Профессия историка важна потому что
Историк: учеба, работа и перспективы
Профессия историка не такая скучная, как может показаться. Современный специалист изучает и фиксирует данные о глобализации, миграции, технологических революциях и не только. Рассмотрим, где он может работать и строить карьеру.
Кратко об истории
Среди первых историков наиболее известным является Геродот. Он вел сбор документальных материалов, самостоятельно занимался проверкой их достоверности и упорядочивал их, приводя к форме рассказов. Его труд был высоко оценен знаменитым римским оратором и государственным деятелем Цицероном. Он назвал Геродота «отцом истории».
В России, как и в западноевропейских странах, у истоков исторической науки стояли произведения, изложение событий в которых шло строго по хронологии (зарубежные историографы именуют их хрониками, а наши – летописями). В этих сочинениях уже прослеживаются первые попытки научного анализа. Летописцы не только пересказывали события, но и старались объяснить их, определить причинно-следственную связь между ними и раскрыть значение для общества.
В отдельную науку история оформилась в 18 столетии. Первым российским ученым-историком называют Василия Татищева. В своих работах он пользовался методами научного исследования, хотя и излагал материалы в форме летописи. Поэтому характерными чертами его трудов были тяжелый язык и сложность для восприятия.
Прорыв в российской историографии совершил Николай Карамзин. Он стал использовать для написания научных работ доступный для понимания, простой литературный язык. Его многотомный труд под названием «История государства Российского» (1818) побудил общество интересоваться прошлым страны. В этом заключается его особая ценность.
Новый виток в развитии российской историографии тесно связан с историком Сергеем Соловьевым. Он изучал события давно минувших дней не сквозь призму личностей и действий правителей (так поступал его предшественник), а в качестве естественного объективного процесса. Труды С. Соловьева способствовали появлению исследователей нового поколения, которые стремились выявлять в прошлом естественные закономерности и анализировать их. Кроме того, он является автором теории о государстве и развитии общества, которая стала значимым вкладом в науку. Именно благодаря ей были определены новые требования к профессии историка.
Описание профессии
Историки занимаются изучением жизни людей на протяжении нескольких тысячелетий. Для удобства предмет исследования был условно поделен на 3 большие части:
Что делает ученый-историк? Он собирает и интерпретирует историческую информацию, проводя исследовательские изыскания, работает с документами и прочими материалами из архивов. Как выглядит такая работа? Сперва специалист перечитывает древний текст. Затем он устанавливает его автора, определяет адресата, фиксирует дату создания и вид данного документа. После этого он синтезирует информацию, полученную из источника, с информацией о нем. Результат – интерпретация финальных данных. В своей работе историк пользуется наработками геральдики, нумизматики, сфрагистики (наука, изучающая печати), палеографии и так далее.
Профессия историка связана с интересным, но кропотливым трудом в хранилищах документов, архивах и библиотеках, музеях и выставочных залах. Также приходится общаться с коллекционерами. Часть работы такого специалиста – экспедиции этнографического и археологического направления, обязательное участие в симпозиумах и научных конференциях. Те, кто собирается специализироваться по зарубежной истории, должны быть готовыми к частым командировкам за границу.
Историк может трудоустроиться в следующих учреждениях:
Учеба и ЕГЭ
Как стать историком? Первая ступень в этом направлении – получить высшее образование. Желающим стать представителем этой профессии рекомендуется обратить внимание на такие направления подготовки:
Выучиться на историка можно во многих высших учебных заведениях России. В качестве примера приведем несколько из них:
Для поступления в любой из перечисленных или какой-нибудь другой вуз абитуриенту потребуется сдать ЕГЭ по русскому языку, истории и обществознанию. Помните, что высокие баллы дают хороший шанс пройти на бюджетную (бесплатную) форму обучения.
Круг обязанностей
Как уже упоминалось, основной задачей каждого историка является кропотливое исследование прошлого. Исходя из этого, он должен регулярно посещать библиотеки, архивы, музеи, присутствовать на местах, где ведутся археологические раскопки. Представители профессии, которые исследуют историю конкретных народов, обязаны принимать участие в этнографических экспедициях и ездить в командировки.
