Почему люди говорят что они некрасивые
Дисморфофобия: почему мы считаем себя некрасивыми
В эру господства жёстких социальных стандартов – как поведенческих, так и телесных – человек всегда испытывает сложности при попытках вписаться в систему. Так как все мы – существа социальные, признание и принятие являются обязательными условиями поддержания нашего здоровья. Однако в ряде случаев наше видение себя (в данном случае буквальное – в зеркале) способно стать крайне серьёзной преградой на пути к этому.
Культура стройности вплоть до крайней худобы для женщин и накачанного тела с рельефными мышцами для мужчин привела к тому, что в стремлении к идеалу серьёзно искажается сам образ, который мы видим в зеркале. Многие девочки-подростки в какой-то момент начинают переживать из-за своего веса и внешнего вида и изо всех сил стараются похудеть, не понимая, что выбираемые ими способы не только не работают, но и могут быть опасными. Загвоздка еще в том, что зачастую проблема сидит исключительно у них в голове, и даже максимально соответствующие стандартам красоты и откровенно худые девушки умудряются находить у себя бесчисленные «изъяны» внешности и «лишний вес».
Что такое дисморфофобия?
Прежде всего – это серьёзное психическое расстройство, при котором люди воспринимают себя как катастрофически некрасивых, имеющих какой-либо критичный изъян – даже в случаях, когда они полностью соответствуют существующим стандартам красоты. Люди с дисморфофобией навязчиво фокусируются на деталях своей внешности, испытывают крайние трудности с видением полной картинки своей внешности
Но хотя подобные проблемы встречаются у многих, непосредственно дисморфофобия – крайнее состояние, до которого дело доходит только у нескольких процентов людей (в России точной статистики нет, в США диагноз есть у примерно 2,5% мужчин и 2,2% женщин). А вот в более лёгком варианте его симптомы встречаются крайне часто. Натренированные выискивать у себя недостатки, люди (особенно женщины) становятся поглощены тем или иным воображаемым дефектом и бессознательно доводят свою озабоченность до того, что она начинает мешать общаться с окружающими людьми, принимать решения и попросту жить.
Поглощённость воображаемыми проблемами во внешности часто проявляется в различных ритуалах и навязчивых привычках. Например, люди рассматривают себя во всех попадающихся отражающих поверхностях или же активно избегают их, бесконечно сравнивают себя с окружающими, отказываются от определённых предметов одежды, причёсок или макияжа, которые, по их мнению, делают их хуже. И речь здесь не о спокойном взвешенном решении, а именно о сопровождающемся острым страхом или даже паникой отказе пробовать что-то новое.
Почему так происходит?
Секрет отражения в нашем зеркале, однако, заключается в том, что эту картинку строит наш мозг. А делает он это, опираясь на… наши собственные чувства и эмоции по поводу своего внешнего вида. Как говорит американский профессор нейрологии и психологии Рэнди Нельсон, в формировании наших реакций и поведения часто принимают участие гормоны. Одним из толчков для их выработки служит определённое эмоциональное и/или ментальное состояние (например, хронический стресс при устойчивом недовольстве своей внешностью). Соответственно, в ответ на наше эмоциональное состояние касательно внешнего вида мозг вырабатывает соответственные гормоны – и если оно оставляет желать лучшего, то это будут явно не эндорфины, окситоцин и дофамин.
Гормоны, в свою очередь, влияют на то, какую картинку мозг выстроит для наших глаз. Поэтому всех близких тех людей, которые, глядя на себя в зеркало, утверждают, что в них что-то не так, стоит попросить: не обесценивайте их страдания! Они не врут и не лукавят – они действительно видят эти недостатки! И фактически неспособны увидеть то, о чем им скажете вы, как вы ни будете пытаться донести это до них. Лучше всего в данном случае будет сказать, что вы принимаете то, как они себя видят, но не можете согласиться с этим, потому что видите их по-другому. И объяснить заодно принцип работы нашего восприятия мира.
Ситуация осложняется тем, что весь (ну или почти весь) мир говорит нам, что мы недостаточно хороши! Фигура должна быть тоньше, грудь больше, нос прямее, ресницы длиннее, волосы гуще, глаза больше, губы полнее – конца-краю не видно нашим «уродствам»! Вот и выходит замкнутый круг: окружающая среда постоянно твердит нам, что мы чем-то да плохи; мы усваиваем это послание и встраиваем его в свой взгляд на себя; злимся, расстраиваемся и ненавидим себя из-за своих несовершенств; мозг реагирует на это, запуская соответственный гормональный ответ – и в итоге мы действительно видим образ, искажённый нынешними стандартами красоты и часто очень далёкий от нашего реального внешнего вида.
