ральф эмерсон эссе генри торо уолден или жизнь в лесу
Ральф эмерсон эссе генри торо уолден или жизнь в лесу
Уолден, или Жизнь в лесу
© Александрова З. Е., наследники, перевод нарусский язык, 2019
© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019
«В истории Америки вряд ли найдется хотя бы с полдюжины имен, которые для меня что-нибудь значат. Торо – одно из них. Я считаю этого человека настоящим сыном Америки, или, фигурально говоря, драгоценной монетой самой высокой пробы, которую страна, к сожалению, перестала чеканить. Такие люди, в моих глазах, квинтэссенция лучшего, что может породить общество. Вот почему я безгранично уважаю его и восхищаюсь им».
«Этот человек – самый независимый из независимых, единственный, кто на самом деле подписал Декларацию независимости. Он более, чем 1776 год, воплощает Революцию, ибо от подписания Декларации перешел к ее выполнению».
Генри Миллер далеко не единственный, у кого есть потребность уже из ХХ века американской культурной истории помянуть Генри Дэвида Торо и сказать о нем много хорошего, и без натяжек. У американского ХХ века перед Торо есть значительный долг.
Американцы, подобные Миллеру, в этом своем памятовании делают двойственный жест – положительный и отрицательный одновременно. Жест положительный: признание того простого и важного факта, что несколько выдающихся литераторов, а именно Торо, Ральф Уолдо Эмерсон, Уолт Уитмен, Генри Мелвилл и кое-кто еще создали для Соединенных Штатов собственный Золотой век их культуры, их, как еще говорят, аутентичный культурный код. Жест отрицательный: отмежевание, подчас радикальное, от современной культуры послевоенной Америки ХХ в., которая так же далека от Золотого века, как Америка от Луны. А если и можно представить себе минимальный контакт Америки и Луны, воплощенный в астронавте Армстронге, то и контакт американской массовой культуры середины ХХ века с Золотым веком столетней давности – дело исключительно избранных одиночек вроде того же Генри Миллера. В остальном всё потеряно, и нет здравой возможности проассоциировать монструозный, как инкский храм, супермаркет, штампованную жизнь в пластмассовом пригороде, бесконечные и отупляющие телешоу, радиоактивный фастфуд, придурковатую молодежную моду, конвейерную и примитивную поп-музыку и прочие повядшие цветы зла с теми потрескавшимися дагерротипными идеалами, символом которых и был Генри Дэвид Торо для романтика Миллера, для битников и хиппи.
Справедливо такое размежевание или нет, оно – факт американской культуры. И если сегодня мы очень подробно знаем одну сторону конфликта, то другую, представленную как раз Торо с Эмерсоном и их Золотым веком, знаем похуже, а то и никак. Значит, есть повод восстановить баланс сил, хотя бы на уровне предисловия.
Генри Дэвид Торо, как было сказано, принадлежит к тому поколению литераторов, усилиями которых была вызвана к жизни оригинальная американская культура.
Конечно, американцы в какой-то степени творили свою культуру еще до этого поколения, однако их творчество было вполне вторичным по отношению к европейским оригиналам. Ведь даже большое событие американской независимости на идейном, теоретическом уровне было последствием общеевропейского движения Просвещения, в котором, само собой, не было ничего американского.
Идеи Локка, французских сенсуалистов, энциклопедистов, Руссо нашли по ту сторону Атлантики хорошую почву и, главное, верный момент, что привело к взрывным политическим последствиям, но для самих борцов за независимость колоний это были чужие идеи. Отцы-основатели, люди безусловно великие, в культурном отношении были только учениками просвещенной Европы.
Столь же чужим было старое европейское пуританство, доминирующее в американской культуре еще до войны за независимость. Словом, единственно оригинальное на этой земле до поры было связано с аборигенами, которых по ошибке назвали индейцами, но с ними у колонистов, добившихся независимости, были свои счеты.
Подобное состояние культурной вторичности и философского банкротства может и было вполне безразличным, а то и комфортным для среднего американца, но для образованного человека, тем более для творца, едва ли придумаешь что-нибудь унизительнее. Сопротивляясь тому, в период с так называемой второй войны за независимость 1812–1815 и до гражданской войны 1861–1865 гг. выдающиеся американцы искали и изобретали свой особенный культурный лик. Пожалуй, только у группы американских трансценденталистов, если не считать гениальных одиночек вроде Эдгара Аллана По, такая попытка впервые оказалась удачной.
Впрочем, сами трансценденталисты не отрицали своей преемственной связи с европейской интеллектуальной традицией, напротив, они этой связью гордились. Однако их цель изначально состояла не в подражании, но в полноценном соучастии, в диалоге с европейской мыслью, а для диалога, понятно, нужны двое равных. Чтобы вступить в независимые – теперь уже не политически, но теоретически – отношения с Европой, американские трансценденталисты осознали и сформулировали необходимость создать себя заново, переродиться в виде субъекта мышления, творчества, эстетического и особенно этического суждений. Вполне справедливо сказать, что именно трансценденталисты и стали первым полноценным субъектом молодой американской культуры середины XIX века.
Рождением трансценденталистского направления в литературе и философии США можно считать 1836 год, когда бывший пастор, а ныне свободный интеллектуал Ральф Уолдо Эмерсон опубликовал свой знаменитый трактат-манифест «Природа». Именно Эмерсон был родоначальником, лидером и крупнейшим деятелем нового направления. Объясняется это не только новаторством и напором, ему, безусловно, свойственными, но также и тем промежуточным местом, которое Эмерсон занимает между прошлым и будущим американской культуры.
С одной стороны, ему удается усвоить всё лучшее и наиболее жизнеспособное, что было в этой культуре до него. Сам начинавший как проповедник и навсегда сохранивший свою миссионерскую энергию, Эмерсон плоть от плоти тех радикальных пуритан, которые обосновались на этой земле в начале XVII в. с четким намерением строить здесь Царство Божие на Земле – именно среди этих людей, суровых и будто бы ветхозаветных, и развивались по большей части мысль и словесность колониальной Америки. От проповедников-пуритан Эмерсон взял эту силу, глубокую убежденность в собственной внутренней правде и устремленность к преобразованию человека и всего человеческого общества.
С другой стороны, на столь хорошо подготовленную почву ладно ложились новейшие тенденции в европейской мысли, прежде всего непростые построения немецкого идеализма, чаще всего в пересказе англоязычных авторов вроде дружившего с Эмерсоном, но очень на него непохожего Томаса Карлейля (хотя и сам Эмерсон знал языки в достаточной степени, чтобы знакомиться с оригиналами, он никогда не был снобом в этом отношении и не брезговал переводами).
