Поэт в россии больше чем поэт что значит
Поэт в России — больше, чем поэт
Смотреть что такое «Поэт в России — больше, чем поэт» в других словарях:
Санкт-Петербург столица России* — (Петербург, Петроград, Питер [В настоящей статье вместо слов С. Петербург допущены сокращения: СПб. и Пб.] столица России и резиденция Российского Императорского Дома. Судьбы местности нынешнего СПб. до 1703 г. В 1300 г. шведы поставили город над … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Политическая ситуация в России в 1917—1918 годах — Смена власти в России в 1917 1918 годах … Википедия
Октябрьская революция 1917 в России — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Октябрьская революция 1917 года в России — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Октябрьская революция в России — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Октябрьская революция в России 1917 — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Октябрьская революция в России 1917 г. — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Революция в России 1917 года — Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь» 1927 г. Октябрьская революция (полное официальное название в СССР Великая Октябрьская социалистическая революция, альтернативные названия: Октябрьский переворот, большевистский… … Википедия
Имя России — Имя Россия проект телеканала «Россия», направленный на выбор значимых персоналий, связанных с Россией, путём голосования интернет пользователей, телезрителей и радиослушателей. Аналог английского «100 великих британцев (англ.)» и украинского… … Википедия
Поэт в России больше, чем поэт, потому что человек в России меньше, чем человек
Поэт в России больше чем поэт — сказал Евтушенко. И строка эта вошла в плоть и кровь каждого советского, а после распада СССР также и постсоветского человека. Потому что она срезонировала в русской душе. Потому что все поняли и почувствовали, что ОНО так! Однако Певец ПостСталинской Эры эпохи Хрущевской Оттепели (тот, кто придумал термин ОТТЕПЕЛЬ был прозаиком потому что заранее знал, что после Оттепелей всегда наступает Похолодание а затем и Зима — и она на целых двадцать лет наступила!) не дал объяснения, почему так. Почему в Англии, Франции, Китае, Америке, Италии, Швейцарии, Японии, Греции поэт это поэт, не больше но и не меньше. Так же как водопроводчик это водопроводчик а не Спаситель, спасающий от Потопа если потекла батарея.
Полицейский это полицейский, а не трактователь закона, от каждого контакта с которым зависит твоя судьба а стало быть Страж Закона ходячее беззаконие. А Слуга Народа это государственный служащий, выполняющий свои функции, а не Бог Места, от которого зависит судьба каждого, заботиться о котором Ему дадена Власть. Поэт Евтушенко не дал ответа на вопрос, почему в России и только в России поэт больше чем поэт, потому что, смелый и подчас бесшабашно талантливый (вспомним хотя бы облетевший весь мир Бабий Яр) побоялся это почувствовать. В 62ух строчках стихотворения — и всем остальном Творчестве Певца Эпохи Надежды — ответа на вопрос ни намеком, ни ощущением нет. Более того: он не был поставлен. И на удивление непоставлен остался другими — вот уже на протяжении полувека! Включенное в школьные учебники четверостишье:
Поэт в России — больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
Лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства.
Кому уюта нет, покоя нет
не просто уводит в сторону. Оно говорит полуправдой. А значит лжет. Точнее хуже чем лжёт.
Почему хуже чем лжёт? А вот почему. Вошедшие в школьные учебники строки (являющиеся частью стихотворения являющегося частью поэмы Братская ГЭС) дают иллюзию исчерпывающего ответа на вопрос первой строки. И стало быть закрывают проблему, поставленную Поэтом шестью словами: лаконично и гениально! Потому что пара вопрос-ответ в человеческой психике комплементарна, как в на биологическом уровне двуспиральная ДНК. Которые разорвать — если комплементарные вопрос-ответ нашли друг друга в сознании как комплементарные нуклеотиды в геноме — одинаково трудно. Потому что вопрос-ответ есть неразрывное двуединство в душе человеческой.
Само собой разумеется, в 1965 году Евтушенко не мог писать правдой поэмы: отдельные строки (и даже целое стихотворение Бабий Яр, мгновенно ставшее известное по всему миру!) — уже на одно это требовалось колоссальное мужество. То, что со смертью Вождя Народов (или, используя терминологию Пушкина, Вождя Стада Народов) стало возможным публиковать хотя бы крупицы правды, было колоссальным прогрессом в сравнении с кляпом! Народ, чуткий, как резонатор, выделил эту строчку из массы текста. Не задаваясь при этом вопросом: почему только в одной стране мира поэт не просто поэт, а нечто большее, чем поэт? Чем обусловлено?