Что можно сделать, чтобы полюбить себя?
То, что свое тело можно и нужно любить, не означает, что себя нужно пытаться заставить это сделать. Как показывает практика, это все равно работает чуть хуже, чем никак. Но к гармонии с собой можно приблизиться, начав разбираться в том, что такое стандарты внешности и почему им невозможно соответствовать, как нас всех (особенно девушек) с детства учат определять свою ценность через соответствие наших тел этим самым стандартам, и оценив, насколько сильно это ухудшает качество нашей жизни. Так может, отберём у системы возможность определять, как мы себя видим и что делаем в связи с этим, и сделаем эту возможность своей?
Уродливая правда: почему у красивых всегда больше возможностей?
Nastia Sevastianova
Все мы знаем, какое пристальное внимание уделяется в нашей культуре внешности. Значит ли это, что некрасивых людей всюду притесняют, и можно ли избавиться от социокультурных установок, формировавшихся веками? Преподаватель Принстонского университета Джони Таккар рассуждает на эту тему в статье, написанной для журнала Aeon.
У дискриминации множество форм и лиц, и большинство из них порождено несправедливостью: несоответствием между тем, что мы заслуживаем, и тем, что мы получаем. Конечно, очень сложно определить, кто чего заслуживает, но в современном мире нам кажется, что заслуга — это что-то, что достается нам собственными силами. Например, мы не можем контролировать цвет нашей кожи, поэтому относиться к плохо из-за цвета кожи — это притеснение. Такое отношение не обязательно будет эксплицитным: общество, в котором притесняют гомосексуалов, производит не такое угнетающее впечатление, как то общество, в котором сексуальные меньшинства вообще объявляются вне закона, — но оно все равно подавляет. Очень просто притеснять за сексуальность и расовую принадлежность, точно так же, как за пол и социальное положение. Но если притеснять — это относиться к людям не так, как они этого заслуживают, то есть еще одна разновидность притеснения, которая не так бросается в глаза: это притеснение некрасивых людей.
Мы не выбираем ни свои черты лица, ни цвет своей кожи, однако люди склонны дискриминировать друг друга именно из-за внешности. Как обнаружила Комила Шахани-Деннинг, психолог и профессор университета Хофстра, в своем исследовании в 2003 году, привлекательной внешности отдавали предпочтение в таких разных областях, как оценка студентов преподавателем, выбор кандидата на выборах или решение судьи. Привлекательность также играет не последнюю роль при выборе претендентов на рабочее место. Начиная с самого детства, с того момента, как малыш смотрит вверх на вас, а вы вниз на него, предпочтение безжалостно отдается красивому. Уродливых никто не любит.
Аристотель прямо говорит, что мы не можем быть счастливы, если наши дети не счастливы, и никто не может быть по-настоящему счастлив, если он некрасив
Кстати, у древних греков не было моральных метаний по этому поводу. Как отмечает швейцарский историк культуры Якоб Буркхардт, красота не просто имела огромное значение для древних греков, они повсеместно и открыто выражали свое преклонение перед ее ценностью. В момент в «Илиаде» Гомера появляется простолюдин по имени Терсит, который оспаривает авторитет Агамемнона и которого молниеносно осаживает Одиссей, чье презрение к выскочке абсолютно бескомпромиссно: «Самый он был безобразный из всех, кто пришел к Илиону». Так, из дальнейшего описания мы узнаем, что для Гомера, по большей части, «безобразный приравнивается к «худшему»:
Муж безобразнейший, он меж Данаев пришел к Илиону:
Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатые сзади
Плечи на персях сходились; глава у него подымалась
Вверх острием и была лишь редким усеяна пухом.
Приравнивание «уродливого» к «наихудшему» — это не только особенность поэтики Гомера. Само греческое прилагательное καλός, обозначающее «красивый», также обозначает «благородный», в то время как άσχημος, то есть «уродливый», также обозначает «постыдный», «бесчестный». Если снова процитировать Буркхардта, то в Древней Греции «связь между красотой и душевным благородством была практически неоспорима».
