Прозопагнозия это что за болезнь
«Когда здороваюсь, по имени не называю — боюсь перепутать»
Истории людей с прозопагнозией — неспособностью запоминать лица
У некоторых людей есть трудности с распознаванием лиц. Это называется прозопагнозия — она, по оценкам немецких экспертов из Института генетики человека и Вестфальского университета имени Вильгельма, встречается примерно у 2,5% населения. Специально для «Холода» Анна Алексеева поговорила с людьми с этим расстройством о том, с какими трудностями они сталкиваются — и как их преодолевают.
Прозопагнозия бывает врожденной и приобретенной и никак не влияет на интеллект. Она может передаваться по наследству или возникнуть в результате травмы головы, инсульта или нейродегенеративного заболевания. Многие люди с расстройством аутистического спектра также испытывают трудности с распознаванием лиц и эмоций.
В 2018 году исследователи из Борнмутского университета (Великобритания) составили список симптомов, характерных для прозопагнозии. Среди них — невозможность идентифицировать на фото знаменитостей или даже себя, неспособность узнать знакомых, если они поменяли прическу или цвет волос, и трудности с узнаванием людей в непривычной обстановке. Посмотреть полный список можно здесь.
«Если мой ребенок потеряется, я не смогу его описать»
Марина, 44 года
Думаю, мои трудности с распознаванием лиц могут быть связаны с родовой травмой. У мамы было высокое верхнее давление — 220, она долго не могла разродиться. Врачи даже спросили у родственников, кого спасать, в случае чего — мать или ребенка. К счастью, выжили мы обе. Со слов мамы, я до трех лет практически не спала — возможно, из-за внутричерепного давления. Тяжелые роды на мне сказались, видимо.
В детский сад я не ходила — мной занималась бабушка, поэтому мой круг общения был достаточно узкий. Трудности начались, как только я пошла в школу: я поняла, что совсем не различаю учителей. Зашла в кабинет химии — значит, тут должна быть условная «Мариванна». Но, если будет другая учительница с похожей комплекцией и прической, я не замечу подмены. А распознать ее в учительской — вообще без шансов.
У меня часто возникают сложности с очередями. Раньше, когда занимала очередь за кем-то, старалась запомнить, во что одет человек: красная куртка — сегодня совсем легко! Но человек мог снять куртку — и все, я зависала. Поэтому я стала запоминать людей и по обуви.
Много лет я работала в офисе, но потом перешла на фриланс и наконец вздохнула свободно: запомнила аватарку, никнейм — и никаких трудностей.
Иногда я подшучиваю над мужем, что выбрала его — лысого, с татуировками и рыжей бородой, — чтобы ни с кем не перепутать. Однажды он сбрил бороду — а я его бритым никогда в жизни не видела, — и стал для меня каким-то чужим мужиком. Это был шок. Я ему даже прикоснуться к себе не давала: не мой муж — и все. Когда щетина отросла сантиметра на два, мне стало легче. Больше с внешностью муж не экспериментирует.
Еще в юности я задавалась вопросом: как люди составляют фоторобот? Став матерью, я с ужасом осознала, что, если ребенок потеряется, я не смогу его описать, да и себя тоже. Хотя я могу вспомнить свою фотографию и описать себя по ней — себя на фото я узнаю, так что у меня еще легкая степень прозопагнозии. Лица родных я помню, я могу узнать их на улице, но описать — нет. Для меня всегда было чем-то на грани фантастики, когда люди, например, видели мельком преступника и могли описать его для фоторобота.
Некоторых людей, если у них есть какая-то приметная черта во внешности, особая мимика или голос, я запоминаю сразу, даже если видела их лишь однажды. Но такое случается редко. Обычно я не узнаю человека вне того места, где мы общались. Например, один-два раза в месяц к нам в гости приезжают друзья мужа, мы прекрасно общаемся, но на улице я их не узнаю. Бывает, ко мне подходит кто-то, здоровается, а я не понимаю, кто это.
У моего гинеколога и педиатра моих детей один типаж: обе худенькие, с острыми чертами лица и темным каре. С одной из них (подозреваю, что с педиатром) я пересекаюсь в нашем районе, но, когда здороваюсь, по имени не называю — боюсь перепутать. Иногда думаю — а может, я вообще незнакомую тетку все это время приветствую?
