Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе чем в черноземной зоне кратко
Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе, чем в чернозёмной зоне
Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе, чем в чернозёмной зоне? Назовите важнейшие различия.
Ответ
Различались они потому, что эти земли обладали разной урожайностью.
В Черноземье основной доход продолжали получать с собственных полей. Для увеличения сборов с имений крестьян порой даже полностью или частично лишали собственных полей, заставляя больше труда вкладывать в барщину. При этом им на содержание давали месячину (ежемесячные платежи). Всё это начинало уже походить на плантационное хозяйство.
В нечерноземье урожайности не хватало, чтобы прокормить крестьян, и обеспечить нужные помещикам доходы. Потому кроме сельского хозяйства крестьяне активно занимались промыслами и отходничеством (либо для того, чтобы выплатить возросший денежный оброк, либо для того, чтобы прокормить семью с урезанного надела).
Получается, что в черноземье в рыночные отношения всё больше вовлекались помещики (их хозяйства, тяготевшие к плантационным, были направлены именно на рынок), а в нечерноземье – крестьяне (выставлявшие на рынок свой труд). Потому в основном в нечерноземье появились так называемые капиталистые крестьяне. Они владели собственными производствами, которые приносили капиталы (отсюда их название), но при этом многие оставались крепостными, хотя другим помещики разрешали, пусть и за большие деньги, но выкупать свою свободу и имущество.
§ 7. Социально-экономическое развитие страны в первой четверти XIX в
Вопрос к I пункту. Вспомните, когда и при каких обстоятельствах Россия присоединилась к континентальной блокаде. В чём состояла её суть?
Континентальная блокада была призвана взять Великобританию измором. Они заключалась в отказе от любой торговли с этой страной, как прямой, так и косвенной через нейтральные страны. Своей цели она не достигла и вряд ли могла бы это сделать, сколько бы не продлилась – всё необходимое британские острова получали из колоний: пришлось отказаться от некоторых предметов роскоши из Франции, изысканных вин из Европы и т. д., но без всего этого можно было прожить. В то же время европейские страны были уже в большей или меньшей степени зависимы от английских промышленных товаров. Потому империи Наполеона эта блокада приносила больше вреда, чем Великобритании.
Россия присоединилась к континентальной блокаде в 1807 году, подписав Тильзитский мир. С этого момента она считалась союзницей империи Наполеона, а потому вынуждена была поддержать основной его способ борьбы с главным врагом (ведь в условиях господства британского флота в море высадка на островах была не возможна).
Вопрос для работы с текстом параграфа №1. Можно ли назвать кризисом ситуацию в экономике после событий 1812-1814 гг.? Поясните свой ответ.
Государство понесло большие убытки и от континентальной блокады, и от войны, и от разрушений в ходе войны. Некоторые города (Смоленск, Москва и др.) приходилось почти отстраивать заново. Частные дома восстанавливались на средства владельцев. Государство обещало возместить владельцам часть убытков (процентов 10), но из архивных материалов мы знаем, что люди добивались этого по 10 лет и больше. Однако многое изначально принадлежало государству, потому и восстанавливаться должно было за счёт казны.
Наибольшими оказались военные траты. Только за 1812-1814 годах суммарные государственные расходы в 10 раз превысили ежегодный государственный доход: один лишь этот факт даже без учёта остальных негативных явлений говорит об экономическом кризисе в стране.
Вопрос для работы с текстом параграфа №2. Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе, чем в чернозёмной зоне? Назовите важнейшие различия.
Различались они потому, что эти земли обладали разной урожайностью.
В Черноземье основной доход продолжали получать с собственных полей. Для увеличения сборов с имений крестьян порой даже полностью или частично лишали собственных полей, заставляя больше труда вкладывать в барщину. При этом им на содержание давали месячину (ежемесячные платежи). Всё это начинало уже походить на плантационное хозяйство.
В нечерноземье урожайности не хватало, чтобы прокормить крестьян, и обеспечить нужные помещикам доходы. Потому кроме сельского хозяйства крестьяне активно занимались промыслами и отходничеством (либо для того, чтобы выплатить возросший денежный оброк, либо для того, чтобы прокормить семью с урезанного надела).
Получается, что в черноземье в рыночные отношения всё больше вовлекались помещики (их хозяйства, тяготевшие к плантационным, были направлены именно на рынок), а в нечерноземье – крестьяне (выставлявшие на рынок свой труд). Потому в основном в нечерноземье появились так называемые капиталистые крестьяне. Они владели собственными производствами, которые приносили капиталы (отсюда их название), но при этом многие оставались крепостными, хотя другим помещики разрешали, пусть и за большие деньги, но выкупать свою свободу и имущество.
Вопрос для работы с текстом параграфа №3. Почему сохранение крестьянской общины считают сдерживающим фактором в развитии экономики?
