Потерпевший краснов на допросе показал что телесные повреждения ему были причинены ответ
Классифицируйте полученные по делу показания
Потерпевший Краснов на допросе показал, что телесные повреждения ему были причинены невысоким мужчиной, брюнетом, крепкого телосложения, одетым в черную фуфайку, лицо которого было закрыто козырьком кепки. Он указал, что этот мужчина окликнул его, и его голос показался знакомым, поэтому он и впустил его в свой гараж. Впоследствии в больнице потерпевший от причиненных ему телесных повреждений скончался. Допрошенные лечащий врач Иванов и медсестра Сидорова показали, что перед смертью потерпевший сказал: «Я вспомнил голос. Это был Петухов».
Классифицируйте полученные по делу показания.
Показания данные потерпевшим классифицируются к косвенным, поскольку прямо не указывают на лицо.
Показания данные лечащим врачом относятся и классифицируются к прямым указывающим непосредственно на лицо совершившее преступление.
УПК РФ Статья 74. Доказательства
1. Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
2. В качестве доказательств допускаются:
1) показания подозреваемого, обвиняемого;
2) показания потерпевшего, свидетеля;
3) заключение и показания эксперта;
3.1) заключение и показания специалиста;
(п. 3.1 введен Федеральным законом от 04.07.2003 N 92-ФЗ)
4) вещественные доказательства;
5) протоколы следственных и судебных действий;
6) иные документы.
Надеюсь мой ответ помог Вам. При необходимости обращайтесь. С уважением!
Всегда ли потерпевший обязан давать показания
Адвокат Антонов А.П.
Неотъемлемое право потерпевшего — право давать показания. Оно закреплено в п. 2 ч. 2 ст. 42 УПК РФ.
Потерпевший дает показания, когда произносит устную речь при производстве допроса, очной ставки и (или) проверки его показаний на месте: сообщает сведения путем свободного рассказа и (или) отвечает на заданные ему участниками следственного действия вопросы.
По общему правилу показания потерпевшего — это содержащая имеющие отношение к уголовному делу сведения устная речь (реже, при невозможности устно сообщить информацию, — жестовая речь, дактилология либо содержание написанной собственноручно потерпевшим описательной части протокола допроса) допрашиваемого в порядке ст. ст. 187 — 192, 194, 277, 279 и 280 УПК (без нарушения норм нравственности, истинности), признанного потерпевшим (представителем потерпевшего) лица, правильность отражения которой в протоколе допроса (очной ставки, проверки показаний на месте) он готов удостоверить своей подписью на каждой из страниц протокола следственного действия.
Критерии показаний потерпевшего как самостоятельного вида доказательств:
а) показания потерпевшего — это всегда устная речь (реже, при невозможности устно сообщить информацию, жестовая речь, дактилология либо содержание написанной собственноручно потерпевшим описательной части протокола допроса) указанного лица;
б) это устная речь лица, наделенного статусом потерпевшего;
в) показания потерпевшего могут быть даны только на допросе, очной ставке или в ходе проверки его показаний на месте;
г) повторный допрос потерпевшего по обстоятельствам, которые могут свидетельствовать против него самого, его супруга (супруги) и (или) других его близких родственников, в случае его отказа от дачи показаний на первом допросе может проводиться только по просьбе самого потерпевшего.
Показания потерпевшего — это показания участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения, а значит, лично заинтересованного в деле лица. Такого рода устная речь не может оцениваться как показания незаинтересованного свидетеля.
Предмет показаний потерпевшего прежде всего касается тех обстоятельств (характера и размера причиненного ему вреда), которые послужили фактическим основанием признания его таковым.
В процессе допроса у него также могут устанавливаться сведения:
1) о событии преступления (времени, месте, способе, средствах и других обстоятельствах), в результате которого ему причинен вред;
2) о взаимоотношениях между собой субъектов уголовного процесса;
3) о его поведении, непосредственно предшествующем совершению преступления, во время совершения и сразу после его окончания;
4) о смягчающих и отягчающих наказание обстоятельствах;
5) о поступках, характеризующих его личность;
6) об обстоятельствах, способствовавших совершению преступления, и др.
