Порочное дитя что значит
Дитя порока-что это такое?
Если я не ошибаюсь, так называли бастардов или ублюдков, детей, рожденных вне законного брака, то есть в результате порочной сексуальной связи.
Есть такое понятие: беспричинная и бесцельная ложь. Человека спрашивают:
—Где ты сейчас был?
—Ой, Вы знаете, целая история. Я шёл по улице, на меня напали двое, потом ещё трое, я отбился и пошёл дальше. Упал в лужу. Пришлось вернуться домой и переодеться.
Хотя, на самом деле, он всего лишь неторопливо шёл по улице, никого не встретив.
Этого человека никто не упрекнул за опоздание. Да он и не опоздал ни на минуту. Но фантазийная история была сочинена.
Если человек уже взрослый, то это привычка, которая обязательно превратится в порок. Он будет врать безудержно и с самозабвением. Не остановится и станет бессовестным. Может даже и доктором, например, представляться, будучи на самом деле Никем.
написал хорошщую песню с композитором- дико горжусь собой
сделал доброе дело- сам себя хвалю- умница!
даже на «Богльшом вопросе хороший ответ написал или человеку помог сильно горжусь собою- а нельзя так.
Я точно знаю, а ты молчи. Ты специалист? Врач, программист, спортсмен? Вот и молчи, врач, я лучше знаю, как лечить. Как воевать. Как играть в футбол. Как воспитывать детей. Да, и твоих детей тоже.
Я сказал, так. А ты молчи. Без сопливых скользко. Есть только два мнения: моё и неправильное. Причём неправильное даже не смей произносить, всё равно оно никому не интересно. Потому что я так сказал.
Общительность иногда это большой плюс для человека, но не всегда общительность помогате человеку. Например человек, который постоянно пытается завести разговор, даже, когда не хочется общаться, то это уже отпугивает.
По моему мнению, гомосексуальные желания не являются ни пороком, ни заболеванием. Такие желания формируются при генетических ошибках, которые сочетаются с ошибками воспитания в самом юном возрасте и пропагандой прав сексуальных меньшинств.
Пример. Родился мальчик с низкими показателями тестостерона в крови. Мама, которая девочку желала родить, наряжает во время его младенчества как девочку. Когда такой ребенок вырастет до возраста осознания своей половой принадлежности, он не будет в ней уверен. Кто он? Мужчина или женщина? А тут еще «свобода пола с нумерацией родителей» и полной распущенностью подоспевают. Вот и готов для общества гомосексуалист. И власти теперь не могут наказать его или исправить его. Демократия?
Дитя порока
Мой самый необычный автопортрет
Культура кератиноцитов, в данном случае моих собственных.
Для ЛЛ: Я извлёк образец собственной кожи и стал растить собственные клетки в инкубаторе. Эксперимент получился, но мне удалось извлечь намного меньше клеток, чем я ожидал.
Я не стал ставить тег «жесть», но в публикации есть фотографии как я делаю себе биопсию кожного диска 2 мм в диаметре. Возможно, кому-то это может показаться неприятным.
Не рекомендую пытаться этот эксперимент повторять, даже при наличии соотвествующих материалов и оборудования.
В США и ряде других стран доступным источником донорской кожи выступает материал после процедуры обрезания. Я на такие жертвы ради науки идти не готов, так что обойдёмся кожей тыльной части запястья.
Теперь возьмём инструмент для биопсии, и сделаем забор 2 мм кожного диска.
Не бойтесь, это не очень больно, в этом районе кожи довольно мало нервных окончаний.
Здесь должна была быть фотография, как я микро ножницами отделял биопсионный диск, нужно было использовать скальпель, но это сложно делать одной рукой. Обе руки были заняты так что сделать фотографию не получилось. Вместо фотографии рассмотрим строение человеческой кожи.
Мне важно не зайти слишком глубоко в дерму иначе останется шрам и рана будет долго заживать. Кроме того, клетки в роговом, блестящем, зернистом и шиповатом, слоях по большей части нежизнеспособны, они на пути к орговению. Чтобы эксперимент получился, мне нужно захватить в образце базальный слой стволовых клеток, которые способны делиться. В дальшейшем, можно видеть что получилось, это лишь частично, всё таки брать у себя биопсию достаточно сложно.
Поместим извлечённый материал в физиологический раствор (PBS). Мне нужно отмыть образец от эритроцитов, ну и занятся собой.
Обычного пластыря от царапин вполне достаточно, рана полностью заживёт за 10-14 дней. Биопсия выполненая нестерильными инструментами или без надлежашего ухода за биопсийной раной, может стать опасным источником инфекции.
Теперь приготовим питательную среду для кожного экспланта я использую Keratinocyte GM2 с пакетом факторов роста, человеческим EGF, инсулином, эпинефрином и ионами кальция. Купить среду можно здесь. Для предотвращения инфекции в культуре добавил 1% смеси пеннициллина и стрептомицина. Если есть опасения, что в образце могут быть споры грибов, можно добавить амфотерицин Б, но он негативно влияет на рост клеток и я его использовать не стал. На GM2 так же хорошо растут клетки эпителия роговицы и есть методика её забора, но во первых такие клетки у меня в культуре есть, во вторых забор образца роговичного эпителия глаза слишком опасно. Как правило, роговичный эпителий выделяется из трупного материала.
Чтобы кожный эксплант было удобно фотографировать и наблюдать я залью его в особый биогель Geltrex он застывает при 37 градусах. Оказалось, что это была не лучшая идея, да фотографировать эксплант было удобно, но хорошего роста клеток не получилось.
Теперь добавим питательную среду и поставим образец в инкубатор.
Рост эндотелиальных клеток и перицитов в 3д кльтуре из экспланта хориоидеи глаза мыши (пятый день в культуре). На мышах у меня всё получается намного лучше.
А это то, что получилось с кожей. Спустя почти неделю, результаты меня не впечатлили, я ожидал роста клеток из экспланта кожи, в биогель, чтобы показать вам 3д культуру, как на картинке из экспланта хориоидеи мыши, но этого не произошло.
Есть несколько моментов которые я, возможно, в этом эксперименте упустил:
1. Не следовало использовать биогель, а позволить экспланту лечь на дно пластика, возможно биогель мешает росту клеток кожи.