Ответ между тем напрашивается и (после того как он сформулирован) очевиден. Поэт в России больше, чем поэт, потому что человек в России меньше, чем человек.
— Человек в Российской Империи менее человек, чем в других странах, в которых происходящее можно понять умом.
— Человек в России меньше, чем человек, потому что в России и только в России юродство выше разума: и в названии самого любимого храма, стоявшего на Главной Площади Города, и в политических программах Главных Телевизионных Каналов, и в Государственной Думе, а главное — в Народной Душе.
— Человек в России меньше чем человек, потому что на протяжении всей истории Великого Московского Княжества, преобразованного в Московское Государство, а затем, неимоверно расширившисть, в Державу, раскинувшуюся на два континента, Власть и Церковь боялись образованного населения (а вплоть до конца 19 века вообще грамотного хоть маломальски).
— Человек в Российской — и построссийской — Империях меньше чем человек, потому что Правда только в одной из цивилизованных (или хотя бы как бы цивилизованных) стран вот уже на протяжении пятисот лет является функцией времени. Что сказало сегодня правительство (Великий Князь, Царь, ГенСек, Президент, Газета «Правда», Первый Телеканал) — то ПРАВДА Сегодня. Никакой памяти, никаких убеждений и никакого сопротивления изменениям Правды, Зигзагам Правды и Виражам Правды в народе. И это люди? Разумные — согласно видовому биологическому определению.
— Человек в Российской — и построссийской — Империях меньше чем человек, потому что только в России простота поставлена выше образованности и ума, пьяный и зазомбированный выше чем трезво мыслящий, верность указаниям Власти выше профессионализма, ёрничающий выше ответствечающего за каждое свое слово. Культ неграмотного народа (который, в невежестве держали сознательно и насильственно), перешедший после большевистского переворота в культ «Простого Советского Человека» (а непростых, думающих, полагалось в психушку или в концентрационные лагеря), перешедший после распада Союза в культ Вора — результат главого суверенного императива: человек в России должен быть не совсем человеком (homo но не совсем sapiens). Так же как демократия не совсем демократией, честность не совсем честностью и право не совсем правом.
Список нетрудно продолжить, но незачем, потому что в сознании больше бывает меньше, если превышает предел. Но мысль ясна. Человек, считающийся разумным (как ни крути homo sapiens — определение, которое многих российский начальников во все времена заставляет презрительно морщиться и усмехаться) в России менее человек, потому что в из всех цивилизованных стран только в России разум никогда не был превыше всего. Потому что знание, логика, ум в Родине не является высшим приоритетом. Человек в России меньше чем человек, потому что умом и никакой другой частью тела Отечество не понять а разве что в ощущениях (страхе, страдании, умилении, ужасе, восхищении, оцепенении, боли) ощутить можно.
— И то, почему коммунисты называли граждан захваченной ими якобы Самой Свободной в Мире страны «народной массой» — словно речь идет о силосной массе или массе клея: потому что масса неразделима на составляющие (в случае массы навоза на испражняющих удобрение лошадей и коров, в случае человеческой массы на индивиды).
— И почему Современная Российская Власть обращается с народом, как с овощами.
— И почему РосВлась во все времена считала народ быдлом — а народ позволял так обращаться с собой
и прочая и прочая и прочая… То, что обращение с народом как с стадом в России имеет многовековую историю было засвидетельствовано Пушкиным в строках, которые в школьные учебники никогда не включали:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
Строки эти относится не к всем народам (как пастыри литературы из поколения в поколение пытаются убедить), а только к народам Российской Империи. Чтобы убедиться в этом, достаточно вернуться от второй строфы не имеющего названия стихотворения к первой:
Свободы* сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Был ли во времена Пушкина «порабощенными браздами» народы Франции, Англии или Швейцарии? Разумеется нет! Поэт пишет о Родине, из которой ему, кстати, несмотря на многочисленные прошения так и не было дозволено выехать (первый Всемирно Известный Отказник).
Когда великодержавные шовинисты (присвоившие себе также наименование Патриотов) с Небесного Высока смотрят на людей всех прочих национальностей: «чечмеков», «жидочков», «черно..пых», «татаров», «узкоглазых», «тупоголовых американов», «кавказцев» будучи уверенными что сами они больше чем люди — они меньше чем люди. Намного меньше. Такая вот инверсная перспектива. И Суверенная Революция в математике.