Классную руководительницу старшего сына все никак не могу запомнить: она молодая, у нее длинные волосы, но, если она соберет их в пучок, я ее не признаю. Однажды мне надо было идти на родительское собрание, а класс перевели в другую аудиторию, и я пыталась найти ее по классному руководителю. В итоге я ушла домой, потому что так и не поняла, кто из учителей наша классная. Поэтому я прошу мужа ходить на собрания, а то ведь в коридоре могу пройти мимо учительницы своего ребенка, не поздоровавшись. Стыдно.
Как-то я пошла на встречу выпускников. Я сразу узнала одноклассника — мою первую любовь. Рядом с ним была женщина. Я спросила: «А это твоя жена?». Оказалось — это наша классная руководительница. Хорошо, что они приняли мой вопрос за шутку!
Несколько месяцев назад из одной статьи я узнала про прозопагнозию и сразу расспросила родных и детей — ни у кого проблем с восприятием лиц не оказалось. Если бы я узнала обо всем раньше, то меньше бы комплексовала и сразу бы приняла свою особенность, как, например, рост или цвет глаз. Прозопагнозия — не самое страшное расстройство, с ним можно жить. Теперь я могу хотя бы объяснить человеку, почему снова прошла мимо, не поздоровавшись. С другой стороны, про такое не всем расскажешь: люди с опасением относятся к тем, кто отличается от большинства, и, кто знает, вдруг примут за сумасшедшую.
«Когда ко мне кто-то подходит пообщаться, я понятия не имею, кто передо мной»
Борис, 36 лет
Я помню в лицо только родных, близких друзей и тех, с кем часто вижусь. Чтобы более-менее запомнить лицо человека, мне надо его раз пять увидеть и потом встречаться регулярно: лица людей, с которыми я редко вижусь, очень быстро стираются из памяти. Например, я совсем не помню лиц своих одноклассников и однокурсников. В большинстве случаев, когда ко мне кто-то подходит пообщаться, я понятия не имею, кто передо мной. Но не просить же людей представляться всякий раз. Мне легче, когда у человека яркая внешность или есть пирсинг и татуировки.
В детстве мне всегда казались одинаковыми бабушки у подъезда — все на одно лицо. Пожилых и детей я до сих пор распознаю хуже остальных. Классе в пятом я не узнал одноклассника, который побрился налысо. Я думал, что в класс пришел новенький.
Мне довольно долго казалось, что с восприятием лиц у всех сложно и что я в этом смысле ничем не отличаюсь от остальных. Потом я понял, что ошибаюсь. А в студенческие годы узнал про прозопагнозию, наткнувшись на тест на аутизм. Вообще, я подозревал, что я несколько аутичный человек — тесты всегда показывали высокий результат, но специалисты, к которым я обращался, РАС не подтвердили, сказали только, что у меня есть аутичные черты — но такое бывает у многих людей. Если анализировать мое детство, то у меня были небольшие сложности с социализацией, но не могу сказать, что я сильно страдал по этому поводу. В садик я не ходил, учился в семейной школе, мало с кем общался, дружил с аутсайдерами, «странными» ребятами.
У меня всегда была очень узкая сфера интересов. В 16 лет я увлекся игрой на губной гармонике и связал с ней свою жизнь, став музыкантом. Мне так понравился этот инструмент, что я играл на переменах, на улице. При этом по образованию я биолог, у меня довольно редкая специализация: я изучал миксомицетов — нас таких всего три специалиста на всю страну. Но из науки я все-таки ушел и полностью посвятил себя музыке. Я знаю все о губной гармонике — она, как и миксомицеты в свое время, стала моим специальным интересом.
Не скажу, что прозопагнозия мне очень сильно мешает. Я музыкант, широко известный в узких кругах. Ко мне на фестивалях и тусовках часто подходят пообщаться люди, которые знают много подробностей о моей жизни. А я не могу вспомнить, кто это. Но, думаю, так часто бывает с публичными людьми и без прозопагнозии.
Неловкие ситуации случаются, но нечасто. Например, когда я учился в аспирантуре, ко мне в лабораторию пришла дочь моего научного руководителя, которая работала в университетской библиотеке. Я с ней общался так, будто мы не знакомы, а она потом спросила: «Ты разве меня не помнишь? Я же тебе книги в университете 5 лет выдавала».
