Правда ли что бог дает детей
«Если Бог дает семье детей – значит, так необходимо для этой семьи»
Беседа с акушером-гинекологом и многодетным отцом Романом Николаевичем Гетмановым
Роман Николаевич Гетманов, акушер-гинеколог Перинатального центра ГКБ им. Мухина, больше 30 лет принимает роды у женщин. Он и сам многодетный отец: у него 11 детей и уже 19 внуков. Можно ли рожать после кесарева сечения? Стоит ли поститься беременным? Каковы причины послеродовой депрессии? В данном интервью Роман Николаевич отвечает на эти и многие другие вопросы, а также рассказывает о своей семье.
О работе
Роман Николаевич Гетманов – Роман Николаевич, как вы относитесь к планированию семьи?
Если дети рождаются – слава Богу, значит, они нужны
Я больше 30 лет работаю в акушерстве, вокруг меня большое количество многодетных семей, и я могу точно сказать, что любая беременность – это не случайность. Современная статистика, например Германии, показывает, что 20% браков бесплодны. Из них половина – по неустановленной причине. Это не трубный фактор, не гормональный фактор – причину найти не могут. Не каждое слияние мужской и женской клетки приведет к рождению ребенка. Проводили исследования, которые показали, что задержка цикла на день-два часто означает прервавшуюся беременность. Поэтому, если Бог дает семье детей – значит, так необходимо для этой семьи. Я хожу в один приход 40 лет; из моих друзей кто-то имеет только одного-двух детей, а кто-то десять-двенадцать. И мы не «планировали» их рождение в том смысле, в каком сегодня об этом говорят. Если дети рождаются – слава Богу, значит, они нужны. Я смотрю на своих выросших детей – а у меня уже девятнадцать внуков – и понимаю, что, если бы кого-то из них не было, моя семья была бы неполноценной, неполной.
– Как влияет многодетность на организм женщины?
– Моей жене 60 лет, она родила десятерых, у нее всю жизнь была прекрасная фигура, она ничем не болеет. Нормальный человек, слава Богу, ни на что не жалуется. Конечно, бывают случаи, когда женщина не очень здорова… Но, как правило, больные не беременеют, это большое заблуждение. А если они все-таки забеременели, значит, это для чего-то надо Господу – так к этому и относитесь. Может, такой семье придется пройти через какие-то испытания, трудности. А если больные дети рождаются, они часто бывают самыми любимыми в семьях. И это тоже происходит на благо семьи, чтобы люди не оскотинились и жили нормальной человеческой жизнью. Надо о ком-то думать, за кого-то переживать, чем-то жертвовать – вот в чем суть семьи.
– Если роды прошли с помощью кесарева сечения, какова вероятность, что при последующих беременностях возникнут осложнения – например, разойдется шов?
– Здесь я специалист, можете это отметить особо. Надо забыть, что у вас шов! Шов никогда не расходится в родах; если такое и случается, то всегда до родов. Сегодня мы всех с рубцами пускаем на роды. Объясняю, почему. Когда я начинал работать больше 30 лет назад, мы матку шили шелком, кетгутом. Это инородное тело. Если в палец воткнется заноза, что будет происходить с пальцем? Он будет нарывать. Биологический смысл этого процесса – отторгнуть инородную ткань. Вот так же и с маткой: когда мы шили шелком, процесс отторжения инородной ткани длился какое-то время; такие швы считались неполноценными. Должно было пройти около двух лет, пока этот шелк не выгноится и рубец не заживет.
Прошло время, в медицине исключительный технологический прогресс. Создана специальная ткань, викрил – он не выгнаивается. Сегодня в России, Америке, Европе шьют одними и теми же нитками. В Америке очень большой процент родов с помощью кесарева сечения, и американцы пишут, что самые полноценные рубцы – в первый год. Потом очень важна технология операции. Если 30 лет назад разрезали мышцы, то сегодня при доношенных беременностях мы оперируем в нижнем сегменте, там циркулярные мышцы, которые мы фактически раздвигаем, не повреждая. Само по себе тело матки не страдает. Мы ведем роды с рубцом на матке, и за последние 15 лет было всего пару случаев разрыва, но и то они случились не на пустом месте, там изначально ситуации сложные. Поэтому нужно жить спокойно. Если сделано в нормальной технике и зашито нормальными нитками, осложнений не возникнет. Конечно, бывает, что ко мне приезжают из глухих провинций, где до сих пор шьют кетгутом, и я через два-три года после кесарева этот шелк из матки выдергиваю. А если использован нормальный шовный материал, к рубцу нужно относиться спокойно.