Именно в математике! А также и в физике. Логике. Этике. Юриспруденции. И всех прочих науках. Потому что пространство, в котором поэт больше чем поэт, человек меньше чем человек, полицейский больше чем полицейский, право меньше чем право, сержант больше чем сержант, гражданин меньше чем гражданин, Президент большое чем Президент и вообще любая влияющая на жизнь людей величина X меньше (или наоборот больше) самой себя — это другая Вселенная. Не та, которая произошла в Большом взрыве и-или создана Господом Богом.
Когда, распираясь гордостью от собственного Величия, члены «империообразующего народа» он же «Старший Брат всех народов СССР» шовинистически чувствуют что ОНИ больше чем люди — в этот самый момент они становятся меньше чем люди потому что перестают быть людьми. Одно из проявлений клинической реальности-нормы, при которой Державный Русский смотрит на мир — а также Сам на Себя! — одновременно и снизу и сверху. Как если бы Гулливер оказавшись одновременно и великаном и карликом, раздвоился бы и изменился б в масштабах, сверху и одновременно снизу сам на себя бы смотря. Такая вот шизоидная Панорама, которая ни Кафке, ни Свифту в голову не приходила. Для НАС же, Свердержавных и Суверенных — обыденность.
Тот кто больше чем человек меньше чем человек: такой парадокс! Который в России и только в России не является парадоксом.
Человек в России меньше, чем человек. Пришла пора уяснить этого. Чтобы, поняв, кто мы и что МЫ, решать, как из этого неравенства самим себе выбраться.
Надо ли из него выбираться.
И хочется ли.
«Д`Артаньян ненавидел стихи
почти так же сильно как латынь.»
На этом ощущении богоизбранности, культивируемом в поэтической среде, основано и такое явление, как измерение поэтического «таланта» своих коллег. Поэт выстраивает своих собратьев на виртуальной лестнице, ведущей к Богу, поскольку ему жизненно необходимо определить собственное место на этой лестнице. Д.Быков: «Мандельштаму до есенинского культа так же далеко, как Есенину до мандельштамовского таланта»; «Есенин – поэт не высшего, но хорошего класса; не Заболоцкий, до которого ему не хватает глубины, и не Твардовский даже, ибо Твардовский интеллектуальней, но в смысле новаторства и непосредственности он, пожалуй, превосходил и того и другого. (Д.Л.Быков. «Советская литература. Краткий курс»). Обычно поэты все-таки стесняются прямо заявить: лучший среди нас Пушкин, а я сразу за ним (или наоборот), но у меня нет сомнений, что думают так очень многие, а не только Твардовский, который как-то сказал о себе: «первый парень на деревне, а в деревне один я».
Поэты и все остальные
Я полагаю, что увлекаться стихами может лишь тот, кто сам способен мыслить рифмами. Это явно врожденная способность, которая имеется у немногих (поэт на моем месте сказал бы – у избранных). Те, кто сам может описывать свои чувства и окружающий мир рифмованными строчками, вполне могут понять своих собратьев по разуму. Все остальные относятся к поэзии равнодушно, а некоторые, вроде Д`Артаньяна – ненавидят стихи (песни не в счет!). В основе равнодушия и неприязни – непонимание.
Обращусь к себе любимому. В последнее время я ознакомился с непропорционально большим количеством стихов для любителя прозы, но только потому, что увлекся биографической литературой (я прочел несколько книг Бенедикта Сарнова, а там море стихов, биографию Окуджавы авторства Быкова, мемуары Эренбурга). Умом я понимаю, что некоторые стихи Мандельштама или Ахматовой – гениальны (благодаря Сарнову), но их стихотворные строчки меня не греют и не волнуют. Прочел и ладно (для расширения кругозора можно и прочесть), не прочел бы – ничего бы не потерял. Для любого настоящего поэта мое отношение к поэзии – это святотатство. Если бы поэты могли – поставили бы таких как я к стенке. Но нас много! Нас миллиарды! Всех не перестреляешь!