Итак, показания — это устная речь (реже жестовая речь, дактилология либо содержание написанной собственноручно потерпевшим описательной части протокола допроса). Именно в этом значении данный термин применен законодателем во всех кроме двух случаев его употребления в п. 3 ч. 2 ст. 42 УПК РФ. В указанном пункте говорится об использовании показаний потерпевшего в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае его последующего отказа от этих показаний.
Когда потерпевший отказывается устно сообщать сведения, которые он излагал ранее на допросе (очной ставке, проверке показаний на месте), использоваться будет не его устная речь (жестовая речь), а содержание другой разновидности источника доказательств — протокола следственного действия (протокола допроса, очной ставки, проверки показаний на месте). В рассматриваемой ситуации под показаниями понимается содержание протокола следственного действия (к примеру, протокола допроса потерпевшего), в процессе которого ранее он не отказывался давать показания.
В п. 2 ч. 2 ст. 42 УПК РФ закреплено право потерпевшего давать показания. Между тем реализовано оно может в рамках закрепленных в законе дозволений. Они, с одной стороны, предусматривают определенные уголовно-процессуальные требования к процедуре производства следственного действия и его протоколирования, с другой — предоставляют потерпевшему некоторые дополнительные возможности.
В п. 3 ч. 2 ст. 42 УПК РФ закреплено право потерпевшего отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ. Но это право не идентично праву получить разъяснения положений ст. 51 Конституции РФ и, соответственно, не может ограничиться лишь предоставлением потерпевшему всего-навсего рассматриваемой возможности. Это самостоятельное право. Потерпевший имеет несколько прав. Одно из них отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, другое — получить разъяснения своих прав (в том числе предусмотренных ч. 1 ст. 51 Конституции РФ), обязанностей и ответственности.
Отказ физического лица от дачи показаний (отказ свидетельствовать) теоретически может быть проявлен как в действиях (направление соответствующего письменного уведомления, надлежащее устное сообщение после его явки для участия в производстве следственного действия и т.п.), так и в бездействии (неявка в назначенное время). Любое действие (бездействие), следствием которого явилось неполучение следователем (дознавателем и др.), судом во время допроса (очной ставки, проверки показаний на месте) от конкретного лица, обладающего имеющей отношение к возбужденному уголовному делу информацией (в нашем случае, потерпевшего), соответствующих сведений, последовательно расценивать, как отказ последнего от дачи показаний.
Отказ потерпевшего свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников его право, а не обязанность. То обстоятельство, что потерпевший воспользовался предоставленным ему правом, ни в коем случае не может быть расценено как факт (обстоятельство), негативно характеризующий его личность.
С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры.
Остались вопросы к адвокату?
Задайте их прямо сейчас здесь, или позвоните нам по телефонам в Москве +7 (499) 288-34-32 или в Самаре +7 (846) 212-99-71 (круглосуточно), или приходите к нам в офис на консультацию (по предварительной записи)!
ВС оставил в силе оправдательный приговор женщине, обвинявшейся в убийстве с нанесением 14 ножевых ранений
12 октября Верховный Суд вынес Кассационное определение № 57-УД21-8СП-А1, которым отказал потерпевшей в отмене оправдательного приговора в отношении женщины, обвинявшейся по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Как рассказал защитник С., адвокат Белгородской городской адвокатской конторы Андрей Волошин, 28 августа 2011 г. в районе с. Ерик Белгородского района был обнаружен труп П. Было установлено, что 27 августа 2011 г. около 23:00 он общался с С. возле ее дома. Та дала ему зажигалку и взяла телефон, чтобы позвонить знакомому.
В последующем в ходе осмотра места происшествия у П. были обнаружены телефон и зажигалка. Молекулярно-генетическое исследование выявило наличие потожировых следов С. В связи с неустановлением лица, совершившего преступление, следствие по делу было приостановлено и возобновилось в 2015 г. Единственная версия, которая рассматривалась следствием, – это то, что к преступлению причастна С., которая была задержана в качестве подозреваемой 6 октября 2015 г., пояснил Андрей Волошин.