– Иногда во время повторного кесарева сечения врач предлагает роженице перевязать трубы…
– Перевязывать трубы сейчас мы не предлагаем. Вот когда шили шелком – тогда да, перед второй операцией предлагали создать искусственную непроходимость маточных труб. Сегодня это можно сделать только в том случае, если роженица перед операцией подпишет официальную бумагу, поставит на ней три подписи. Мне никогда не приходилось этого делать, хотя у меня есть пациентки, которых я пять, шесть, семь раз оперировал. У меня много таких пациенток, и никому я никогда ничего не перевязывал.
– Считаете ли вы процедуру экстракорпорального оплодотворения допустимым методом разрешения проблемы бесплодия?
Экстракорпоральное оплодотворение – это борьба с Богом
– Мое мнение полностью определяется социальной концепцией Русской Православной Церкви. Там написано, что Церковь экстракорпоральное оплодотворение не благословляет. И написано, по каким причинам. Как член Церкви, который не хочет вступать с ней в борьбу и тем более нести за это ответственность, я могу только сказать, что я с ней абсолютно солидарен. Другое дело, что времена меняются, прошло двадцать с лишним лет, и по моей информации планируют снова обсуждать этот вопрос на Соборе Русской Православной Церкви. К этому обсуждению собирают материалы, я и подписант одного из документов, где говорится, что экстракорпоральное оплодотворение – это борьба с Богом.
– В одном из интервью лет 15 назад вы говорили, что дети, зачатые с помощью ЭКО, сами зачать не могут. За это время не изменилась ситуация?
– Статистику по ЭКО вы нигде не найдете. Серьезную статистику. Я могу получить какие-то данные только в разговорах с коллегами на семинарах и конференциях. В принципе, ничего кардинально не меняется. По их словам, дети, зачатые с помощью ЭКО, сами потом рожают только этим методом. Но я хочу подчеркнуть, что это не официальная статистика, а мое личное мнение.
– Допускаете ли вы домашние роды?
– Допускаю с некоторыми оговорками. В Голландии разрешены домашние роды, но там подсчитано, за какое время роженицу могут доставить в специализированное учреждение. Там хорошие дороги, и это время, как правило, исчисляется минутами. Вы можете гарантировать такую доступность у нас в стране?
– Не везде.
– Вот это и ответ на ваш вопрос. Роды – это естественный процесс, ничего естественней быть не может. Поверьте мне, я каждый день это наблюдаю. Я часто шучу, может, это грубая шутка, но пациентки нормально ее воспринимают: родить – как в туалет сходить. Если у женщины все хорошо, она без вас родит сто раз, вы ей не нужны. Но! Бывают ситуации, когда врачи очень даже нужны. Вот пример: Наталья Николаевна Гончарова родила четверых детей. Наталья Николаевна была статная, нормальная, хорошо развитая женщина. Какой вес имели ее дети при рождении? 2400–2600 грамм. Это был средний вес младенца начала XIX века. Когда я начинал работать больше 30 лет назад, всех новорожденных от 4 килограммов мы отправляли к эндокринологу. Это считалось патологией, и таких детей рождалось очень мало. Сегодня у нас каждый второй на 4 килограмма.
– Акселерация?
– Это не акселерация, это вырождение человечества. Тазы у женщин те же самые, а дети рождаются огромные. Если так пойдет дальше, они рождаться не смогут. Причин много, но одна из них – ухудшение качества продуктов питания. Все едят мясо, а скотину и птицу кормят антибиотиками, чтобы не потерять доход из-за болезней животных. И гормонами роста, тоже ради дохода. А потом все эти антибиотики и прочие добавки переходят в организм человека. Мы недавно ездили с другом на рыбалку, купили стерлядку – думали, добавим в уху, будет наваристей. И что вы думаете? Всю эту уху мы выбросили, есть не смогли. Потому что стерлядка, которую разводили в пруду и кормили комбикормом, превратилась в мыло, и у нас получилась не уха, а мыльный раствор. Вот так мы живем. Вы можете это изменить? Только завести свой огород и с него кормиться. Но это совсем другой труд и совсем другая жизнь.