В принципе согласуемые с пуританством (вспомним, что Гегель и Шеллинг также когда-то были студентами-теологами), идеи немецких идеалистов, критически разрабатывавших основные положения кантовской философии и стремящихся пойти дальше самого Канта (от Канта идет и сам термин «трансцендентализм»), убедили Эмерсона в необходимости высшего синтеза разрозненных источников человеческого познания. Исходя из данности (или видимости) дуализма человека и мира, американский трансцендентализм, как и немецкий идеализм, ищет пути их согласования.
Результаты поисков у немцев и у Эмерсона различны: первые делают ставку на спекулятивное познание объективной необходимости осуществления Абсолюта в истории, второй, характерным для бывшего пастора образом, уповает на этику, на личностное усилие (в этом смысле среди всех немецких идеалистов Эмерсон ближе всего оказывается к Фихте, хотя сам он этого особенно не акцентировал).
Ральф эмерсон эссе генри торо уолден или жизнь в лесу
С. 387. Вот что значит слепо повиноваться бестолковому оракулу и кидать камни через плечо, не глядя, куда они упадут.
С. 387. Лучшие свойства нашей природы, подобные нежному пушку на плодах, можно сохранить только самым бережным обращением. Мы отнюдь не бережны ни друг к другу, ни к самим себе.
С. 389. Общественное мнение далеко не такой тиран, как наше собственное. Судьба человека определяется тем, что он сам о себе думает.
С. 389. То, что сегодня повторяет каждый, или с чем он молча соглашается, завтра может оказаться ложью, дымом мнений, по ошибке принятым за благодатную тучу, несущую на поля плодоносный дождь.
С. 391. Непрестанная тревога и напряжение, в котором живут иные люди, – это род неизлечимой болезни (наше выделение).
С. 394. У нас есть профессора философии, но философов нет.
С. 396. Я долгое время работал репортёром в журнале, у которого было не очень много подписчиков; его редактор до сих пор не нашёл нужным напечатать большую часть моих корреспонденций, и я, как очень многие писатели, ничего не получал за свой труд. Но в данном случае труды сами заключали в себе награду.
С. 408. Цивилизация, улучшая наши дома, не улучшила людей, которым там жить. Она создала дворцы, но создать благородных рыцарей и королей оказалось труднее.
С. 419. И я твёрдо решил, что не стану из скромности адвокатом дьявола. Я хочу замолвить слово за правду.
С. 434. Самый большой мой талант – это малые потребности.
Торговля налагает проклятие на всё, к чему прикасается: хоть бы вы торговали посланиями с небес, над вами тяготеет то же проклятие.
С. 442. Богатство человека измеряется числом вещей, от которых ему легко отказаться.
С. 451. А в газетах я никогда не нахожу важных сообщений (наше выделение).
Для философа все так называемые новости – не что иное, как сплетни, а те, кто их читает – старые кумушки за чашкой чая.
С. 454. Я всегда сожалею, что не так мудр, как в день своего появления на свет (наше выделение).
С. 454. Накапливая имущество для себя и потомков, основывая семью или государство и даже стремясь к славе, мы остаёмся смертными, но, обращаясь к истине, мы становимся бессмертными и можем не страшиться перемен и случайностей. … Время подлинных свершений не относится ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему.
С. 462. Пусть нам присылают отчёты всех научных обществ, а мы посмотрим, чего стоит их учёность.
С. 476. Я думаю, что люди до сих пор побаиваются темноты, хотя все ведьмы давно казнены, а христианство и свечи введены повсеместно.
Никогда ещё я не чувствовал себя одиноким, никогда не бывал подавлен чувством одиночества, и только однажды, через неделю-другую после моего переселения в лес, я на какой-нибудь час усомнился в том, возможна ли безмятежная и здоровая жизнь без тесного общения с людьми. Мне было неприятно оказаться одному. Но я чувствовал, что это было болезненное состояние, и уже предвидел, что оно пройдёт. Среди этих мыслей, под шум тихого дождя, я внезапно ощутил – в падении дождевых капель, в каждом звуке и каждом предмете вокруг дома – нечто бесконечно дружественное. И это меня поддержало; воображаемые преимущества человеческого общества показались мне незначащими, и с тех пор я больше о них не думал. Каждая сосновая игла наливалась симпатией и предлагала мне свою дружбу. Я так явственно ощутил вечно родственное даже в тех аспектах природы, которые принято называть мрачными и дикими, так ясно понял, что ближайшим кровным моим родичем не обязательно должен быть человек или сосед, что отныне не буду чувствовать себя чужим ни в какой глуши.
С. 480. Ни с кем так не приятно общаться, как с одиночеством. Мы часто бываем более одиноки среди людей, чем в тиши своих комнат. Когда человек думает или работает он всегда наедине с собой, где бы он ни находился. Одиночество не измеряется милями, которые отделяют человека от его ближних….Ценность человека не заключается в его шкуре, чтобы надо было непременно о неё тереться.
Я слышал о человеке, заблудившемся в лесу и умиравшем от голода у подножья дерева, и о том, как он в своём одиночестве обрадовался окружившим его причудливым видениям – созданиям его воспалённого мозга, принятым им за действительность. А ведь можно и при полном телесном и душевном здоровье постоянно окружать себя подобным же, но более нормальным и естественным обществом и прийти к сознанию, что мы никогда не бываем одиноки.
С. 482. Сколько здоровья и радости несёт нам невинная и благодетельная Природа – солнце, ветер, дождь, лето и зима! И сколько в ней сочувствия к человеческому роду! Вся Природа страдала бы, солнце померкло бы, ветры вздыхали бы, тучи лили слёзы, а леса сбросили бы свой убор и среди лета оделись в траур, если бы у человека явился когда-либо истинный повод для горя. Как же мне не ощущать своего родства с землёй? Разве сам я не состою отчасти из листьев и растительного перегноя? Где лекарство, способное даровать нам здоровье, покой и довольство? Это не моё и не твоё семейное средство, а растительные снадобья общей нашей праматери Природы, благодаря которым она сама сохраняет вечную юность. …Не надо мне шарлатанских микстур, почерпнутых из Мёртвого моря (наше выделение); дайте мне целебный глоток неразбавленного утреннего воздуха. Я не поклонник Гигейи…Я предпочитаю ей Гебу, чашеносицу Юпитера, дочь Юноны и дикого латука, имевшую власть возвращать молодость богам и людям.
С. 485. Я так далеко удалился в великий океан одиночества, куда впадают реки общества, что ко мне большей частью приносило только лучшие их отложения.