2. Я взял образец слишком поверхностно, не захватив достаточно клеток зоны роста. Скорее всего именно это и произошло.
3. Нужно было разрезать образец на фрагменты чтобы улучшить питание образца в культуре. В экспланте нет кровообращения, поэтому питательные вещества и кислород ткань получает напрямую из культуры.
Однако эксперимент не окончился полной неудачей, убрав эксплант я обнаружил на пластике под эксплантом группу здоровых кератиноцтов. Вот они, в фазово-контрастной микроскопии. Это мой самый необычный автопортрет.
Конечно клеток очень мало, учитывая что в экспланте было около 3-4 миллионов клеток, но самое главное, что нет роста фибробластов или других ненужных мне клеток. Теперь кератиноциты быстро размножатся из через несколько недель у меня уже будут миллионы клеток в культуре.
Это очень странное чувство, смотреть как растут твои собственные клетки.
Оставшийся образец я разрезал на 4 части и поместил обратно в культуру. Если там ещё есть живые кератиноциты, они, возможно, вырастут.
В будущем я планирую использовать эти клетки в своих экспериментах. Например с помощью этой культуры можно изучать барьерную функцию (проницаемость кожи для различных веществ).
Я могу заменить участки кожи голых мышей собственными клетками и получить химерное существо. У голых мышей нет активной имунной системы и клетки отторгаться не будут, шерсти у них кстати тоже нет.
Самое интересное, что эта культура клеток имеет полное совпадние HLA маркеров моего тела, в этом нет ничего удивительного, это же мои клетки. Это значит, что клетки могут быть ре-имплантированны обратно в организм и не будут отторгаться. Например, я могу делать себе клеточную терапию ран или ожогов, достаточно заполнить свежую рану клеточной массой и заклеить пластырем. Более того, я могу модифицировать ДНК собственных клеток например внедрить в их ДНК ген медузы Aequorea victoria кодирующий зелёный флоуресцентный белок GFP, а затем точечно ввести под кожу обратно, получится биологическая татуировка, которая будет светится зелёным в УФ и синем свете.
В общем интересных применений много.
Лабораторное отцовство
Больше видео есть у меня на YupTube канале, буду рад если подпишитесь)
Про гомункулов и химер
Со времён эпопеии Куринной головы в банке меня очень давно просили рассказать о гомункулах. Но рассказывать про гомункулов мне по большому счёту было нечего, собственно что такое гомункулы?
“Алхимики считали, что заключённая в особом сосуде человеческая сперма при нагревании и некоторых других манипуляциях (закапывании в конский навоз и «магнетизации», становится гомункулом. «Вскармливался» гомункул путём добавления в колбу небольшого количества человеческой крови.”
(с) Из трудов Фили́ппа Аурео́ла Теофра́ста Бомба́ста фон Го́генгейма так же известного как Парацельс.
Кстати слово магнетизация к магнетизму никакого отношения не имеет, так в алхимических трактатах описывали некие магические манипуляции. Но на самом деле, любая органика которую закопают в навоз, в этот самый навоз и превратится.
“олег за всё берётся смело
всё превращается в говно
а если за говно берётся
то просто тратит меньше сил”
(с) Пирожок, автор неизвестен
Видео Корнея Алеева, если ваше видео на Youtube начинается, со шприца с эякулятом на столе, что-то с Вами не так. Забавляет первый комментарий к ролику Ambrish Dubey: Normal day on Russian kitchen. (Обычный день на русской кухне).
В случае куринного яйца и человеческого сперматозоида будет полное несовпадение набора хромосом, растащить раскопированный генетический материал клетка не сможет и запустит механизм программируемой смерти (апоптоз). Так что даже один человеческий сперматозоид с большим успехом убьёт куринную яйцеклетку минут за 40, какие-то биологические процессы клеточной смерти будут продолжаться ещё несколько часов. После чего можете из этого всего приготовить яичницу.
Проблема несовпадения хромосом преследует любые попытки успешного оплодотворения спермой человека яйцеклеток обезьян и наоборот. У обезьян 24×2=48 хромосомы у человека 23×2=46. Довольно странный факт, яйцеклетка людей с синдромом дануа скорее всего пройдёт начальную проверку и не запустит апоптоз, так как количество хромосом будет совпадать (24х2). У мужчин с синдромом Дауна нарушено формирование сперматозоидов. Яйцеклетки женщин могут нести 23 или 24 хромосомы так что женщины Дауны могут иметь 50% шанс родить здорового ребёнка.
Вот вам и аргумент для крепкой семьи с девушкой дауном. Фотография insideedition.com
Однако та самая нездоровая яцеклетка с 24 хромосомами может быть теоретически оплодотворена спермой обезьяны, эмбрион разумеется будет нежизнеспособный из-за опять же значительного несопадения кода хромосом, но начальные проверки клеточной смерти пройдет и какое-то количество делений клетки, вероятно можно будет наблюдать. Разумеется на практике это никто не проверял, все эти эксперименты требуют значительных сумм денег и весьма сомнительны с этической точки зрения. Искренне желаю вам удачи подать подобный проект в виде заявки на грант и получить на него финансирование. Если у вас это получится, я буду вам искренне завидовать.
Речь идёт, разумеется об оплодовторении in vitro в клеточной культуре где сперматозоид вводоится в яйцеклетку с помощью микроиньекции. Любителей так сказать более естественного процесса (если спаривание с животными можно назвать естественным) ждут проблемы уже на этапе слияния сперматозойда с яйцеклеткой. Если не вдаваться в технические детали на поверхности яцеклетки и сперматозоидов есть специальные белки, которые должны совпадать, чтобы слияние (акросомальная реакция) произошла. Достаточно сложная система биологических «ключей» чтобы процесс размножения запустился.
