раймонд моуди жизнь после утраты
Раймонд моуди жизнь после утраты
Рэймонд Моуди и Дайяна Аркэнджел в своей новой книге показывают, как люди могут пройти через скорбь и стресс и не только восстановить свои силы, но и перейти на новый уровень восприятия мира. Осознание «величайшей тайны» человечества может облегчить боль утраты и позволит тем из нас, кто веруют в жизнь после жизни, преодолеть свой страх и горе, а также обрести духовное просветление. Немного существует на земле людей, которым незнакомы утраты. А если и так, то что ждет нас впереди? Эта книга может стать для всех нас бесценным другом в беде.
Необычайное сочетание внутреннего самовыражения и утешения, стратегических задач и обретенной мудрости, анекдотических подробностей и научных изысканий — все это изумляет своим разнообразием и пользой в чистом виде. Одновременно помогает и исцеляет.
Нил Доналд Уолш, автор серии «Беседы с Богом»
Эта книга, насыщенная яркими историями утрат и духовного роста, исполненная сострадательной мудрости, представляет собой достойное продолжение известного классического труда Р. Моуди «Жизнь, после жизни».
«Жизнь после утраты» продолжается с того места, на котором заканчивается «Жизнь после жизни», и насыщает нас внутренним видением и умением преодолевать свое горе и вновь обрести радость и полноту существования.
Кристиан Нортроп, автор книг «Женское тело», «Женская мудрость» и «Мудрость менопаузы»
Эта тонкая, превосходно написанная работа наделяет нас мудростью и дает направление личной трансформации. Жизнь неотделима от утрат, поэтому прочтите эту книгу и осознайте, как можно обратить конец жизни в ее начало, придав этому поистине серийный характер.
Берни Сиджел, доктор медицины, автор книг
«Любовь, медицина и чудеса», «Правила для живых» и редактор-составитель продолжения книги Питера Кэлдера «Древние секреты источника молодости»
Все мы смертны и подвержены горю. В «Жизни после утраты» нам предлагаются идеи, рассказы и суждения, которые могут принести пользу многим, соприкоснувшимся с тяжким опытом утраты. Вероятно, самое большое достижение авторов — в их убеждении, что целительный духовный рост возникает из страданий.
Кэтлин Даулинг Сингх, доктор философии, автор «Благородства смерти»
Книге «Жизнь после утраты» предстоит стать классикой в сфере изучения горя и потерь. Авторы сочетали свой собственный опыт с обстоятельствами жизни своих пациентов; при этом расширяя и углубляя смысл постигшей человека утраты. Весьма полезное чтение для всех, кто испытал потерю — а кто их не испытывал?
Памела Кирхер, доктор медицины, врач хосписа и автор книги «Любовь как связь»
Какой чудный дар — придать законную силу урокам, извлеченным нами из утрат, вкупе с личным опытом, да еще снабдить все это драгоценными источниками!
Элен Стилвел, координатор-психолог, Роквилл-центр
при нью-йоркской епархии, автор книги «Плодотворная память: вечный ангел»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Исследуя захоронение неандертальского периода, которому минуло больше сорока пяти тысяч лет, археологи обнаружили следы цветочной пыльцы гиацинтов и штокроз — очевидно, остатки траурного венка, принесенного родственником усопшего. Эта находка — острое напоминание о том, что печаль, горе и утрата чрезвычайно давно являются частью человеческой жизни.
Одной из причин подобных перемен является осознание, что справиться с такими болезненными эмоциональными переживаниями, как горе и утрата, легче, полностью погрузившись в них, а не игнорируя или пряча их в глубинах подсознания. Буддисты говорят: «Прими все, что приходит к тебе, не отвергай ничего».
Именно такой подход отличает непревзойденную книгу Моуди и Аркэнджел «Жизнь после утраты». Нет лучшего практического руководства в том, как справиться с болью и преодолеть утрату. Опираясь на собственное видение и опыт, авторы достигли неисчерпаемой мудрости — и они делятся ею с другими.
