Почему человек иногда слышит и воспринимает совсем не то что ему говорят
Нарушение понимания речи
Нарушение понимания речи встречается при ряде различных речевых и психоневрологических синдромов: алалии, афазии, аутизме, олигофрении, деменции и пр. Характеризуется отсутствием адекватной реакции на слышимую речь, неспособностью выполнить инструкцию, повышенной истощаемостью внимания. Иногда понимание нарушается частично. Собственная речевая продукция может быть сохранной или отсутствовать. Для установления причин нарушения проводится неврологическое, аудиологическое, нейропсихологическое, логопедическое обследование. Лечение осуществляется в рамках выявленного синдрома.
Причины нарушения понимания речи
Синдром Маугли
Понимание обращенной речи отсутствует у детей, не имеющих опыта человеческого общения, – так называемых «детей-маугли». Развитие речи ребенка носит подражательный характер на основе звуков, которые он слышит вокруг и артикуляции, которую он наблюдает у окружающих. Если ребенок с раннего детства был изолирован в замкнутом пространстве или рос среди зверей и никогда не слышал человеческую речь, то он не способен воспринимать и давать адекватную ответную реакцию на слова. Наряду с нарушением понимания, у детей с синдром Маугли отсутствует и собственная речь.
Тугоухость
Непонимание речи наблюдается у глухих с рождения или рано оглохших детей. Они не воспринимают даже неречевые звуки. Познание внешнего мира носит ограниченный характер, из-за чего вторично развивается интеллектуальный дефицит, возникают трудности в обучении. Иногда им может быть доступен ритмический рисунок слова, определенные интонации. Глухонемые дети не говорят и не понимают окружающих.
Аутизм
Степень выраженности нарушения рецептивной речи различна при разных формах аутизма. Худший уровень слухового восприятия демонстрируют лица с низкофункциональным аутизмом, лучший – с высокофункциональным аутизмом, синдромом Аспергера.
В целом понимание речи лицам с расстройствами аутистического спектра доступно, но часто носит непроизвольный, избирательный характер. Своеобразие мышления при аутизме таково, что ребенок реагирует только на те темы, которые вызывают у него эмоции и живой интерес. К другой вербальной информации аутичные дети не проявляют внимания, не отзываются на имя, просьбы. При этом хорошо воспринимают интонацию и жесты.
Синдром Ландау-Клеффнера
Для заболевания характерен распад речевых навыков в возрасте 3-7 лет. Сначала утрачивается понимание речи, затем возможность самостоятельного высказывания. Регресс речевой функции происходит внезапно и быстро, примерно в течение полугода. При синдроме Ландау-Клеффнера нарушение рецептивной стороны речи сочетается с эпилептическими приступами. Невербальный интеллект относительно сохранен: пациенты сохраняют способность к самообслуживанию и ручному труду.
Алалия
Сенсорная алалия развивается при перинатальном поражении речеслуховой области (центра Вернике). Ребенок с сенсорной алалией воспринимает речь окружающих как фоновый шум, лишенный какого-либо смысла. Он не дифференцирует на слух неречевые и речевые звуки, у него отсутствует связь между звуковой оболочкой слова и предметом, который оно обозначает. Для облегчения понимания дети «читают с лица».
В легких случаях доступно понимание отдельных слов и бытовых инструкций, в тяжелых – отмечается полное невосприятие вербальной информации. Физический слух не нарушен, активная речь присутствует, интеллект первично сохранен. При сенсомоторной алалии дети не только не понимают словесное обращение, но и не говорят сами.
Афазии
Расстройство речевого восприятия при различных формах афатического синдрома имеет свои особенности. В некоторых случаях имеет место полное непонимание любых словесных высказываний, в других – затруднения носят частичный, выборочный характер. Нарушения понимания речи встречаются при следующих формах афазии:
При моторных афазиях (афферентной, эфферентной) рецептивная речь нарушается только при грубых формах расстройства. При этом ситуативно-бытовые высказывания доступны пониманию больных, трудности возникают лишь с восприятием сложных логико-грамматических конструкций. Афазии чаще всего являются следствием ОНМК, черепно-мозговых травм, нейродегенеративных заболеваний.
Семантическая дислексия
Нарушение понимания письменной речи демонстрируют ученики с семантической дислексией. При удовлетворительной технике чтения и отсутствии произносительных проблем дислексики не улавливают смысл прочитанного. Они затрудняются в пересказе текста, ответах на поставленные вопросы, написании сочинений по литературным произведениям. Чтение носит механический, неинформативный характер.