Я никогда не скрывал, что плохо запоминаю лица, даже писал о своей прозопагнозии в соцсетях. Я думал, что это — редкое явление, а нас оказалось много.
«На фотографиях, где запечатлено много детей, я пару раз принимала другую девочку за себя»
Евгения, 33 года
Долгое время я думала, что если не все, то многие видят лица так же, как и я. Однажды лет в 16 я заговорила с незнакомым человеком, приняв его за другого, но тогда я не придала этому значения. Потом я все чаще стала принимать посторонних людей за знакомых и совсем перестала здороваться и заводить разговор первой. Иногда я слышала от подруг, что я не поздоровалась с чьей-то мамой, но больше мне никто ничего не говорил. Возможно, кто-то думал, что я невоспитанная или забывчивая, но в целом ничего страшного в этом не было. Ну, не поздоровался — идешь дальше. Никто ведь не хамил.
Мой папа такой же: однажды я шла ему навстречу по узкой дорожке, никого вокруг не было. Если бы были еще прохожие — ладно, но он точно увидел меня и прошел мимо, как незнакомец. Не узнал! Однажды, посмотрев по телевизору молодежную передачу, папа принял одну из героинь за меня и спросил, с кем это я там целовалась. «Как он мог так обо мне подумать?» — возмущалась я про себя.
Людей с интересным характером, яркой харизмой и внешностью я не спутаю с другими. Тех, кто похож на персонажа фильма или сказки, или на животное, тоже распознать гораздо проще, даже годы спустя. Ну и те, кого я часто вижу, даже если не общаюсь с ними, распознаются без проблем. У меня возникают трудности с людьми, которых я не видела дольше двух месяцев.
Мужчин мне распознавать сложнее. У женщин более разнообразные фигуры, разная походка, разная длина, густота и цвет волос, разные прически, женская одежда ярче. А мужчины одеваются в основном в черное и носят короткие стрижки. Я часто путаю актеров, из-за этого бывает сложно уследить за сюжетом фильма. Поэтому мужу со мной смешно смотреть фильмы.
Однажды я шла по торговому центру, посмотрела налево, вижу — какая-то девушка смотрит на меня. Я пошла дальше. Через несколько секунд я поняла, что видела свое отражение в зеркале. На фотографиях, где запечатлено много детей, я пару раз принимала другую девочку за себя. Но это все единичные случаи. Моя основная трудность в том, что один конкретный знакомый может напоминать мне двух или даже трех других человек. Чтобы понять, кто же все-таки передо мной, я начинаю «отсеивать» лишних по определенным признакам, например: нет, у той моей знакомой, про которую я сейчас подумала, совсем другой ребенок. Или наоборот: похожие люди мне часто кажутся одним человеком. Когда я вижу лицо, которое мне кажется знакомым, меня сразу начинают одолевать сомнения: это на самом деле вот этот человек или это другой знакомый? А может, это вообще посторонний?
Я всегда переживала, что, если я вдруг попаду в руки бандитов и смогу вырваться от них, то не смогу описать следователям внешность преступников, разве что в общих чертах: рост, комплекция, цвет волос. Если передо мной поставят несколько похожих по типажу мужчин, я вряд ли смогу узнать бандитов. Надеюсь, что мне не придется столкнуться с этим.
Коллеги с прошлой работы знали, что я плохо распознаю лица — я им сама сказала. Они восприняли это с юмором. Нынешние коллеги пока не в курсе. Я стараюсь всматриваться в «нужные» лица, пытаясь запомнить мелочи: высокий или низкий лоб, ямочка, родинка, горбинка. Спасает, когда люди начинают говорить первыми: по голосу человека уже не спутаешь, и я сразу чувствую себя полноценной.
Год назад я начала анализировать свою особенность, вбила в поисковик «плохое распознавание лиц» и узнала, что это прозопагнозия. Она есть и у известных людей, например, у Брэда Питта. Мне стало легче: я узнала своего «врага» в лицо и успокоилась.
Каково это — потерять способность распознавать лица людей Статьи редакции
Прозопагнозия лишает возможности узнать родных и друзей, часто обрекая человека на социальную изоляцию.