Греки открыто восхищались красивыми людьми, увековечивали идеально сложенных атлетов в мраморе и приравнивали прекрасных юношей к полубогам. Но не стоит забывать, что общество, которое восхваляет красоту, в то же время умаляет все уродливое. Буркхардт приводит сказание об одной спартанской девочке, впоследствии жене царя Демарата, которая была настолько уродлива, что ее каждый день водили в храм Елены Прекрасной, чтобы она излечила ее недуг.
Наше общество боится уродства ничуть не меньше греческого, хотя сейчас больше доверяют хирургическому вмешательству, а не божественному. Родители все так же хотят, чтобы их дети были красивыми, приберегая липосакцию, имплантанты и ринопластику для более зрелых лет, но брекеты ставят как можно раньше. Ведь кривые зубы означают некрасивую улыбку, а некрасивая улыбка может слишком дорого обойтись в будущем. Конечно, взрослые скажут, что это для здоровья, а не для привлекательности, но ребенок, который вынужден носить брекеты, прекрасно понимает настоящую причину. Брекеты стали современной альтернативой китайскому бинтованию ног.
Греки не стали бы скрывать правду о брекетах. Аристотель прямо говорит, что мы не можем быть счастливы, если наши дети несчастливы, и никто не может быть по-настоящему счастлив, если он некрасив. Из этого логически следуют две вещи: что мы хотим видеть наших детей красивыми и что люди, не обладающие красотой, скорее будут несчастны. Мы и сейчас придерживаемся такого мнения, хотя и не до конца сознаемся себе в этом.
Почему всех так взволновала волна ожирения? Очевидно, что лишний вес опасен для здоровья, но давайте будем откровенны — и я надеюсь, я не шокирую вас сейчас низостью своей натуры, — но вся эта кампания по борьбе с жировыми отложениями держится не столько на обеспокоенности о здоровье тучных, сколько на отвращении. Когда мы — или же только я — встречаем неуемно располневшего, в нас зарождается чувство ужаса и даже злости на него. Кажется, что быть таким просто неправильно. Очень сложно признаться в подобном и не выглядеть безнравственным, поэтому я перейду к «Сумеркам богов» (1889 г.) Фридриха Ницше, который был свободен от подобных комплексов:
«Если поверять физиологией, то все безобразие ослабляет и огорчает человека. Оно напоминает ему о гибели, опасности, бессилии… Когда человек вообще подавлен, то он чует близость чего-то «безобразного». Его чувство могущества, его воля к власти, его мужество, его гордость — все это умаляется вместе с безобразным и возрастает вместе с прекрасным… Безобразное понимается как намек на вырождение и его симптом: что хоть самым отдаленным образом напоминает о вырождении, то вызывает в нас суждение «безобразно». Каждый признак истощения, тяжести, старости… прежде всего запах, цвет, форма разложения, — все это вызывает одинаковую реакцию, все это «безобразно». Ненависть рвется здесь наружу — кого ненавидит тут человек? Но в этом нет никакого сомнения: упадок своего типа».
Другими словами, Ницше бы сказал, что нам неприятно смотреть на страдающих ожирением, потому что они безобразны, — и оттого напоминают нам об упадке нашего рода. Ницше больше интересовала не нация в целом, а отдельные ее индивиды. В то время как красивые люди склоняют нас к обожествлению человеческой расы и примирению с собой, некрасивые иссушают наш дух и вгоняют в депрессию относительно будущего рода человеческого. Вам кажется, это уже слишком? Возможно. Но вспомните мультфильм «ВАЛЛ-И» (2008 год), в котором люди будущего больше похожи на раздутые свиные окорока с заплывшими подбородками, прикованные к инвалидным коляскам и неспособные встать без посторонней механической помощи. Неужели такой кошмар никак не влияет на восприятие ожирения?
Конечно, нам бы не хотелось, чтобы это было так. С одной стороны, в этом есть что-то протонацистское. С другой, это просто мелочно и злобно, а нам стыдно быть мелочными и злобными. Судить о книге по ее обложке довольно поверхностно. А быть поверхностным означает быть уродливым в другом, внутреннем плане.
Ницше связывает это изменение понятия красоты от внешней ко внутренней с революцией, совершенной неприглядными мыслителями прошлого: священниками и философами, к которым и относился сам Сократ. Он отрицал греческую связь между физической красотой как необходимой составляющей для счастья. Напротив, он считал, что ум принесет добродетель, а добродетель принесет счастье.