Умственная отсталость
При врожденной олигофрении отмечается системное недоразвитие речи: скудость словарного запаса, несформированность грамматики, нарушения звукопроизношения. Имеются трудности с анализом речевого потока, поступающего к ребенку. Уровень нарушения понимания речи зависит от степени УО.
При самой тяжелой форме – идиотии – восприятие речевой информации практически недоступно. При умеренной идиотии возможно относительное понимание мимики, жестикуляции, элементарной речи, узнавание лиц и голосов близких.
У лиц с имбецильностью понимание ограничено кругом определенных бытовых тем, носит конкретно-ситуационный характер. Новая информация воспринимается и осмысливается с трудом. Имбецилы не понимают значения многих слов, причинно-следственных связей и пр.
При дебильности понимание речи имеет обиходный характер. Большинство больных может поддерживать диалог на повседневные темы, но абстрактное и логическое мышление затруднено. Не доступно понимание идиом, фразеологизмов, метафор, юмора.
Приобретенное слабоумие
Деменция встречается в клинике многих заболеваний: болезни Альцгеймера, церебрального атеросклероза, болезни Пика, нейроинфекций, у детей ‒ синдрома Геллера и др. Ослабление интеллекта сопровождается нарушением всех ВПФ, в том числе речи. В тяжелых стадиях речевая активность резко снижена или отсутствует, исчезает ответная реакция на обращение. В целом нарушения речи при глубокой деменции соответствуют тотальной афазии.
Диагностика
Пациентам с нарушениями импрессивной речи требуется проведение комплексной неврологической, аудиологической, логопедической, психолого-психиатрической диагностики, консультации соответствующих специалистов:
Коррекция
Медицинская помощь
Терапевтическая тактика зависит от этиологии нарушения восприятия речи. При органических поражениях головного мозга необходима медикаментозная терапия нейропротекторами, нейропептидами, витаминами, корректорами мозгового кровообращения. Используются физические методы реабилитации: физиопроцедуры (дарсонвализация, электрофорез, магнитотерапия), лечебная гимнастика, механотерапия.
Больным с деменцией назначение фармакотерапии осуществляет психиатр. Чаще всего для коррекции психических нарушений используются ноотропы, антидепрессанты, антиоксиданты, ингибиторы холинэстеразы, нейролептики.
Пациентам с врожденной тугоухостью могут быть рекомендованы различные виды восстановления слуха: электроакустическая коррекция (подбор слухового аппарата), кохлеарная имплантация. В дальнейшем для развития понимания речи и активного высказывания пациентам необходимы занятия с сурдопедагогом.
Нейропсихологическое сопровождение
Методы нейропсихологической коррекции применяются в комплексной терапии алалии, афазии, умственной отсталости, аутистических расстройств. В рамках когнитивной реабилитации ведется работа по развитию ВПФ, сенсомоторная коррекция предполагает формирование схемы тела, пространственных представлений, невербального выражения своих потребностей и др. Используются различные методы: нейрогимнастика, упражнения на межполушарное взаимодействие, мозжечковая стимуляция, песочная терапия, различные виды сенсорной интеграции. При аутизме рекомендована АВА-терапия.
Логопедическая коррекция
Важную роль в коррекции нарушений понимания речи играют логопедические занятия, направленные на активизацию слухового восприятия. Основные направления логотерапии:
Положительный эффект для восстановления понимания речи отмечен от использования пальчиковых игр, мнемотехники, слуховых тренировок по методу Томатис. У детей с РАС выбор может быть сделан в пользу развития вербальной или альтернативной коммуникации (с помощью жестов, карточек PECS).
Почему человек иногда слышит и воспринимает совсем не то что ему говорят
По полученным Гессом (Hess) данным, при речевой аудиометрии у части тугоухих дискриминация, или разборчивость речи, значительно более нарушена, чем тональный слух. Это нарушение фонематического слуха названо им «фонемической регрессией». Она чаще встречается в пожилом возрасте, при неврите или старческой тугоухости. Тональная аудиограмма показывает незначительное понижение слуха, плавно возрастающее на высоких частотах, фонематический же слух несоответственно резко понижен.
Часто при этом у больных имеются симптомы сосудистых нарушений. По мнению автора, фонемическая регрессия предшествует более серьезным нарушениям умственной деятельности и обусловливается частичным нарушением кровообращения мозга. По Кархарту, фонемическая регрессия является признаком центральной глухоты.
Ранним признаком коркового поражения слуха является нарушение разборчивого восприятия речи в условиях нагрузки на психику, напряжения нервной системы, а также при наличии шумовых помех или при небольших дефектах дикции говорящего. Нами установлено, что по времени появления он часто предшествует заметному понижению восприятия чистых тонов. У многих таких больных имелось понижение лишь на С4096 в пределах 10—15 дб.