С. 487. Его обучали наивными и безрезультативными методами, какими католические священники обучают туземцев: не настолько, чтобы пробудить в ученике сознание, но лишь настолько, чтобы воспитать в нём доверие и благоговение; чтобы ребёнок не возмужал, а остался ребёнком.
С. 499. Я сказал себе: на следующий год я не столько буду заботиться о посевах бобов и кукурузы, сколько о семенах искренности, правды, простоты, веры, невинности и тому подобного, если они ещё уцелели …Но увы! – так я сказал себе, а прошло лето, и ещё одно, и ещё, и я вынужден признаться тебе, читатель, что посеянные мной семена, если они действительно были семенами добродетелей, были поедены червями или потеряли всхожесть, но только они не взошли. Люди обычно не бывают смелее своих отцов. Наше поколение наверняка каждый год будет с роковой неизбежностью сажать кукурузу и бобы в точности так, как веками сажали индейцы и как они обучили этому первых поселенцев.
С. 529. Людям не хватает веры и мужества – вот они и стали такими: покупают, продают и проводят всю жизнь в рабстве.
Надо приходить домой издалека, пережив приключения и опасности, сделав какие-то открытия, чтобы каждый день приносил новый опыт и духовно укреплял нас.
С. 533. Мне кажется, что всякий, кто старается сохранить в себе духовные силы или поэтическое чувство, склонен воздерживаться от животной пищи и вообще есть поменьше. Энтомологи отмечают знаменательный факт – «почти все насекомые, достигшие зрелости, едят гораздо меньше, чем их личинки». Обжоры – это люди в стадии личинок; в этой стадии находятся целые народы, народы без воображения и фантазии, которых выдаёт их толстое брюхо.
С. 537. Однако дух способен на время побеждать и подчинять себе все органы и все функции тела и претворять самую грубую чувственность в чистое чувство любви и преданности. Половая энергия оскверняет и расслабляет нас, когда мы ведём распутную жизнь, но при воздержании является источником силы и вдохновения.
С. 538. Каждый из нас является строителем храма, имя которому – тело, и каждый по-своему служит в нём своему богу, и никому не дано от этого отделаться и вместо этого обтёсывать мрамор. Все мы – скульпторы и художники, а материалом нам служит собственное тело, кровь, кости. Все благородные помыслы тотчас облагораживают и черты человека, всё низкое и чувственное придаёт им грубость.
С. 548. Говорят, что в озёрах штата Нью-Йорк случалось ловить гагар на глубине 80 футов на крючки для форели.
С. 569. Он не делает ставки на настоящее. Сейчас его знают сравнительно мало, но когда настанет его день, вступят в силу законы, о которых большинство и не подозревает, и отцы семей и правители стран придут к нему за советом.
С. 608. Мы склонны порой причислять полутораумных к полоумным, потому что воспринимаем лишь треть их ума.
В городе Куру жил некогда мастер, стремившийся к совершенству. Однажды он задумал сделать посох. Решив, что для несовершенного творения время что-то значит, но для совершенного существовать не должно, он сказал себе: пусть посох будет совершенством во всех отношениях, хоть бы мне не пришлось больше сделать ничего другого. Он тотчас же отправился в лес за деревом, решив работать только с подходящим материалом; пока он искал и отвергал одно дерево за другим, он остался одинок, потому что все друзья его состарились и умерли, он же не состарился ни на один миг. Его решимость и непоколебимое упорство, его возвышенная вера наделили его вечной юностью, хоть он и не знал об этом. Раз он не шёл на сделки с Временем, Время сторонилось его и только издали сокрушалось, что не может его побороть.
Читать “Уолден, или Жизнь в лесу”
Уолден, или Жизнь в лесу
© Александрова З. Е., наследники, перевод нарусский язык, 2019
© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019
Минимум Торо
«В истории Америки вряд ли найдется хотя бы с полдюжины имен, которые для меня что-нибудь значат. Торо – одно из них. Я считаю этого человека настоящим сыном Америки, или, фигурально говоря, драгоценной монетой самой высокой пробы, которую страна, к сожалению, перестала чеканить. Такие люди, в моих глазах, квинтэссенция лучшего, что может породить общество. Вот почему я безгранично уважаю его и восхищаюсь им».
Генри Миллер
«Этот человек – самый независимый из независимых, единственный, кто на самом деле подписал Декларацию независимости. Он более, чем 1776 год, воплощает Революцию, ибо от подписания Декларации перешел к ее выполнению».
Амос Бронсон Олкотт
Генри Миллер далеко не единственный, у кого есть потребность уже из ХХ века американской культурной истории помянуть Генри Дэвида Торо и сказать о нем много хорошего, и без натяжек. У американского ХХ века перед Торо есть значительный долг.
Американцы, подобные Миллеру, в этом своем памятовании делают двойственный жест – положительный и отрицательный одновременно. Жест положительный: признание того простого и важного факта, что несколько выдающихся литераторов, а именно Торо, Ральф Уолдо Эмерсон, Уолт Уитмен, Генри Мелвилл и кое-кто еще создали для Соединенных Штатов собственный Золотой век их культуры, их, как еще говорят, аутентичный культурный код. Жест отрицательный: отмежевание, подчас радикальное, от современной культуры послевоенной Америки ХХ в., которая так же далека от Золотого века, как Америка от Луны. А если и можно представить себе минимальный контакт Америки и Луны, воплощенный в астронавте Армстронге, то и контакт американской массовой культуры середины ХХ века с Золотым веком столетней давности – дело исключительно избранных одиночек вроде того же Генри Миллера. В остальном всё потеряно, и нет здравой возможности проассоциировать монструозный, как инкский храм, супермаркет, штампованную жизнь в пластмассовом пригороде, бесконечные и отупляющие телешоу, радиоактивный фастфуд, придурковатую молодежную моду, конвейерную и примитивную поп-музыку и прочие повядшие цветы зла с теми потрескавшимися дагерротипными идеалами, символом которых и был Генри Дэвид Торо для романтика Миллера, для битников и хиппи.
Справедливо такое размежевание или нет, оно – факт американской культуры. И если сегодня мы очень подробно знаем одну сторону конфликта, то другую, представленную как раз Торо с Эмерсоном и их Золотым веком, знаем похуже, а то и никак. Значит, есть повод восстановить баланс сил, хотя бы на уровне предисловия.
* * *
Генри Дэвид Торо, как было сказано, принадлежит к тому поколению литераторов, усилиями которых была вызвана к жизни оригинальная американская культура.