В 1947 году немецкий невролог Жоакин Бодамер (Joachim Bodamer) описал случай солдата, который после ранения в голову осколком снаряда советской артиллерией потерял способность узнавать лица родных, друзей и своё собственное. Это состояние специалист назвал прозопагнозией — расстройством восприятия, при котором человек перестаёт узнавать лица, хотя способен узнавать предметы.
Недуг проявляется после травмы головы или передаётся по наследству, а каждый человек страдает разными типами ухудшений. Но всех заболевших объединяет то, что им становится гораздо сложнее в социуме. Лишившись способности запоминать лица, при появлении человека они каждый раз вынуждены думать, как следует себя повести с незнакомцем: поприветствовать, улыбнуться, заговорить или пройти мимо.
В 2000 году жительницу Лондона Рут Миддлтон (Ruth Middleton) сбили мотоцикл и такси, пока она шла по Вестминстерскому мосту. Она впала в кому, а когда очнулась, то не узнала себя: ей ампутировали повреждённую ногу. «У меня появились проблемы с позвоночником, тазом и рёбрами», — рассказывает женщина. Но восстановление после этих травм далось ей гораздо легче, чем потеря способности узнавать лица.
С тех пор прошло 19 лет, и Миддлтон давно привыкла, что легко может запутаться в лицах главных героев фильмов или сериалов. Когда к женщине приходят гости, то её главная задача — не удивляться, когда с ней здоровается незнакомец. Даже если на деле это родственник. Чтобы этого избежать, она научилась отличать людей по голосу, привычкам и одежде. «Люди, которых я должна знать, решили, что я высокомерна или недружелюбна к ним. Правда в том, что я их не узнавала», — делится она.
Миддлтон — одна из немногих, кто приобрёл прозопагнозию после тяжёлой травмы, а не с рождением. Во втором случае расстройство постепенно набирает обороты, поэтому многие узнают о проблеме лишь к середине жизни, уже заведя семью и построив карьеру. С прозопагнозией сталкивается главный герой книги «Человек, который спутал свою жену со шляпой», узнававший супругу только по голосу. А порой расстройство называют «синдромом Шалтая-Болтая» — в «Алисе в Зазеркалье» он прощается с Алисой, говоря, что при следующей встрече уже не узнает её.
В 20-м веке прозопагнозия считалась редкостью, но современные исследователи полагают, что той или иной формой заболевания страдает до 2% населения США (мировой статистики нет). Просто большая часть из них принимает отклонение за банальную невнимательность или рассеянность. Например, так думали актёры Стивен Фрай и Брэд Питт, позже подтвердившие у себя прозопагнозию. В лёгкой форме она почти не влияет на жизнь, но в тяжёлых проявлениях выбивает человека из социума.
Человек с прозопагнозией забывает лицо близких друзей и родных, поэтому легко может проигнорировать их на улице или удивиться их появлению у себя дома. Порой с этим сталкиваются и родители, забывая, как выглядят их дети. Британка Бу Джеймс (Boo James) не знала о своём состоянии до 40 лет, списывая неспособность запомнить лица на свою застенчивость. Она заподозрила у себя расстройство после того, как случайно услышала о нём в новостях.
В 2019 году, спустя 11 лет после диагноза, состояние Джеймс только ухудшилось. Когда она просматривала семейные фотографии на компьютере, то не узнала саму себя на одном из кадров. В борьбе с болезнью женщине помогает муж Деви. Он подсказывает ей, в каких отношениях она находится с собеседником, и помогает жене не терять нить сюжета в фильмах, напоминая, кто есть кто среди героев. «Иногда мы выключаем кино, потому что становится слишком сложно уследить за сюжетом», — говорит Джеймс.
Описать ощущения от жизни с прозопагнозией несколько сложно. Человек как бы видит не всё лицо, а его отдельные части. Мозг не способен соединить и удержать их в сознании, чтобы образовать цельный облик. Поэтому лучший способ запомнить человека — подметить его причёску, аксессуары, голос, фигуру или одежду. Этот способ не универсален, так как люди часто меняют облик, переодеваясь или пробуя новую стрижку.
Джеймс — одна из первых, кто в начале 2019 года согласилась поучаствовать в новом исследовании британского университета Свонси. Эта программа посвящена изучению тонкостей процесса узнавания лиц и помощи людям с прозопагнозией. Проект ставит в том числе задачу рассказать об этом расстройстве как можно большему числу людей.