– Роман Николаевич, как вы считаете, необходимо ли беременным поститься? Не вредно ли это будущей матери и ее ребенку?
– Что такое пост? Пост – это отказ от чего-то ради чего-то. Лучше есть каждый день колбасу и яйца, но не набрасываться на ближних, не ругаться на работе. А если говорить о питании, то беременные, особенно много рожающие, обычно получают благословение от своего священника на молочные продукты. Никто беременных без молока и творога оставлять не будет. А мясо – это нужно смотреть, какой гемоглобин. Если она десятого ребенка ждет, кто заставит ее поститься? Эта проблема придумана неофитами, людьми, которые не в теме. Они теоретически рассуждают на тему, в которой вообще ничего не смыслят. Если у женщины гемоглобин 90, ей не просто можно есть мясные и молочные продукты – ей нужно их есть. Нужно!
– Если у роженицы возникает послеродовая депрессия, можно ли быстро с ней справиться?
Депрессия – это уныние, а в основе уныния лежит грех. Дело не в гормонах, а в духовном состоянии
Когда я раньше приходил на дежурство, я всегда смотрел анамнез: какая беременность, какие роды, случались ли аборты. Опыт приучил меня к тому, что когда женщина рожает после аборта, у нее могут возникнуть всякие проблемы. Поэтому я всегда к этому очень внимательно относился. Аборт – это убийство, страшное дело. Сама женщина меняется, она многие вещи уже не воспринимает адекватно, как должна воспринимать нормальная женщина. Влияние аборта на психику совершенно поразительное. Так что роды часто бывают патологическими на ровном месте. Мне всегда приходится обращать на это внимание.
– Вам доводилось отговаривать женщин от аборта?
– В 1990-х годах я какое-то время сидел без работы, и мою семью спонсировал отец Димитрий Смирнов. Он договорился, чтобы я каждый день приезжал в роддом №17 и разговаривал с теми людьми, которые пришли на аборт. Без разговора со мной их на эту процедуру не записывали. Я к абортам никакого отношения не имел, но каждый день беседовал с некоторым количеством женщин. Это было тяжело, но поучительно. Вот приходит мама и приводит 18-летнюю дочку на аборт. А чтобы до людей достучаться, их нужно зацепить, найти к ним подход. Я пытаюсь понять, чем заинтересовать девочку, но она сидит совершенно стеклянная и безучастная. Мама слушает, слушает, а потом и говорит: «Доктор, что вы все поете! Я столько сделала абортов – и ничего. А чем она лучше меня?» Вот это и есть влияние аборта на психику – она уже не человек. Я, правда, нашелся, я тогда уже был опытный: «Вы что, – говорю, – хотите, чтобы ее муж бил, как вас, каждый день?» Вот тут мама расстроилась. Аборт и семья – вещи мало совместимые.
О семье
– Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с вашей женой.
– Мы знакомы с первого курса института. Я после армии поступил в медицинский институт, а Ольга сразу после школы. Обстоятельства сложились так, что мы оба создали семьи с другими людьми. А на четвертом курсе мы оставили свои первые семьи и вступили в брак. Мы тогда были людьми невоцерковленными. На последних курсах я попал в детскую больницу №9, первое время работал педиатром. Там я познакомился с Татьяной Анатольевной Салтыковой, женой отца Александра Салтыкова. Его тогда только-только рукоположили. И благодаря этому знакомству мы с Ольгой начали понемногу воцерковляться. Это где-то 1984–85 год.
Я всегда хотел много детей, жена моя тоже была не против. Были проблемы, потому что жена моя из академической семьи, ее отец – доктор наук и ученый секретарь РАН, мама – заведующая лабораторией, брат – физик… Ольга с золотой медалью окончила школу, с красным дипломом – институт. Из 700 человек только 10 окончили с красным дипломом, и все они получали выгодные предложения. А жена моя, вместо того чтобы заняться наукой, начала детей рожать. Ее родители это не очень понимали и приветствовали, но потом смирились.