Потому что в европейских странах (и особенно в эталоне развития капитализма – Англии) построение капиталистических отношений происходило через разорение большей части крестьян, которые вынуждены были пополнять ряды вольнонаёмных рабочих.
В русской крестьянской общине распределением земли ведала община. Она каждый год перераспределяла полосы для вспашки между крестьянами. Но также этот контроль не давал отдельным хозяевам сосредоточить в своих руках больше земли, а отдельным — её лишиться. Также в общине существовала круговая порука, то есть если кто-то не мог выплатить положенное, община ему помогала. В таких условиях даже после отмены крепостного права в 1861 году разорения части крестьян, которые пополняли ряды вольнонаёмных рабочих происходило медленно.
Вопрос для работы с текстом параграфа №4. Когда была проведена отмена крепостного права о Прибалтике? Какие особенности имела эта реформа?
В Прибалтике крепостное право отменили в 1816-1819 годах (в зависимости от губернии). Первой и главной особенностью было то, что крестьян отпустили без земли, которая осталась в собственности у помещиков. Второй менее важной особенностью была переходная стадия, длившаяся с 1804 года, когда земля находилась в собственности у крестьян, а крестьяне уже – в собственности у помещика.
Вопрос для работы с текстом параграфа №5. В чём состоял смысл проекта А. А. Аракчеева по освобождению крестьян?
Он предлагал постепенно выкупать земли у помещиков и раздавать их крестьянам, но небольшими наделами – по 2 десятины (чуть больше 2 гектаров), что вынуждало бы крестьян наниматься к помещикам, а также это ускорило бы обезземеливание крестьян и пополнение рабочего класса.
Вопрос для работы с текстом параграфа №6. Какова была главная цель правительства при создании военных поселений? Удалось ли её достичь?
Главной краткосрочной целью было снизить расходы на армию, решение крестьянского вопроса таким образом рассматривалась как отдалённая перспектива. Расходы на армию действительно были снижены, но при этом у реформы было выявлено много отрицательных последствий, включая снижение эффективности армии (ведь такие поселения напоминали стрелецкие слободы, от которых при Петре I отказались именно из-за неэффективности стрелецких полков).
Думаем, сравниваем, размышляем: вопрос №1. Почему в годы правления Александра I в России впервые начали обсуждать вопрос об отмене крепостного права на высшем правительственном уровне?
Во-первых, впервые эта тема была поднята при Екатерине II самой императрицей. Ко времени Александра I появилось целое поколение, включавшее самого императора, которое не просто восприняло идеи Просвещения, но и выросло с ними. Освобождение людей от рабства было неотъемлемой частью этих идей.
Во-вторых, Александр I стал первым долго правившим полностью легитимным правителем. Положение той же Екатерины II было гораздо более шатким, потому ей приходилось покупать расположение дворянства также и расцветом крепостничества.
В-третьих, именно в начале XIX века всей Европе стали заметны преимущества промышленного переворота в Англии и передовые умы начали анализировать, какие условия привели к такому положению дел, чтобы внедрить подобное в своих странах. Отмену крепостного права единодушно посчитали необходимым условием.
То есть к решению крестьянского вопроса подошло как развитие мысли в самой России, так и условия в Европе в целом: после Наполеоновских войн сходные проблемы решали во многих странах, например, крестьян, несмотря на сопротивление значительной части дворянства (юнкерства) отпустили в Пруссии.
Думаем, сравниваем, размышляем: вопрос №2. Почему отмена крепостного права произошла раньше всего именно в Прибалтике? Как вы думаете, мог ли Александр I затем отменить крепостное право во всей стране?
Крепостное право было отменено, прежде всего, в Прибалтике потому, что тогда она культурно и экономически была скорее частью Германии. Помещики там были гораздо больше вовлечены в рыночные отношения и оказались готовы получать со своих полей прибыли и платить работникам за их обработку.
Проведение такой же реформы в остальной России вызвало бы сопротивление как помещиков, так и крестьян. Для последних земля была главной ценностью. Ещё в середине века они говорили, что воли без земли быть не может, а в начале столетия отказывались принимать волю по Указу о вольных хлебопашцах с обращением к барину: «Пусть всё будет по-старому: мы будем твои, а земля – наша». Для помещиков ценностью были как земля, так и крестьяне – изначально вводили крепостничество именно чтобы удержать рабочую силу в имениях. Потому императорской власти могло бы и хватить, чтобы преодолеть это сопротивление, а могло бы и не хватить, сказать сложно, но подобное решение не устроило бы ни одну из сторон, потому если бы было реализовано, его бы стремились пересмотреть.
Думаем, сравниваем, размышляем: вопрос №3. Привлекая дополнительную литературу, узнайте подробнее что собой представляли военные поселения. Составьте небольшой рассказ о жизни и быте военных поселенцев.