Один из самых распространённых тестов на прозопагнозию доступен на сайте исследовательского учреждения Биркбек в Лондонском университете. Испытуемому показывают фотографии человека или нескольких людей, после чего просят найти знакомое лицо среди других кадров. При внимательном прохождении для обычного человека это довольно простой тест.
Всё благодаря веретенообразной извилине, которая расположена в затылочно-височной части, которая отвечает за распознавание лиц. Именно она ещё в утробе матери учит, что два глаза над носом и ртом формируют лицо. По этой же причине люди видят лица в электрических розетках или на передней части автомобилей. Механизм распознавания развивается по мере социализации человека и изучения лиц вокруг. Поэтому те, кто в основном общается с людьми из своей расовой группы, порой считают, что многие представители другой группы выглядят одинаково.
По этой же причине от прозопагнозии часто страдают те, кто родился незрячим и получил возможность видеть уже взрослым. Иногда это расстройство встречается у людей с другим отклонением — стереослеплением (Stereoblindness). Это неспособность видеть объекты в 3D с помощью стереопсиса, из-за чего мир выглядит слегка «плоским». Так это состояние описала американская журналистка Сэди Дингфельдер (Sadie Dingfelder), которая обнаружила прозопагнозию и у себя.
Хотя это расстройство активно исследуют, лекарства от него не существует. Некоторые пациенты начинали гораздо лучше различать лица своей расы после приёма гормона окситоцина, но им становилось сложнее различать людей другой расы. Пока же наиболее эффективный, хоть и не менее пагубный, рецепт жизни с болезнью — отказ от социума.
Люди, избравшие этот путь, редко выходят на улицу, а если такое случается, то они смотрят себе под ноги, чтобы не столкнуться со знакомым человеком, внешность которого они не помнят. Дингфельдер, сама того не подозревая, жила в таком состоянии до 19 лет. Она не могла заводить длительные дружеские отношения, потому что невольно игнорировала друзей, создавая впечатление, что ей с ними неинтересно.
Есть некоторые доказательства, что лица служат папкой с файлами мозга для всей остальной информации, которую мы собираем о людях: когда, где и как вы познакомились, их любимые музыкальные группы, имя их последнего партнёра и причина их расставания. Поскольку мой мозг не может создать хорошую папку с файлами, эти детали часто теряются. Некоторые люди с прозопагнозией могут связать биографические детали с голосами людей, но для меня неспособность увидеть лицо означает, что отчасти я не могу видеть и самих людей.
Поведение Дингфельдер изменилось после совета её отца: «Все просто хотят говорить о самих себе. Задавай много вопросов, и люди примут тебя за самого поразительного человека на Земле». Именно этой тактике она придерживалась в колледже, благодаря чему вскоре она завела много друзей. Помогало и то, что она хранила фотографии друзей и однокурсников с их именами на оборотной стороне и периодически просматривала, запоминая черты лица.
«Если кто-то смотрел в мою сторону, я улыбалась. Если они отвечали тем же, я подходила и заводила разговор», — вспоминает она. В результате девушку выбрали президентом дома (так в колледже Смита в Массачусетсе называют общежития).
В 2019 году Дингфельдер начала посещать в Бостоне исследовательский центр, в том числе занимающийся прозопагнозией. Она согласилась пройти компьютерный тест, который помогает людям с расстройством улучшить навык распознавания лиц. В нём испытуемому показывают подборку из 10 фотографий, разделённых на две группы. В первой глаза и рты у лиц отдалены друг от друга, а во второй имеют более компактные черты.
Программа продолжалась больше 10 недель, но Дингфельдер ощутила эффект лишь под конец исследования. «Я не заметила большую разницу, но если я кого-то узнаю, то теперь гораздо больше уверена, что это именно этот человек», — говорит женщина. Как позже сообщили специалисты, она страдает одной из самых тяжёлых степеней прозопагнозией: развитие её веретенообразной извилины находится на уровне 12-летнего ребёнка, а способность к распознаванию лиц как у среднестатистической макаки.
В июле 2019 года Дингфельдер исполнилось 40 лет. Благодаря тестам она стала лучше отличать лица, но эффект постепенно пропадает. Несмотря на неудобства, она не планирует дальше ходить на терапию.