Он добавил, что следствие назначило и провело дополнительные биологические и молекулярно-генетические экспертизы одежды потерпевшего. Две из них, которые в дальнейшем были положены в основу обвинения, выполнил эксперт СК России. Выводы эксперта состояли в том, что на верхней одежде убитого имеется биологический материал подозреваемой.
15 октября того же года С. было предъявлено обвинение и избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. По словам адвоката, в СИЗО оперативники взяли у нее две явки с повинной. Спустя семь месяцев защите удалось добиться изменения меры пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении.
25 ноября 2016 г. уголовное преследование было прекращено постановлением следователя СУ СКР по Белгородской области по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, ввиду непричастности к убийству П., а расследование по делу было приостановлено.
29 июня 2017 г. предварительное следствие возобновилось, постановление о прекращении уголовного преследования в отношении С. было отменено.
Согласно обвинительному заключению (имеется у «АГ»), в ночь с 27 на 28 августа 2011 г. С., находящаяся в состоянии алкогольного опьянения, шла по улице с малознакомым человеком. Они увидели ее знакомого П., с которым завязался конфликт.
2 июля 2020 г. на основании вердикта присяжных Белгородский областной суд вынес оправдательный приговор.
Как рассказал Андрей Волошин, защита приводила присяжным аргументы, подтверждающие, насколько установленные обстоятельства дела противоречат доводам обвинения.
«Во-первых, время и место совершения преступления. Мы акцентировали внимание присяжных на заключениях судебно-медицинских экспертиз, а именно – на выводах о времени причинения потерпевшему телесных повреждений и наступления смерти. Обвинение утверждало, что преступление совершено в период с 22:30 27 августа до 00:30 28 августа 2011 г., в то время как эксперты указывали, что телесные повреждения могли быть причинены с 01:00 до 04:00 28 августа», – отметил адвокат.
Кроме того, добавил он, на основании свидетельских показаний защите удалось доказать наличие у обвиняемой алиби в предположительный период убийства. Так, согласно показаниям свидетелей, в период примерно с 01:00 до 02:00 28 августа С. находилась с ними, затем они отвезли ее на автомобиле домой. Осмотр дома, в котором проживала С. и рядом с которым, по версии обвинения, произошло убийство, также опровергал выводы обвинения – следов преступления обнаружено не было.
«Не последнюю роль в понимании присяжными обстоятельств дела, – а именно, где и как могло быть совершено убийство, – сыграла ситуационная экспертиза, в ходе которой эксперты пришли к выводу, что в момент причинения ножевых ранений потерпевший был обнаженный, в одних носках, находился в горизонтальном положении и конечности его были зафиксированы. То есть его держали», – указал Андрей Волошин.
Сторона защиты также обратила внимание на указанный следствием мотив преступления (конфликт, возникшая неприязнь). «Полагаю, нам удалось донести присяжным, что единственное, что объединяло обвиняемую и потерпевшего, – это то, что их родители жили на одной улице. Как у родителей, так и у обвиняемой с потерпевшим между собой всегда были хорошие отношения», – пояснил адвокат.
Как отметил Андрей Волошин, сторона защиты осознавала, что основной упор обвинение будет делать на заключениях молекулярно-генетических экспертиз, согласно которым на куртке потерпевшего обнаружены следы ДНК подзащитной. «Трактовка гособвинителем выводов экспертов могла вводить присяжных в заблуждение, поэтому мы пошли по пути исследования этих доказательств в полном объеме, т.е. не только вопросы и ответы, но и достаточно подробно рассмотрели исследовательскую часть, рассчитывая на то, что кто-то из присяжных вникнет в процесс исследования и поймет, что результаты не так однозначны», – рассказал он.
По мнению защитника, особенность заключений экспертов состояла в том, что чистой ДНК обвиняемой на одежде потерпевшего обнаружено не было. Эксперты выявили смесь биоматериала, в основном состоящего из эпителиальных клеток и их частей. ДНК-тест дал множество показателей, в которых присутствовали следы ДНК обвиняемой, потерпевшего и неизвестных лиц. Защита посчитала необходимым это показать присяжным, чтобы потом можно было об этом говорить в прениях со ссылкой на то, что выводы экспертов основаны на математическом расчете и теории вероятности. Кроме того, присяжные увидели, как выглядит ДНК-тест образцов обвиняемой, потерпевшего и того, что было обнаружено на одежде.