Вместе с тем значительная часть деятельности историка гораздо менее динамична. Ему приходится тратить достаточно много времени, чтобы тщательно изучить разные исторические источники. Плоды такого труда – новые научные статьи или целые книги. В процессе их написания специалист должен стараться не только руководствоваться опытом своих предшественников, но и предлагать новые методы исследования. Некоторые представители этой профессии, кроме непосредственно научной работы, преподают учебные курсы истории в общеобразовательных школах, средних специальных учебных заведениях и вузах.
Итак, профессиональный историк обязан:
Навыки и личностные качества
Историку для успешной работы и карьерного роста требуется владеть рядом навыков и обладать некоторыми важными для такой профессии личностными качествами:
На изучение письменных материалов требуется достаточно много времени. Поэтому историку понадобятся такие бесценные для его профессии качества, как усидчивость, терпение и готовность к рутине. Текстовые источники, как правило, насыщены датами, именами и событиями. Следовательно, специалисту нужны будут хорошая память и умение систематизировать знания. Кроме того, он должен быть эрудированным, иметь широкий кругозор, владеть способностью сопоставлять разные факты, а также уметь стройно и грамотно излагать мысли.
Уровень заработной платы
Чаще всего историки трудоустраиваются в государственные учреждения – учебные заведения (школы, институты, университеты), научно-исследовательские институты и прочие подобные организации. Зарплата специалиста там, как известно, довольно низкая.
В среднем по Москве оплата труда историка колеблется от 35 тысяч до 70 тысяч рублей. Это самый высокий уровень. В регионах ее размер составляет от 20 тысяч до 45 тысяч рублей. Среди них лидируют Воронежская и Ленинградская области.
Карьерный рост
Историк может работать в разных сферах: в образовании, науке, культуре. Востребованность такого специалиста во многом зависит от значимости его достижений. Высококвалифицированные профессионалы нужны всегда. А вот если ваш уровень средненький, на повышение можно даже не рассчитывать. В таком случае лучше и вовсе сменить род деятельности, чем сидеть годами на одном рабочем месте, получая минимальную зарплату.
Карьерный рост историка выглядит как переход на вышестоящую должность в той организации, где он трудоустроен. К примеру, в образовательном учреждении можно сначала возглавить кафедру, а потом – факультет или институт.
Помимо этого, представители этой профессии могут регистрироваться как индивидуальные предприниматели и предоставлять репетиторские и прочие образовательные услуги. Причем как самостоятельно, так и по контракту, числясь в штате частного учебного заведения. Устроиться на работу по специальности в столице историку намного проще. Невысокая зарплата – основная причина наличия вакантных мест. А вот в других городах с трудоустройством могут возникнуть сложности. Текучка среди представителей этой профессии там обычно очень низкая.
Перспективы профессии
Обучение на историческом факультете дает фундаментальное образование. В результате выпускник вуза получает знания внушительного диапазона, которые открывают перед ним широкие перспективы. Многие полагают, что диплом историка – пропуск на работу только в школу, в лучшем случае – в вуз. Это ошибочная точка зрения. Ведь на практике все происходит совершенно по-другому.
Историк может построить отличную карьеру в искусстве и журналистике. Не секрет, что сегодняшние публицисты, аналитики, а также радио- и телеведущие в свое время окончили исторический факультет или институт. Кем еще может стать представитель этой профессии? Из него может получиться неплохой общественный деятель, политик или дипломат. Кроме того, можно развиваться как ученому: быть организатором экспедиций‚ писать научные труды‚ принимать участие в конгрессах и конференциях.
Автор: Юлия Заблоцкая
Историк
Историк – специалист, изучающий события прошлого и настоящего, исследующий архивные материалы, где хранится информация о действиях на протяжении всей истории человечества и до него. Историки воссоздают картину жизни отдельных государств, народов и личностей разных периодов, а также анализируют закономерности развития социума и устанавливают причины и следствия между разными событиями.