Конечно, американцы в какой-то степени творили свою культуру еще до этого поколения, однако их творчество было вполне вторичным по отношению к европейским оригиналам. Ведь даже большое событие американской независимости на идейном, теоретическом уровне было последствием общеевропейского движения Просвещения, в котором, само собой, не было ничего американского.
Идеи Локка, французских сенсуалистов, энциклопедистов, Руссо нашли по ту сторону Атлантики хорошую почву и, главное, верный момент, что привело к взрывным политическим последствиям, но для самих борцов за независимость колоний это были чужие идеи. Отцы-основатели, люди безусловно великие, в культурном отношении были только учениками просвещенной Европы.
Столь же чужим было старое европейское пуританство, доминирующее в американской культуре еще до войны за независимость. Словом, единственно оригинальное на этой земле до поры было связано с аборигенами, которых по ошибке назвали индейцами, но с ними у колонистов, добившихся независимости, были свои счеты.
Подобное состояние культурной вторичности и философского банкротства может и было вполне безразличным, а то и комфортным для среднего американца, но для образованного человека, тем более для творца, едва ли придумаешь что-нибудь унизительнее. Сопротивляясь тому, в период с так называемой второй войны за независимость 1812–1815 и до гражданской войны 1861–1865 гг. выдающиеся американцы искали и изобретали свой особенный культурный лик. Пожалуй, только у группы американских трансценденталистов, если не считать гениальных одиночек вроде Эдгара Аллана По, такая попытка впервые оказалась удачной.
Впрочем, сами трансценденталисты не отрицали своей преемственной связи с европейской интеллектуальной традицией, напротив, они этой связью гордились. Однако их цель изначально состояла не в подражании, но в полноценном соучастии, в диалоге с европейской мыслью, а для диалога, понятно, нужны двое равных. Чтобы вступить в независимые – теперь уже не политически, но теоретически – отношения с Европой, американские трансценденталисты осознали и сформулировали необходимость создать себя заново, переродиться в виде субъекта мышления, творчества, эстетического и особенно этического суждений. Вполне справедливо сказать, что именно трансценденталисты и стали первым полноценным субъектом молодой американской культуры середины XIX века.
Рождением трансценденталистского направления в литературе и философии США можно считать 1836 год, когда бывший пастор, а ныне свободный интеллектуал Ральф Уолдо Эмерсон опубликовал свой знаменитый трактат-манифест «Природа». Именно Эмерсон был родоначальником, лидером и крупнейшим деятелем нового направления. Объясняется это не только новаторством и напором, ему, безусловно, свойственными, но также и тем промежуточным местом, которое Эмерсон занимает между прошлым и будущим американской культуры.
С одной стороны, ему удается усвоить всё лучшее и наиболее жизнеспособное, что было в этой культуре до него. Сам начинавший как проповедник и навсегда сохранивший свою миссионерскую энергию, Эмерсон плоть от плоти тех радикальных пуритан, которые обосновались на этой земле в начале XVII в. с четким намерением строить здесь Царство Божие на Земле – именно среди этих людей, суровых и будто бы ветхозаветных, и развивались по большей части мысль и словесность колониальной Америки. От проповедников-пуритан Эмерсон взял эту силу, глубокую убежденность в собственной внутренней правде и устремленность к преобразованию человека и всего человеческого общества.
С другой стороны, на столь хорошо подготовленную почву ладно ложились новейшие тенденции в европейской мысли, прежде всего непростые построения немецкого идеализма, чаще всего в пересказе англоязычных авторов вроде дружившего с Эмерсоном, но очень на него непохожего Томаса Карлейля (хотя и сам Эмерсон знал языки в достаточной степени, чтобы знакомиться с оригиналами, он никогда не был снобом в этом отношении и не брезговал переводами).
В принципе согласуемые с пуританством (вспомним, что Гегель и Шеллинг также когда-то были студентами-теологами), идеи немецких идеалистов, критически разрабатывавших основные положения кантовской философии и стремящихся пойти дальше самого Канта (от Канта идет и сам термин «трансцендентализм»), убедили Эмерсона в необходимости высшего синтеза разрозненных источников человеческого познания. Исходя из данности (или видимости) дуализма человека и мира, американский трансцендентализм, как и немецкий идеализм, ищет пути их согласования.
Результаты поисков у немцев и у Эмерсона различны: первые делают ставку на спекулятивное познание объективной необходимости осуществления Абсолюта в истории, второй, характерным для бывшего пастора
Уолден, или Жизнь в лесу. Генри Дэвид Торо — отзывы
Оставить отзыв Сбросить
получаешь релакс прогулявшись по воображаемому в процессе чтения Уолдану и его окрестностям
первые несколько глав скучноваты
Книга хороша, Торо как всегда на высоте и манера извлечения непередаваема. Как он в 28 лет удалился от общества и стал жить в лесу на берегу пруда Уолден. Несколько глав я прочитала как в тумане, но дальше стало интереснее. Это точно не художественный роман, это книга сложенная из эссе. В книге очень много философских мыслей и описания природы. По этой книге мы смогли бы прожить в лесу года) Но главный герой прожил в лесу 2 года. Книга умиротворяющая и актуальная по сей день. Автор показывает нам что жизнь может быть счастливой и в изоляции от общества. Каждый человек может жить с помощью своего труда и единении с природой.
Позволяет взглянуть на многие вещи иначе. После прочтения остается приятное ощущение, будто теперь ты приблизился к истине.
Возможно, покажется тяжёлой в прочтении.
Столкнулась с данным произведением Генри Торо абсолютно случайно в книжном магазине, и его название привлекло меня. И не напрасно! Эта книга оказалась лунным светом в достаточно тяжелый период в моей жизни, когда хотелось отдалиться от всех проблем и оказаться в другой реальности, уйти в лес подобно главному герою книги. Каждую мысль Торо можно цитировать, настолько он поражает красотой своего слова. Несмотря на то, что книга была написана в 19 веке, очень многое можно взять из нее, прислушаться к советам автора, ну или хотя бы просто восхититься теми пейзажами, которые он описывает!
Кое-где мысли кажутся рыхлыми, бездоказательными, но если вдуматься и читать внимательно, то автор все доказал, хоть и не обязан.
Я если читаю электронную книгу, то страницы с умными и оригинальными мыслями и идеями всегда скриню и обвожу в графическом редакторе, те предложения, абзацы, которые меня впечатлили.
Коллекция уже большая собралась.
Бывают книги, где ничего, пустота.
В этой же книге, заскринить хотелось каждую страницу.
Автор:
Американский поэт и мыслитель Генри Дэвид Торо
Количество страниц:
В моей читалке 191 страница, вот с таким шрифтом 👇
Год издания:
Жанр:
Именно биография. Автор описывает личный опыт.