Когда я говорю про поэтическое гетто, я подразумеваю, что в нем собрались не только поэты, но и простые любители поэзии, которые на самом деле тоже поэты, но пока непризнанные: любой любитель стихотворчества пытался или пытается сочинять стихи, но если у него нет большого таланта, то он так и останется любителем поэзии, чей удел удивлять своих друзей и сослуживцев стихотворными поздравлениями на различных праздниках. («Я поэт, зовусь Незнайка – от меня вам балалайка!»).
Для чего человеку поэтические способности?
А теперь о главном, ради чего я нагло забрался на чужую для себя территорию, принявшись с видом специалиста рассуждать о поэзии. Я начал эту работу с цитат наших известных поэтов, но если отбросить нескромные высказывания Евтушенко, Бродского и Быкова о поэтическом творчестве, то неизбежно появляется вопрос: если поэзия не цель человека как биологического вида и не способ гармонизации нашего мира, то для чего она? Зачем небольшому количеству людей даны способности к стихосложению?…
Как у человека незаинтересованного, а потому объективного, у меня есть более адекватная гипотеза по этому поводу, чем у наших знаменитых поэтов. Разнообразные способности, которые даны человеку Создателем (некоторые называют его Богом, но Создатель будет точнее), явно даны нам не просто так – на всякий случай. Наш мир устроен весьма разумно и случаю в нем отведена довольно небольшая роль.
Если мы обратимся к творческим способностям человека (сочинению музыки и стихов, пению и танцам), то на первый взгляд может показаться, что эти способности избыточны для человека, и он вполне может обойтись без них. Но стоит посмотреть по сторонам, и мы увидим, что сходные таланты имеют и другие животные на нашей планете, которые совершенно точно не занимаются гармонизацией мира.
Я полагаю, что музыкальные способности у людей с биологической точки зрения мало чем отличаются от аналогичных способностей птиц. Испокон веков поющие и играющие музыку двуногие самцы (самки) словно магнитом притягивали особей противоположного пола (чаще всего этим занимались самцы – все как у птиц!), что сильно облегчало им выбор полового партнера. Нет никакого сомнения, что умение петь и играть на каком-либо инструменте способствует распространению генов творческой особи.
В социальном плане исполнение музыки и пение выполняет объединяющую функцию: к примеру, значительная часть религиозных обрядов и у примитивных племен, и у современных верующих в цивилизованных странах (особенно, у христиан различных конфессий) связана с песнопениями. Музыка и песни во все времена были атрибутом и других коллективных мероприятий, на которых люди налаживают и поддерживают социальные связи. Тысячелетиями на различных народных праздниках играли и пели сами участники празднеств, а в последние десятилетия эти мероприятия проводятся с использованием звукозаписывающей аппаратуры.
А при чем же здесь поэзия? – можете спросить вы. – Ведь стихи – это не песня! Действительно, стихи – это лишь заготовка для песни. Просто так не запоешь – этому мероприятию предшествует процесс создания песни, составными частями которого являются сочинение музыки и рифмованных строчек. Музыка может исполняться и без текста: красивая мелодия действует на аудиторию почти как полноценная песня, но с текстом и добавлением человеческого голоса воздействие музыкального произведения на человека усиливается. Музыка дает настроение, но не информацию, а песня позволяет донести до аудитории сведения, которые благодаря музыке и стихотворной форме легче воспринимаются и запоминаются. Эта информация в виде песни будет передаваться от поколения к поколению, и служить объединяющим людей фактором. У каждого племени или этноса существует свой набор песен, который наряду с мифами (которые тоже могут быть в песенной форме) и обычаями обособляет одни человеческие группы от других.
Поэзия в древности
Чтобы подтвердить свой вывод о стихах-полуфабрикатах и их предназначении, обращусь к истории развития человеческих цивилизаций.
О роли поэзии в жизни древних европейцев, мы можем узнать на примере Древней Греции. Древнегреческие поэты насиловали поэтическую Музу не для того, чтобы восхищенная публика читала их божественные строки. Самые ранние образцы поэзии дошли до нас в виде эпических поэм, среди которых больше всего известны «Илиада» и «Одиссея», приписываемые слепому поэту Гомеру. На самом деле это не поэмы в современном значении, а сборники песен, которые создавались на протяжении многих лет, и имели множество авторов. Длительное время они существовали только в устной традиции. Предназначались эпические поэмы для публичного исполнения при дворах царей и аристократов. И, скорее всего, с самых ранних времен их распевали под музыку. Прямо в тексте «Илиады» в 9-й песне мы можем прочесть, как Ахилл в ставке греков поет, аккомпанируя себе на лире.