Человеческие сперматозоиды проникают в яйцеклетку сирийского хомячка (Mesocricetus auratus) вызывая акросомальную реакцию (указана стрелками). Акросомальную реакция проникновения и разворачивания ДНК контента сперматозоида в яйцеклетке. Induction of the acrosome reaction in human sperm by a fraction of human follicular fluid
June 1986 Gamete Research 14(2):107 – 121 DOI: 10.1002/mrd.1120140203
Есть правда одно странное исключение из правил Сирийский хомячок (Mesocricetus auratus), его яйцеклетки принимают человеческую сперму, как собственно и многую другую, более того полученный результат не запускает немедленный апоптоз, правда ничего полезного, полученная клетка с совершенно сумасшедшим набором хромосом не делает из за дикого профиля эскпресии генов. Но чисто формально, да, несколько часов существует гибрид человека и хомячка на уровне одной клетки. Так что оплодовторить хомячка человеческой спермой можно, есть даже метод тестирования фертильности человеческой (и других животных) спермы на овоцитах Сирийского хомячка. Измеряется как много сперматозоидов проникает в овоциты хомячка за заданный период времени.
Однако я искренне не советую заниматься данными экспериментами в домашних условиях. Вы ничего интересного не увидите, нужны изолированые овоциты хомячка и смотреть на них нужно под микроскопом в культуре. Собственно данная тема хотя и является предметом доволньно серьёзных научных исследований не совсем подходит для застольной беседы, и тем более не стоит трогать несчастных хомячков и особенностей их репродуктивной биологии на первом свидании, хотя если вы хотите отделаться от надоедливой знакомой вполне можно потрясти её этим занимательным фактом. Авторы хентая где пауки и всякие монстры используют женщин для своей репродукции указывает на смелость человеческой фантазии в плане эротизации разных явлений в исскустве, но с точки зрения биологии суровая глупость.
«Молодая семья», Виденье химеры человека и собаки в силиконовой скульптуре австралийского художника Патриции Пиццини.
Если создать гибридную клетку путём ксено-оплодотворения, пока не получается, что если смешать эмбрионы человека и животных? А вот тут всё гораздо продуктивнее, во первых сразу решается проблема несовпадения набора хромосом, есть изначально две клеточные линии которые берут в новом организме различные функции.
Химерный эмбрион состоящий из клеток обезьяны и человека.
Weizhi Ji, Kunming University of Science and Technology https://doi.org/10.1016/j.cell.2021.03.020
Такое явление встречается, называется мозаицизм, когда два эмбриона (одного вида) на начальном этапе деления сливаются в один организм, или мутация одно из клеток происходит на самом раннем этапе деления (как показано на иллюстрации), так что если у вас глаза разных цветов, то вполне возможно вы на начальном этапе развития поглотили своего брата (несколько реже сестру) и теперь в вашем теле клетки с разным геномом. [Скелетор вернётся с ещё одним неприятным фактом]. Поэтому можно ввести стволовые клетки человека в эмбрион животного (или наоборот) с различными результатами, полученные химерные эмбрионы намного более жизнеспособны.
Схематическое изображения процедуры формирования эмбриона из бластоцита обезьяны (бластоциц оплодоворённая яйцеклетка на начальных этапах деления) и стволовых клеток человека.
Weizhi Ji, Kunming University of Science and Technology https://doi.org/10.1016/j.cell.2021.03.020
Гистологический срез эмбриона трансгенной химеры мыши и человека. Зелёная флоуресценция указывает на человеческие клетки. https://www.science.org/doi/10.1126/sciadv.aaz0298
Например мышь с печенью по большей части состоящей из человеческих клеток уже существует. Эмбрионы человека и обезьяны выживают до 22 дней, но это не значит что они не могут развиваться дальше, 22 дня это лимит развития эмбриона в условиях инкубатора, дальше эмбрион нужно имплантировать в материнский организм, но этого пока не сделали из этических соображений.
Онкологические клетки человека (красная флоуресценция) в организме эмбрионов трансгенных рыб Даниор Рерио. Зелёная флоуресценция выявляет сосудистую систему рыбы.
Создании химерных организмов в диагностических и терапевтических целях уже существует. Так введение биопсийных клеток опухоли человека в эмбрионы рыб Данио Рериро позволяет оценить злокачественность и чувствительность опухоли к различным препаратам.
Игральные кости с химическими элементами. Видимо, для азартных химиков. )))
Самый выдающийся из шарлатанов от медицины, гуманист и честный человек
В 1790 году Самуэль Ганеман, врач мелкого городка в Саксонии, название которого мало что скажет даже саксонцам, зарабатывал настолько мало, что вынужден был подрабатывать переводами.
Благо этот не обделенный способностями человек замечательно владел греческим и латынью, а также французским, итальянским и английским.
Вот с английского он и переводил книгу известного и очень популярного в Европе шотландского химика и врача Уильяма Каллена.
Разбирая текст, Ганеман наткнулся на описание лечения малярии корой хинного дерева – автор объяснял этот эффект вяжущими свойствами хинина. Ганемана подобное объяснение не устроило, ведь вяжущими свойствами обладают многие вещества, а от малярии помогает только хинин – и он отваживается на медицинский эксперимент: он принимает дозы хинина и ведет наблюдения за своим состоянием. По наблюдениям самого себя, ему кажется, что он, здоровый человек, приобретает все те признаки болезни, характерные для течения малярии. Во всяком случае, один из описанных признаков – озноб – он ощущает явственно.
Конечно, Ганеман, будучи человеком очень начитанным, прекрасно знает об изречении Гиппократа насчет лечения «подобного подобным», знает и об изысканиях легендарного алхимика и врачевателя Парацельса в той же области (авторитет этих людей был в те годы необычайно высок), и вот теперь, как он полагает, он испытывает такое действие на себе: лекарство вводит его в болезненное состояние, значит, предполагает он, лекарство само по себе несет в себе болезнь, то есть два болезнетворных вещества в организме человека уничтожают друг друга. Заметим, что и Гиппократ, и Парацельс оставляли для себя некоторую «лазейку», к «подобному – подобным» уверенно добавлялось «а противоположное – противоположным».
Этот эксперимент Ганемана, который считается фундаментальным доказательством, легшим в основу придуманного этим немецким врачом течения альтернативной медицины, названной им гомеопатия (от греческих ὅμοιος — «подобный» и πάθος — «болезнь»), давно уже разобран, что называется, по косточкам, и давно доказано, что «доказательство» Ганемана не доказывало ровным счетом ничего.