В результате двухвекового господства материалистической науки мы привыкли отождествлять человеческое сознание с деятельностью мозга. А это значило, что с физической смертью тела и мозга сознание исчезает и происходит полное разрушение личности. Такие взгляды не только усугубляли горечь утраты для живых; они также напоминали каждому о собственном неминуемом разрушении. Но в наши дни появилось множество свидетельств, заставляющих пересмотреть предположение о равнозначности разума и сознания. Современная наука свидетельствует, что сознание способно на многие вещи, на которые не способен разум. Или еще проще: разум и сознание — не одно и то же.
Исследуя околосмертные состояния (ОСС), Р. Моуди выявил некоторые свидетельства того, что сознание может выйти за пределы физического тела и мозга. Поскольку Моуди — настоящий ученый, он стремится не переоценивать возможность сохранения сознания после смерти; однако надежда на это поистине витает в воздухе. Недавно коллектив британских врачей констатировал, что «возникновение ОСС при сердечных приступах поднимает множество вопросов, касающихся возможности дистанцирования между сознанием и мозговой деятельностью».
Мы вступаем в эпоху оживления интереса к исследованиям работы сознания вне мозга. Так, например, существуют неоспоримые свидетельства лечения на расстоянии или целительной силы молитвы — и их становится все больше. Располагая множеством подобных свидетельств, мы начинаем понимать, что какой-то аспект сознания выходит за пределы физического мозга, и, по-видимому, не ограничен во времени и пространстве, то есть бесконечен, а следовательно — вечен и бессмертен.
Жизнь после утраты
Рэймонд Моуди и Дайяна Аркэнджел в своей новой книге показывают, как люди могут пройти через скорбь и стресс и не только восстановить свои силы, но и перейти на новый уровень восприятия мира. Осознание «величайшей тайны» человечества может облегчить боль утраты и позволит тем из нас, кто веруют в жизнь после жизни, преодолеть свой страх и горе, а также обрести духовное просветление. Немного существует на земле людей, которым незнакомы утраты. А если и так, то что ждет нас впереди? Эта книга может стать для всех нас бесценным другом в беде.
Нил Доналд Уолш, автор серии «Беседы с Богом»
Эта книга, насыщенная яркими историями утрат и духовного роста, исполненная сострадательной мудрости, представляет собой достойное продолжение известного классического труда Р. Моуди «Жизнь, после жизни».
«Жизнь после утраты» продолжается с того места, на котором заканчивается «Жизнь после жизни», и насыщает нас внутренним видением и умением преодолевать свое горе и вновь обрести радость и полноту существования.
Кристиан Нортроп, автор книг «Женское тело», «Женская мудрость» и «Мудрость менопаузы»
Эта тонкая, превосходно написанная работа наделяет нас мудростью и дает направление личной трансформации. Жизнь неотделима от утрат, поэтому прочтите эту книгу и осознайте, как можно обратить конец жизни в ее начало, придав этому поистине серийный характер.
Берни Сиджел, доктор медицины, автор книг
«Любовь, медицина и чудеса», «Правила для живых» и редактор-составитель продолжения книги Питера Кэлдера «Древние секреты источника молодости»
Кэтлин Даулинг Сингх, доктор философии, автор «Благородства смерти»
Памела Кирхер, доктор медицины, врач хосписа и автор книги «Любовь как связь»
Элен Стилвел, координатор-психолог, Роквилл-центр
при нью-йоркской епархии, автор книги «Плодотворная память: вечный ангел»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Одной из причин подобных перемен является осознание, что справиться с такими болезненными эмоциональными переживаниями, как горе и утрата, легче, полностью погрузившись в них, а не игнорируя или пряча их в глубинах подсознания. Буддисты говорят: «Прими все, что приходит к тебе, не отвергай ничего».
Многие все еще полагают, что тяжелые утраты следует переживать в одиночестве и тишине. Эта книга показывает, что такое предположение неверно. Как считают авторы, облегчить боль утраты и скорбь можно с помощью вполне реальных действий.
Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Горе – слишком глубокое переживание, чтобы его можно было «исправить». Хотя у нас нет возможности посидеть рядом с каждым, кто скорбит, мы все же можем говорить вам слова утешения, надежды, воодушевления, в то время как вы идете по вашему собственному мосту, преодолевая боль по-своему, в своем темпе. В каком-то смысле мы можем быть вместе.