Доктор как всегда сопровождал императора. Своему придворному лекарю Александр доверял и брал во все поездки. На этот раз отправились вместе с генералом Аракчеевым осматривать образцовое поселение. Государь восхищался внешней красотой и чистотой. Но доктор, сам будучи рачительным помещиком, заметил много подозрительного.
Все дома стояли выстроенные в ровные линии как палатки в военном лагере. Поселенцы жили по 4 семьи в одной избе – получалась довольно большая теснота. Да и наверняка далеко не всегда хозяева могли сойтись характерами, хотя сами дома выглядели аккуратными. Главная улица была чистой и настолько ровной, что это показалось доктору подозрительным. На не мощённой дороге не виднелось ни одной колеи от телеги. Заглянув на соседнюю улицу с задней стороны домов он эти колеи увидел. Видимо, мужикам далеко не всюду разрешали ездить телегами.
На обширных полях колосилась пшеница. Император восторгался этим, но доктор обратил его внимание на то, что колосья уже переспели и заметно осыпаются. Когда этот разговор услышал Аракачеев, он вызвал к себе начальство поселения и на месте накричал на него, велев всех немедленно отправить на уборку урожая. Оказывается, здесь всё делалось только по приказу. Командиры были офицерами и наверняка больше смыслили в строевым приёмах, чем в сельском хозяйстве. Но крестьяне ничего не могли сделать, даже если видели, что урожай гибнет на корню. Отойдя немного в сторону и запустив руку в стог сена, доктор обнаружил внутри солому, причём явно прошлогоднюю. Большую часть стога наверняка продали на сторону. При всевластии и безнаказанности начальства это казалось вполне логичным.
Уезжая, император, попросил своего лекаря немного задержаться и помочь в местном госпитале – там не справлялись с эпидемией чего-то кишечного. Поселенцы быстро прониклись доверием к внимательному врачу и украдкой стали ему жаловаться. Тогда он узнал много чего интересного. Ещё раньше показанные императору избы показались нежилыми. Это оказалось правдой. В образцовых избах не жили, не имели права даже заходить туда, кроме тех дней, когда приезжало начальство. Да и обычные избы принадлежали скорее начальству, чем жильцам. Вся жизнь была регламентирована вплоть до места каждого горшка. В семьях почти не видели детей – их «воспитанием» в основном занималось, опять же, начальство.
Особенно жаловались крестьяне на наказания. Здесь били за малейшую провинность, даже за тот же поставленный не на то месток горшок. Многие своими глазами видели целые возы розог и шпицрутенов, которые привозили в поселение и очень быстро опустошали. При таких объёмах экзекуций это было не удивительно.
Доктор ужаснулся услышанному и увиденному. Но решил ничего не рассказывать императору. Он не хотел расстраивать его величество – для этого без того было достаточно поводов.
Думаем, сравниваем, размышляем: вопрос №4. Соберите информацию, показывающую увеличение количества фабрик и мануфактур за период с 1804 по 1823 г.
За этот период число мануфактур и фабрик увеличилось вдвое с примерно 2,5 тысяч до более 5 тысяч.
Думаем, сравниваем, размышляем: вопрос №5. Используя Интернет, сравните судьбы А. А. Аракчеева и М. М. Сперанского Удалось ли им реализовать свои планы?
Алексей Андреевич Аракчеев был природным дворянином и генералом. Он никогда не попадал в опалу. Основные его начинания были реализованы как в собственных его имениях, так и в масштабах всего государства (что касалось, прежде всего, ораганизации военных поселений). Несмотря на то, что их распространение при новом императоре остановилось, такая форма организации войсковых резервов пережила своего изобретателя.
В отличие от него Михаил Михайлович Сперанский был выходцем из низших слоёв духовного сословия. Он всегда служил только по гражданской части и изведал опалу после первой волны своих реформ. Его ранние реформаторские проекты были реализованы лишь в небольшой степени, но ошибочность остальных он позже признал сам, утверждая, что Россия ещё не была готова к разноуровневым думам и т. п. Главной его идеей второй половины жизни стала кодификация права, чтобы через неё внедрить принцип законности. Эта задумка была реализована полностью – в 1830 году вышли созданные под его руководством «Полное собрание законов Российской империи» и «Свод законов Российской империи», которые кодифицировали всё законодательство начиная с Соборного уложения 1649 года как в хронологическом порядке, так и по областям права.
Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе, чем в чернозёмной зоне?
Социально-экономическое развитие страны в первой четверти XIX в.
Почему помещичьи хозяйства нечерноземья развивались иначе, чем в чернозёмной зоне? Назовите важнейшие различия.
Обсуждение вопроса:
Различались они потому, что эти земли обладали разной урожайностью.