Как известно, Сократ был далеко не красавцем, однако ему удалось возвести мысль до такого уровня красоты, что прекрасные юноши безнадежно влюблялись в него, проклиная свое духовное уродство и умоляя его о внимании. У Ницше было этому циничное объяснение: «Благодаря диалектике чернь оказывается наверху». Сложно придумать лучший ответ обществу, в котором красота воспринимается как отражение благородства, чем просто переопределить само понятие красоты как качество, которое присуще только интеллектуалам и мыслителям.
Перестановка, совершенная Сократом, и впрямь помещает интеллектуалов (художников или священников) в привилегированное положение. По современным меркам это все равно кажется категоричным и оценочным. Мы хотим и дальше двигаться в революционном направлении. Мы хотим вообще отрицать чье-либо уродство. Либо мы все прекрасные внутри, либо физическая красота в целом слишком относительна, поэтому кто же может судить? В любом случае примечательно, насколько сложно заставить хоть кого-нибудь признать, что тот или иной человек уродлив. Спустя некоторое время наша внешность все же отражает принятые когда-то решения (как заметил Джордж Оруэлл: «К 50 годам вы имеете то лицо, которое заслужили», что делает отделение физической красоты от остального затруднительным. И все же.
Значит ли это, что в нашей культуре не так притесняют уродливых/некрасивых, как в Древней Греции? Правда в том, что мы не хотим показать себя ограниченными и жестокими, но это не значит, что мы не являемся таковыми. Чтобы прикрыть этот несимпатичный факт, мы притворяемся, что уродства просто не существует, таким образом создавая новый уровень угнетения. В некотором смысле ситуация для некрасивых складывается так же, как для чернокожих в так называемом пострасовом обществе: самой категории, из-за которой происходит подавление, будто бы не существует.
Для некрасивых ситуация складывается еще более печальным образом, потому что никто всерьез не воспринимает некрасивость как отдельную категорию для притеснений. Те беды, которые происходят на расовой почве, конечно, даже не могут сравниться с теми, которые были вызваны некрасивостью, но это не делает их менее реальными. Можно подумать о них с точки зрения возможностей и шансов, которые имеет каждый из нас при стремлении к мечте. Скажем, вы хотите стать космонавтом, акробатом или актером. Одного желания здесь недостаточно: многое зависит от ваших талантов и способностей.
Чем меньше у нас талантов, тем меньше наши шансы на успех, а привлекательная внешность, безусловно, считается одним из дарований. Она важна для карьерного роста, который, как показывают исследования, начинается еще в школе. И не нужно быть гением, чтобы заметить, что для любых человеческих взаимоотношений она также важна. У красивых всегда больше возможностей. Проблема выбора — это, конечно, тоже проблема, и у красивых она возникает гораздо чаще. Например, люди с привлекательной внешностью чаще совершают супружеские измены просто потому, что такая возможность у них постоянно имеется. Но все равно все бы мы хотели иметь больше шансов в различных жизненных лотереях, а у некрасивых людей, в конечном счете, их меньше.
Может, это не угнетение, а просто невезение? В конце концов, нет же никаких законов, которые бы отсылали некрасивых на задворки истории? Вы, конечно, можете расстраиваться или негодовать от того, что бегуны самые быстрые, а у акробатов лучше всех с равновесием, но это едва ли притеснение: в некоторых случаях награда достается действительно тем, кто этого заслуживает. При этом, чтобы быть хорошим веб-дизайнером, необязательно иметь привлекательную внешность, поэтому при приеме на работу этот фактор не должен учитываться. Такой закон, конечно, было бы сложно принять, и не только потому, что окончательное решение при приеме на работу не всегда логически объяснимо.
В реальной жизни есть множество профессий, где внешность сильно помогает. Не только очевидные киноиндустрия, модельный или ресторанный бизнес, но и сфера продаж, менеджмента и даже преподавания: пока клиенты, сотрудники или учащиеся остаются восприимчивы ко внешности, некрасивым людям будет сложнее расположить аудиторию к себе.
Те беды, которые происходят на расовой почве, конечно, даже не могут сравниться с теми, которые были вызваны некрасивостью, но это не делает их менее реальными
Это показывает, что притеснение некрасивых не опирается на законы или осознанные решения, а происходит на подсознательном уровне во время наших каждодневных взаимодействий. Некрасивые люди заслуживают того же, что и все остальные: чтобы к их словам прислушивались, их жесты замечали и прямо смотрели им в глаза. Но они получают не совсем это, и не по своей вине.