Я лучше потрачу время на вещи, которые мне нравятся, вроде игры на скрипке или изучению птиц. Я люблю сидеть в парке возле своей квартиры, смотреть, как эти прекрасные создания живут своим днём. Узнавая их, я чувствую восторг.
«Я не узнаю собственных родителей»: что такое прозопагнозия и как с ней жить
Не узнавать себя в зеркале, не знать, как выглядят твои родители и по тысяче раз знакомиться с одними и теми же людьми. «Афиша Daily» поговорила с концертным промоутером Степаном Казарьяном, который всю жизнь живет с расстройством под названием прозопагнозия.
Я страдаю расстройством под названием прозопагнозия. На английском языке это называют face blindness — «неузнавание лиц». Я вижу лица и понимаю эмоции, но не запоминаю их. При этом я запоминаю все остальное — прическу, походку, тембр голоса, в общем, все, что за пределами лица как такового. И помню собственные впечатления — типа «красивый человек» или «о господи, это был человек с шрамом на все лицо», но запоминаю это только как факт, как если бы кто-то мне об этом рассказал.
Для меня, например, нет никаких селебрити. Известных актеров для меня не существует. Фильмы смотреть проблематично, потому что в разных кадрах я не узнаю одних и тех же людей. В кино со мной невыносимо, потому что я все время спрашиваю: «А это тот чувак, который в предыдущем кадре того другого человека по голове ударил?» «Нет, — говорят, — это не тот». В общем, в кино я хожу редко.
Я не узнаю собственных родителей. Помню случай, когда я понял, что со мной что-то не так: когда в маршрутке в 15 лет я не узнал маму. Женщина долго на меня пялилась, а я еще подумал, что вроде бы она похожа на мою маму: одежда похожая, прическа. Но я думал, что если бы это была моя мама, она бы отреагировала, и пришел к выводу — это не она. И просто отвернулся. Тогда она сказала: «Степ, ты чего?», а я растерялся, чего это я.
Я не помню точно, замечал ли я эту проблему до случая в маршрутке. Были ли у меня ситуации в школе, когда я кого-то путал? Кажется, я просто помнил, где кто сидит. У тебя в классе может быть, например, 23 человека, из них 10 мальчиков и 13 девочек, и все разного роста. Кто-то рыжий, кто-то светлый, кто-то темный, кто-то в очках — и сидят все на одних и тех же местах. Я как будто бы всех узнавал, но при этом я никогда не мог запомнить никого из параллельных классов.
В институте начались проблемы, потому что в академической группе я всех пытался запомнить таким же методом. Вот только все сидели где хотели. Как-то на втором курсе мне нравилась девушка, и я хотел подарить ей подарок, но случайно подарил другой — просто по принципу «маленькая брюнетка».
Есть люди, которых я могу годами не видеть, но узнаю, потому что они сильно выделяются внешностью. Расела Рахмана (вокалист группы «Спасибо». — Прим. ред.) узнаю везде, потому что в Москве нет больше бангладешцев-музыкантов с таким волосяным покровом на голове. Хотя все равно бывают казусы: вот у меня есть друг Рома Кантор, бородатый, темноволосый, в очках, вроде выделяется. А в Уильямсбурге мне казалось, что меня одни Ромы Канторы окружают. Людей, похожих на него, сейчас много. Надеюсь, мода на бороды и очки спадет и мне станет легче.
Со временем все усугублялось. Совсем плохо стало, когда я начал заниматься концертами. Безудержная тусовка, постоянные встречи. Я как приложение Shazam, могу по голосу определять многих. Не идеально, но могу. Так вот, на концертах и вечеринках это невозможно из-за шума. Появился новый навык — определять знакомых с помощью логики. Кто-то с тобой заговаривает: «Привет, о, так здорово, вчера же виделись». И ты понимаешь, что вчера общался с каким-нибудь Васей, у него тоже были очки — значит, это он. Иногда, чтобы угадать, с кем разговариваешь, приходится потратить полчаса — я веду дискуссии, пытаюсь получить подсказку, собираю пазл. Разговор продолжаю как ни в чем не бывало, и человек даже не понимает, что я все это время понятия не имел, кто он такой. А иногда бывает, что на вечеринке ты и имя запомнить не успеваешь, но вроде как вы с человеком пообщались, а значит, знакомы. Проходит неделя, месяц, и я снова встречаю этого человека — он здоровается, что-то рассказывает, а я не представляю, видел ли я этого человека один раз в жизни или сто.