В дальнейшем нарушение отмечается и в обычной обстановке. При исследовании слуха обнаруживается диссоциация между речевым и тональным слухом и gовышенная утомляемость органа слуха. Наконец, в поздней стадии вследствие распространения торможения по системе звукового анализатора на подкорковые узлы наступает ухудшение и тонального слуха.
Членораздельное, четкое слышание, восприятие и понимание речи представляют собой высшую функцию коркового конца слухового анализатора. Она осуществляется на основе выработанных у человека в процессе овладеваyия речью временных связей путем выделения сигнальных признаков речи и торможения других несущественных признаков. Добавочное, хотя бы и небольшое, искажение при передаче звуков речи радиоаппаратурой и телефоном повышает требования к анализу и синтезу, с которыми при расстройстве функциональной деятельности коры мозга трудно справиться. Именно этим объясняется раннее появление затруднений при слушании радио, при разговоре по телефону и т. д.
Ухудшение разборчивости восприятия речи выявляется в первую очередь в отношении односложных слов; при этом может еще сохраниться хорошая разборчивость двусложных слов. Так, если больной разбирает односложные слова на расстоянии не более 1 м, то двусложные примерно такого же звукового состава он слышит на расстоянии 5—6 м. Больные жалуются врачу, что они плохо слышат речь человека и часто переспрашивают, что подтверждается при исследовании разговорной и шепотной речью; между тем тональная аудиограмма может при этом быть совершенно нормальной. Такую столь резкую диссоциацию между тональным и речевым слухом мы наблюдали у нескольких больных при гипертонической болезни.
Почему не могу сосредоточиться и понять, о чем мне говорят
«Эй, ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Я тебе уже сто раз повторил, а ты как будто меня вообще не слышишь и не понимаешь!»
Именно эти слова тебе постоянно говорят окружающие люди. И неважно, кто это: друзья, коллеги или вообще малознакомые люди. Эффект всегда один и тот же — ты их не слышишь.
Как только кто-то пытается тебе что-то объяснить, у тебя внутри автоматически срабатывает какой-то необъяснимый механизм, который абсолютно отключает тебя от восприятия любой информации. При этом ты четко осознаешь, что слушаешь собеседника, но совершенно не понимаешь, о чем он говорит, как бы ни пытался сосредоточиться на смысле его слов.
Слушаю, но ничего не слышу
Из-за этой проблемы у тебя постоянно возникали сложности при обучении в школе и институте. Ты совершенно не мог понять, о чем шла речь на любом предмете — неважно, кто и как его преподавал. Говорили ли лекторы громко или тихо, медленно или быстро — ничего не менялось. Неизменно было только одно: состояние «слушаю, но ничего не слышу». Спасало лишь то, что всю информацию ты конспектировал и затем через чтение текста мог воспринимать и осознавать ее.
Годы шли, но ничего не менялось. Некоторые начали поговаривать, что у тебя явно какие-то проблемы с головой и вообще ты какой-то странный. Они говорили, что ты намеренно их не слушаешь. Отсюда немало проблем возникало на работе. А ты никак не мог объяснить людям, что внимательно их слушаешь, но ничего не понимаешь и тебе самому неясно, как такое может происходить, ведь с восприятием печатных текстов все иначе.
В поисках решения проблемы ты пытался найти какие-то методики по сосредоточению, усиленно слушал аудиокниги, пытаясь восстановить слуховое восприятие, которое для всех является нормой. Увы, ничего не помогло. И до сих пор ты пытаешься понять, что с тобой не так и как исправить то, не знаю что? Возможно ли вообще это?
У кого проблемы с сосредоточением?
Тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана раскрывает причину проблемы сосредоточения. Чаще всего она возникает у людей, которые обладают звуковым вектором. Таких людей рождается всего 5 %, а их самый чувствительный сенсор — это ухо.
Роль в обществе у таких людей с первобытных времен заключалась в ночной охране стаи. Когда все остальные спали, звуковик сидел в одиночестве, вслушивался в тишину ночи и сосредотачивался на малейших шорохах, чтобы в случае опасности предупредить стаю. Предельное сосредоточение и вслушивание в ночную саванну рождало у него вопросы: «Кто я? В чем смысл моей жизни и мира в целом?»
И по сей день такие люди любят находиться в тишине и часто бодрствуют ночью, а вопросы о смысле жизни являются для них основополагающими. Именно стремление к познанию первопричины и распознаванию смыслов делает из них гениев всех времен — от Пушкина и Достоевского до Эйнштейна.