А почему Уолден, это вам самим придется разобраться.
Что интересного вынесла после прочтения:
* Я вполне могу жить вдали от цивилизации, с небольшими оговорками, но смогу, хотя бы потому, что опыта нет, я не знаю чего ждать и поэтому не страшно.
* Слабоумие и отвага
* Отшельником быть не легко.
* Иметь свой огород — это как иметь машину печатающую деньги.
* Мужчины и женщины с разных планет.
* Все решает настрой и сила духа.
* За веганством прошлое и будущее.
* Быть сильным можно по-разному.
* Можно быть отшельником и не прятаться от людей.
* Твой мир — твои правила.
* Ты не проживешь чужую жизнь, и твою жизнь за тебя никто не проживет.
* Столько всего интересного в живой природе. Разнообразные занятия на каждый день.
* Я спокойно отношусь к материальным ценностям.
* В природе есть все и даже больше.
* Любой может быть философом.
* У природы нет плохой погоды.
* Протест может быть душевный.
* Хочешь чтобы тебя услышали? Замолчи.
О книге:
Обложку и качество печати я не могу оценить, так как у меня электронный вариант. Но я видела картинку, — обложка простая, я в духе того времени, в котором она написана. Это первые издания. Сейчас она издается в мягкой обложке и тоже ничего замысловатого нет.
В электронном формате вы можете подстраивать под себя шрифт, размер и так далее. Это очень удобно.
В начале книги автор упоминает Лондон и некоторые моменты которые он рассказывает, они не применимы к нашим российским реалиям и менталитету, думаю: «что он несёт?», но понимаю, что он говорит именно об этой среде в которой он живет и вырос, то что он там видит. Хотя я не осово знаю о чем думали в России в девятнадцатом веке. Наверное всякое было.
Настроение и мысли его мне очень близки. Например в ситуации с фермером, который утверждал, что на одной растительной пище «не построить костей». Я бы тоже самое подумала. Как минимум.
В книге много интересных мыслей:
Гиппократ оставил даже наставления насчет подстригания ногтей; вровень с кончиками пальцев — не короче и не длиннее.
Я с такой информацией нигде не сталкивалась.
Много потрясающих опытов, экспериментов, наблюдений, созерцании. Никому не мешая, не вмешиваясь.
Боже! Это так интересно. Затягивает и хочется продолжения.
Не зря книга-анархия.
Не верь никому, слушай себя, доверяй природе, как бы (да не как бы) говорит автор.
Старому поколению—старые дела, а новому—новые.. Старость годится в наставники не больше, если не меньше,
чем юность,—она не столькому научилась,сколько утратила. Я не уверен,что даже
мудрейший из людей, прожив жизнь, постиг что-либо, обладающее абсолютной
истинностью. В сущности, старики не могут дать молодым подлинноценных советов; для этого их опыт был слишком ограничен..
Я прожил
на нашей планете 30 лет и еще не слыхал от старших ни одного ценного или даже
серьезного совета.Они не сказали мне—и вероятно не могут сказать—ничего,что
мне годилось бы.Передо мной жизнь—опыт,почти не испробованный мной,но мне
мало проку оттого,что они его проделали…
Творческий подход, культура, одиночество, созидание, близость с природой.
В книге есть как цитаты других умных людей, которых почитает Генри. Также его стихи.
Он очень творческий, очень глубокий человек. Поэтому рекомендую прочитать эту книгу всем, особенно тем, кто интересуется темой веганства, дауншифтинга и около подобных.
Торо не пеняет на государство, на родственников, на жену, детей, соседей, окружение. Он берёт и сам всё делает, берёт все в свои руки, сам себя обеспечивает и сам приходит к своему опыту к своим мыслям, подчас очень волнующим.
Мне очень по душе. Как будто бы у нас диалог, с умнейшим человеком. Я бы с удовольствием пригласила его на чай и мы бы с ним побеседовали.
Я встречала мнение и не один раз, что автор с самого начала книги очень надменно себя ведёт, ставит себя выше других тех, кто живёт не так как он.
А я такого не заметила. Как можно судить о тоне, интонации человека, если ты читаешь книгу? Ты его не слышишь.
Я восприняла это нормально. Человек рассуждает.
Каждый воспринимает со своей колокольни, по мне так человек абсолютно спокойно облачает свои мысли в слова и делится наблюдениями.
Даже наоборот, — простой, ясный, доступный язык/стиль повествования. Никаких заумных и длинных слов. Даже философские мысли выражены понятно. Потому что всё гениальное, просто.
Ничего нового автор не изобрёл. Он просто принял на веру и решил будет провести эксперимент взяв за основу Древние трактаты.
Мне очень нравится что в книге Мало слов. Точнее, он описывает то что он делает, но больше практики, чем теории. То есть он не размазывает по страницам свои размышления он идёт и делает, а потом описывает результат или ощущения.
Душевный, наблюдательный, внимательный и чуткий автор.
Возможно я как-то сухо описываю.
Но здесь так заведено, что я не могу спойлерить А если я скажу А, то придётся говорить и Б.
Давайте вы сами прочитайте, составите свое мнение. И мы пообщаемся
От меня высшая оценка и похвала.
умное философское «нечто»
нет сюжета, это же философия
Какое счастье, что я наконец-то дочитала эту книгу — и я спешу поделиться своей радостью именно с вами, с первыми.
Я же на ней засела на целую неделю.
Господа, это совсем не дело. Кошмар какой-то.
Но вы бы только знали, КАК СИЛЬНО я счастлива, что прочитала «Уолден, или в жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо! Ощущаю себя умнейшей инопланетянкой, которая всем может теперь утереть нос 🙂
А вообще, очень хочется рассказать вам про это произведение — и поскорее забыть, как долго я с ним мучилась.
Я думала (искренне и наивно), что передо мной — художественная литература. Что я раскрою книгу и окунусь в мир жизни в лесу, но жизни с сюжетом, художественно оформленной в каком-нибудь сумасшедше-интересном жанре; в общем — я ждала сюжетной остроты, так, чтобы захватило с первого слова и до последнего. Я не дождалась — потому что надо быть умнее и читать синопсис прежде, чем покупать книгу.
Перед вами философское произведение Генри Торо, основанное на его собственном опыте — американский мыслитель девятнадцатого века решил отойти ото всех людей и углубиться в лес — пожить там, поработать, подумать-поразмышлять, и выдал нам все это вот в такой вот форме — «Уолден, или жизнь в лесу». Книга на 320 страниц мельчайшим шрифтом; главную идею можете прочитать в 10 последних страницах, именуемых «выводом». Этого будет вполне достаточно. Хотя философы будут в восторге от всего, что Торо описывает на протяжении этих 300 страниц.