Действительно, в основу учения лег единичный случай, хинин не лечил малярию (не убивал болезнетворные плазмодии, о которых тогда еще не знали, а лишь снимал один из симптомов – озноб), сам по себе хинин не вызывает озноба (то есть либо Ганеман ошибся в симптоматике, либо этот эксперимент на себе он проводил на фоне другой болезни), то есть базовая ошибка очевидна для людей нашего века, а в конце XVIII возразить Ганеману могли немногие.
«Открытие» Ганемана происходит в кажущиеся довольно недавними теперь времена, потому что XVIII век в нашем сознании остался веком просвещения, рационализма и расцвета науки, но совсем не так обстояли дела в медицине.
В Европе того времени свирепствовали эпидемии всех видов тифа, холеры и оспы, обычным делом была малярия и дизентерия, постоянным спутником были туберкулез и сифилис, периодически континент навещали чума и сибирская язва. Представлений о микробном характере болезней еще не существовало, хотя микроскоп уже был изобретен, бактерии были известны, но практические знания из этих открытий еще не извлечены.
В мире господствовала миазматическая теория происхождения болезней, согласно которой все эпидемии являлись следствием «плохого воздуха»: чем хуже запах, тем более ужасны последствия заражения.
Соответственно, и лекарства, применяемые медиками того времени, помогали мало: так как природа болезни была неясна, а действие препаратов не изучены, то лекарства должны были воздействовать на внешние симптомы болезни, которые, при отсутствии диагностики как науки, описывались тогда врачами как «горячка», «озноб», «рвота» и «понос», к чему добавлялось описание внешних характеристик – покраснение, посинение и проч.
Не станем ужасать читателя описанием мер хирургии того времени (наука врачевания предписывала лекарям некоторую избыточную решимость), так как в век, когда анестезии не существовало, больные чаще всего умирали от болевого шока, а поскольку не существовало асептики, то выжившие зачастую становились жертвами заражений.
Что касается терапии, то врачи широко и почти по всякому случаю практиковали различные виды кровопускания, клистиры и рвотное.
Пособие для хирургов
Понятно, что на этом фоне в обществе господствовал массовый «терапевтический нигилизм», сформулированный еще в конце XVI века Монтенем взгляд на то, что, поскольку неизвестно, принесут лекарства вред или пользу, то надо дать организму самому находить исцеление, не прибегая к помощи врачей. Достижения медицины да и сам факт существования медицинских знаний постоянно ставился под сомнение. «Терапевтический нигилизм» как явление то вспыхивал особенно остро (как правило, в момент эпидемий, когда бессилие врачей становилось особенно заметно), то несколько затухал, но как массовое явление он доживет до появления антибиотиков.
Разумеется, в такой ситуации процветает шарлатанство всех мастей – большим спросом пользуются знахари, ведуны, колдуны и алхимики, люди падки на разного рода «волшебные» снадобья (хотя будет справедливым сказать, что снадобья эти зачастую лишь немногим вреднее или бесполезнее продаваемого в аптеках), от врачей ожидают, что в процессе лечения они будут произносить заклинания или сопровождать лечение магическими пассами.
Медицинской статистики не существует, как не существует и экспериментальной медицины, врачевание все еще не наука вовсе, а чистая эмпирика, доктора заучивают высказывания Гиппократа, Галена и Авиценны, вся терапия основана на умозрительном учении Гиппократа о «четырех жидкостях» и их соотношении в организме (за множество веков это учение обрастает некоторыми, изумляющими современного человека подробностями).
Да, конечно, существовал уже метод Фрэнсиса Бэкона, и великий ученый писал в своем «Новом Органоне» о ненадежности собственного восприятия и о необходимости подвергать проверке то, что может представляться аксиомой, но нельзя сказать, что европейская наука так уж замечательно усвоила его идеи за те 170 лет, что отделяли Бэкона от Ганемана. Во всяком случае, идеи научного метода были отчетливо сформулированы только в ХХ веке, и ни Ганеману, ни его поклонникам были неизвестны.
Нельзя сказать, что диким состоянием дел в собственной профессии не удручены сами доктора, многих вводит в уныние то, как проводится лечение и насколько бессмысленным и бесполезным оно оказывается.
Собственно, то, что медицина находится в ужасающем состоянии, Ганеман понимает, наверное, еще будучи студентом.
Он родился в 1755-м в Мейсене, его дед, отец и дядя расписывают фарфор на знаменитой на весь мир местной фабрике. Вот только на их долю выпадает сложное время: фабрика разрушена во время Семилетней войны, заработков у художников – никаких. Несмотря на это, его отец твердо уверен в том, что Самуэль – продолжатель династии, а учеба (Ганеман-младший уже посещает приходскую школу) – пустая трата денег. К счастью, директор школы Мюллер, о котором Ганеман будет с благодарностью вспоминать всю жизнь, решает не брать с него плату за обучение ввиду его неординарных способностей.
Один из горожан Мейсена, впечатленный его познаниями, берется оплатить его учебу в университете, и Ганеман отправляется в соседний Лейпциг, чтобы выучиться на врача, рассудив, что врач – более оплачиваемая профессия, нежели переводчик.
Факультет медицины в Лейпциге хорош всем, кроме небольшого недостатка, свойственного, впрочем, почти всем медицинским вузам Европы того времени – там нет клиники, и занятия медициной носят чисто теоретический характер.
Главный венский госпиталь и клиника университета. Главный врач этой клиники доктор фон Кварин так проникнется симпатией к своему юному ученику Ганеману, что его одного будет брать с собой, нанося пациентам частные визиты
Ганеман хочет постигать тонкости профессии и переезжает в Вену, тамошний университет, один из немногих тогда, клиникой располагает. Увы, денег хронически не хватает. Видя бедственное положение талантливого ученика, фон Кварин, его учитель и один из самых знаменитых медиков эпохи, пристраивает его в дом аристократа, губернатора Трансильвании, где Ганеман — домашний доктор, и библиотекарь, и секретарь, и порученец. Его биографы непременно упоминают об этом эпизоде в его жизни, так как там он, во-первых, впервые сталкивается с эпидемией – это была малярия, а во-вторых, поддавшись модным веяниям, становится масоном.