Андрей Волошин отметил также четкие и убедительные ответы подзащитной, в том числе на вопрос присяжных о том, как ДНК подсудимой могло оказаться на одеже потерпевшего. «Полагаю, ее ответы убедили присяжных, что это не то доказательство, на котором можно утвердить обвинительный вердикт», – подчеркнул он.
В части доказательств, полученных на предварительном следствии, суд согласился со стороной защиты и исключил из числа допустимых доказательств явки с повинной.
Адвокат также рассказал, что сторона обвинения использовала такие доказательства, как показания засекреченных свидетелей. «В ходе их допроса были вскрыты очевидные противоречия в показаниях, а затем – полностью опровергнуты в ходе допроса свидетелей защиты», – отметил он.
Присяжные посчитали, что не доказаны количество лиц, находившихся на месте преступления, факт словесного конфликта, место и период времени ограничения подвижности П. и его дальнейшего лишения жизни.
21 сентября 2020 г. Первый апелляционный суд общей юрисдикции отменил оправдательный приговор и направил дело на новое рассмотрение. Апелляция указала, что защитник сослался на протокол осмотра транспортного средства, который не был исследован в суде. Кроме того, сторона защиты допустила высказывания по якобы имевшим место ограничениям ее прав. Суд посчитал, что защитник подвергал сомнению допустимость заключения экспертов. Свидетели стороны защиты указывали, что пока С. находилась в СИЗО, ее семья подвергалась давлению со стороны правоохранительных органов, а сама С. якобы говорила, что ей «легче признаться, чем терпеть все это». Также, отметил апелляционный суд, допускалось исследование негативных данных о личности потерпевшего. Суд направил дело на новое рассмотрение.
1 апреля Белгородский областной суд на основании вердикта присяжных вновь вынес оправдательный приговор, который апелляция оставила в силе.
Мать потерпевшего обжаловала приговор в Верховный Суд, который, в свою очередь, посчитал, что в присутствии присяжных исследовались только те фактические обстоятельства, доказанность которых устанавливается присяжными в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК. Он отметил, что изложенные в кассационной жалобе доводы ранее содержались в апелляционной жалобе потерпевшей. Суд апелляционной инстанции обоснованно указал, что исходя из количества и существа нарушений, допущенных в ходе судебного следствия представителями обеих сторон, не усматривается оснований для вывода о том, что допущенные нарушения носили системный характер и повлияли на содержание вердикта.
ВС счел несостоятельными доводы кассационной жалобы и в той части, что на содержание вердикта повлияли нарушения, допущенные стороной защиты, которые ставили под сомнение ряд доказательств, исследованных по ходатайству стороны обвинения, в том числе заключения экспертов и показания засекреченных свидетелей, а также доведение С. до присяжных информации об оказанном в ходе предварительного следствия давлении на свидетеля и даче ею показаний с применением полиграфа. В итоге ВС оставил кассационную жалобу без удовлетворения.
Комментируя кассационное определение, Андрей Волошин отметил, что до 2015 г. родители П. не обвиняли никого, в том числе С., и жили как до убийства. После того как С. была заключена под стражу, в селе распространились слухи, что ее причастность к убийству – установленный факт. «Поэтому, как только следствие приходило к выводам о недоказанности обвинения, потерпевшая подавала жалобы», – отметил он.
Защитник добавил, что на «первом круге» рассмотрения дела позиция гособвинения и потерпевшей была единой, а после вынесения С. оправдательного приговора они обжаловали его в апелляцию. «После второго оправдательного гособвинение не вышло с кассационным представлением – кассационную жалобу в Верховный Суд направила только потерпевшая. Гособвинение поддержало сторону защиты и направило возражение на жалобу. Но самое интересное произошло в кассационном суде, когда представитель Генпрокуратуры заявил, что поддерживает жалобу потерпевшей и просит оправдательный приговор отменить», – резюмировал он.