В какой-то момент у меня начала, если честно, ехать крыша. Однажды на концерте Motorama я насчитал 38 человек, которые вступали со мной в контакт, а я их не узнал. Это было вообще не смешно. Я не мог понять, что происходит, с ума сходил. Все думают, что я надменный зазнайка, потому что прохожу мимо и не здороваюсь даже с хорошими друзьями. На самом деле я держу дистанцию, чтобы не совершить ошибку, не перепутать людей. Но когда я нетрезв, мне не хочется держать дистанцию — и я делаю ошибки. Однажды я в очередной раз обидел хорошего на тот момент знакомого, и пришлось ему признаться. Говорю: «Чувак, я все время путаю людей, мне плохо, я не знаю, что со мной происходит». И он мне говорит: «А на прошлой неделе была в Esquire статья, это называется прозопагнозия». Скинул мне ссылку, и там были все признаки. Я все прочитал, офигел, пошел к неврологам и прочим врачам. Это было очень смешно, потому что абсолютно для всех я был первым пациентом с таким недугом.
После этого я написал о своем состоянии в фейсбуке, и многие люди откликнулись. В том числе та девочка, которой я неправильно подарил подарок в институте, и она чуть ли не первая откомментировала: «Вот что это было! А я-то думала, я тебе нравлюсь, а ты, оказывается, перепутал меня просто». Я надеялся, что теперь-то все поймут и будут адекватно относиться к тому, что я такой неприветливый. А все решили, что я просто фуфло какое-то придумал и издеваюсь.
Обидно, что я так много усилий в своей жизни трачу на то, что у всех происходит автоматически. Вместо того чтобы заниматься делами, я полдня отгадываю людей вокруг себя. Я жду Google Glass какой-нибудь десятой версии, который будет сообщать мне автоматически, кто есть кто, знакомы мы с ним или нет. Очень важно в такой ситуации иметь девушку, которая разбиралась бы в твоих друзьях и подсказывала тебе, кто есть кто. У меня была девушка из музыкальной индустрии давным-давно, я в то время снимался в передаче «Акулы пера», которую вел Илья Легостаев. Его все, кто старше 30 лет, знают. Когда мы с моей девушкой куда-то ходили, она мне на ухо шептала: «Илья стоит в том углу».
Историй за всю жизнь накопилось миллион. Год назад я был в Берлине. Сижу в баре, за соседним столом чувак какой-то с девицей. Он отошел в туалет, и мы с ней заговорили, а когда тот парень вернулся, стал обратно ее внимание привлекать. Сразу, как часто музыканты делают, решил напомнить общественности, что он рок-звезда, начал ей что-то рассказывать. Я его спрашиваю: «А в какой группе ты играешь?» Он говорит: «Я играю в группе The Soft Moon». Спрашиваю: «Ты вокалист?» Он говорит: «Да». Я говорю: «Луис (Васкес. — Прим. ред.), мы же делали твой концерт год назад». А сам думаю, вот козел, не каждый день в Москве выступает, должен был меня запомнить! Мне многие говорили, что Луис Васкес — неприятный человек и зазнайка (примерно как про меня говорят). Подумал, что правы все были. Ну и черт с ним, группа-то хорошая. Разговорились, решили снова концерт в Москве сделать.
Проходит полгода, и я организовываю в Москве концерт The Soft Moon. Прихожу в клуб после саундчека, музыканты сидят едят. Подхожу к столу, а там четыре брюнета, все в черном. Молчание. Незаметно спрашиваю помощницу, а который из них вокалист. Изображаю, что узнал его. А этот опять растерянный, спрашивает, кто я такой. Я говорю: «… (черт возьми), я твой промоутер, и я делал твой концерт, полгода назад мы виделись в Берлине. И помнишь, мы с тобой разговаривали, что я тебя все-таки привезу, и вот я тебя привез. Классно?» И тишина. После концерта Васкес подвыпил и снова меня не узнал. Говорю: «Луис, это я, да что с тобой?» И он отвечает: «Слушай, не принимай это на свой счет, я не знаю, как тебе это объяснить. Я не узнаю лиц, я вот недавно только прочитал, что есть что-то такое, что называется прозопагнозия. Может быть, у меня это, но я не уверен». Я спрашиваю: «Старик, ты узнаешь маму?» Он такой: «Не». «Ты узнаешь себя на фотографиях?» — «Не». Короче, я ему по пунктам: «Старик, я этим страдаю, я уже шесть лет как знаю об этом». Он первый человек, страдающий прозопагнозией, которого я встретил в реальной жизни. Теперь мы друзья.