Два года спустя заработанных денег ему уже хватает на то, чтобы получить медицинское образование, но делать это приходится не в престижном и дорогом университете, а в скромном франконском городке Эрлангене. Ганеман защищает диссертацию, связанную с лечением «судорожных болезней». В этой диссертации он, в частности, опирается на труды известного тогда как доктора (позже его будут называть шарлатаном, но шарлатаны от медицины, как мы уже говорили, были тогда кумирами) некоего Месмера и его учение о «животном магнетизме», который задолго до Кашпировского «излечивал» гипнозом.
После окончания университета начинается профессиональная карьера Ганемана. Его называют «странствующим доктором медицины», он получает место врача то в одном городке, то в другой деревушке, эти населенные пункты меняются с калейдоскопической быстротой, но Ганеман мало где задерживается хотя бы на год, и злые языки утверждают, что смена географии означала, что он просто не устраивал местные коммуны и городские советы как врач.
В XVIII веке анатомия уже была изучена неплохо, благо, вскрытия проводились повсеместно, церковь этому уже не препятствовала
Он по-прежнему крайне беден, случается, что он на аптекарских весах делит хлеб между членами своей семьи – это вся их еда. А круговерть городков и деревушек продолжается, и Ганеману нигде не случится задержаться надолго.
«Находка», сделанная в 1790 году, приводит его к мысли, что традиционная и сложившаяся в ту пору медицинская практика скорее вредит больному, чем способствует его исцелению, и он больше не возвращается к врачебной практике в традиционном смысле слова – никаких пиявок, клистиров, кровопусканий и «взбадривания» организма токсическими веществами – только гомеопатия.
Тот самый замечательный труд Уильяма Каллена, который был прекрасен для своего времени и сам по себе, но сегодня больше вспоминается в связи с «открытием» Ганемана
Вопрос лечения «подобного подобным» занимал и Ганемана: в самом деле, давать рвотное тому, кого рвет, или слабительное – страдающему поносом кажется очевидной глупостью, но изощренный в схоластических поисках ум Ганемана дал ответ и на этот вопрос: давать надо не обычную дозу лекарства, а её микроскопическую часть.
Современные исследователи знают, что при таком разбавлении маловероятно, что молекула разбавляемого вещества вообще не исчезнет (то есть само «лекарство» не окажется совершенно нейтральной водой или мелом), однако все дружно отмечают, что такого рода «лечение», по крайней мере, безвредно, чего нельзя было сказать о подавляющем большинстве медицинских упражнений над больными того времени.
Было бы, пожалуй, неправильным сказать, что Ганеман занят исключительно гомеопатией.
Например, его рассуждения о принципах лечения психиатрических заболеваний приводят к тому, что в 1792 году один из немецких герцогов выделяет ему один из своих замков, Георгенталь, и финансирование для обустройства в замке психиатрической больницы, однако, бодро начав заниматься этим проектом, Ганеман через год отказывается от продолжения этой работы.
Кроме того, в 1803 году он сформулировал теорию, бывшую одно время весьма популярной, в которой он на основе собственных наблюдений очень красноречиво и убедительно (не менее убедительно, чем в случае с гомеопатией) объяснял буквально все болезни употреблением вошедшего к тому времени в постоянный обиход кофе. «Кофейная теория болезней» была поднята на смех остроумцами, которые говорили о том, что болеют и те, кто никогда не пил кофе, и что до того, как люди стали пить кофе, болезни уже существовали. Позже Ганеман не то, чтобы прямо откажется от «кофейной теории болезней», он заменит её «теорией миазмов» (корректнее было бы назвать её гипотезой, так как, как и все другие изыскания Ганемана, она построена исключительно на изящной словесности), взяв за основу высказывания всё тех же Гиппократа, Галена, Цельса и великого множества их последователей.
Это одно из первых кафе в Европе, «Кульчицкий» в Вене. К тому моменту, когда наблюдения Ганемана привели его к мысли о том, что все болезни от кофе, этот напиток становился уже популярным даже среди простолюдинов
Вся «теория» построена на довольно известных к тому времени предположениях о том, что болезни вызываются содержащимися в воздухе веществами, которые Ганеман называет “псоры” (на латыни и греческом это означает «чесотка» и «зуд») – некие вещества, которыми насыщен нездоровый воздух. К воздуху нездоровому, в частности Ганеман, как и все врачи той поры, относили ночной воздух, которого следовало опасаться.
Эти рассуждения будут отравлять умы не одного поколения медиков, но сама теория умрет совершенно незаметно, без споров и дискуссий, когда микробиология поставит медицину на современные рельсы.
Вся это новая альтернативная медицина, однако, не приносит Ганеману ни признания, ни счастья – хотя он твердо идет по намеченному пути, пациенты его не выздоравливают чаще (скорее всего, даже выздоравливают пореже), чем у его коллег-«традиционалистов». Судьба его по-прежнему забрасывает его из одной дыры в другую, пока, наконец, она не сжалится над ним и не забросит его в почти родной ему Лейпциг, где ему предстоит преподавать медицину. Идет 1812 год, врачей не хватает, почти все они мобилизованы воюющими армиями, спрос на медиков большой, их нужно кому-то учить, вот так вот неожиданно презирающий официальную медицину Ганеман становится ей, этой медициной, востребован – все-таки, как ни крути, а доктор медицины! Для Ганемана же кафедра – отличное место для пропаганды собственных взглядов, которые он двумя годами ранее изложил в фундаментальном «Органоне врачебного искусства» (этот «Органон» вовсе не был ответом на упомянутый «Органон» Бэкона, Ганеман был слишком увлечен своей идеей и собой).
Несколько месяцев спустя у стен Лейпцига состоялось одно из самых крупных сражений той войны – знаменитая «битва народов», а вслед за ней сам город и его окрестности охватила эпидемия сыпного тифа, и всех врачей бросили на борьбу с ним, разделив больных на участки.
Говорят (и сегодня сложно понять, то ли это более поздние фантазии адептов его учения, то ли фортуна и в самом деле была настолько благосклонна к Ганеману), что из 183 больных на участке Ганемана спасти не удалось только одну старушку. Так это было или нет, сказать сложно, но Ганеман и гомеопаты всегда использовали этот случай как показатель высокой эффективности «новой медицины».