Cемья Гетмановых в 2009 году
Мы все люди разные, из разных семей, хотя опыт показывает, что создавать семью лучше с человеком своего круга. Супругам хорошо бы на многие вещи смотреть одними и теми же глазами. Не всегда возможно объяснять другому человеку, что дважды два – четыре. Жизнь учит только одному: в семье нужно всегда уступать. Всегда. Я смеюсь, что в браке нужно либо разводиться на следующий день после свадьбы, либо смиряться и уступать. Другого пути нет, мне кажется. Я вообще подкаблучник!
– А как же «да убоится жена мужа»?
«Да убоится жена мужа» – это про боязнь обидеть близкого человека, которого любишь всем сердцем
– «Да убоится жена мужа» часто понимают неправильно. Муж и жена создают домашнюю Церковь, где глава – муж, как глава Церкви – Бог. Богобоязненность – это не страх, что Бог даст по голове сковородкой, это боязнь обидеть Бога. «Да убоится жена мужа» – это боязнь обидеть близкого человека, которого любишь всем сердцем. Не расстроить, не подвести. А насилия в семейной жизни не должно быть никакого.
Мне 63 года, и всю свою жизнь я провел на работе. Я принимал роды, помогал людям по мере своих возможностей, зарабатывал деньги на содержание семьи. А семья-то была на жене! Бывали такие недели, когда я дома ночевал две-три ночи. Приходил с работы и видел, что трое мальчиков разных возрастов одновременно делают математику, а мама каждому помогает. Какой это подвиг и труд! Все, что я делаю, – ерунда по сравнению с тем, что делает жена. У меня все дети в институты поступили и окончили их достойно. Почему? Потому что мать с ними занималась. А я работал. Мы иногда смеемся, что в семье был дух отца, а сам отец был на работе. Поэтому я жене уступаю, хотя я понимаю, где она не права – и, может быть, часто не права. А не права женщина только в одном, по большому счету, но от этого идет все остальное: она слишком любит детей и много им позволяет. Я что имею в виду: когда дети не выполняют данное им поручение, мама вместо того, чтобы настоять, делает это за них. А мужу-то со стороны это видно. Даже сейчас – Ольга уже бабушка, но целыми днями она бежит кому-то помогать: кого-то в школу отвести, кого-то на тренировку, с кем-то посидеть… Дома ее не бывает, она все по внукам бегает.
– Можно ли подробнее узнать о ваших детях?
Храм – это место, которое нельзя навязывать. Человек должен чувствовать потребность пойти туда
– У меня от первого брака дочь и у жены от первого брака дочь, Полина и Маша, они обе МГУ закончили, одна филфак, другая биофак; у одной трое детей, у другой шестеро детей. Они обе росли с нами. Потом Аня, она тоже окончила филфак, преподает литературу в школе, у нее пятеро детей. Коля окончил дизайнерский колледж, занимается всякими проектами. Коля пока не женат. Ксения у нас художник-монументалист, окончила Свято-Тихоновский университет, делает фрески. Замужем, но детей у них пока нет. Сын Митя окончил морской институт, ходил в море судомехаником, а сейчас у него трое детей, поэтому он работает инженером, ремонтирует дизельные двигатели. В море он по полгода ходил, дети от этого страдали. Катя заканчивает МГУ, она географ, пока не замужем. Всеволод – ветеринар, у него замечательная девочка. Филипп заканчивает институт и потом пойдет в семинарию, насколько я понимаю. Он алтарничает, из храма вообще не выходит. Степа заканчивает школу, биологический класс, собирается на биофак поступать. Соне 14 лет исполнится, она ходит в художественную школу и собирается быть художником. Никого я не пропустил? Кажется, никого.
Ольга и Роман Гетмановы, 2012 год
– Случалось ли в вашей семье такое, что дети отказывались ходить в храм?