Потерпевший краснов на допросе показал что телесные повреждения ему были причинены ответ
1. Вопросы, связанные с установлением состояния
Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила без изменения приговор Мурманского областного суда с участием присяжных заседателей от 12 декабря 2016 года, по которому М. был оправдан по предъявленному ему обвинению в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» части 2 статьи 105 УК РФ, а апелляционное представление государственного обвинителя и жалоба потерпевшей Т. оставлены без удовлетворения (апелляционное определение от 9 февраля 2017 года по делу N 34-АПУ17-1сп).
Как указала Судебная коллегия, вынесенный присяжными заседателями вердикт является ясным и не содержит противоречий.
Доводы апелляционного представления об отсутствии у М. оснований опасаться за свою жизнь и жизнь сына противоречат вердикту коллегии присяжных заседателей, которым установлено обратное.
Не основаны на законе и доводы представления о том, что избранный М. способ защиты не соответствовал характеру и интенсивности нападения.
Верховный Суд Республики Башкортостан апелляционным определением от 19 января 2017 года оставил без изменения приговор Сибайского городского суда Республики Башкортостан от 13 октября 2016 года по делу N 1-70/2016, согласно которому М., обвиняемый в совершении преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 105 УК РФ и частью 3 статьи 30, пунктом «а» части 2 статьи 105 УК РФ, был оправдан в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.
Суд апелляционной инстанции признал установленным, что М. действовал в состоянии необходимой обороны и причинил вред при следующих обстоятельствах.
После того, как Г. упал, С. продолжил нападение на М., повалил его на землю, сел ему на спину и, нанося удары по затылку, попытался перерезать горло М. имевшимся у того в руке ножом, при этом высказывал угрозу убийством, но М. сумел вырваться и убежать.
Г. и С. своими действиями причинили М. телесные повреждения, квалифицируемые как вред здоровью средней тяжести.
Суд апелляционной инстанции согласился с выводом, содержащимся в приговоре, о том, что М. действовал исключительно в рамках необходимой обороны. Учитывая субъективное восприятие М. возникшей конфликтной ситуации и угроз со стороны нападавших, когда от удушения и наносимых телесных повреждений он начинал терять сознание, а также количество нападавших, их агрессивную настроенность, суд обоснованно нашел правомерным осуществление необходимой обороны избранным М. способом.
Проверив доводы апелляционного представления, судебная коллегия по уголовным делам Ульяновского областного суда в своем определении указала следующее.
Суд первой инстанции, оценив показания потерпевшего и подсудимого, правильно истолковал возникшие сомнения в пользу последнего, придя к выводу о том, что для В. обстоятельства причинения ему ранения, изложенные потерпевшим, очевидными не были. Поэтому суд обоснованно признал, что у В. имелись основания опасаться за свою жизнь и, причиняя Р. телесные повреждения, он действовал в состоянии необходимой обороны.
В момент описываемых событий В. сидел на тахте, а Р. стоял перед ним, то есть находился в преимущественном положении относительно подсудимого.
Обстоятельств, свидетельствующих о превышении пределов необходимой обороны, судом не установлено. Несмотря на то, что телесные повреждения, обнаруженные у В., расцениваются как легкий вред здоровью, способ их причинения (удар ножом в область расположения жизненно важных органов) создавал опасность для жизни В. в момент их нанесения.
При таких обстоятельствах суд первой инстанции обоснованно признал, что В. действовал в состоянии необходимой обороны и постановил в отношении его оправдательный приговор (апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ульяновского областного суда от 20 июня 2018 года по уголовному делу N 22-1103/2018).
1.2. Суды учитывали разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о том, что не признается находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое спровоцировало нападение для того, чтобы использовать его как повод для совершения противоправных действий, в том числе для причинения вреда здоровью, хулиганских действий, сокрытия другого преступления и т.п. (пункт 9 постановления Пленума). Содеянное в этих случаях обоснованно квалифицировалось без учета признаков необходимой обороны.
Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила без изменения приговор Омского областного суда от 10 января 2017 года в отношении А., осужденного в том числе за покушение на убийство К. и умышленное причинение легкого вреда здоровью Ж. (апелляционное определение от 16 марта 2017 года N 50-АПУ17-1).
В апелляционных жалобах осужденный А. и его адвокат оспаривали приговор и просили его изменить, ссылаясь на то, что суд не принял во внимание их доводы о необходимой обороне, а также то, что Ж., К. и М., являясь инициаторами ссоры, избивали А., в том числе и палкой. Защищаясь, А. отмахивался ножом, не имея умысла на причинение кому-либо смерти.
Судебная коллегия нашла эти жалобы не подлежащими удовлетворению.
О наличии у А. прямого умысла на убийство К. свидетельствуют фактические обстоятельства содеянного осужденным, в том числе способ и орудие совершения преступления, количество, характер и локализация телесных повреждений, причиненных потерпевшему.
Мотивируя вывод о виновности осужденного в покушении на убийство К. и причинении вреда здоровью Ж., суд обоснованно принял в качестве доказательств показания потерпевших Ж. и К. о том, что инициатором ссоры явился сам осужденный, ударив К. кулаком по лицу, после чего наносил ему удары ножом. Когда Ж. пытался воспрепятствовать А., тот ударил Ж. ножом. Указанные потерпевшими обстоятельства причинения им телесных повреждений подтверждены показаниями свидетелей и заключениями экспертов о наличии телесных повреждений у потерпевших и осужденного. Между тем согласно положениям статьи 37 УК РФ, не признается находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое спровоцировало потерпевшего, чтобы использовать его ответные действия как повод для совершения противоправного деяния, в том числе и направленного на лишение потерпевшего жизни. Поэтому содеянное А. подлежит квалификации на общих основаниях.
Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила без изменения приговор Верховного суда Республики Башкортостан с участием коллегии присяжных заседателей от 2 июня 2016 года, по которому Г.К. был оправдан по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 119 (за отсутствием события преступления); частью 1 статьи 109, частью 3 статьи 30 и пунктом «б» части 2 статьи 105, пунктом «в» части 2 статьи 115 УК РФ (за отсутствием состава преступления) (апелляционное определение от 23 августа 2016 года N 49-АПУ16-10сп).
1.4. Вместе с тем обобщение практики судов апелляционной и кассационной инстанций показало, что в отдельных случаях суды испытывают определенные трудности, связанные с применением положений статьи 37 УК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ нашла приговор и последующие судебные решения подлежащими отмене по следующим основаниям.
Вместе с тем судом установлено, что именно потерпевший М. явился инициатором возникшего конфликта.
Квалифицируя действия С. как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью М., суд не исследовал обстоятельства, предшествовавшие данному конфликту, характеристики потерпевшего и осужденного, их физические данные и возраст, хотя по делу эти сведения имеют существенное значение для оценки событий преступления.
Из показаний свидетеля О. следует, что ночью, когда произошло исследуемое событие, она слышала шум и крики из квартиры братьев С. После этого в дверь квартиры постучали, и С. попросил ее вызвать полицию, так как квартирант М. «бушует».
Суд, сославшись на показания указанных свидетелей, признал действия М. противоправными, явившимися поводом для совершения преступления, однако не дал им оценки в совокупности с показаниями осужденного о том, что он действовал, защищаясь от неправомерных действий М.
Кроме того, указав в приговоре, что изложенные С. обстоятельства свидетельствуют о том, что характер угрожавшей ему опасности не соответствует применению в отношении М. ножа, суд оставил без внимания и не исследовал обстоятельства того, имел ли С. возможность осуществить свою защиту менее опасными для нападавшего средствами, а также не принял во внимание последующие действия М. в отношении С. (Определение суда кассационной инстанции от 29 мая 2018 года по делу N 69-УД18-7)
Вместе с тем судам необходимо учитывать, что в конкретной ситуации переход орудия от посягавшего лица к потерпевшему наряду с другими обстоятельствами, установленными по делу, может указывать на прекращение общественно опасного посягательства и, как следствие, завершение состояния необходимой обороны от него.