Почему не получается сосредоточиться?
Согласно знаниям тренинга «Системно-векторная психология», человек со звуковым вектором рождается абсолютным интровертом, по сути, эгоцентриком. В процессе взросления и формирования психики, развивая в себе способность сосредотачиваться через ухо наружу, он способен наполнить внутреннее желание звукового вектора к самопознанию.
Но для этого ребенку со звуковым вектором необходима тихая обстановка в доме, комфортная среда без громких звуков и криков, а также возможность побыть в одиночестве и тишине, чтобы подумать.
Но бывает так, что ребенок растет в ранящей его чувствительное ухо среде, где постоянно работают радио и телевизор, все время грохочет посуда, родители ругаются и кричат друг на друга, а соседи громко включают музыку и скандалят. Еще хуже, если родители, и особенно мама, кричат на такого ребенка, проявляют словесную агрессию или все время дергают своими командами, требуя мгновенной реакции.
Но даже если на ребенка не кричат дома, то это может происходить в детском саду или в школе, что воздействует аналогичным образом.
Такая обстановка полностью противоположна той, в которой звуковой вектор ребенка развивался бы нормально. И его психика начинает адаптироваться к этому. В тишине побыть возможности нет, сосредотачиваться вне себя неприятно. И тогда ребенок становится замкнутым, у него возникает избирательный контакт. Он отгораживается от внешнего мира, так как тот невыносим и бьет по больному угрожающими звуками и смыслами.
Отстраняясь от внешнего мира, он теряет способность сосредотачиваться вне себя, вместо этого начинает зацикливаться на своих мыслях и состояниях, причем происходит это бессознательно. Психика ребенка только формируется, но когда он вырастает, по-прежнему испытывает трудности с тем, чтобы вслушиваться наружу, сосредотачиваться на внешнем мире, так как с детства привык, что это больно.
Убийство гения словом
Он рожден для сосредоточения и распознавания смыслов. А когда эти смыслы неприятны, унизительны, оскорбительны или вызывают отвращение? Тогда психика звуковичка адаптируется как может за неимением других условий. Никто не хочет идти туда, где ему плохо. Он перестает воспринимать информацию, поступающую к нему из внешнего мира от других людей.
Ребенок со звуковым вектором перестает сосредотачиваться на смысле слов, которые ему говорят. Он с детства привыкает, что они приносят только боль и бессознательно абстрагируется от них. Перестает вообще воспринимать информацию на слух.
Поэтому, когда кто-то ему что-то говорит, он как будто не слышит, не понимает, о чем речь. Это становится проблемой при обучении. Ребенок теряет способность обучаться через слух, так как у него нарушаются нейронные связи, которые в том числе ответственны за способность к обучению. Он просто не распознает смыслы, не может, да и не хочет сосредотачиваться и понимать.
И это при том, что он обладает самым мощным абстрактным интеллектом — таким же в потенциале, как у любого гения, который в условиях угрозы сенсору не задействуется.
Когда звуковик вырастает, он продолжает находиться в таких состояниях постоянно. Это происходит на бессознательном уровне, потому, даже если хочет, не может сосредоточиться на смысле того, что ему говорят. Например, когда ему объясняют нюансы новой работы. Ему три раза повторили все в мельчайших деталях, а он опять все прослушал…
И самое интересное, что при этом способность обучаться через чтение остается, и человек может удивляться, что легко понимает текст о том, о чем услышал длинную лекцию, но ничего из нее не усвоил.
Как научиться сосредотачиваться?
Проблема сосредоточения довольно серьезна, ведь в современном мире очень многое решают интеллект и способность к умственному труду. Когда же человек испытывает трудности с сосредоточением, это лишает его возможности реализовать себя там, где он мог бы получать наивысшее наслаждение: в науке, музыке, программировании, инженерии или писательстве. Не говоря уже о простых бытовых трудностях при общении с людьми.
Тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана дает шанс преодолеть эту проблему через осознание причинно-следственных связей, которые привели к трудностям сосредоточения. Раскрытие бессознательных механизмов, влияющих на наши реакции и действия, дает возможность полностью поменять их. Когда это перестает быть скрытым, оно больше не влияет на нас. Тренинг дает возможность познать себя и все устройство бессознательного в целом.