Нельзя сказать, что «новая медицина» стала популярной, но так или иначе в Лейпциге Ганеман задержался. В эти годы он выпускает огромное количество гневных памфлетов, рассказывающих о безусловном вреде традиционных лекарств, и призывая немедленно переходить на гомеопатические препараты. Причем искусство аптекарей он ни во что не ставит (да, признаем, их легко было критиковать) и призывает врачей готовить лекарства самостоятельно, что приводит к громкому, но пустому судебному процессу – лейпцигские аптекари подают на него в суд.
Ганеман с одинаковой скоростью обзаводится поклонниками и недоброжелателями, но среди поклонников оказываются и весьма важные персоны, вроде австрийского фельдмаршала фон Шварценберга, которого Ганеман готов был избавить от последствий инсульта. Пациент вскоре после лечения гомеопатией умер, разразился скандал, так как Ганеман говорил о том, что лекари фельдмаршала втайне от Ганемана продолжали кровопускания, что и стало причиной смерти, лекари же фельдмаршала доказывали, что Ганеманом не была оказана медицинская помощь именно тогда, когда она была необходима.
Кётен в Германии, город, с которым в жизни Ганемана было связано много важных событий. Сегодня это милый уголок старой доброй Германии, куда съезжаются почитатели таланта Баха. Во времена Баха и Ганемана город считался глухоманью. Он и сейчас невелик
Да, меры, предложенные Ганеманом, не имеют отношение к гомеопатии, но так ли уж это важно для людской молвы? За Ганеманом закрепляется слава целителя, и в забытый богом Кётен съезжается множество его поклонников со всей Европы, благо Ганеман, кажется, знает толк в рекламе.
Сам Ганеман при этом, скажем так, очень громок: он постоянно призывает врачей всего мира отказаться от тех мучений, которые они приносят своим пациентам, и немедленно, прямо сейчас, отказаться от губительных методов лечения и целиком заняться исключительно гомеопатией.
Научным обоснованием гомеопатии Ганеман не занимается, он выпускает все новые и новые редакции своего «Органона», которые содержат множество рассуждений софистического характера, но не содержат доказательств, результатов проверяемых клинических испытаний.
Софистика уже является посмешищем в глазах образованных людей своего времени (к софистическим утверждениям можно отнести всем известный анекдот о том, как у мухи последовательно отрывают лапки и кричат: «муха, прыгай», и муха прыгает, а после отрыва последней лапки команду «прыгай» не выполняет, то есть, как считают софисты – потеряла слух), но Ганеман и не апеллирует к научному сообществу, его аудитория состоит из людей, которых образование не затронуло всерьез, а таковых всегда, во все времена и в любом обществе, хватает.
В один прекрасный день в Кётен приезжает парижанка Мелани д’Эрвилль-Гойе. Ей 33 года, она приемная дочь французского министра, её считают экстравагантной хотя бы уже потому, что путь от Парижа до Кётена она проделывает, переодевшись в мужское платье («оно удобнее»).
Мелани Ганеман, жена Самуэля Ганемана, портрет конца 30-х гг. XIX века
Говорят, что их встреча – это любовь с первого взгляда, молодая красавица и старик, который всем окружающим напоминал гномов из сказок Гофмана, воспылали страстью друг к другу мгновенно. Через несколько дней 80-летний вдовец Ганеман и 33-летняя девица Мелани сообщают о предстоящей женитьбе и переезжают в Париж.
Перед отъездом Ганеман распределяет 32 тысячи талеров и все имущество между своими детьми, он уже не нищий странствующий доктор, годы жизни в проклинаемом им Кётене принесли неплохие деньги, в основном за счет небедных пациентов, способных совершить в надежде на исцеление путешествие в захолустье. Поговаривают, что среди таковых паломников – поэт Гёте и композитор Бетховен.
Именно в Париже к Ганеману приходит настоящая слава и финансовый успех. Можно сказать, что именно здесь, в самом конце его жизни, он становится по-настоящему знаменит, а гомеопатия обретает настоящую популярность.
В 1843 году Ганеман умирает и будет похоронен на знаменитом кладбище Пер-Лашез.
Его главное достижение, пожалуй, заключается в том, что он как врач не нанес никому вреда и не причинил боли в тот очень жестокий, с точки зрения методов лечения, век, хотя, как мы понимаем, неоказание помощи врачом – вряд ли то, что стоит ставить врачу в заслугу.
Его «теорию миазмов» (о «кофейной теории происхождения болезней» даже и говорить нечего), к которой не без скепсиса относились даже ярые поклонники, никто не станет опровергать, да она и не нуждалась в опровержении. Теория просто исчезнет сама по себе, похороненная достижениями таких людей, как Луи Пастер, Роберт Кох, Джозеф Лестер, Илья Мечников и их сподвижниками, которые создадут микробную теорию болезней.
Гомеопатия, как и множество иных шарлатанских практик, жива и по сей день и постоянно заявляет о том, что именно она и есть настоящая медицина, впрочем, не приводя, как это делал и Ганеман, никаких доказательств своей лечебной эффективности.
Наверное, стоит согласиться с тем, что в человеческом сердце всегда найдется место для гадалок, колдунов, чародеев, гомеопатов, политиканов, так что сам по себе факт живучести гомеопатии, наверное, неудивителен.
Автор: Александр Иванов
Испытывают ли боль беспозвоночные?
Поскольку боль вызывает сильные неприятные ощущения сравнимые с отвращением, то облегчение от природы её возникновения является полезным для животного. Животные стараются избегать ситуации, в которых они могут испытывать боль, а если они всё-таки её испытали, то они стараются ретироваться в такие места, где смогут получить облегчение от боли
Ни для кого не секрет, что позвоночные практически во всей своей массе могут испытывать боль. Исключениями могут быть всякие там рыбы и примитивные хордовые, но даже и для них существуют доказательства, что всё-таки и они имеют какой-то там слабый аффективный компонент боли [4].