Предисловие
Изучая могилу неандертальца, которой более 44 тысяч лет, археологи нашли следы древней пыльцы гиацинта и цветов штокрозы – очевидно, остатки венка, принесенного кем-то из скорбящих. Это щемящее напоминание о том, что горе, потеря и траур уже очень давно являются частью опыта человека.
Одна из причин таких перемен заключается в осознании того, что болезненный эмоциональный опыт, опыт горя и утраты, следует переживать, полностью отдаваясь ему, вместо того чтобы его игнорировать или загонять в подсознание. Как говорится в буддизме, «все принимай, ничего не отвергай». Именно в таком русле и создана книга Моуди и Аркэнджел «Жизнь после утраты». Этот замечательный труд – самое лучшее практическое руководство по переживанию боли и потери. Основываясь на личном опыте и своих размышлениях, авторы делятся мудростью с читателями.
В последние пару веков царили материализм и наука, и было модно отождествлять сознание человека и деятельность мозга. Это означает, что со смертью тела и мозга сознание пропадает бесследно, то есть происходит полное уничтожение личности. Эта точка зрения не только усугубляла для скорбящих горечь утраты, но и напоминала им, что и их ждет та же участь. Однако сегодня существуют многочисленные свидетельства того, что пора пересмотреть взгляд на разум как на эквивалент мозга. В общем, научные данные показывают, что разум способен на то, чего не может делать мозг. Проще говоря, мозг и сознание – не одно и то же.
Я высоко ценю двойной смысл названия книги – «Жизнь после утраты». Жизнь для кого? Для тех, кто остался? Для тех, кто ушел? Я отвечаю: и для тех, и для других.
Многие по-прежнему верят, что горе и чувство утраты – это болезненный опыт, который нужно переживать в одиночестве, в изоляции, в тишине. Эта книга показывает, что такой подход неверен. Для уменьшения боли, которую приносят горе, скорбь и чувство тяжелой утраты, можно предпринимать конкретные шаги, и авторы их приводят.
Введение
Представьте себе внушающую страх глубокую долину, а за ней – идеальное местечко на вершине прекрасной горы. Этот уголок чудеснее всего, что вы можете вообразить, а окружает его все то, что вам дорого. Единственное, что соединяет вас и это волшебное место, – это мост. Вершина горы воплощает ваше оптимальное состояние, того человека, каким вы должны стать, полностью реализовав свой потенциал. Долина – это бездна горя, а мост – скорбь. Добраться до вершины в радости и блеске невозможно, путь к ней лежит только через горе.
Этот мост мелькнет у вас перед глазами множество раз: когда уезжают друзья, отправляется домой бабушка, подходят к концу каникулы, отношения завершаются разрывом, когда вы упускаете возможность, заканчивается то или иное время года и т. д. Однако пересечь мост вы сумеете, только если вы любили, потеряли и оплакали кого-то, дорогого сердцу.
Утрата может разбить сердце. Она может быть опустошительной. Порой кажется, что пришел конец всему. Мы встали на этот путь сорок лет назад в школьных классах, библиотеках и церквях, когда пытались понять собственное горе и справиться с ним. Пережитые нами потери вдохновили нас на работу в отрасли танатологии (науки о смерти и умирании) и преодоления смерти (изучение жизни после смерти). Мы занимались исследованиями, проводили консультации и преподавали, и постепенно стало ясно, что все горюющие нуждаются в том же, что искали мы: в утешении, надежде, заверении, что наше состояние и чувства «нормальны».
Мы преподносим эту книгу всем вам, однако мы написали ее не как эксперты, которые учат людей горевать. Мы уверены, что в этой сфере каждый сам себе эксперт. Хотя некоторые читатели обнаружат на этих страницах тот или иной способ преодолеть горе, мы не предлагаем готовых формул. К такому глубоко личному переживанию, как горевание, формулы неприменимы. Мы хотим того же, чего хотел Томми.
Томми было всего шесть лет, и он мечтал о наручных часах. Когда же он наконец получил их в подарок на Рождество, ему не терпелось показать их лучшему другу, Билли. Мама его отпустила, но перед уходом сказала ему:
– Томми, у тебя на руке новые часы, и ты умеешь определять время. От нашего дома до дома Билли идти две минуты, так что не задерживайся. Жду тебя домой к шести часам, будем ужинать.