Как вы, наверное, уже слышали, жизнь вообще несправедлива. Едва ли многие дискредитируют некрасивых специально. Как бы досадно это ни звучало, но отношение древних греков просто передалось нам. Иногда мы все же замечаем, что внешняя красота не всегда означает внутреннюю, но наше первое впечатление всегда будет положительным: кажется, он неплохой парень. Нам уже нравится смотреть в его красивые глаза, слушать слова из красивого рта, хочется задержаться рядом подольше. Но для некоторых красивых людей, особенно женщин, такой магнетизм может работать в двух направлениях: внешность перетягивает на себя все внимание, и слова уже пролетают мимо. Тоже разновидность невезения.
Проблема в том, что мы сформировавшиеся существа с уже сложившимися установками. Воображать, будто мы можем полностью избавиться от нашего естественного наследства, что мы будем получать то, что нам причитается, или хотя бы быть теми, кем заслуживаем быть, — это иллюзия: иллюзия, которую греки, со своей идеей Рока и Судьбы, никогда не питали. Но наше воображение, как и черты нашего лица, не всегда нам подчиняются. Но это же не значит, что мы не стараемся сделать их лучше.
«В зеркале я вижу урода». Четыре истории о жизни с дисморфофобией
«Схема “сознание — отдельно, тело — отдельно” прочно засела в моей голове»
Наталья, 42 года
В детстве я часто слышала: «Такая милая девочка — и так не повезло с волосами! Вся женская красота в волосах, а у тебя — три пера невнятного цвета!» Из-за того, что я часто и подолгу болела, меня называли синенькой, худенькой, жалкой. Я обижалась и плакала. Во времена моего советского детства эти переживания обесценивались, иногда меня даже наказывали за излишнюю эмоциональность: я была очень плаксивой и ранимой. Поделиться переживаниями было не с кем. Родителям было не до того: «Чего еще тебе надо? Сыта, обута, одета! У людей вон рук-ног нет — и ничего, живут! Не гневи Бога!» Видимо, в то время у меня развились дисморфофобия, тревожное расстройство и ОКР.
В подростковом возрасте мое недовольство собой и неприятие своего тела только усилились. Начались эксперименты с внешностью, зачастую уродующие меня и вызывающие еще большее недовольство. В какой-то момент произошел перелом: сознание — отдельно, тело — отдельно. Я представляла себя тоненьким андрогином с бесполым лицом, но из зеркала на меня смотрела девушка с ярко выраженной феминной внешностью. С тех пор я не люблю зеркала и не смотрю в них без необходимости. От мужского внимания мне становилось только хуже. Я ненавидела свое тело и прятала его в странную одежду. Выглядела как городская сумасшедшая.
Меня очень злили комплименты относительно моей внешности. Я думала: все эти люди издеваются? Тем более я — прежде всего личность, а тело — лишь оболочка. В интимной жизни тоже проблемы: мне сложно раздеться, показаться, я всегда думаю, как выгляжу, как лучше повернуться, чтобы спрятать побольше тела. При свете — ни-ни, потому что кажется, что на меня смотрят и думают: какая же уродина.
Психиатр сказал: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы»
Дисморфофобия всегда тихонечко отравляла мою жизнь. Это ежедневный дискомфорт, как зуд и застарелая боль, к которой привыкаешь с годами. Схема «сознание — отдельно, тело — отдельно» прочно засела в моей голове. Это помогает мне жить с дисморфофобией. Тем не менее свое тело я стараюсь беречь, мне ведь еще жить в нем. Украшаю его татуировками, которые служат своеобразным щитом, защитой от окружающего мира. Сейчас ими покрыто около 40% моей кожи.
Лет в 20 я обратилась к психиатру по направлению от невролога. Он сказал что-то в духе: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы».