История делится на разные категории:
Основные обязанности историков:
Личностные качества
Историк должен обладать аналитическим складом ума, отличной памятью, иметь предрасположенность к гуманитарным наукам. Кроме того, ученому следует быть готовым к монотонной, рутинной работе.
Как стать историком
Чтобы стать историком, необходимо получить высшее профильное образование. Кроме этого, помимо истории хороший специалист знает географию, экономику, иностранные языки, философию, культурологию и основы искусствоведения, а также религиоведение.
Профессию можно получить в любом гуманитарном вузе, но ведущими учебными заведениями по данному направлению считаются:
Где работать
Историки работают в школах, вузах, музеях и мемориальных комплексах. Кроме того, специалисты занимаются личными исследованиями, пишут научные работы, а также создают собственные исторические и околоисторические проекты. Историки встречаются даже в массмедиа – например, в научно-популярном журнале «Историк», издательском доме «Коммерсант» и др.
Павел Уваров, член-корреспондент РАН, заведующий кафедрой социальной истории НИУ ВШЭ
Нет такого историка, который не занимался бы социальной историей. Даже если он будет говорить, что он ею не занимается, я легко объясню, что это не так… Самая актуальная задача – подготовить историков, которые смогли бы работать на базовом уровне, но уже овладев всем богатством новых подходов и методов. Спрос на таких исследователей будет велик.
— Павел Юрьевич, как бы вы оценили интерес к исторической науке и профессии историка – он не затухает, если сравнить его с годами 1990-ми?
— Привлекательность исторической профессии довольно высока. И ее общественная значимость сейчас осознается в степени даже большей, чем лет 10 – 15 назад. Тогда можно было часто услышать разговоры – в такси, со случайными попутчиками: зачем вообще нужна эта история? вот физика – дело ясное, нужна. Сейчас такого уже не услышишь.
История нужна для обретения и подтверждения собственной идентичности. Есть история у страны, у народа, у социальной группы – они существуют. Если нет – историю за них напишут и объяснят другие, и тогда шансы на выживание у этих групп ли, народов – невелики. Это, кстати, особенно хорошо осознали в постсоветских республиках, где совсем недавно была восстановлена или обретена заново государственность и где идет процесс национализации или суверенизации истории.
— И «спрос» на историков там высокий?
— Не то, чтобы высокий спрос – скорее, обозначен государственный заказ на историю. В сознании людей есть понимание: прежняя история не устраивает, ее необходимо переосмыслить. Поэтому, к примеру, на Украине, которая не так богата, как Россия, углеводородами, историки зарабатывают больше, чем их российские коллеги – потому что есть убежденность: будущее Украины, сохранение ее национальной идентичности в значительной степени зависит от соответствующей версии исторического прошлого. Похожие процессы наблюдаются в государствах Средней Азии. В Узбекистане, например, пишутся учебники и обобщающие труды, где весь период с 1860-х до 1991 года назван колониальным, со всеми вытекающими отсюда последствиями…
— То есть сегодня на повестке дня одна версия история, завтра – другая. Вам не кажется, что все это не лучшим образом сказывается на образе профессии?
— Есть такая проблема. На нее болезненно реагирует и общественное мнение, и сообщество историков. Первое вполне естественно, хотя нет ничего изменчивее, чем массовые представления о прошлом. По «правилам игры» прошлое представляется незыблемым и не подлежащим пересмотру. Второе удивляет: ведь было ясно и раньше, и особенно теперь, после всех открытий, сделанных в области интеллектуальной истории, истории памяти, истории историописания – стало очевидным, что историк не фиксирует раз и навсегда картину прошлого. Он, скорее, выступает как переводчик, который задает ушедшей эпохе вопросы, интересующие его современников. Как шаман, он связывает царства живых и мертвых, только в руках у него не бубен и колотушки, а методики исторического анализа. Если историк будет задавать вопросы, которые не важны его обществу, он просто не будет услышан. Если будет спрашивать только о том, что интересует его современников в данный момент, то окажется журналистом. А вот если сумеет предугадать, что заинтересует общество через 5-10 лет, он станет интересным историком.
