали его, готовились к беременности. Роды прошли идеально. Когда я впервые посмотрела на сына, подумала, какой же у него некрасивый нос, и почувствовала неприязнь. Я не понимала, почему должна следить и ухаживать за ним, не хотела к нему подходить. Мне хотелось плакать. Я вроде бы должна была чувствовать радость, но ощущала горе. Когда сыночку был месяц, муж катил коляску, а я шла за ним и рыдала от безысходности. У ребенка были сильные колики и атопический дерматит, он постоянно плакал. Это усугубляло ситуацию. Один раз мне хотелось избить мужа, хотя я очень мирная и мухи не обижу.
Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. Никого не интересовали мои чувства
Я читала, что в Японии в первый месяц после родов ребенком занимаются родственники, а мама лежит и за ней ухаживают. Это очень правильно. Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. В крайнем случае спрашивали, как дела у сына. Никого не интересовали мои чувства. Свекровь говорила: «Я вырастила двоих детей, у меня даже стиральной машинки не было! Ты обязана вырастить! Тебя теперь нет».
Муж взял отпуск и первый месяц помогал мне, сидел с ребенком, гулял. Теперь я понимаю, что мне от него нужна была другая помощь — сочувствие. Меня надо было обнять и сказать: «Ты такая молодец! Я вижу, как тебе плохо». Я понимала, что со мной что-то не так. Я поговорила с мужем, и мы за плату попросили мою подругу готовить и убирать в доме, потому что я была физически истощена. Это меня разгрузило, и я начала приходить в себя.
Депрессия обостряет страхи. У меня есть знакомые, которые, вспоминая то ужасное время послеродовой депрессии, больше не хотят детей. Из-за этой депрессии рушатся семьи. Без поддержки из этой ситуации выйти сложно. Психотерапия очень важна. Моя мама в нужный момент не получила ее.
Дети — большое счастье! Сейчас я чувствую абсолютную любовь к своему ребенку. Столько узнаю о нем каждый день, наблюдаю, как проявляется характер. Думаю о том, чтобы родить второго.
Я считаю, что с момента зачатия ребенок — это не клетка, а человек, поэтому я против абортов. Понимаю, что бывают патологии, угроза жизни матери. Тогда семья сама решает, нужен аборт или нет. Если просто запретить аборты, начнутся подпольные — это не выход. Лучше родить и отдать ребенка бездетной паре, а не губить жизнь.