В Черноземье основной доход продолжали получать с собственных полей. Для увеличения сборов с имений крестьян порой даже полностью или частично лишали собственных полей, заставляя больше труда вкладывать в барщину. При этом им на содержание давали месячину (ежемесячные платежи). Всё это начинало уже походить на плантационное хозяйство.
В нечерноземье урожайности не хватало, чтобы прокормить крестьян, и обеспечить нужные помещикам доходы. Потому кроме сельского хозяйства крестьяне активно занимались промыслами и отходничеством (либо для того, чтобы выплатить возросший денежный оброк, либо для того, чтобы прокормить семью с урезанного надела).
Получается, что в черноземье в рыночные отношения всё больше вовлекались помещики (их хозяйства, тяготевшие к плантационным, были направлены именно на рынок), а в нечерноземье – крестьяне (выставлявшие на рынок свой труд). Потому в основном в нечерноземье появились так называемые капиталистые крестьяне. Они владели собственными производствами, которые приносили капиталы (отсюда их название), но при этом многие оставались крепостными, хотя другим помещики разрешали, пусть и за большие деньги, но выкупать свою свободу и имущество.
§ 3. Аграрный тупик нечерноземья и зарождение регионов зернового товарного производства
§ 3. Аграрный тупик нечерноземья и зарождение регионов зернового товарного производства
Обобщенные статистические показатели материалов Генерального межевания земель во второй половине XVIII в. свидетельствуют о том, что для Центральной России обеспеченность крестьянина пашенным наделом достигала в среднем 3–3,5 десятины в трех полях на душу мужского пола, что было не слишком много для нашей страны. В то же время синхронные данные губернаторских отчетов свидетельствуют, что реальный посев в озимом и яровом полях составлял в этой зоне Нечерноземья 1,24 десятины на душу мужского пола. Остальная пашня просто не использовалась в силу специфики тех же природно-климатических условий. В достоверности этих данных сомневаться не приходится. О типичности такого высева пишут и известный русский публицист И. Т. Посошков, и первый русский агроном А. Т. Болотов. Об этом же свидетельствуют бюджетные обследования современников, в частности по Тверской губернии. На семью из четырех человек, где двое — дети, великорусский пахарь мог обработать землю величиною только в 2,5 десятины в двух полях на тягло.
Тяжкий убыточный труд крестьянина Центра России. Причина столь малых возможностей крестьянина заключается в том, что рабочий период земледельца в Центральной России составлял, как уже неоднократно упоминалось, всего 130 рабочих дней, из которых 30 суток тратилось на сенокос. Если соблюдать все необходимые нормы агрикультуры, то на все операции только по обработке пашни требуется около 40 человеко-дней на десятину (около 1 га). Столько, например, тратилось на пшеничном поле в Парижском регионе Франции в середине XVIII в. (при общей затрате труда на 1 га около 70 дней). Русскому же крестьянину на обработку реального пашенного надела (а это 4,5 десятины в двух полях) с соблюдением минимума агротехнических норм (т. е. тратя 40 дней на десятину) потребовалось бы 180 дней. А у крестьянина при нашем климате их всего 100. Следовательно, он не мог затратить на обработку земли 40 дней на одну десятину. За данное природой время он едва мог обработать 2,4–2,5 десятины в двух полях, потратив на это всего-навсего 23,4 человеко-дня. Отсюда идет неизбежность низкого качества обработки пашни, низкая урожайность и крайняя ограниченность размеров посева. Чтобы улучшить урожай, за эти 23 дня он должен был стремиться вложить объем труда, равный при нормальных условиях труда тем же 40 дням. А это — неимоверное, чаще всего нереальное напряжение ритма работы, вплоть до ночной пахоты. Это и привлечение к труду и детей и стариков. При такой нагрузке общие затраты труда на все полевые работы, включая обмолот, у русского крестьянина составляли не 70 нормальных человеко-дней на десятину (га), а всего около 42 дней, из которых, как уже говорилось, 23,4 дня шло на пахоту и боронование. Если же этот крестьянин работал еще и на барщине, то время и объем работ на своем поле резко сокращались и соответственно либо падала урожайность от крайне небрежной вспашки, либо уменьшался даже этот небольшой посев.
Поэтому огромные пространства российского Нечерноземья многие века были ареной практически убыточного, хотя и общественно необходимого, сельского хозяйства. Во второй половине XVIII в. во Владимирской губернии лишь один уезд из 12 (Покровский) имел некоторый излишек зерна (по сравнению с тем количеством зерна, которое шло на собственное потребление). В четырех уездах своего зерна хватало лишь на 6–8 месяцев в году. Такое же положение было и в соседней Ярославской губернии. Здесь лишь три уезда обходились «своим хлебом» и в случае удачного урожая могли иметь некоторый товарный излишек зерна. И это не удивительно, так как наряду с удачным урожаем были частые жестокие неурожаи, которые на ряд лет выбивали из колеи массы крестьянских хозяйств.