Но при этом есть, конечно, определенные правила: историк должен оставаться ученым, он не должен игнорировать факты, не укладывающиеся в его концепцию. Если он их игнорирует, какой же он профессионал? А если идет на диалог, выслушивает аргументы тех, кто ему возражает, подкрепляет свое мнение источниками и готов его изменить, если критика окажется неопровержимой, тогда – другое дело.
Поэтому, кстати, есть надежда, что история не обязательно служит для усиления вражды между народами, она может послужить и установлению согласия. После первой мировой войны французский поэт и философ Поль Валери назвал историю «самым опасным продуктом химии человеческого мозга». И он в значительной степени был прав. Ведь почему солдаты четыре года не покидали окопов, стояли насмерть? Во многом это было обусловлено убежденностью: французов – в том, что они отстаивают великую французскую историю, немцев – в том, что они отстаивают великую германскую историю. Были, конечно, и другие причины, но в значительной мере именно работа историков, столь удачно создававших национальные версии истории, привела к катастрофе Первой мировой войны. Поэтому историкам так важно научиться договариваться друг с другом, понимать историческую относительность той концепции, которую они берутся отстаивать. Эта работа – важная часть исторической профессии.
— Как формируется интерес к истории – понятно. Как правило, в школе это один из самых увлекательных предметов. Поэтому многие и поступают на исторические факультеты, но затем уходят из профессии. От чего зависит, станет ли выпускник после окончания вуза ученым-историком, исследователем? В каких случаях интерес становится профессиональным?
— Нет единого алгоритма – причины разные. Кто-то занимается историей из чувства вполне понятного эскапизма – уходит от не устраивающей его действительности. В нашей стране это чувство развито особенно и объясняет, почему люди работают в исследовательских учреждениях за символическую заработную плату и при этом чувствуют себя комфортно.
Некоторые тоскуют по упорядоченному научному знанию и духовной жизни, эта сфера кажется им не такой меркантильной. Наша традиция образования связана с такими понятиями, как служение, миссия. А историк часто воспринимается как носитель некоего особого знания, призванного сделать людей лучше. Есть, кстати, те, кто, получив историческое образование, устраивается в коммерческие фирмы, а затем идет в научные институты просто потому, что им нужно чем-то еще заниматься, история для них – отдушина.
Любопытно, что интересные историки получаются из получивших первое техническое образование – окончивших Физтех, Менделеевку и т.д. У них сильная исследовательская жилка, и в истории они достигают больших высот. А вот из толкинистов, которые, казалось бы, увлечены темой прошлого, почему-то редко получаются историки.
— А так ли уж интересна работа историка? Наверняка это работа в архивах с документами – ежедневный кропотливый труд.
— На самом деле книги об историках, о том, как они работают, читаются с не меньшим интересом, чем книги по истории. Есть две традиции. Одни считают, что не дело читателя разбираться в сложностях и трудностях, с какими историк сталкивается в работе. Другие, напротив, полагают, что то, как историк пришел к выводам, не менее интересно, чем сама история, и намеренно включают рабочие детали в повествование – образно говоря, строительные леса не убирают. Порой намного интереснее следить за тем, как человек идет к своим выводам, чем смотреть на результат работы. Как в детективе, ты следишь за автором, видишь, где он ошибался, заходил в тупик и т.д. Почему, например, так популярна археология? Не только потому, что там интересные находки – привлекает именно романтика поиска. Движение человеческой мысли интереснее, чем готовые ответы.
— Как со временем меняется характер труда ученого-историка? Появляются ли какие-то технические новшества?