Лично мне читать было очень трудно. Я редко когда адекватно и быстро схватываю что-то бессюжетное, просто «мысли по древу» — все зависит от темы. Но меня упорно преследует мысль, что данная книга — это как будто Торо дали выговориться — он написал все, вздохнул и был счастлив.
А мне от его счастья — счастья не добавляется вообще никак.
Была пара интересных мыслей, которые меня зацепили и которые запомнились — потому, что я с ними согласна: например, что из еды не надо делать культ (правда, если бы я не была изначально склонна к полноте, думаю, говорила бы по-другому). Произведение пестрит названиями других произведений, упоминанием авторов, мифологией — в общем, надо очень хорошо знать историю, чтобы прочитывать все подтексты, все, что стоит за обычными словами Торо.
Если вкратце — Генри Торо пытается вам доказать, что надо работать (ручной труд) — и все, этого вам для жизни хватит. А все остальное — надуманная внешность, совершенно ненужная.
Надо быть близкими к природе.
А еще надо сажать разнообразные семена.
Вообще, здесь много экономики, несколько раз встречаются таблицы с подсчетами выгоды / убытков — я это просто пролистывала.
Проблема в том, что бессюжетные книги я редко запоминаю (зависит от темы: если интересно и понятно — запомню, неинтересно и непонятно — забуду) — а тут скорее неинтересно и непонятно, поэтому 90% прочитанного я уже благополучно забыла (думаю, у большинства произойдет то же самое).
В то же время — я теперь крута.
Я читала произведение философии американского мыслителя, которому взбрело в голову уйти в лес. Да, безусловно, это классика, ее надо уважать, произведение восхитительно — да я и не спорю, господа.
Вообще, многое у Торо я могу опровергнуть — и хочу опровергнуть — и опровергала бы до изнеможения, но я слишком ленива для этого. В целом, произведение каждого философа — это лишь его мысли, его идеи и наблюдения; нам совсем не обязательно со всем соглашаться. Ведь так?
Если кто-то из вас вздумает прочитать книгу и сделает это — напишите мне; подискутируем. Если из моей головы не уйдут остатки произведения, конечно, что вполне вероятно.
Спасибо за внимание.
Заставляет задуматься о многом
Добрый вечер всем, хотелось бы рассказать об еще одной книге, я такую тематику не особо читаю, но по советам складывалось впечатление что хорошая книга в которой есть большой смысл.
Написал ее Генри Дэвид Таро(об этом писателе тоже кстати ничего не слышала ранее). Называется Уолден, или жизнь в лесу, книга является автобиографической. Книга подносится нам как биография Генри Торо. Затрагивая период его жизни когда он решил удалится в лес, на берег озера Уолден. И пожить там 2 года 2 месяца и 2 дня. Весь временной период сжат в четыре сезона.
Сюжет повествует нам о решении молодого человека испытать нужду человечества в прогрессе. В конце 19 века Америку стали заполнять заводы. А Торо решил доказать самому себе и нам что для полного счастья и духовной свободы человеку нужна лишь природа.
Дабы доказать финансовую часть вопроса, в книге даже имеются заметки. Которые показывают сколько он потратил денег на свой новоиспеченный дом, и зерна на посев. Этим широко открывает взгляд на возможности фермерства в нашей жизни. И его потенциал. И вообще широко раскрывает тему независимости человека от общества в целом. И наоборот показывая зависимость общества от человека.
Книга так же пропитана кучей мыслей, духовных наблюдений, и знаний о том что мы уже знаем но забыли. Заставляет задуматся, переосмыслить себя со всех сторон и свою жизнь.
В ней я смогла найти духовную гармонию которую я не могу найти ходя на работу. Описание того как я должна жить, да и вообще все люди в общем. Не напрягаясь, занимаясь своими любимыми делами И вообще наслаждаясь всем вокруг, тем чего мы не замечаем там где находимся сейчас. Книгу нужно читать в каком то глубоком отчаянии, или вдохновении на аскезу. Всем рекомендую эту книгу.
Добрый день, дорогой читатель!
Дэвид Торо — это тот самый автор на которого ссылаются очень многие писатели. От Стивена Фрая до Стивена кинга. Я столько о нем слышала, что заранее считала автором хорошим и талантливым.
Книжицу эту я обнаружила в Фикс Прайсе, когда искала идеи для подарков в рамках обмена посылками.
Взяла в подарок своему адресату, прочитала пару глав и решила подарить что-то другое
Слишком уж нравоучителен был тон у Торо, мне казалось, что я так своего «дарителя» поучаю.
А этом отзыве я решила рассказать об этой книге поподробнее.
Итак:
Уолден, или Жизнь в лесу. Генри Дэвид Торо.
Как всегда, немного вводной информации.
Год выпуска: сама книжка вышла в серелине позапрошлого века, и имела сотни переизданий.
2019,
Жанр: нравоучительный дауншифтинг,
Цена: 99р,
Где купить: сеть магазинов «Fix price», книжные магазины, или прочитать в приложении майбук (там этот текст лежит в качестве бесплатного чтения),
Поскольку у меня на руках бумажная книга, уделю немного внимания ей.
У меня карманный вариант издания.
Довольно объемный томик в мягкой обложке.
На обратной стороне есть аннотация. И некоторые восторженные отзывы.
Томик довольно увесистый, 400 страниц очень мелким шрифтом.
Карманное издание добротно «склеено», в руках не разваливается.
Страницы сероватые. Шрифт мелкий, прямо микроскопический.
Время чтения.
Автор настолько зануден и мудрен, что читать его порой мучительно скучно. Какое-то время я пробивалась сквозь десятистраничные простыни сплошного текст, а потом села с дочерью рядом и мы стали читать этот опус друг доугу вслух.
Это такой пример, насколько «захватывающе и увлекатально» пишет автор.
Аннотация.
Генри Торо, замечательный американский писатель, называл себя «инспектором ливней и снежных бурь». В двадцать восемь лет он удалился от общества и, построив себе дом в лесу на берегу Уолденского пруда, поселился в нем на два года. Так появилась одна из самых удивительных книг за всю историю литературы: «Уолден, или Жизнь в лесу«. Рассказ Торо о двух годах, проведенных наедине с природой, стал классикой американской литературы, его изучают и любят читатели по всему миру.
Что скажу я.
Мы погрязли в быту и потреблении- это неоспоримый факт и данность.