То, что со мной что-то не так, я поняла только в эпоху интернета. Случайно наткнулась на информацию о дисморфофобии и поняла: да у меня и правда проблемы, а не с жиру бешусь! Начала общаться с такими же людьми, много читать. Год назад я обратилась к психоаналитику — с другой проблемой, но в процессе мы начали работать и над моей дисморфофобией. Расстройство никуда не делось, но я учусь с ним жить. В периоды просветления даже могу сказать себе, что я прекрасна, могу смотреться в зеркало, красиво одеться и выйти так куда-то, не боясь чужих взглядов. В период обострения ОКР, тревожного и пограничного расстройств обостряется и дисморфофобия: я ненавижу себя, свое тело, которое кажется мне отвратительным, гадким и каким-то грязным.
Недавно я сказала, наконец, маме, что из-за обесценивания моих ментальных проблем в детстве сейчас, как минимум раз в год, мне приходится лечиться у психиатра, принимать антидепрессанты и транквилизаторы. Она извинилась и пообещала больше так не делать.
«Мама считает, что надо впахивать на двух работах и времени на переживания не останется»
Мария, 29 лет
С раннего детства я была скромной и неуверенной в себе. Разумеется, дети чувствовали это и частенько обижали меня, смеялись над моим внешним видом (хотя, признаться честно, я ничем не выделялась).
Дисморфофобия накрыла меня уже после пубертатного периода, когда я осознала, что слишком много деталей моей внешности не соответствует принятым стандартам. Доходило до того, что я избегала зеркал и, чтобы не показать слегка неровный прикус, закрывала рот руками или подавляла улыбку. Самое страшное, что я ощущала себя посторонней в этом мире. Словно я из-за своей внешности никогда не смогу найти свое место в жизни, никогда не буду счастлива, никогда не почувствую расслабленность и спокойствие, никогда не буду жить, как другие люди.
Старшее поколение не воспринимает психологические проблемы. Например, моей маме кажется, что все проблемы из-за лени: надо впахивать на двух работах, тогда времени на переживания не останется! Зато мне очень помог мой парень. Он не устает повторять, что я очень привлекательна внешне и интересна внутренне. То же самое говорят и мои друзья. Постепенно до меня дошло, что они видят милую девушку, то есть мой образ целиком, а я вижу только детали, которые мне не нравятся: большой нос, неровные зубы, крупные черты лица и многое другое. Я будто бы смотрюсь в кривое зеркало, которое мне лжет.
Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения
Тогда я решила показать дисморфофобии, что я сильнее: перестала пользоваться косметикой перед выходом на улицу, начала улыбаться (сначала через силу, а потом втянулась). Я убеждала себя в том, что не обязана соответствовать стандартам красоты, которые неизвестно кто выдумал. И, если по правде, у всех людей есть особенности, просто я зациклилась на своих и не замечала, что окружающим тоже далеко до подиумных стандартов. Я просто приняла свои недостатки: «Ну да, я такая и останусь именно такой. Окружающим придется с этим смириться». Правда, на работе мне часто бывает нелегко: я стараюсь не привлекать внимания, поэтому окружающие думают, что я слабая или виктимная, частенько шепчутся за спиной — или мне это только кажется.
Чем старше я становлюсь, тем легче мне жить. Я начинаю понимать, что красота не гарантирует счастье. Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения, они перенесли немало горя и обид, от них уходили мужчины. Они живут так же, как и обычные люди.
Я призываю всех, кто столкнулся с психологическими проблемами, обращать на них внимание, работать с ними и искать помощь. К сожалению, по своему опыту могу сказать, что помощь психологов не всегда бывает эффективна. Но человек может помочь себе: читать книги по теме, смотреть документалки или шоу, обсуждать проблемы с близкими, размышлять.
«Бороться с дисморфофобией мне помогает феминизм и бодипозитив»
Полина, 23 года
Моя дисморфофобия началась не как у большинства людей — в подростковом возрасте, после рождения ребенка или перенесенной травли. Она всегда была частью меня. Я всегда считала, что из-за своей внешности я недостойна жить, любить, общаться, быть частью общества. Я стыдилась каждого аспекта своей внешности. Со стороны окружающих я не видела понимания и поддержки, мне казалось, что я в зазеркалье и никто меня никогда не поймет — они же нормальные! Пока мои одноклассницы ходили на свидания, общались, познавали мир, я сидела дома за книгами. Как можно быть такой же, как все, когда у тебя такое тело? Я всегда одета с ног до головы, умело прячу свои «недостатки», не хожу на пляж, а если мне приходится раздеваться перед кем-то, просто диссоциируюсь со своим телом, как будто смотрю на все со стороны. Вот я, мое сознание, я люблю себя больше всего на свете, а вот мое тело — мешок мусора, от которого нужно избавиться. Поэтому я сосредоточилась на своем разуме, а не на оболочке.