Поэтому если мы хотим найти наличие хотя бы одного состояния боли у беспозвоночных, нам надо найти хотя бы наличие ноцицепоторов, а потом уже думать, что делать. И они таки и обнаруживаются среди многих таксонов беспозвоночных. Ноцицепторы есть у всех головоногих и у некоторых прочих моллюсков, у насекомых, ракообразных и даже нематод. Однако обнаружение этих элементов «программного обеспечения» боли всё ещё недостаточно, чтобы поставить 100% вердикт о существовании физического страдания у беспозвоночных животных. Чтобы это доказать учёные используют общепринятые поведенческие критерии, которые используются для предположения наличия аффективного состояния, выходящего за рамки простого ноцицептивного рефлекса. В качестве основных таких критериев обычно используют:
Т.е. они предоставляли те участки тела к «уничтожению», которые были более защищены от внешнего воздействия, или они покидали то место где их варварски угнетали [1].
Данный аргумент состоит в том, что мозг беспозвоночных недостаточно сложен, чтобы включать в себя цепи, производящие эмоциональную валентность. Однако, что «Илон Маск» сможет сказать на следующее?
Головоногие моллюски, «друзья Лавкрафта» достигшие эпичной крайности в эволюции мозга среди беспозвоночных. Они, в отличие от всех других беспозвоночных, имеют внушительный размер мозга, когнитивные способности и поведенческая гибкость которого, превосходят таковые у некоторых позвоночных с меньшим мозгом, включая земноводных и рептилий. Их нервная система устроена принципиально иначе, чем у позвоночных, с обширным периферическим контролем чувств и движений, который, по-видимому, происходит в значительной степени независимо от центрального мозга.
Их большой мозг и сложное поведение привели к растущему беспокойству об их благополучии, что даже вылилось в ужесточении норм биоэтики по отношению к данным животным. Ужесточились правила по регулированию инвазивных процедур, выполняемых на головоногих моллюсках в исследовательских лабораториях.
А спонсором требуемых доказательств является исследование от 2020 года опубликованное в журнале ISCIENCE, на котором и базируется весь мой текст [3]. Суть данного исследования заключается в том, что к объектам исследования, тобишь осьминогам применялась методика оценки аффективных аспектов боли, применяемая до этого практически только к позвоночным, в частности к млекопитающим.
Тест показал, что время, проведённое в предпочтительной камере, сильно различалось у группы которой вводили уксусную инъекцию, от плацебной группы, указывая на демонстрацию когнитивного и спонтанного поведения, свидетельствующего о переживании аффективной боли. Животные в «уксусе» возвращались в предпочтительную камеру лишь спустя очень большой промежуток времени.
Далее осьминогам в двух группах вводился препарат, который обеспечивает облегчение тонической боли у позвоночных выражающееся в соответствующем поведении. Поэтому, если тонической боли нет, то и соответствующего поведения облегчения от тонической боли быть не должно. Проверка облегчения боли, связанной с анальгетиком, считается убедительным доказательством наличия боли у позвоночных животных. Данный эксперимент показал, что осьминоги с предполагаемой индуцированной тонической болью получившие локализованную инъекцию лидокаина и помещённые в камеры, которые они избегали в первом тесте из-за боли, вновь получили предпочтение находиться именно в этих камерах, т.е. они перестали их избегать.
Более того данные из всех трёх экспериментов над осьминогами абсолютно доказали, что осьминоги испытывают состояние постоянной (тонической) боли, что ранее считалось возможным только у млекопитающих. Поэтому, по-моему, мнению принцип предосторожности с такими животными категорически необходим.
Данное исследование в полном объёме представляет собой первый пример вероятной продолжающейся боли у любого животного, не являющегося млекопитающим, что собственно заставляет с одной стороны задуматься, например, на сколько сильно, страдает живой рак, кипящий в котле, а с другой стороны радоваться, что реинкарнация существует только в буддизме. P.s. А вы варите раков живыми?
Автор: биолог, вдохновитель научного сообщества Фанерозой Ефимов Самир.
Вымирание современной мегафауны может привести к вероятному вымиранию манго в тропиках
Автор: биолог Ефимов Самир, вдоховитель сообщества Фанерозой.
Ух, как сегодня было жарко под нашим постом про авокадо. Некоторые перегрелись до белочки настолько сильно, что увидели в нашем очерке плагиат баянистый, украденный у нашего друга — кота. Привиделось, понимаем. Ну, ребят, простите, что щитень не кот и плыл до Вас с этой ягодой аж целый год. Авокадо, кстати, не фрукт, а ягода ( маленькая ремарка).
Нет у щитня лапок пушистых, чтоб лодку смастерить скоростную, только свои ракоообразные адаптации, с помощью которых он и доплыл до Пикабу, и посадил своё авокадное дерево в болоте вкашных земель еще в 2020 году.
Проросло же, однако. Вот и Вас, ягодой спешил угостить. Извиняемся, что щитень опоздал, осталось- косточка. Однако актуалочка свежа до сих пор, раз люди спорят, что авокадо ленивец не нужен был, дескать, все равно прорастает и без него. Но щитень ожидаемо был готов к такому повороту событий. И вот Вам факты, а не вымысел разлетевшийся на подобную критику по нашим землям, откуда мы и приплыли сюда.
Собственно как и год назад так и сегодня здесь мы обсуждали такое интересное явление под названием эволюционные анахронизмы, с помощью которых наше щитнеобразная голова и постаралась объяснить причину того, почему у авокадо такая большая косточка.
Тем не менее не все люди согласны с этой позицией и выражают критику данной гипотезы рассказывая нам о том, что мегафауна не могла и не может повлиять на выживаемость растений. Дескать подобные плоды с большой косточкой спокойно разносятся и без мегафауны обычными представителями животного мира. От части они будут правы, но только в тех случаях, для которых доказано, что выживаемость семян не зависит/зависело в большей степени от мегафауны в виде вымерших мастодонтоподобных животных и нынешних тапиров, а также заменителей мегафауны в виде домашнего скота.
Так как большие семена многих растений вполне спокойно разносятся и без слонтяр и мамонтих с помощью крупных попугаев (например Ара) и разных макак, роль мегафауны с этой позиции остается весьма спорной и ставит под сомнение господствующее положение гипотезы эволюционных анахронизмов. Такими семенами могут быть крупные семена плодовых пальм произрастающих в Амазонии [1].