8 частности, в 1796 г. по Ярославской губернии средняя урожайность ржи была всего сам-1,4, овса — сам-2,2, ячменя — сам-2,1. Это голод! В Черноземье средняя многолетняя урожайность была почти всегда низкой из-за того, что высокие урожаи чередовались с жестокими неурожаями. Так, средняя за 9 лет (1783–1795) урожайность по Воронежской губернии равнялась по ржи всего сам-4, ибо три урожая в сам-6 и сам-7 чередовались с низкими (сам-1,5, сам-2,5, сам-2,9 и сам-3,1). Сводные погубернские данные за разные годы двух последних десятилетий XVIII в. по плодородным черноземным Тамбовской, Орловской, Курской и Воронежской губерниям свидетельствуют об очень скромных итогах: по ржи в среднем сам-3,7, по овсу — сам-3, по ячменю — сам-2,8. Подобные же сводные показатели по нечерноземным Московской, Ярославской, Тверской, Костромской и Новгородской губерниям обнаруживают еще более низкий уровень урожайности: рожь — сам-2,3, овес — сам-2,2, ячмень — сам-2,3. Это означает, что при посеве 12 пудов ржи на десятину чистый сбор со всего посева будет всего 15,6 пуда, а по овсу — 19 пудов. В сумме это 34,6 пуда, или 80 % сбора всех зерновых на семью в 4 человека. А по норме полагалось бы 67 пудов!
По Тверской губернии до нас дошли ценнейшие сведения об уровне развития крестьянского хозяйства этого края в 80-е гг. XVIII в. «По расчислению нескольких лет» годовой бюджет средней крестьянской семьи из 4 человек (глава семьи, жена и двое детей) по расходам составлял 26 руб. 43 с половиной копейки. В то же время реальный доход такой семьи сводился к тому, что продавались «четверть или две овса, сена, а ис скота бык и овца, а также несколько коровьего масла, яиц, творога». «И за сие получает (крестьянская семья. — Л.М.) в год не более 6-ти руб.» Остальные 20 с лишним рублей надо было добывать на стороне путем различного рода промыслов, неземледельческих занятий или жить впроголодь, разоряя свое собственное хозяйство.
Примерно такая же ситуация была почти на всем пространстве Нечерноземья России. Во всяком случае, в одном из докладов Комиссии о коммерции (от 21 июня 1764 г.) общая оценка состояния земледелия в России была такова: «Крестьянин, трудясь через целое лето, насилу на платеж своих оброков может заработать». Иначе говоря, большую часть необходимой для расходов суммы русский крестьянин должен был добывать на стороне, точнее, вне сферы сельского хозяйства. Именно поэтому в Нечерноземье России различного рода крестьянские промыслы существовали уже издавна.
Таким образом, тяжелое положение крестьянского хозяйства и одновременно растущие запросы господствующего класса и вызвали к жизни противоположные тенденции развития: с одной стороны, массовое распространение неземледельческих промыслов, объективно ведущих в конечном счете к расширению внутреннего спроса на зерно и муку, а с другой стороны — постепенное развитие ущемляющего крестьян барщинного господского хозяйства, удовлетворяющего в том числе и потребности того же спроса. Учет этих тенденций и лежал в основе правительственной политики монархов середины и второй половины XVIII в.
Свобода крестьянских промыслов. Основной массе населения страны нужны были условия для приложения своего труда в сфере промышленности как способ дополнительного к сельскохозяйственному производству заработка, и политика правящей верхушки должна была отвечать этим потребностям. Более того, политика правительства конца 50 — начала 60-х гг., запрещая промысловые монополии и откупа, стала поощрять в первую очередь именно мелкие промыслы, а не развитие крупных мануфактур. В одном из сенатских указов об этом заявлено со всей откровенностью: «а в заведении для того фабрик не позволять, дабы чрез то у мастеровых людей пропитание отьемле-мо не было». Таким образом, прямое поощрение вовлечения основной массы крестьянства в торгово-промышленную деятельность было продиктовано суровой необходимостью помочь выживанию громадной массы населения Нечерноземья. Это была чисто прагматическая линия правительственной политики.