— Многое меняется. Колоссальный сдвиг за последние годы произошел в той же археологии. В прошлом остались те полевые экспедиции, в которых, к примеру, я участвовал еще лет 20-30 назад, размахивая совковой лопатой. Археологи сейчас оснащены компьютерами, новыми приборами и совершают открытия, не разрушая памятников, следуя так называемым малоинвазивным методам.
В более традиционных областях истории тоже перемены – за счет интернета все более доступными становятся базы данных, а то и оцифрованные архивные документы. Хотя с российскими архивами сейчас работать даже сложнее, чем при советской власти: в течение недели можно посмотреть ограниченное количество документов. Но это, думаю, связано не с тем, что что-то специально закрывают, а с тем, что работать в архивах некому.
Вообще же история – хотя многие с этим спорят – кумулятивная наука: новое здесь не отменяет старое, а добавляется к нему. И, так или иначе, критерии профессионализма те же – следование традиционным правилам и принципам. Одно дело, если историк идет в архив и читает настоящую скоропись XVI века, и совсем другое – когда изучает, что сказал какой-нибудь американский историк. Можно работать и так, причем так гораздо быстрее защитить диссертацию, но в историческом сообществе в любом случае существует своя «табель о рангах» – по гамбургскому счету здесь знают, кто есть кто.
— Вы не первый год читаете лекции студентам-историкам – что можете сказать об уровне их подготовки?
— На мой взгляд, всегда есть небольшой процент обучающихся, кому вообще ничего не нужно, есть средняя прослойка – кто занимается постольку-поскольку, и есть небольшое число – процентов около десяти – тех, кому действительно очень интересно то, что они делают. Я наблюдал это во всех коллективах, с которыми мне приходилось работать.
Что касается подготовки студентов, то сюжеты здесь очевидные – с одной стороны, уровень подготовки сильно упал из-за тестовой системы ЕГЭ, с другой – у студентов сейчас гораздо больше информационных возможностей, чем было раньше. Любой факт они могут тут же проверить по Википедии, и это заставляет преподавателей иначе относиться к работе. Есть исследование американского антрополога Маргарет Мид по типологии детства, согласно которому различается три типа культур: общество может быть постфигуративное, когда взрослые учат детей, конфигуративное, когда дети учат друг друга, и префигуративное, когда дети учат взрослых. Сейчас как раз очень ярко себя проявляет третья модель – студенты могут многому научить преподавателя: как пользоваться социальными сетями, работать в Интернете и т.д.
— В следующем году в НИУ ВШЭ открывается новая магистерская программа «Социальная история России и Запада». В чем особенности работы историка, специализирующегося на социальной истории? Что означает термин?
— В широком смысле к социальной истории можно отнести абсолютно все: нет такого историка, который не занимался бы социальной историей. Даже если он будет говорить, что он ею не занимается, я легко объясню, что это не так. Ведь к истории приложимо название социальной, если ученый исходит из понимания, что в основе исторических событий и явлений лежат глубинные процессы, происходящие в обществе. В этом отношении социальную историю писали и Карамзин, и Сергей Соловьев, и Огюстен Тьерри.
В узком же смысле термин утверждается в XX веке и подразумевает изучение именно социального устройства. Попробую пояснить. До определенного времени историк, изучавший, допустим, Французскую революцию, давал некий очерк социального устройства Франции, а затем описывал события начала революции, якобинской диктатуры или прихода к власти Наполеона как результат борьбы за свои права третьего сословия, мелкой буржуазии – или как стремление новой элиты к стабилизации политической обстановки. Но вот появляются историки, которые уже ничего не пишут ни о Наполеоне, ни о Робеспьере, ни о Лафайете, но скрупулезно анализируют, что представляло собой французское общество, на какие оно делилось слои и группы, какие отношения и противоречия существовали между этими группами. А описав, ставят точку, полагая, что все самое главное для понимания Французской революции они сделали.