В тоже время последнее исследование прошлого года не опровергает роль эволюционных анахронизмов для некоторых растений нового света и для большинства растений старого света. В том же исследовании в списке невычеркнутых анахронизмов до сих пор есть и авокадо [4]. Суть в том, что подобные большие косточки повреждаются грызунами, или срыгиваются мелкими животинами возле источников произростания, что эволюционно невыгодно.
Т.е. с точки зрения зрения гипотез выдвинутых нашими подписчиками, подписчиками портала «антропогенез» и обитателями пикабу, единственное на что может повлиять мегафауна — это максимум только на распространение семян. Ошибка заключается в том, что они совершенно не берут во внимание тот факт, что выживаемость семян зависит во многом как раз таки от их распространения. Именно поэтому с этой точки зрения наши критики и ошибаются.
Сегодня я хочу рассмотреть вопрос о распространении семян растений, которые претендуют именно на роль эволюционного анахронизма [3]. Речь как вы поняли из названия пойдёт о растениях подобных манго, которые произрастают в лесах Восточной Азии и употребляются в пищу чаще всего носорогами, слонами и тапирами, где слоны и носороги являются главными представителями современной мегафауны, которые собственно и являются главными распространителями данных семян.
Исследование международной группой учёных под руководством профессора Ахимса Кампос-Арсейса заведующего лабораторией ботаники Научно-Исследовательского Института Биоразнообразия Юго-Восточной Азии Менгла показало, что исчезновение таких животных как слоны и носороги, которые разносят семена, таких растений как манго, ставит под угрозу структурную целостность и биоразнообразие тропических лесов Юго-Восточной Азии.
С помощью испанских исследователей эта международная группа экспертов подтвердила, что даже травоядные животные, такие как тапиры, не смогут стать естественным заменителем вымирающей мегафауны. Животные мегафауны действуют как «садовники» поддерживающие домашний сад в «9-ти сотках» зажиточного крестьянина. Эти животные очень важны в поддержании тропических лесов, поскольку, как бы это странно не звучало, они напрямую участвуют в восстановлении леса поедая его плоды.
В лесах Восточной Азии из-за большого разнообразия видов растений не хватает места для прорастания и роста всех деревьев. Помимо нехватки света и минеральных веществ для пропитания семян под родительским деревом, рассеивание семян осложняется отсутствием ветра, поскольку ветра не бывает там, где местами «сплошной стеной» стоят деревья высотой до 90 метров.
В таких условиях выживание растений ограничивается распространением семенами, которые распространяют животные, питающиеся мякотью плодов. Они либо разбрасывают их, например, когда роняют пищу, либо срыгивают их, либо испражняются ими позже. В таких случаях помёт этих животных служит питательной средой для развития и жизни растений.
К сожалению срыгивание целых крупных семян мелкими животными не всегда происходит удачно, а транспортировка этих семян не всегда происходит в дали от родительского дерева, возле которого выживаемость таких семян не всегда высокая.
Получается, что растениям с крупными семенами временами необходимо крупное животное, способное съедать семя без повреждений, транспортировать его и испражнить его в тех условиях, где это семя выживет несмотря на недостаток света [3;4].
Однако, стоит ещё раз подчеркнуть, что далеко не все растения с крупными семенами напрямую зависят от поедания их мегафауной. Тем не менее, в случае с манго, спасение семян зависит в большей степени от слонов и носорогов, потому что именно они могут разбрасывать помётом большое количество целых семян благодаря тому, что часто глотают семена полностью, а их пищеварительная система не способна быстро переваривать очень малое количество пищи, тем самым сохраняя семена растений целыми.
Однако уничтожение среды обитания, а также браконьерство ради добычи слоновой кости и рогов носорогов, привело к потере 95% исторического ареала распространения азиатских слонов (Elephas maximus) и почти полному истреблению носорогов вида Ява (Rhinoceros sondaicus) и суматринских носорогов (Dicerorhinus sumatrensis).
На момент этого исследования в лесах Восточной Азии насчитывалось менее 50-ти носорогов Ява и всего 200-ти суматринских носорогов. Согласно Красному списку Международного союза охраны природы (МСОП), слоны находятся в «опасности исчезновения», а два вида носорогов «находятся под угрозой исчезновения».
В связи с данным трагическим обстоятельством учёные оценили способность рассеивать семена другого крупного травоядного животного — тапира (Tapirus indicus)., который к своей половозрелости достигает веса примерно 300 кг. По культурным причинам на него не охотятся, и его пищеварительная система аналогична пищеварительной системе слонов и носорогов.
Исследование позволило исследователям проанализировать влияние дисперсии тапиров на выживаемость семян девяти различных растений. Сюда входят некоторые крупные виды растений, такие как манговое дерево и дуриан, а также другие более мелкие виды, такие как «слоновье яблоко» (Dillenia indica) и тамаринд.
Результаты исследования показали, что тапиры испражняли 8% проглоченных семян тамаринда (ни одно из которых не проросло) по сравнению со слонами, которые испражняли 75% из 2390 проглоченных семян (65% из которых проросли).
Результаты поедания более крупных семян вообще не показали их сохранности, поскольку при поедании тапиры плевались возле источника произрастания, жевали, переваривали полностью большинство крупных семян, или переваривали их частично. Получалось, что при поедании плодов семена либо уничтожались, либо не распространялись, а оставлялись на одном и том же месте возле родительского дерева.
Таким образом было выяснено, что тапиры не являются хорошими «садовниками» для растений с крупными плодами и семенами.
Получается, что, уничтожая современную мегафауну, человек кардинально меняет местную экосистему, которую невозможно будет восстановить полностью.
Мы можем сохранить лишь определённые виды растений, выращивая их так, как мы выращиваем гинкго или авокадо, но мы не сможем восстановить все утерянные виды растений. Поэтому если мы не хотим их потерять нам не стоит уничтожать как минимум всю современную мегафауну [4], обитающую в лесах, а для того чтобы её сохранить нужны очень жёсткие меры, но это уже совсем другая история.