– Хорошо, мама, – ответил Том и поспешил в гости.
Ни к шести, ни позже мальчик не вернулся. В пятнадцать минут седьмого Томми еще не было, и мама начала сердиться. В половине седьмого она рвала и метала. Без десяти семь ее гнев превратился в ужас. Она уже собралась идти искать сына, но тут дверь открылась, и на пороге появился Томми.
– Ой, Томми! – накинулась на него мама. – Почему ты такой невнимательный? Разве ты не знал, что я стану волноваться? Где ты был?
– Я помогал Билли… – начал Томми.
– С чем помогал? – закричала мама.
Малыш снова попробовал объяснить:
– Билли на Рождество подарили новый велосипед, но он упал с тротуара и сломался, так что…
– Ну, Томми, – прервала его мама, – откуда шестилетнему ребенку знать, как чинить велосипед? Ради бога, надо было…
На этот раз перебил Томми:
– Нет, мама. Я не пытался помочь ему починить велосипед. Я с ним сидел на тротуаре и помогал ему плакать.
Наша цель
Наша цель такая же, как у Томми, мы не стараемся ничего «починить». Горе – слишком глубокое переживание, чтобы его можно было «исправить». Хотя у нас нет возможности посидеть рядом с каждым, кто скорбит, мы все же можем говорить вам слова утешения, надежды, воодушевления, в то время как вы идете по вашему собственному мосту, преодолевая боль по-своему, в своем темпе. В каком-то смысле мы можем быть вместе.
Лично для вас
«Жизнь после утраты» была написана для тех, кто переживает горе; однако наши рассуждения можно приложить и к иным потерям. Некоторые материалы окажутся как раз тем, что вам нужно, другие не будут вам полезны. Мы призываем вас пользоваться тем, что вам подходит, а остальное отложите, – возможно, вы вернетесь к этому позже. Только от вас зависит, как вы будете находить в этой книге утешение, однако не следует считать ее заменой лечению или профессиональной помощи психолога.
Формат книги
Мы постарались ответить в тексте на вопросы, которые задают нам чаще всего. Как людям после утраты удается стать сильнее? Как можно утешать, как принимать соболезнования? Чем отличается «нормальное» проживание горя от неэффективного, нефункционального? Когда придет конец моим страданиям? Как тем, кто понес утрату, выстроить свою жизнь после? Как справиться со стрессом? В заключение мы упоминаем блага, которые несет с собой утрата, и приводим список доступных ресурсов, в том числе книг, журнальных статей, информационных рассылок, периодических изданий, ассоциаций, организаций, центров помощи горюющим, телефонов доверия, групп поддержки и интернет-сайтов.
По просьбе некоторых людей, чьи истории вы прочтете на этих страницах, мы изменили их имена и детали, по которым их можно было бы опознать. Однако сами истории остались неизменно правдивыми.
Глава 1
Раннее переживание горя
Смерть любимого человека вновь пробуждает в нас самые ранние переживания разлуки и горя. Люди, которые в период горевания становятся сильнее, стремятся вернуться к ним и вспомнить свой детский опыт. Поэтому в первой главе мы обсудим пять факторов, продолжающих влиять на нас и во взрослом состоянии: переживания плода до родов, опыт рождения, привязанность и потеря, знакомство с понятием смерти и, наконец, представления о смертности, которые формируются у нас в детстве.
Переживания плода до родов
Раньше психологи не учитывали воспоминания плода, считая, что плод недостаточно развит, чтобы на него оказывали влияние внутриутробные переживания. Однако многочисленные свидетельства заставили вернуться к этому вопросу. Матери, скорбевшие во время беременности, утверждают, что их малыши родились горюя. Об этом говорят и другие члены семьи, иногда сами дети. Случай Дженни убедительно доказывает, что внутриутробные переживания плода могут влиять на человека и во взрослом возрасте.
«Я чувствую, что я в темной комнате, похожей на гроб» – рассказ Дайан
Дженни, успешная модель из Нью-Йорка, сколько себя помнит, испытывает глубоко укоренившееся горе и страх. Много лет она старалась от них избавиться.