Крестьяне Нечерноземья, получая мало прибыли от земледелия, свое свободное время (а им были осень, зима и часть весны) с давних пор употребляли для приработков. Крестьяне буквально изощрялись, «примысливая», т. е. изобретая, способы своего сравнительно сносного существования. Отсюда побочные занятия крестьянства получили названия «промыслов». Жители многочисленных сел Ярославской, Костромской, Владимирской и других губерний пряли льняную пряжу и продавали ее владельцам ткацких промышленных заведений — мануфактур. Жители западных районов Московской губернии, обильной лесами, занимались заготовкой леса для строительства изб, амбаров и проч. Здесь делали и телеги, и сани, и бочки, и дуги, и колеса, и воротные щиты, и деревянную посуду. Все это шло на продажу. В Дмитровском уезде получил развитие гребенный промысел (расчески и гребни из коровьих рогов). В Семеновском уезде Нижегородской губернии расцвел ложкарный промысел. В тверском селе Кимры и ближайших селах крестьяне занимались шитьем сапог. Крестьяне районов Карелии, Тульско-Каширского, Муромского и других районов выплавляли кричное железо из болотных железных руд и мастерили косы, топоры, ножи, серпы и другую металлическую утварь. Нижегородские села Павлово, Безводное, Ворсма и другие стали известны своими изделиями из металла (замки, ножи, кольца, крестики и т. д.). Крестьяне многих сел Владимирской губернии (и среди них в первую очередь село Иваново) издавна занимались ткацким промыслом.
В итоге в промышленную деятельность были вовлечены огромные массы крестьянства.
Помимо местных промыслов крестьяне занимались отхожими промыслами, т. е. отходили на заработки в города или другие местности. Так, из костромских селений в Москву и другие города приходили каменщики. Из владимирских селений выходили шерстобиты, валявшие войлоки, шерстяные войлочные шляпы и т. п. Могучим потребителем крестьян-отходников была река Волга и приволжские города Тверь, Рыбная Слобода, Ярославль, Нижний Новгород, Астрахань и т. д. Десятки тысяч крестьян работали бурлаками, были заняты на рыбных промыслах Астрахани и Гурьева. В городах крестьяне работали на текстильных мануфактурах, в кожевенных мастерских, на пеньковых и канатных заводиках, строительстве судов и лодок. Тысячи крестьян уходили на заработки в Петербург, где нередко шли строительные работы. Много рабочего люда требовал провод судов из Волги в Неву. Наконец, серьезным потребителем рабочей силы была Москва и ее промышленность.
Кроме отхода промышленного в России развивался отход земледельческий. Из тульских, рязанских, тамбовских селений, а также из районов нечерноземной полосы тысячи крестьян устремлялись на летние работы в южные черноземные районы. Там дворянское помещичье хозяйство, хозяйства крестьян-однодворцев, казацкой старшины и т. п. испытывали острую нужду в рабочих руках.
Барщинное крестьянство нечерноземного Центра страны использовало осенне-зимний период для отхода на промыслы. Но этот факт привел в конце концов к переориентировке помещиков. Они, не довольствуясь барщиной, стали дополнять ее денежным оброком, т. е. получать ренту и от промысловых заработков крестьян. Более того, ввиду перспективности крестьянских промыслов, в условиях, когда рынки Москвы и других городов стал наводнять дешевый хлеб с юга страны, многие помещики стали переводить крестьян с барщины на денежный оброк. Таким образом, намечавшиеся было симптомы кризиса феодального хозяйства были в XVIII в. на время преодолены.
Однако эксплуатация крестьян путем денежного оброка отходников и промысловиков очень скоро также перестала отвечать «нормативам» типичного традиционного хозяйства. Крестьянин в этом случае добывает средства к жизни фактически уже вне сферы феодального хозяйства. Помещик же получает увеличенные суммы оброка лишь в силу личной крепостнической зависимости крестьянина, земельные отношения здесь утратили свое прежнее значение.
Темпам роста крестьянских промыслов сопутствуют и стремительные темпы роста денежного оброка. Так, в 60-х гг. XVIII в. помещики брали (в номинале) в среднем 1–2 руб. с души муж. пола в год, в 70-х гг. — 2–3 руб., в 80-х гг. — 4–5 руб., а в 90-х гг. в некоторых районах Центра страны оброк достигал 8—10 руб. с души муж. пола.
Центр тяжести хозяйства крестьян — отход и промысел. Таким образом, ликвидация сословных преград в промышленности и поощрение государством крестьянских промыслов принесли свои плоды, а заметны они стали уже в ближайшие после первых указов 15–20 лет. Об этом свидетельствуют массовые данные о соотношении уровня оброчной эксплуатации помещичьих крестьян и обеспеченности этих же крестьян пашней. Так, данные о 3759 душах муж. пола крестьянах Егорьевского уезда Московской губернии свидетельствуют о том, что в 1769–1773 гг. их хозяйство носило чисто земледельческий характер (что следует из четко проступающей закономерности: чем больше у крестьянина пашни, тем выше сумма оброка с души муж. пола, который он платит). Спустя примерно 15–20 лет у тех же 3759 душ муж. пола, живущих в тех же селах, характер соотношения размера оброка и размера пашни резко меняется: наибольший оброк платят уже те крестьяне, у которых пашни меньше. И наоборот, наименьший оброк платят те крестьяне, у которых пашни больше. Произошел, таким образом, своеобразный «промысловый переворот». Центр тяжести хозяйственной деятельности крестьян этого региона перемещается в промысловую деятельность, и от нее в первую очередь зависит размер дохода крестьянина (а значит, и размер оброка). В 80-х гг. этот процесс коснулся всех крестьян Егорьевского уезда (15 868 душ муж. пола), ибо 4490 душ муж. пола платили оброк в 5 руб., ц^ея в среднем на душу муж. пола 3,0 десятины пашни, а 2574 души муж. пола платили оброк в 8 руб., имея в среднем на душу муж. пола 0,1 десятины пашни, и т. д. Эта закономерность в реализации грандиозного «промыслового переворота» подтверждается массовыми данными в масштабе целых уездов (Вяземский уезд Смоленской губернии, Костромской уезд и др.).