После окончания школы я попала во взрослую жизнь и должна была приспособиться. Поначалу чувствовала себя не в своей тарелке: боялась открытых пространств, не могла есть и говорить на людях, с трудом сидела на парах, а когда приходила домой, меня накрывал ужас. Очень скоро панические атаки стали ежедневной рутиной. Я не выдержала: бросила учебу, работу и заперлась в четырех стенах в ожидании смерти. Мне больше ничего не хотелось, вся жизнь была разрушена. Потом были долгие походы к врачам, горы таблеток, психические заболевания привели меня к расстройству пищевого поведения.
Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя
Впоследствии таблетки помогли мне снять симптомы: я смогла выходить на улицу, работать, общаться, но я так и не вылечилась. Одно время самоубийство было моей идеей фикс. Возможно, в конечном итоге, это так и закончится. Я не знаю.
Я хотела бы полностью перекроить свою внешность. Я до сих пор ни с кем не встречалась, потому что не представляю, как кто-то может полюбить человека с таким телом. Но однажды утром я проснулась с мыслью: полюби себя, не сравнивай с другими, прими себя такой, какая ты есть, раз ненависть к себе не помогает. Со временем я пришла к феминизму и бодипозитиву. Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя.
Сейчас я не сравниваю себя с другими, не думаю о себе плохо. У меня только одна жизнь, одно тело и один шанс, а я столько всего еще не успела сделать! Мне больше не нужны весы, сантиметр и признание моей красоты окружающими.
«Я унижала красивых, потому что завидовала их внешности»
Ксения, 18 лет
Еще в детстве моя сестра открыла мне глаза на то, что я урод: она говорила, что я — ошибка природы. Сколько себя помню, она вечно мне этим тыкала. В 10 лет я возненавидела свою страшную рожу вплоть до того, что начала прятать ее за шарфом, кепкой и очками. Меня тошнило от моего огромного длинного носа, кривого рта, тонких губ, от моей лупоглазости и бледной кожи. Зрелище жуткое, на самом деле. Я била зеркала, потому что не хотела видеть в них свое омерзительное отражение.
Однажды я пришла в школу с пакетом на башке, но учителя почему-то восприняли это как попытку сорвать урок. В классе я гнобила всех, кого считала смазливыми, настраивала против них своих друзей-отморозков. Даже как-то довела одну до попытки суицида, и меня поставили на учет по делам несовершеннолетних. Она считала себя доморощенной принцессой, а я ее в школьном туалете публично макнула головой в унитаз и нажала слив. После этого ее прозвали сортирной королевой и всей школой стебали. Она попыталась покончить с собой. Спасли. В школе меня не трогали, боялись, потому что я кулаками машу наравне с парнями, могу и покалечить!
В какой-то момент родители повели меня к психологу. Она сказала, что у меня дисморфофобия, и выписала таблетки. Я не пила их, потому что занимаюсь спортом, с 7 лет занимаюсь смешанными единоборствами. Таблетки дают тяжелые побочки, если их пить, со спортом можно будет попрощаться. Люди от этого дерьма в овощи превращаются. Да и не верю я этим психологам: они только деньги выкачивают. И вообще, мне надо морду править, а не колеса жрать.
Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы
Сейчас коплю на пластику в Москве. Наши хирурги меня оперировать отказались, сказав, что не видят проблем. Для них все, что не откровенное уродство, считается нормальным. А я-то хочу быть красивой, как девушки из Instagram.
Проблем с противоположным полом у меня нет: пацаны видят во мне личность. Я хотя бы не пустышка, в отличии от смазливых шкур. Никто не смотрит на мое уродство. Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы.
Я по-прежнему стараюсь по возможности спрятать лицо. Все думают, что это такой стиль, что я люблю яркие шарфы и смешные очки. Фигура у меня отличная, только вот рожей не вышла. Я почти не фотографируюсь. Есть пара фото — и то подруга уговорила, а вот селфи нет ни одного. Ненавижу магазины и примерочные, потому что там везде зеркала! У нас дома зеркало только в спальне у родителей. Больше нигде нет: они знают, что я разобью. Я требую у родителей, чтобы они признали, что я страшная, но они не признают. До скандалов доходит! Поэтому стараюсь на эту тему с ними не говорить.