Так, по приговору Верховного Суда Республики Хакасия от 2 декабря 2016 года Б. был осужден по пункту «а» части 2 статьи 105 УК РФ.
В апелляционных жалобах и дополнениях к ним осужденный Б. и его адвокат поставили вопрос об отмене приговора, сославшись, в частности, на неправильную квалификацию действий осужденного и отсутствие у Б. умысла на убийство потерпевших К. и Ш., а также на то, что конфликта между Б. и погибшими не было, Б. также были причинены телесные повреждения, он имел право на необходимую оборону, и в темное время суток не мог правильно оценить обстановку. Эти обстоятельства, по мнению адвоката и осужденного Б., обосновывают переквалификацию действий последнего на статью 108 УК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила приговор суда без изменения (апелляционное определение от 1 марта 2017 года N 55-АПУ17-2).
Как было установлено в ходе судебного разбирательства, во время конфликта, возникшего после совместного распития алкогольных напитков между Б. и потерпевшими Ш. и К., последний нанес Б., высунувшемуся в окно фургона автомобиля, несколько ударов металлической монтировкой, которую Б. сумел забрать, чем пресек посягательство, которое тем самым было окончено. Данное обстоятельство Б. не мог не осознавать, поскольку К. и Ш. в фургоне не находились.
Дальнейшие действия Б., который вылез с монтировкой из фургона и проследовал к находившимся около автомобиля потерпевшим, свидетельствуют о его желании продолжить конфликт.
Тот факт, что Б. после причинения телесных повреждений пытался оказать потерпевшим помощь, не свидетельствует о том, что он не имел умысла на их убийство.
Согласно выводам повторной судебно-медицинской экспертизы, телесные повреждения, обнаруженные на голове К., были причинены в результате трех воздействий, что также опровергает версию Б. о нанесении одного удара.
Таким образом, действия Б. по причинению потерпевшим телесных повреждений не были обусловлены необходимостью защиты от посягательства, а совершены из чувства личной неприязни к потерпевшим, поэтому не являются необходимой обороной или превышением ее пределов в соответствии с положениями статьи 37 УК РФ.
При рассмотрении уголовных дел данной категории судам также следует учитывать, что состояние необходимой обороны может иметь место в ситуациях, когда, во-первых, защита последовала непосредственно за актом хотя и оконченного посягательства, но исходя из обстоятельств для оборонявшегося лица не был ясен момент его окончания и лицо ошибочно полагало, что посягательство продолжается; во-вторых, общественно опасное посягательство не прекращалось, а с очевидностью для оборонявшегося лица лишь приостанавливалось посягавшим лицом с целью создания наиболее благоприятной обстановки для продолжения посягательства или по иным причинам.
Например, по приговору Советского районного суда г. Владивостока Приморского края от 23 октября 2014 года, оставленному без изменения судом апелляционной инстанции, Д. была осуждена по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
По постановлению заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 17 апреля 2018 года (дело N 56-УД18-8) кассационная жалоба осужденной вместе с уголовным делом переданы для рассмотрения в судебном заседании президиума Приморского краевого суда.
В кассационной жалобе Д. оспаривала квалификацию ее действий в отношении потерпевшего, поскольку, по ее мнению, совершила деяние при превышении пределов необходимой обороны, а не убийство.
Президиум Приморского краевого суда 25 июня 2018 года удовлетворил кассационную жалобу, указав следующее.
Эти показания Д. относительно побудительных мотивов лишения ею жизни Ш. судом отвергнуты не были.
Показания Д., данные ею в ходе предварительного следствия относительно механизма нанесения ударов, оглашенные в судебном заседании, признаны судом более достоверными, однако обстоятельства, предшествовавшие лишению ею жизни Ш., в них изложены аналогично.
Очевидец преступления Ф., показания которого признаны судом достоверными, в судебном заседании показал, что, если бы он не удержал Ш., последний мог бы изнасиловать Д.
Суд признал смягчающим обстоятельством указанное противоправное поведение потерпевшего, который применил в отношении Д. физическую силу, удерживал ее, пытался изнасиловать, но не успел довести свой умысел до конца в связи с тем, что Ф. помешал ему.