Если на время перенестись на восток и глянуть, что в эти годы происходило в Индии, то мы увидим, что там в поэтической сфере шли сходные процессы, но индийские эпосы имеют больше религиозную тематику, чем героическую. Наиболее древние образцы индийской поэзии – это религиозные гимны, которые собраны в 4 Веды (сборника), самым древним из которых являются Ригведы. Позднее Вед были созданы эпические поэмы «Махабхарата» (объемом 90 тысяч стихов, что превышает объем «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых!) и «Рамаяна». Эпические поэмы и другие произведения в стихах в Древней Индии имели то же предназначение, что и в Греции – их декламировали в присутствии публики.
Но вернемся к нашим предкам – древним грекам. В классическую древнегреческую эпоху поэзия становится разнообразнее, но она по-прежнему предназначена для публичного исполнения. То, что сейчас называется лирической поэзией, исполнялось нараспев одним певцом или хором под аккомпанемент лиры (отсюда и название). Из древнегреческих поэтов-песенников классического периода хорошо известны имена Пиндара, Архилоха, Саффо. Во многих греческих полисах были распространены музыкальные состязания, во время которых исполнялись поэмы. Классические поэмы, вроде «Илиады» и «Одиссеи», находились под охраной государства: полисы хранили утвержденные (!) тексты поэм в специальных хранилищах.
Относительно аттических трагедий, которые вошли в моду в 6 веке до н.э. в Афинах, нам известно, что ведущую роль при исполнении трагедий играл хор, а не актеры. Самые популярные поэты-драматурги Древней Греции: Эсхил, Софокл и Эврипид. Сохранились фрагменты стихотворных пьес Эврипида, в которых над стихами были записаны нотные знаки. Предположительно, Эврипид сам писал музыку для своих пьес. Несколько позднее трагедий появился жанр комедии в стихах: королем комедии считался Аристофан.
Поэзия в Древней Греции длительное время прекрасно обходилась без книжной индустрии, но проза нуждалась в носителе, долговечном и удобном для чтения. Такой носитель греки позаимствовали у египтян, которые для письма использовали папирус. В классическую эпоху книги из папируса имели вид свитка. Во 2-м веке до н.э. в моду войдет пергамен (писчий материал из кожи), который вместе с папирусом активно использовался в античной издательской индустрии в течение нескольких веков. Пергамен станет активно вытеснять папирус из оборота лишь во 2 веке н.э. – уже в римскую эпоху. Именно пергамен чаще всего использовался для книг-кодексов, напоминающих современную книгу.
В отличие от греков, римляне не имели своего Гомера. По сравнению с культурным центром Европы 1-го тысячелетия до н.э. Афинами, Рим был большой деревней, но постепенно он стал захватывать греческие города в Средиземноморье и приобщаться к греческой культуре. Поэзия в Древнем Риме длительное время существовала лишь в виде народных песен. Профессиональная поэзия появляется в Риме очень поздно – первая известная нам эпическая поэма Гнея Невия датируется 3-м веком до н.э.
Судя по всему, лишь в Римской империи на вершине ее могущества мы впервые встречаемся с явлением, когда поэты начинают работать, ориентируясь на читающую публику, а поэзия становится самостоятельным видом искусства, отрываясь от своей прародительницы – песни. Развитие в Риме книгоиздания и появление большого количества аристократов, собирающих личные библиотеки, привели к тому, что такие корифеи поэзии, как Овидий, Вергилий и Гораций (при поддержке Меценатов) могли творить исключительно для своих читателей. Несмотря на это, в Риме были популярны и публичные чтения стихов, и тот же Вергилий не брезговал публичными выступлениями, а его «Буколики» певцы часто исполняли со сцены.
Когда Западная Римская империя стала чахнуть, а потом превратилась в арену боев варварских племен, поэзия в Средиземноморье стала возвращаться на свое исконное место песенного полуфабриката. Александрийский поп Арий (4 век), позднее объявленный основателем арианской ереси, положил начало христианским песнопениям. Для пропаганды своих взглядов он написал поэму «Фамилии», стихи которой были предназначены для распевания во время работы и отдыха. Именно религиозные темы стали главенствующими на землях Римской империи, хотя в некоторые периоды можно обнаружить существование и других поэтических жанров – к примеру, при Юстиниане процветали поэтические эпиграммы.