В середине лета 1988 года все, кто мог, уехали с Манхэттена. Все, кроме Дженни.
– Я намерена разобраться со своими эмоциональными проблемами, – сказала она, когда мы встретились. – Я ходила к разным психологам, даже пробовала гипноз, но каждый раз, когда врач говорил мне мысленно вернуться в прошлое, я чувствовала, что будто бы нахожусь в темной комнате, похожей на гроб, и у меня начиналась истерика. Я все еще ощущаю эту постоянную тревогу в сердце. Не знаю, откуда она, и я устала от того, что она мешает мне строить отношения. Меня пугает то, что может за этим скрываться, но я должна что-то с этим сделать. Дайан, вы мне поможете?
Два сеанса гипноза, которые провела я, не дали ничего нового.
– Я в совершенно черной комнате, – рассказывала Дженни. – Нигде ни малейшего проблеска света. Голоса… Я слышу снаружи громкие приглушенные голоса. Потом я слышу, как кто-то кричит… похоже на голос моей мамы. Меня толкают. Мне так страшно… Кто-то… Мама…
Дженни морщилась, извивалась. Я напомнила ей:
– Мы тут вместе. Ты в безопасности. – Когда она успокоилась, я спросила: – А что там делается сейчас?
Она попыталась определить, что происходит за пределами ее укрытия.
– Я не могу сказать. Я думаю… кто-то… кто-то мучает мою маму… теперь я… я в опасности… я заперта совсем одна… в темноте… Меня толкают… всё…
На этом тело Дженни обмякло на стуле. Ее дыхание замедлилось.
– Что происходит сейчас?
– Я просто там внутри, – ответила она.
– Я не знаю. Я маленькая, совсем маленькая.
– Там есть кто-то еще? – уточнила я.
– Я очень стараюсь, – отвечала она, – но я не могу понять.
Через неподвижную границу проникали только отдельные смутные звуки. Затем наступила тишина, покой, и в конце концов Дженни испытала странное умиротворение, отдыхая внутри своего небольшого убежища.
– Ух ты, – сказала она, открыв глаза. – Что бы то ни было, сейчас я помню это яснее. Я чувствовала себя как маленький ребенок, может быть, двух-трех лет, я пряталась в чулане. Я была беспомощна, просто слушала, как кто-то мучает мою маму. Но как бы я могла ощущать, что меня так пихают, если бы я была в чулане? Это не имеет смысла. Я должна выяснить, что со мной случилось.
На следующей неделе Дженни отправилась домой, в Азию, расспросить родителей о своем детстве. Однако стоило ей начать задавать вопросы, как мать расплакалась навзрыд. Отец принялся ругать Дженни: «Никогда больше не заводи этот разговор!» Она обратилась с вопросом к бабушке по материнской линии, но и та ее упрекнула и ничего не стала отвечать.
– Моя поездка не принесла ничего, кроме разочарования, – поведала мне Дженни, – ведь мне пришлось уехать, не получив ответов на свои вопросы. Но по крайней мере я убедилась: что-то там произошло.
Эта тайна мучила Дженни, она чувствовала, что должна разрешить эту загадку, и стала терпеливо ждать, пока соберется вся семья.
Вскоре Дженни решила, что пышная свадьба двоюродной сестры будет прекрасной возможностью обратиться с расспросами к другим родственникам. На свадьбе все немного выпили, принялись вспоминать прошлое и воспринимали ее вопросы как должное. В конце концов тетя Дженни рассказала ей о том, что случилось.
Это объясняло те чувства, которые испытывала Дженни в течение сеансов гипноза: то, что ее толкали и пихали, в то время как она была заперта внутри темного помещения, громкие невнятные голоса, охватывавший ее ужас и затем блаженная неподвижность.
«Это было чудо, – написала мне Дженни по электронной почте через десять лет после наших сессий. – Я знаю, что это Божественное провидение послало мне все эти события: мою тревогу, терапию, яркие воспоминания и затем семейную встречу. Этот опыт научил меня, что дух, который дает нам Господь, исполнен не страха, а силы, любви и здравого рассудка, и это стало лейтмотивом моей жизни. Я вернулась к учебе, теперь я профессиональный социальный работник в медицинской сфере. Я разрабатываю программы духовного развития для детей в США и за рубежом. Я никогда не чувствовала себя настолько спокойной и счастливой».