Чуть-чуть полегче с американцами, потому что там, видимо, рассказывают о прозопагнозии. Есть известный невролог Оливер Сакс, который придумал этот термин и много на эту тему написал. Прозопагнозия бывает врожденная или приобретенная в результате травмы — повреждения задней нижней части мозга. У меня была травма при родах, что-то с шейными позвонками. То есть, скорее всего, это приобретенное. В пользу этого говорит и то, что ни у кого из моих родственников такого расстройства нет. У людей, которые живут с этим с детства, практически никакого шанса социализироваться. Ты думаешь, что ты что-то плоховато узнаешь людей. Тебе не приходит в голову, что ты узнаешь своих маму и папу, только потому что они разного пола. Такие люди вырастают необщительными и в результате просто зажимаются в угол. А когда круг общения совсем небольшой, можно так и не понять, что с тобой происходит. Я 25 лет так прожил и еще бы мог 25 лет прожить, постепенно отъезжая психологически.
Как позже стало ясно, у меня действительно повреждение правой нижней части мозга и прозопагнозия — это просто самое явное последствие. Помимо нее у меня еще дисграфия и дислексия. Я медленно читаю, мне тяжело одолеть большую книгу, я не из тех людей, которые смогли прочитать «Войну и мир». Но зато у меня отличная память на слух. Все про меня наивно думают, что я очень начитанный, а это полный бред. Я прочитал очень мало книг в своей жизни, я их только слушаю, а еще смотрю документальные передачи каждый день. Я помню все лекции, которые слышал когда-то. Всю информацию, которой я обладаю, я воспринял на слух.
Я делаю ошибки в каждом слове. Когда я поступал в институт, я заучил каждое правило русского языка. На вступительном экзамене я написал сочинение за какие-то полчаса, а потом следующие три часа сидел и слово за словом, вспоминая каждое правило, проверял. Потом переписал все.
Я не очень помню, как выгляжу. Даже не знаю, симпатичный ли. Хотя странно, про других людей я могу сказать — привлекательный человек или не привлекательный. Вот только не могу понять, по какому принципу я это понимаю. Ведь мы же решаем, что привлекательно, что нет, потому что в культуре существуют определенные стереотипы. В Африке, например, совершенно другие вещи в людях кажутся красивыми. И у меня вопрос к самому себе — как мне могли навязать стереотипы красоты, если я их запомнить не могу. Может быть, прическа играет большую роль и что-то еще. У меня, кстати, еще цветоаномалия, я не очень хорошо цвета вижу. Я не путаю красный с зеленым, но я долгое время жил, не зная, что Дженнифер Лопес не белая. Я не вижу такие оттенки, понятия не имею, кто такие мулаты. С трудом понимаю, где начинается азиатский тип.
Я раньше очень стеснялся смотреть людям в глаза или в лицо, потому что я могу разглядывать лица до посинения. Это странно выглядит, когда я на человека пялюсь. Мне говорили: «Ты никогда не смотришь в глаза. Ты, наверное, что-то скрываешь». В принципе они были правы, я скрывал, что со мной что-то не так. Я вот пробовал себя приучить, сто раз говорил себе: ну не узнаешь ты человека, сразу ему говори — я тебя не узнал. Но это невозможно. Ну обижаются люди. Обижаются навсегда. И больше к тебе не подходят. Никогда. Приходится как-то существовать с этим.
Сколько ты ни пиши об этом в фейсбуке или еще где-то — все равно не верят. Потому что это невозможно понять. Многие думают, что я веселюсь. Что мне весело, что это прикольно. Особенно вот эти полухиппи, которые говорят какие-то глупые вещи вроде: «Зато все заново, это классно. Можно со своей девушкой просыпаться каждый день, она тебе никогда не надоест». Да я бы променял эту хрень на что угодно. Я бы палец себе отрезал, а может, и два, если бы это помогло.