На Западе Европы все темное Средневековье (8-12 века) поэзия существовала исключительно в песенной форме: в виде народных песен, песен-молитв, эпических поэм. Из последних самыми известными являются английский эпос «Беовульф» (в устной традиции сложился в 8-м веке), германская «Песнь о Нибелунгах» (создана в 12 столетии из более ранних песен), французская «Песнь о Роланде» (12 век).
В любом месте, где заводятся деньги, быстро появляются и «поэты, гармонизирующие мир». Европа в 1-м тысячелетии быстро богатела, поэтому и великие поэты стали плодится как кролики. Только из одного 14 столетия до нас дошли имена Данте Алигьери, Франческо Петрарки (кстати, назвавшего свой главный поэтический сборник «Книгой песен»!), Джованни Боккаччо, Джефри Чосера, Кристины Пизанской… Именно в 14 веке поэзия в Европе вновь стала отвоевывать свое место под Солнцем, утраченное после падения Западной Римской империи.
В определенной мере поэтический разгул вне песенных форм сдерживался тем, что процесс создания книги не изменился со времен Древней Греции. Но когда в 15 столетии было изобретено книгопечатание, то лавину особей, желающих гармонизировать наш мир, было уже не остановить.
Как известно, Россия тащит с Запада все, что плохо лежит. Даже наша знаменитая духовность была экспортирована именно оттуда – из Византии, которая находилась на юго-западе по отношению к Киевской Руси. Много веков русские жили, кормясь только народными песнями (сильно сомневаюсь, что эпическая поэма «Слово о полку Игореве» была широко известна в Средневековой Руси), но когда Петр прорубил окно и высадил дверь в Европу, то через некоторое время до России дошла мода и на великих поэтов. В 19 столетии русские поэты застолбили себе место среди небольшой прослойки благородных любителей рифмованных строчек, но «нашим всем» Александр Пушкин и прочие Лермонтовы стали только тогда, когда стихи проникли в систему всеобщего школьного образования и государственную пропаганду. Это произошло в 20-30-е годы 20 столетия.
К счастью, процесс победного шествия стихов имеет крайне ограниченный характер: он касается лишь тех, кто умеет мыслить рифмами. Всем остальным стихи не нужны, и люди знают наших великих поэтов не благодаря их творчеству, а после промывки мозгов в школе, где в их головы буквально вколачивают имена Пушкина, Лермонтова, Некрасова и прочей поэтической братии. После окончания школы сохранение в нашей памяти этих имен поддерживается средствами массовой информации, которые бурно откликаются на очередную годовщину смерти и рождения наших главных поэтов.
Что бы ни вытворяли с нашими детьми в школах и как бы ни промывали нам мозги в СМИ, но стихи большинству россиян необходимы только в виде песен. И отнюдь неслучайно, что в 20 веке самые популярные поэты в нашей стране – те, кто декламировал свои стихи со сцены. Перед революцией 1917-го таким был Северянин (который по-настоящему пропевал свои стихи), в 20-е годы – Маяковский и Есенин, в 60-е – Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина и Рождественский (все четверо, кстати, проявили себя и как поэты-песенники). Публичное чтение стихов под определенный ритм, а иногда и под музыкальный аккомпанемент – это тоже разновидность пения. В советское время так пел Марк Бернес, а сейчас стихи под музыку читают многочисленные рэперы. «Русские рэперы» берут пример с заокеанских приблатненных пацанов, но по своей сути они продолжают традиции, заложенные в России Игорем Северяниным и Владимиром Маяковским.
Еще шире аудитория была в СССР у поющих поэтов – так называемых бардов, которым дорогу проложил Булат Окуджава. Точнее сказать – она была максимально широкой, как и у обычных эстрадных исполнителей. И нет ничего удивительного в том, что главным советским поэтом стал как раз Владимир Высоцкий, исполняющий свои стихи под гитару. Чтобы там ни думали о себе наши «великие поэты», которых в 20 веке развелось без счета, и многие из которых снисходительно относились к Высоцкому, но их полуфабрикаты сами по себе народу не нужны. Так задумано Создателем, и все потуги «небожителей» изменить установленный порядок, выглядят просто нелепо. Поэт в России – всего лишь поэт. И только поющий поэт может стать кем-то большим, что и доказал на собственном примере Владимир Высоцкий.