Смысл не в деторождении, а в том, чтобы не грешить, не гневить Бога
– Храм – это место, которое нельзя навязывать. Человек должен чувствовать потребность пойти туда. Если ребенок провинился и его не берут в храм, он это воспринимает как наказание – это в правильном воспитании. У нас не всегда так было, просто дети всегда ходили с нами на воскресные и праздничные службы, на именины. Сейчас только Степа меньше стал в храм ходить, он занят подготовкой к поступлению, но я думаю, что это дело временное. Мы не давим. Дети ведь воспитываются, глядя на нас. Если существует какая-то проблема – это, как правило, мы согрешили, мы что-то сделали не так. Дети – максималисты и очень искренние люди: если они видят фальшь, вы никогда не убедите их в том, что белое – это зеленое. Придет время, и у них все нормально станет.
– Некоторые ваши дети тоже стали многодетными родителями – значит, родительский опыт восприняли позитивно.
– Смысл не в деторождении, а в том, чтобы не грешить, не гневить Бога. Кому-то даются дети, кому-то нет. Если даются, мы их рожаем – что мы, не прокормим их, что ли? Но это всегда ответственность. Смысл другой в жизни. А не даются дети – у тебя полно племянников и племянниц, крестников, которым можно помогать и заниматься ими. И смиряться – значит, Господь посылает вам такие обстоятельства для спасения.
Бог Сам знает, кому нужны дети, а кому нет
Скучно жениху и невесте, когда кричат им «Горько!» Они словно чужие среди буйного веселья родственников. Вино, как механик бездушного организма, приводит в движение заржавелый механизм усталых душ, и воспаленное веселье отравляет радость таинства брака. Шум свадьбы опустошает и утомляет виновников торжества – жениха и невесту.
Погружение в таинство брака происходит позже.
К нам в храм приходят бездетные пары. Мы вместе просим Бога и молимся, да дал бы Он им ребенка. Но я не уверен в том, что стоит тянуть Бога за бороду и требовать чуда. Он Сам знает, кому нужны дети, а кому нет. В Нем мудрость и глубина Замысла, а у нас честолюбие и ревность.
Иоаким и Анна страдали не только потому, что не могли приласкать нарожденных детей. Каждая израильская семья мечтала, что Мессия выйдет из их чресел. И затворенное чрево говорило о том, что человек Богу противен. Бездетность говорила душе о проклятости. Она вызывала в душе огонь отверженности и сокрушение до зела.
Но, к моему изумлению, Бог слышит мои молитвы и молитвы наших прихожан. И некоторые из них обретают плод.
– У нас будет ребенок! – говорит супруга, и с испытанием задерживает умильный взгляд. А ты словно проваливаешься в бездну Божией тайны. Мощная волна ударяет в сердце, в голову и приливает к глазам. В глазах супруги совершенно не то чувство, которое ты знал раньше. На тебя смотрит новый человек с новым самоощущением причастности Божией тайне.
Я не знаю, что видит женщина в глазах любимого мужа, но я увидел своими глазами превращение жены из одной сущности в другую.
Мы напрасно думаем, что мы отец и мать ребенка. Напрасно думаем, что это мы родили его. Мы в этом ничего не понимаем. Нам только лишь дали подержать божественный плод и не сломать его. Вручили дар Божий, который мы должны развить и подготовить к службе Божией.
Узнав о своей причастности рождению новой души, ты проваливаешься во взоре супруга, как в бездну, и понимаешь, что брак – нечто гораздо большее, чем ты думал. Впервые ты понимаешь космическое чудо слитности душ. Впервые души касается благодать полноты Троицы.
На миг открывается дверка миров и тебе дают узнать божественную глубину.
«Плоть одна» – так вот ты какая!
– У нас будет ребенок!
Души сливаются и сродняются навсегда. Когда ребенка выносят из роддома, чувства прекрасны, но не так ошеломительны, как в момент касания Бога к тебе, в момент радования о душе, рожденной в нас.
Бог специально вселяет эту сокрушительную благодать, чтобы человек, вкусив ее, сделал для себя открытие Божественной глубины и важности той работы, которую ему поручил Бог.
Из цеховых интересов я молчу, когда лгут, что смысл брака в деторождении. И кошки плодятся, но не святы. И Пакистан изобилен детьми, но не достигает праведности Авраамовой и не во святых их многодетные матери.
Не в плодовитости чрева святость брака, а в подобии отношений мужа и жены Троице. Троическая печать – печать нашего богоподобия. Божественная любовь к супругу обожает нас, светлит и очищает.