Таким историком был, к примеру, Иван Васильевич Лучицкий, более ста лет назад блестяще описавший положение французского крестьянства накануне 1789 года, что задавало особое понимание революции. Таков сегодня историк Борис Николаевич Миронов, проанализировавший уровень благосостояния жителей Российской империи и тем самым предопределивший новое понимание природы революции 1917 года. Социальным историком был и Фернан Бродель, начавший писать историю Средиземноморья времен испанского короля Филиппа II, но до самого монарха добравшийся лишь к концу третьего, последнего тома монументального труда. Большую и лучшую часть книги он посвятил тому, какой ландшафт окружал жителей Средиземноморья, как они возделывали землю, какова была структура их семей, какие были торговые пути, как распределялось богатство.
Социальная в узком смысле слова история предопределяла повышенный интерес к новым типам источников, какие ранее историков не очень интересовали: к налоговым описям, земельным кадастрам, коллекциям нотариальных актов, приходским книгам. Так постепенно развивалась эта история, более ценившая не уникальное, единичное, но, напротив, повторяющееся, закономерное. На этой основе возникла новая историческая наука, расширявшая «территорию» историка. Исследователей начинали интересовать новые сюжеты: массовые представления о бедности и богатстве, чести и бесчестии, о смерти и загробном мире, о мужском и женском, о детях и стариках. Впоследствии этот интерес вылился в формирование особых направлений: истории ментальностей, исторической антропологии, интеллектуальной истории, исторической демографии, гендерной истории и многих других.
Все это развивалось при молчаливом убеждении, что «центральное знание» – знание о том, как было устроено общество, остается общеизвестным и незыблемым и потому важным, но уже чрезвычайно банальным, неинтересным предметом изучения. В итоге за последние три десятилетия сложилась парадоксальная ситуация: историков становится все больше, появляются новые предметы и направления исследования, а центральными вопросами занимаются все меньше и меньше. Доходит до смешного: историк, обосновывая оригинальность своего исследования, полемизирует с некими «классическими» представлениями, не замечая, что воюет с пустотой – эти базовые представления давно обветшали, ими давно никто не занимался. Но ведь это самый центр современного исторического знания. Без него историческое сообщество распадется на практически изолированные друг от друга группки. А в общественном спросе на социальную историю сомневаться не приходится, достаточно посмотреть по сторонам. Самая актуальная задача – подготовить историков, которые смогли бы работать на базовом уровне, но уже овладев всем богатством новых подходов и методов. Спрос на таких исследователей будет велик.
— Кого вы ожидаете увидеть на программе? Почему, допустим, историк, отучившийся в специалитете, должен идти в магистратуру по истории, а не в аспирантуру?
— По опыту магистерской программы, которая уже открыта на историческом факультете ВШЭ – «История знания в сравнительной перспективе», могу сказать, что значительную часть студентов составляют выпускники региональных вузов. Для них это возможность продолжить образование в столице. Тем более – бюджетных мест на нашем факультете абсолютное большинство. Полагаю, что и у нас на первых порах около 60 процентов набора составят выпускники региональных вузов. В магистратуру по истории могут поступать и выпускники бакалавриата других направлений подготовки – социологии, менеджмента, экономики и т.д. Для них предусмотрены адаптационные курсы.
Что касается выбора между магистратурой и аспирантурой, то в наших вузах аспирантура – это в большей степени возможность для самостоятельной работы. Аспирантов у нас сейчас почти ничему не учат. Если человек мотивирован, если у него складываются отношения с научным руководителем, тогда все не так плохо. Если нет, то он скорее просто числится в аспирантуре. Все обучение сводится к сдаче кандидатских экзаменов, тогда как на Западе аспиранты именно учатся. А у нас «аспирантура полного дня» для историков есть только в Европейском университете в Санкт-Петербурге.
Я надеюсь, наша магистратура компенсирует этот недостаток. К нам могут прийти люди, которые еще не выбрали специализацию, и в магистратуре они смогут вписаться в профессиональную среду. Магистерская диссертация – это как минимум 50 процентов кандидатской, и тем, кто в будущем планирует защищать диссертацию на степень кандидата, не составит большого труда довести свою магистерскую работу до уровня кандидатской.