Генри Торо — пример эко-дауншифтера середины девятнадцатого века. Вместо того, что бы делать в карьеру и вписаться в тамошнее общество «бездушного потребления», писатель удалился в лес (но это не точно, автор кривит душой, на самом деле, жил он где-то в километре от ближайшего городка) и решил построить там хижину.
В лесу он прожил два года и окрыленный такими успехами, вернулся в общество, нести в массы, минимализм и идеи разумного потребления.
Для ом. Книга не совсем художественная, точнее вообще не художественная, поэтому спойлеров тут быть не может.
Книга разбита на несколько глав, которые при беглом ознакомлении с содержанием, кажутся очень любопытными.
Что понравилось в книге:
Что не понравилось или вызвало недоумение.
Мысли.
Если что, все мысли из моей головушки, их не надо в цитаты.
У автора много мыслей и интересных высказываний, но почти все они тонут в потоках велеречивого словоблудия, но есть некоторые интересные.
Например, автор говорит, что мы так привыкли все покупать, что забыли, что главные вещи в этой жизни не купишь…
Или то, что для плавного потока мыслей в современном мире неоходима тишина, а мы так привыкли к какофонии звуков, что и мысли у нас путанные и сумбурные…
Я считаю, что побыть на природе и обрести себя вполне себе здравое и верное решение.
Атмосфера.
В книге есть атмосфера девственной дикой природы и лесных красот. По-моему скромному мнению, описаний природы в книге даже с избытком.
В общем и целом.
Книга нетривиальна для века девятнадцатого и довольно актуальна для века нашего. Но несмотря на некоторые интересные мысли, читать данного автора невыносима скучно.
Он редкостный зануда, просто король зануд!
Подведу краткие итоги.
Уолден, или Жизнь в лесу. Генри Дэвид Торо.
Минусы:
Вердикт. Любопытно, но очень занудно, три и осторожно посоветую прочитать. Может вам понравится это чтиво.
Ге́нри Дэ́вид То́ро — американский писатель, философ, публицист, натуралист и поэт. Родилсяв Конкорде (штат Массачусетс), в 1817 году. Видный представитель американского трансцендентализма и минимализма, близкий друг и сподвижник Ральфа Уолдо Эмерсона. Первой опубликованной книгой Торо стала «Неделя на реках Конкорда и Мерримака».
В 28 лет он построил себе дом в лесу на берегу Уолденского пруда и поселился в нем на два года. После этого эксперимента написал книгу «Уолден или жизнь в лесу.»
«Протест, выдержанный автором, настолько пылок, а сам Торо настолько близок к святому отшельнику, что эта книга рискует стать столь же почитаемой и столь же не читаемой, как Библия». (Джон Апдайк).
Книга, которая попала мне в руки, была куплена в магазине Fix Price за 77 рублей. Издана ООО ГК «РИПОЛ классик, 35000 экземпляров. Отпечатана ООО «ИПК ПАРЕТО-ПРИНТ. Она имеет мягкий переплёт и тяжеловато читается, т.к. издержкой маленького формата этой книги является множество ссылок, которые написаны в конце. Приходиться листать книгу практически на каждой странице. Но в дорогу брать очень удобно. Обложка очень притягательна. Так и хочется ступить на тропку заснеженного леса. Ничего лишнего, как и призыв автора книги…
Эта книга придеться любителям философии, уставшим от «старых» классических мудрецов. Читается нелегко. Интересного закрученного сюжета тут вы вряд ли тоже найдёте.
Оглавление разбито на «банальные» части: «Хозяйство», «Где я жил и для чего», «Чтение», «Звуки», «Одиночество», «Посетители»… и других. Но это цепляет. Зачитаться можно легко.
«Торо принадлежит поколению литераторов, усилиями которых была вызвана к жизни оригинальная американская культура.»
Он рассказывает о том как жил в лесу, отказавшись от жизни «как все люди». Как строил дом и проводил анализ между современностью с её излишествами и отшельнической жизнью, которая, по его словам, растит нрав, духовность и ставит на правильный путь…
«Нации одержимы честолюбивым стремлением увековечить себя в тёсаных камнях. Лучше бы они потратили столько же труда на то, чтобы обтесать и отшлифовать свои нравы!»
Несмотря на нравственную и, порой, наивную поучительность, книга мне понравилась. Есть в ней что-то дерзкое и прямолинейное. Как холодный душ для заблудших душ…😉 Советую к прочтению тем, кто хочет избавить себя от лишнего сплина, свое жилище от хлама, и просто взглянуть на мир так, как его видит один из ярчайших представителей минимализма и трансцендентализма XIX века.
Название этой книги и ее автор упоминается в таком большом количестве других книг, что при первом же удобном случае я скачала это произведение. Начала читать, но чтение было скучноватым, поэтому отложила его на неопределенный срок. Прошло лет 10, прежде чем мне захотелось все же узнать, в чем секрет популярности книги Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу». Это не художественное произведение — автор описывает свой опыт жизни в лесу на берегу озера и делится с читателями мыслями, почему ему в голову пришла мысль бросить городскую жизнь и уехать в глушь.
И читать это произведение настолько же интересно или, напротив, неинтересно, насколько бывает интересно или неинтересно обсудить какие-нибудь события с другим человеком, насколько бывает интересно «поточить лясы» на какие-нибудь отвлеченные темы с человеком знакомым, но неблизким. Мы можем очень увлеченно включиться в обсуждение какой-то темы, но стоит перейти собеседнику на другую тему, мы, нисколько не стесняясь, прерываем его, так как конкретно этот предмет нас не волнует совершенно. Вот и у Торо что-то мне было занятно читать, а что-то абсолютно нет. Я прочитывала за один прием всего лишь по листу (по 2-3 листа в день, т.е. принималась я за эту книгу по 2-3 раза в день) — читать больше становится просто скучно.
Часть книги посвящена убеждению читателя, что мы живем неправильно, что вернее было бы перейти к практике минимализма, так как человеку надо гораздо меньше, чем мы создаем и потребляем. Я согласна с мыслью Торо, что потребление у нас избыточно, что человек не экономен, глупо расточителен, что мы тратим слишком много времени на работу, которая случается приносит совсем не те плоды, что хотелось бы. Но с многими рассуждениями автора я готова поспорить. Он сам порой на одной странице противоречит себе же, а иногда Генри Торо упускает какие-то вещи, не знаю — сознательно ли, стараясь убедить в чем-то читателя или по незнанию предмета.