Тайна праведной и чистой супружеской жизни – подобие тайны отношений лиц в Троице. Напрасно монахи лезут в эти тайны и ковыряются в ней инструментами тяжелого поста и всенощных бдений. Неблагодарное это занятие. Ну при чем тут опыт монастырской череды, епархиальных интриг, афонских путешествий к тому, о чем они не имеют ни малейшего представления – смыслу чуда в Кане Галилейской.
Тайна супружеской жизни презрена ими, признана второсортной или даже считается некоторыми святыми отцами узаконенной уступкой блуду.
Не все святые так просто судили брак. Они допускали, что одиночество человека – это результат падения, а осуждение брака – это совершенное непонимание природы творения двух разных ипостасей человеческого существа – мужчины и женщины. В этом отвержении значимости брака присутствует иллюзия монашеской «праведности», большей, чем у Троицы, сотворившей Адама и Еву. Ложь на брак – нехорошее дело, а сведение его к плодовитости – наглость, приписывающая себе мудрость, большую божественной.
Суть брака в вольном богоподобии и в усвоении троичности. Дети могут помогать этому подобию, а могут ничего не добавлять. Дети вообще не имеют никакого отношения к личному богоподобию. Бог отражается в душе независимо от того, есть у человека дети или нет. Богу важен ты и только ты. И на Суде Божием будет иметь вес только то, насколько ты смог стать похожим на Бога. Это очень личное и касается только Господа и души.
Соединение Адама и Евы было в полноте духа и их небесной природы. В норме брак земной косвенно подобен браку небесному, как наша душа богоподобна по благодати Господу. Соединение мужа и жены, в норме, духовно высоко. Оно, принятое в чистоте, окрыляет, просветляет и очищает. Оно возвышает и учит святой жертвенности. Оно просто, прекрасно в своей тайне и глубине.
Неправ был Ориген, думая, что души предсуществуют рождению. Будто бы они, как коконы или инъекция, хранятся у Бога на складе в виде небесных яиц. И будто бы Бог сеет их на землю и они прорастают человеком. Пресуществование душ фатально отделяет Бога от человека, разводит их на стороны, полагает естественную преграду родству. Вхождение же Духа в материю роднит нас по замыслу:
– Да станет Адам, как один из Нас!
Суть рождения ясно показана в Рождестве. Дух Святой касается материи и рождается новая душа. Она рождается в одно мгновение из божественного «ничего». Так Дух Святой нашел на чистое естество Девы Марии и родился Христос. Наше естество несовершенно, по сравнению с естеством Девы, и поэтому мы, принимая Дух, искажаем Его действие. И вместо святых у нас рождаются обычные дети.
Но природа рождения и нас, и наших детей одинакова – это касание Духа Божия материи. Капля Божественного Духа роднит нас с Богом. Без этого мы бы были только темной плотью. А так мы не только божественного рода, но и способны волей и по желанию принимать Бога самостоятельно в таинстве причастия.
И тайна супружеской жизни – это не что иное, как обожение двух лиц содействием Духа Святого. Всё, что от Бога принимается в Его славу, чисто и беспорочно. Даже телесное прикосновение в честном браке таинственно и коренится в Боге.
Дети – это прекрасная школа любви. Но бывает и так, что только после того, как дети уедут от родителей, те наконец-то узнают, что такое настоящая бескорыстная платоническая любовь. И дети тут ни при чем.
Бог и душа – у них своя история и свой роман. Песня песней – об этой тайне.
Как сказать об этом тем, кто тянет Бога за бороду и просит во что бы то ни стало детей?
– Другу не веришь? Ты скажи так: «Тебе? Другу? Богу? Да, всё приму. Да, на всё готов. Ты умнее. Ты благородней, Ты меня больше любишь, чем я себя. Падаю в Твои объятия, как в море. Бери меня в волны Своей любви. Делай со мной, что знаешь. Я нисколько не сомневаюсь в Твоем благородстве и в том, что Ты мне желаешь счастья. Я раб Твоей любви. Да будет мне всё по слову Твоему!»
И вот, увидишь, как Он тут же отзовется и сердце получит извещение того, что всё в надежных руках.