Практикующие врачи и ученые собрали немало свидетельств того, что внутриутробный опыт может запоминаться. Это означает, что ваше первое столкновение с горем могло произойти еще до вашего рождения.
Впечатления от процесса рождения
Для новорожденных процесс появления на свет полон стресса как с психологической, так и с физиологической точки зрения. Самая первая разлука с мамой может вызвать тревогу, которая будет сопровождать человека всю жизнь. Некоторые психологи считают, что всем людям свойственно глубоко укорененное желание вернуться в материнскую утробу.
Другие специалисты утверждают, что наша жизнь начинается с чистого листа, как tabula rasa, и что впечатления о жизни и мире вокруг нас мы формируем только с момента рождения. По их мнению, младенцы недостаточно развиты, чтобы испытывать сложные эмоции, такие как страх расставания, который может появиться при рождении.
Сопоставив противоположные точки зрения, мы приходим к практическому выводу: представляется логичным, что расставание, выход из комфортного лона – это стресс. После того как малыш долгие месяцы жил в темном, теплом и стабильном окружении, его вдруг вышвыривает в совершенно иной мир. Его пугают яркие огни, громкие звуки, открытое пространство, холодный воздух. Потом младенца передают с рук на руки, моют, теребят и тискают. А еще рождение может быть физически болезненным, как поведал сначала своей маме, а потом и бабушке трехлетний внук Дайан Сайлас.
«Мне было больно» – рассказ Дайан
В родовой палате собралось двадцать врачей и медсестер. После девяти месяцев тяжелой беременности и шестнадцати часов осложненных родов Кей Энн сделали кесарево сечение, и Сайлас наконец-то появился на свет.
– Ты родился три года назад в этот самый момент, – сказала Кей Энн сыну, показывая на часы.
– Мне было больно, – отозвался Сайлас, склонив голову.
– Что ты хочешь сказать?
– Мне правда было очень-очень больно. Я хотел остаться внутри, – морщась, объяснил он.
Когда они приехали ко мне, Кей Энн (эрготерапевт, по второму образованию психолог) вызвала меня на кухню. Пересказав мне этот разговор, она поинтересовалась:
– Но он же не может на самом деле это помнить – или может?
– Я не знаю, – ответила я. – Звучит невероятно. Хочешь, чтобы я его об этом спросила?
Вечером вся семья собралась на ужин, я задала Сайласу вопрос: «Ты помнишь день, когда ты родился?» – и он снова сказал, что помнит, как ему было больно.
Нам всем приходится пройти через страдания, расставаясь с материнским лоном, и вне зависимости от того, помним мы их сознательно или нет, эта первая серьезная потеря играет важнейшую роль в развитии нашей психики на самом раннем этапе.
Ранняя привязанность, разлука и горе
Мы приходим в этот мир полностью зависимыми. Нам всем необходима пища, тепло, укрытие, защита и любовь. Привязанность и скорбь – настолько же первобытные и инстинктивные чувства. Как показывают исследования, боль утраты испытывают как люди, так и животные.
Привязанность, разлука и горе у животных
Так же как люди, многие животные из-за расставания горюют. Домашние питомцы порой умирают от горя, потеряв хозяина. Даже если разлука временная, некоторые из них приходят в такое отчаяние, что отказываются от того, что необходимо для жизни. Ветераны говорили, что после их ухода на войну питомцы, остававшиеся дома, переставали есть и пить и умирали.
Некоторые стадные животные (например, слоны) собираются вокруг умирающего собрата и не оставляют его одного. Однажды Джо стал свидетелем такого горя, и это изменило всю его жизнь.
В тот день в походе не было ничего необычного – до тех пор, пока Джо не подстрелил чайку. Когда прекрасная белая птица с криками упала в ближайший пруд, ей на помощь поспешили десятки чаек. Они кружили над смертельно раненной сестрой у кромки воды. Их грациозный танец контрастировал с полными горя выкриками. Вскоре с разных сторон слетелось еще множество чаек, так что их набралось около сотни. Воздух заполнили резкие звуки: чайки плакали от горя и бессилия.