В отдельных моментах он выглядит совершеннейшим профаном, например, уверяя, что лесная земля прокормит человека запросто. Наивный… Раскорчевал свежую плодородную землицу, посажал на ней всего 2 года, остался страшно доволен. Истощение земель? Нет, не слышал. А ведь странно, что не слышал, еще древние земледельцы об этом знали. При этом вполне очевидно, что этот профан размышляя о фермерской жизни и работе в сельско-хозяйственной сфере (то есть о том, в чем ничегошеньки не понимает), ставит себя выше крестьян и готов их поучать.
Нашла я в его книге и немало заблуждений, что совершенно неудивительно — книга была написана в середине XIX века, с тех пор человечество получило очень много новых знаний. А еще некоторые страницы очень похожи на самовнушение: жить надо скромно, вот, например, я ел одни лепешки из муки и воды — это хорошо и правильно, мне не нравилось так питаться, но это все равно было хорошо, потому что я думаю, что жить надо скромно )). Смех и грех с этим «мыслителем».
Приведу один пример из книги «Уолден, или Жизнь в лесу», в котором мысли автора очень легко опровергнуть: Торо утверждает, что жилье человеку не обязательно строить такое, в каком принято жить его современникам — это долго, трудно, дорого. В пещере, землянке, вигваме тоже вполне можно прожить, причем в вигваме так же тепло, а строить его надо всего 2 дня! Между тем, фермеры и рабочие всю жизнь тяжело работают, чтобы платить за съемное жилье. А вот построили бы вигвам и все было бы тип-топ! Но почему-то Торо забывает сказать, что фермеры и рабочие работают не только ради жилья — на одежду, еду, лекарства и развлечения они тоже тратят деньги, которые зарабатывают своим действительно нелегким трудом. То есть тяжкий и длительный труд людей нужен не только ради приобретения жилья. И это еще не все — Торо не упоминает еще один очень важный момент: может вигвам и собирается легко всего в течение двух дней, но материал для этого вигвама еще надо добыть и обработать, а это тоже нелегкая работа, причем камыш, кора или шкуры — это гораздо менее надежный материал, чем камень, бревно или кирпич, а значит обновлять и латать этот вигвам придется регулярно, то есть индейцам ради своего жилья тоже приходится трудиться, и трудиться, и трудиться. И в чем тогда разница?
И, чтоб вы знали, господин Торо, многословно убеждая читателя в том, что надо быть ближе к природе и менее зависеть от вещей, если сказать попроще, то: бомжевать и не работать — это по его мнению просто замечательно (правда, по Торо этот бомж еще должен читать Платона на древнегреческом каждый день), прожил на берегу Уолдена всего 2 года. Два года! Это же невероятно мало! А после этого сбежал обратно в «цивилизацию», и вполне понятно почему — жизнь такая тяжела и не очень-то приятна для человека, тем более, если он не фермер или охотник, а всего лишь философ и писатель. Н-да, рассуждать-то мы все горазды.
Кстати, о птичках, то есть о веганстве, которое внезапно всплыло в связи с модой на эту тему. Конечно никаким веганом автор «Уолдена» не был. Трудно упрекнуть в неупотреблении в пищу мяса человека, который ест свиней, сурков, рыбу и даже жареных крыс. Мяса и сала за 2 года жизни в лесу он съел мало, но причина в его тяге к минимализму, а не в чем-то еще (хотя рассуждения о еде в книге присутствуют). Торо старался как можно меньше вкалывать, хотя изначально поработать ему все же пришлось, ведь в той среде иначе не выживешь. Но на природе «как потопаешь, так и полопаешь», так что мало мяса в его случае — это лень и добровольная аскеза.
Мыслей у человека, сбежавшего от цивилизации в лес, появляется много, и не мешает размышлять ему даже физический труд, так как пока руки заняты, голова свободна, а трудится приходится в таком случае намного больше, ведь надо самому решать все проблемы и полностью обслуживать себя (Торо утверждает, что напротив работать приходится меньше, ага, меньше, когда садишься на хлеб и воду, латаешь старые драные штаны и экономишь на всем, и правда работать много не надо). А вот решать, стоит ли узнать мысли этого теоретика-мечтателя, каждый должен сам. Мне книга не особо понравилась, я в ней не увидела обещанной мудрости, и как литература, «Уолден, или Жизнь в лесу» опять же не совсем удобочитаема, но, с другой стороны, я люблю узнавать что-то о людях, и природу тоже люблю, поэтому не пожалела, что прочитала об отшельнике, который попытался отказаться на время от благ цивилизации и жить среди природы, а не среди людей. Ну, почти «не среди людей», так как жил рядышком с деревушками и городом, и постоянно общался с соседями. Можно сказать, что он на дачу временно переселился.
Книга «Уолден, или Жизнь в лесу» отчасти интересна, ведь Торо — человек начитанный, и он попробовал описать свою попытку жить иначе, чем другие его современники, что достаточно оригинально, но это всего лишь мысли теоретика, так как практический его опыт был крайне мал, и это мысли мечтателя, а не реалиста, и он совершенно не учитывал тот факт, что жизнь — слишком сложная штука, чтобы ее поменять в нужном тебе направлении, всего лишь пожелав перемен.
Это простая и непростая книга. Совсем не дорогая и небольшая – в 320 страниц. Зато о самом ценном для человека – о жизни.
Автор – американский писатель, живший в 19 веке. Он поставил себе задачу «погрузиться в самую суть жизни и добраться до её сердцевины», выяснить «ничтожна» она или «исполнена высокого смысла», самому «… познать это на собственном опыте и правдиво рассказать об этом в … сочинении».
Для этого Торо уходит в близлежащий лес к пруду Уолден, сам строит себе дом, возделывает бобовое поле, выращивает горох, картофель, кукурузу, удит рыбу, печет хлеб, обедает ежевикой… Словом, ведёт сам хозяйство, живет по-спартански и подробно описывает все нюансы: что, как и почём. Жизнь у пруда наедине с природой продолжалась чуть более двух лет…
Но главное в книжке не рассказ о почти одинокой жизни в лесу. Главное – мысли автора. Это очень интересно. Он считал, к примеру, что читать надо лишь то, до понимания чего надо дотягиваться, вставши на цыпочки. А читать надо такие книги «также сосредоточенно и неторопливо, как они писались». Или про лишние деньги он говорил, что они существуют только для покупки лишнего. Здорово, правда? Это такая книжка, в которой что ни фраза, то бери карандаш и записывай от нежелания позабыть или упустить.
Очень советую. Читайте. Эта книжка из разряда настольных (по крайней мере, для меня).
Заставляет о многом задуматься, переоценить привычные потребности и интересы. Красивое и атмосферное описание природы. Опыт человека.
Первые главы скучные и слишком эгоцентричные. Написано сложновато, много таблиц и чисел.