Таким образом, преследуя чисто практические цели, дворянское правительство Екатерины II сумело создать условия для крутого поворота путей развития крестьянского хозяйства обширнейшего региона России.
М. М. Щербатов о кризисе земледелия. Между тем традиционно бедствующее земледелие мгновенно ощутило даже самые незначительные перемещения центра тяжести крестьянского труда в область торговли и промышленности. В этих условиях хоть как-то удержать былой уровень развития земледелия в Нечерноземье можно было только внеэкономическим принуждением, т. е. общим ужесточением режима крепостного права. Ярче всего эту сложную ситуацию отразил известный дворянский публицист М. М. Щербатов, имя которого в литературе последних десятилетий практически безоговорочно сопровождалось такими эпитетами, как «крепостник», «реакционер», в лучшем случае — «консерватор» и т. п. М. М. Щербатов в течение двух десятков лет (60—80-е гг. XVIII в.) неустанно повторял, что русское земледелие находится в критическом состоянии, что оно «ухудшилось», «совершенно упало» и т. д. Корень зла он видел в нехватке рабочих рук и низкой производительности труда в земледелии. Щербатов прекрасно понимал, что одной из причин такого положения являются весьма неблагоприятные природно-климатические условия основной территории тогдашней России — ее Нечерноземья. Отсюда, по его мнению, весьма низкая эффективность труда земледельца. Тяжкий, надрывный труд не давал достойного вознаграждения. Именно это обстоятельство, по мысли Щербатова, и объясняет тягу крестьян к неземледельческим заработкам.
Вместе с тем сочинения М. М. Щербатова переполняет ощущение роковой опасности от перемещения крестьян в сферу промышленности. По его мнению, это лишь губительно скажется на судьбах и без того неудовлетворительного земледелия и грозит крахом государству (даже «малая убавка земледельцев становится чувствительной государству»).
Думается, что при выработке основных направлений социально-экономической политики правительственные верхи государства Российского в конечном итоге принимали решения в духе М. М. Щербатова, несмотря на излишнюю категоричность его позиции. Слишком рискованны были бы иные решения. Как уже говорилось, меры, принятые в 60—70-е гг. XVIII в., ужесточили крепостной режим. Однако при всем этом Екатерина II отчетливо сознавала недостаточность и даже опасность столь прямого курса репрессий, предназначенных к укреплению крепостничества. В письме к А. А. Вяземскому она откровенно писала: «Положение помещичьих крестьян таково критическое, что… есть ли мы не согласимся на уменьшение жесткости и уверение человеческому роду нестерпимого положения, то и против нашей воли сами оную возьмут рано или поздно». Таким образом, в трезвости и понимании обстановки императрице отказать трудно.
Вместе с тем важно подчеркнуть, что продукция земледелия Нечерноземья оставалась общественно необходимой. И М. М. Щербатов был в значительной мере прав. Иначе говоря, о сокращении объема сельскохозяйственного производства в этом гигантском регионе не могло быть и речи! Однако сравнительно быстрый процесс развития крестьянских промыслов и торговли объективно все-таки создавал условия для сокращения объема земледельческого производства на территории исторического ядра Российского государства. Так, сводные обобщающие показатели чистого дохода в зерне в расчете на душу населения в 80—90-е гг. XVIII в. упали по Петербургской губернии до 17 пудов(вместо 24 пудов по норме), поВладимирской губернии — до 16 пудов, по Московской губернии — до 11 пудов, а по Костромской губернии в отдельные годы даже до 9,6 пуда. В то же время помещики Нечерноземья стремились не только сохранить прежнюю запашку, но и увеличить ее там, где была хоть малейшая выгода. Так, в Вологодском уезде господская запашка достигла уже к 80-м гг. XVIII в. 50 % всей пашни. Тех же размеров барская пашня была и в подмосковном Дмитровском уезде. Близ Москвы, в Каширском уезде, помещичья пашня составила 44 % от всей пашни. Треть или около трети всей пашни составляла барская запашка в ближайших к Москве Клинском, Боровском, Тарусском и других уездах.