Таким образом, выводы суда о мотиве преступления (из личных неприязненных отношений) содержат существенные противоречия.
Вместе с тем наличие у виновного лица умысла на лишение жизни является обязательным признаком субъективной стороны не только убийства, предусмотренного ст. 105 УК РФ, но и убийства, совершенного при необходимой обороне или превышении ее пределов.
Судом не обсуждался вопрос о том, очевиден был для Д. момент окончания посягательства, либо она полагала, что оно продолжается.
Учитывая изложенное, президиум Приморского краевого суда отменил приговор и апелляционное определение в отношении Д. и передал уголовное дело на новое судебное рассмотрение (постановление от 25 июня 2018 года).
По приговору Советского районного суда г. Владивостока от 8 октября 2018 года, оставленному без изменения судом апелляционной инстанции, Д. была осуждена по части 1 статьи 108 УК РФ.
Президиум Свердловского областного суда отменил приговор Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда и прекратил дело в отношении Л., осужденной по части 4 статьи 111 УК РФ, за отсутствием состава преступления (постановление от 22 июля 2015 года по делу N 44у-126/2015).
В ходе судебного следствия исследованы материалы уголовного дела и представленные стороной защиты медицинские документы, подтверждающие, что ранее Л.А. неоднократно причинял Л. телесные повреждения различной степени тяжести, при этом Л. обращалась за помощью в правоохранительные органы и медицинские учреждения.
Согласно выводам проведенной по делу комиссионной судебно-психиатрической экспертизы в момент противоправного посягательства на Л. она находилась в состоянии эмоционального напряжения, возникшего на фоне конфликта с погибшим, испугалась за свою жизнь и жизнь ребенка, хотела остановить Л.А.
Из материалов дела и пояснений допрошенных лиц следует, что потерпевший характеризовался крайне отрицательно, имел пять судимостей, в том числе за тяжкие преступления, отбывал наказание в местах лишения свободы, значительно превосходил Л. по физическим данным, находился в состоянии алкогольного опьянения и его поведение носило агрессивный характер.
С учетом обстановки, возникшей в результате конфликта, личности Л.А., для Л., державшей малолетнего ребенка на руках и не имевшей возможности отразить посягательство, не был ясен момент его окончания и имелись достаточные основания полагать, что Л.А. продолжит свои противоправные действия и может лишить ее жизни.
1.5. Определенные трудности возникают у судов и в связи с юридической оценкой поведения участников конфликтной ситуации, завершившейся причинением смерти либо тяжкого вреда здоровью кому-либо из них, с учетом последовательности, характера и опасности действий его участников, а также фактического наличия посягательства, от которого имело право обороняться другое лицо, причинившее указанные последствия.
Судебная коллегия по уголовным делам Амурского областного суда оставила без изменения приговор суда первой инстанции (апелляционное определение от 4 декабря 2014 года).
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотрев дело в кассационном порядке, отменила указанное постановление президиума Амурского областного суда, признав его принятым с существенным нарушением уголовного закона, повлиявшим на исход дела, и оставила без изменения приговор суда первой инстанции и апелляционное определение, указав следующее.
В постановлении президиума Амурского областного суда не мотивирован с достаточной убедительностью вывод о наличии общественно опасного посягательства на собственность, жизнь и здоровье К., породившего у него право на необходимую оборону от действий П.
Таким образом, установленные судом первой инстанции фактические обстоятельства дела, не оспариваемые в постановлении президиума, свидетельствуют о том, что на завершающей стадии конфликта именно К. напал с ножом на потерпевшего П., когда последний уже покидал место происшествия и действий, угрожавших жизни и здоровью К., либо угроз их совершения не производил и не высказывал.
Несмотря на то, что П. был моложе и сильнее К., у последнего была реальная возможность избежать дальнейшего конфликта с потерпевшим, однако он выбрал иной способ разрешения этой ситуации.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия не усмотрела в действиях К. состояния необходимой обороны с превышением ее пределов (определение суда кассационной инстанции от 30 ноября 2016 года по делу N 59-УД16-2).