С Джо такого никогда раньше не случалось. «Что я натворил… что я натворил?» – думал он. На скорбную вахту собралось больше птиц, чем ему когда-либо доводилось видеть. Ни одна чайка из птичьего сообщества не прерывала траурного полета, даже когда подстреленная птица перестала шевелиться. Джо отвернулся, больше не в силах выносить пронзительные рыдания и сиротливое кружение грациозных птиц.
«Я так пожалел о том, что сделал, – объяснил он, – что побежал, надеясь оставить это все позади. Но у меня ничего не вышло. Птичья скорбь заставила меня понять, что жизнь одной маленькой чайки тоже имеет значение, что в жизни каждого существа есть смысл и все имеют право на жизнь. Я поклялся, что никогда больше не причиню животным вреда».
Хотя время и расстояние отдалили от Джо гулкие крики чаек, горевание, которому он стал свидетелем в тот день, врезалось ему в память. Этот опыт привел к тому, что он на всю жизнь увлекся темами привязанности и потери. Джо подтверждает, что все живые существа (люди и животные, как дикие, так и домашние) испытывают горе. Горевание из-за потери настолько же естественный рефлекс, как то, что, ощущая голод, мы едим.
Ранняя привязанность и горе у людей
Развитие стратегий горевания
Младенцы недостаточно развиты, чтобы осознавать свои чувства при разлуке и горе, и, даже если бы они были на это способны, у них нет слов, чтобы описать то, что они переживают. В результате дети переносят все эти эмоции на следующий этап развития.
На следующем этапе, на втором и третьем годах жизни, дети начинают осознавать свои чувства, также развивается умение их выражать. В этот момент становятся более очевидными реакции малышей на горе. К несчастью, мало кто понимает, что привязанность – это истинная потребность ребенка и что дети нуждаются в том, чтобы выражать горе при разлуке с любимым человеком. Большинство взрослых отвечают: «Перестань хныкать», «Такой большой, а плачешь», «Не о чем реветь» или «Попробуй у меня поплачь, я тебе задам». Ниже мы приводим примеры того, как могут развиваться стратегии переживания горя.
«Мы не хотели, чтобы вы, дети, поднимали шум»
У Эмили и ее двух сестер на троих было шесть детей, от года до четырех лет. С самого начала молодые матери договорились сидеть с детьми по очереди. Чтобы малыши не плакали, когда уходит их мама, взрослые придумали особую систему. Например, Эмили не говорила своим детям, что уйдет и оставит их на несколько часов с тетей. Когда они приезжали в гости, все собирались в гостиной. Затем, когда Эмили пора было уходить, кто-то из взрослых отвлекал детей, уводил их во двор поиграть. Но каждый раз, когда малыши возвращались в ту комнату, где оставили маму, и не находили ее, их охватывала паника. «Мама, мама, мама!» – кричали они, плакали и колотили по двери, чтобы мать вернулась. Они чувствовали себя брошенными, будто их предали, они горевали, но тетя отмахивалась от их эмоций и ругала их: «Да что такое? Вы же знаете, что она вернется».
Хотя сейчас дети Эмили выросли, затаенное горе, чувство покинутости, ощущение, будто их предали, всплывают каждый раз при каждой новой утрате. Однако выросшие дети предпочитают отмахиваться от этих чувств, поскольку именно этому их учили в детстве. Правда, одна из племянниц попробовала обратиться к своему прошлому, когда умерла ее мать.
– Почему вы так поступали? – спросила она у тети.
– Мы просто не хотели, чтобы вы, дети, поднимали шум, – ответила та.
Разобравшись, как развивались в ее случае стратегии горевания, племянница Эмили объяснила нам: «Я своих детей готовлю. Я целую их на прощание и напоминаю, что через несколько часов вернусь. Они могут немного попереживать, когда я ухожу, но не чувствуют себя брошенными и потерянными, как это было у меня».