Объективный ход развития экономики в конечном итоге создал некие компенсационные меры по отношению к убыточности земледелия Центра страны. Это нашло выражение в начавшемся особенно активно после трех русско-турецких войн крестьянском и помещичьем освоении зон рискованного земледелия юга и юго-востока Европейской России. Серьезный рост пашенных и иных хозяйственных площадей, общий рост территории государства создали условия для стремительного роста численности населения с 11,6 млн душ муж. пола по 3-й ревизии (или 23,2 млн человек) до 18,6 млн душ муж. пола по 5-й ревизии (или 37,2 млн человек).
Зарождение барщинного товарного производства. К середине xviii столетия подходит к концу период более или менее гармоничного сочетания в эксплуатации помещиками крестьян всех трех разновидностей феодальной ренты: отработочной, натуральной и денежной. Мы уже видели, что помещики нечерноземной полосы России постепенно переходят на оброк.
Вместе с тем вырисовываются и те районы, где преимущественной формой эксплуатации крестьян служит барщина. Роль натуральных поборов становится второстепенной, но их присутствие было неизменным.
Барщинная форма эксплуатации в XVIII в. стала преобладающей в зоне наиболее плодородных земель. Это районы Тульской, Рязанской, Тамбовской, Орловской, Курской, Воронежской, Пензенской и других губерний. В этих районах дворянство, несмотря на частые неурожаи, заводит крупные барские запашки в 1000, 2000 и даже 3000 десятин. Так, в Венев-ском уезде Тульской губернии в вотчине Шереметевых запашка помещика в 60-х гг. XVIII в. возросла до 700—1000 десятин, в Тамбовской губернии у братьев Архаровых запашка достигала 3 тыс. десятин; в Севском уезде Орловской губернии в имениях князя Н. П. Голицына запашка достигала 2400 десятин, в Луганском уезде той же губернии в вотчинах С. С. Апраксина было до 5 тыс. десятин запашки; в Орловском уезде в вотчинах В. В. и Ю. В. Долгоруких запашка достигала 1200 десятин; в Землянском уезде Воронежской губернии в имениях А. А. Веневитинова запашка равнялась 1840 десятин и т. д.
Столь крупные массивы возделывания хлебов были, несомненно, предназначены к продаже на рынке. Однако такие огромные запашки в XVIII в. встречаются еще сравнительно редко. Чаще всего величина их достигает 100–300 десятин, но и этот хлеб мелких и средних помещиков также шел на рынок.
Итак, с середины XVIII столетия районы черноземных губерний становятся средоточием барщинного хозяйства помещиков с ориентацией производства зерна на рынок. Это приводит к резкому увеличению эксплуатации крестьян, хотя в XVIII в. в черноземных районах она еще не угрожала нарушением минимальных норм крестьянского надела. Но именно в эту эпоху был дан импульс процессу, который в середине XIX столетия привел к крушению крепостнического строя — компенсационного механизма выживания России в течение целых веков.
Главным фактором углубления и развития внутреннего рынка явился рост неземледельческого населения, занятого торгово-промышленной деятельностью. Этот рост осуществлялся в основном за счет промыслового крестьянства. Внешний вывоз хлеба в XVIII в. составлял еще лишь от 3 % до 7 % всего зернового баланса. Вместе с тем помещики не являлись главными поставщиками товарного хлеба. Основную массу его давали все же крестьяне Черноземья, все более втягиваясь в систему товарно-денежных отношений. С середины XVIII в. резко возрастают хлебные грузопотоки. В 70—80-е гг. XVIII в. через Орловскую пристань ежегодно проходило 1,2–1,6 млн пудов зерна. Через Моршанскую пристань проходило в сезон до 3,2 млн пудов зерна. Воронежская губерния давала около 8 млн пудов товарного хлеба. Немало хлеба шло и через реку Волгу*. Только одна Лысковская пристань давала около 800 тыс. пудов зимнего завоза хлеба. Через Нижний Новгород проходило в сезон около 4 млн пудов. Столько же доставлялось к Архангельску. В Петербург в 70-х гг. XVIII в. поступало свыше 4 млн пудов, а в 80-х гг. уже около 16 млн пудов зерна. В Москву преимущественно подводами и на санях хлеб везли из Калужской, Тульской, Рязанской и других губерний. В 1789 г. в Москву гужевыми перевозками было доставлено около 84 % всего зерна. С Вельской и Порецкой пристаней к Риге в 1786 г. ушло свыше 1 млн 740 тыс. пудов хлеба. В Петербург с пристаней по реке Гжать сплавляли 768 тыс. пудов зерна и муки. Через Вышневолоцкий канал проходило в год по 15–17 млн пудов зерна и муки.
Грузопотоки, подобные приведенным, пересекали гигантскую территорию России из конца в конец. Это было ярким показателем развития внутреннего рынка, свидетельством развития товарно-денежных отношений, достигаемого посредством тяжкого труда и лишений российского крестьянства.