«Снова похоронная процессия» – рассказ Дайан
С самого раннего возраста, пока мама с папой были на работе, я оставалась с бабушкой. Когда мне исполнилось пять лет, мы с родителями и моей старшей сестрой переехали из Хот-Спрингса, штат Арканзас, в Хьюстон, штат Техас, а бабушка осталась в Арканзасе. Хотя мы часто навещали ее, каждый раз перед тем, как мы отправлялись в долгий обратный путь до Хьюстона, повторялось одно и то же.
Мама и сестра говорили бабушке «до свидания» еще в доме, а затем торопливо выходили к машине. Они давали мне и бабушке время попрощаться наедине и дать волю эмоциям. В этот краткий промежуток я цеплялась за каждую миллисекунду: впитывала аромат свежевыпеченного пирога на кефире, капание крана на кухне, выгоревшие цветы на обоях и крепкие объятия бабушки, когда она с любовью прижимала меня к себе.
Тем временем мама терпеливо ждала меня за рулем машины, а сестра, взгромоздившись на две толстые подушки, барабанила накрашенными ноготками по заднему стеклу. Через несколько минут мама заводила мотор, и это был сигнал для меня: пора выходить. Мы с бабушкой, рыдая, распахивали скрипучую дверь и в обнимку появлялись на пороге, а сестра громко говорила: «О боже! Снова похоронная процессия».
Я садилась на переднее сиденье и спешила опустить стекло, чтобы оно не стояло между мной и бабушкой. Автомобиль трогался, и я посылала ей последний воздушный поцелуй. Бабушка промокала слезы красивым вышитым фартуком, и казалось, что у нее разрывается сердце. Однако она прикладывала морщинистую руку ко рту, чтобы послать мне поцелуй в ответ. Я вытягивала шею, стараясь как можно дольше не терять обожаемую бабушку из виду. Но вот между нами вставали дома, а у меня перед глазами все плыло от слез. Бабушки снова не было видно. «Милая, не плачь, – просила мама. – Ты разболеешься, если будешь плакать».
Я была так мала, и при этом мне нельзя было дать волю чувствам, но так обходятся с большинством детей. Однако мой мозг воспринял мамины предостережения еще более серьезно. Мой дед умер от неизвестного заболевания, поэтому я выстроила для себя такую логическую цепочку: Если я буду плакать, я заболею, а если я заболею, то умру. Плакать = заболеть = умереть. Слезы стали вопросом жизни и смерти, и единственным способом остаться в живых было удерживаться от слез несмотря ни на что.
Прошло около тридцати лет, мои родители умерли, и я чувствовала себя так, будто мое сердце тонет в слезах. Я перебирала свои ранние утраты и то, как я с ними справлялась. Я изучила проблему слез, то, как плач влияет на иммунитет, и другие способы переживать горе. С одной стороны, я знаю, что мама хотела поддержать мое здоровье, и я ее всегда буду за это любить. С другой стороны, я узнала больше, чем было известно ей. Я выяснила, что подавлять горе не полезно для здоровья, что слезы на самом деле выводят из тела токсины. Теперь у меня есть несколько вариантов осознанной реакции на расставание вместо одной неосознанной.
«Я горевала всю свою жизнь»
Семнадцатилетняя юная женщина родила ребенка в приюте для незамужних матерей-одиночек. Новорожденную нарекли «Малышка». Так было принято поступать с незаконнорожденными детьми в то время, 28 июня 1922 года, в Форт-Уэрте, штат Техас.
Прошло три дня, и за Малышкой приехали приемные родители, им было по двадцать лет. Крошка с длинными темными волосами и носом-пуговкой наконец обрела любящую мать, прекрасный дом и имя – Леона.
«Помню, жизнь была такой чудесной, – рассказывала Леона, возвращаясь мыслями к первым годам. – Но потом моя мама заболела, ей нужно было сделать операцию. Во время операции она умерла. К трем годам я стала сиротой дважды. Но мы это никогда не обсуждали, – со вздохом продолжала Леона. – Я просто горевала, горевала одна. Это было ужасно. Каждый раз я переживала горе как новое: когда пошла в школу, когда окончила школу, когда вышла замуж, каждый раз, когда рожала собственных детей, и когда я стала бабушкой. Я часто плакала вечерами, пока не засыпала, без повода, и не только в годовщины смерти. Теперь я понимаю, что горевала каждый день своей жизни».