«…Я начал воспринимать информацию на слух, то есть смысл того, что до меня хотят донести. До тренинга по СВП у меня это очень слабо получалось. Когда я учился в школе, а потом в университете, не мог сразу понять услышанный материал. Мне нужно было сначала записать услышанное, заучить наизусть, и только потом иногда получалось понять смысл того, что мне рассказывали. Я слушал информацию, но у меня в это время была куча несвязных мыслей, которые мне мешают сосредоточится и понять сказанное. В процессе прохождения тренинга, начиная со Звуковых занятий, мне стало проще слушать. Начало получаться сосредотачиваться, ненужных мыслей в голове стало намного меньше. Появилась возможность отслеживать причинно-следственную связь. Это очень приятное ощущение, когда ты слушаешь и в это же время понимаешь, о чем говорят…»
«…Если раньше я смотрела на людей свысока, как на какие-то низшие формы жизни, которые не стоят моего внимания, то сейчас очень внимательно стала слушать людей. Я знаю, что за каждым словом, которое говорит человек, стоит причина в его бессознательном. И мне очень интересно понимать, что же это за причина. Люди стали мне интересны, и теперь те, с которыми я общаюсь, нередко говорят мне, что я очень хорошо их понимаю. Если раньше я была полностью сосредоточена на себе, то есть использовала свои свойства для себя, то теперь я хочу отдавать свои свойства людям. Наконец я стала выходить из своей раковины во внешний мир. Восприятие информации на слух также удивительным образом улучшилось. Сейчас я с удовольствием слушаю лекции (не только по СВП, но и вообще) и понимаю, о чем речь! Я бы сказала, что обучение через слух вообще удивительная и очень эффективная вещь, так как ухо напрямую связано с психикой, и, следовательно, информация идет напрямую в психику…»
Почему мы не слышим того, что нам говорят?
Иногда мы совершенно не воспринимаем информацию – буквально не слышим того, что нам говорят. Так работает перцептуальная психологическая защита: блокирует сигналы, которые угрожают нашей картине мира и восприятию себя. Но как при этом «фильтруется» информация – ведь в сознание она так и не попадает?
Исследования в точных науках основаны, как правило, на многочисленных экспериментах с воспроизведением одних и тех же условий и последующим статистическим анализом полученных результатов. Психология – наука гуманитарная, но и ее характеризует стремление соответствовать научным принципам. А между тем самые крупные открытия в психологии чаще всего совершались на основе конкретных индивидуальных наблюдений.
Я расскажу об одном случайном наблюдении, не претендующем на великое открытие, но позволившем мне дать предположительное объяснение феномену так называемой перцептуальной психологической защиты. Психологическая защита – это механизм, позволяющий человеку не осознавать информацию, угрожающую его целостному представлению о себе. Это защита и от разрушающих поведение страхов. При этом психологическая защита не спасает от внутренних конфликтов, разворачивающихся в подсознании.
Один из самых известных механизмов такой защиты – это вытеснение из сознания неприемлемых для него мотивов.
«Я-Образ», в отличие от «Я-Концепции», не поддается осознанию в полном объеме, но не потому, что он вытесняется из сознания (он включает в себя и «Я-Концепцию» как частный компонент), а потому, что он многозначен и включает слишком большое число связей человека с миром и с другими людьми. Некоторые из этих связей и отношений могут быть взаимоисключающими с точки зрения логики и побуждать к противоположным поступкам, и их одновременное осознание, включение в «Я-Концепцию» привело бы к распаду упорядоченного поведения, поддающегося логическому анализу, и к непоследовательным действиям, отрицающим друг друга. Поэтому то, что не соответствует «Я-Концепции» как осознанному представлению человека о себе, о своих ценностях и побуждениях, вытесняется из сознания. Эти мотивы могут интегрироваться в «Я-Образе» с осознаваемыми интенциями поведения. Эта интеграция происходит с использованием образного мышления, многозначного по своей природе. Такая интеграция характеризует людей с высоким уровнем образного мышления и обеспечивает целостный «Я-Образ» и гармоничное поведение.
Но образное многозначное мышление не у всех развито хорошо. И тогда неприемлемые для сознания мотивы и вызывающая их информация просто остаются вытесненными в подсознание. При этом они стремятся реализоваться в поведении, буквально рвутся в сознание и постоянно бессознательно подавляются, что создает дискомфорт, ощущаемый как эмоциональное напряжение, неопределенная тревога. Эта тревога может быть ослаблена с помощью вторичных механизмов защиты, таких как рационализация, которые дают тревоге искусственное объяснение и позволяют попытаться ее уменьшить. Например, тревога может восприниматься как вызванная какими-то воображаемыми опасностями – и человек вступает с ними в борьбу. Или она вызывает ощущение физического нездоровья – и человек начинает жаловаться на свое соматическое состояние, предъявляет ипохондрические жалобы и ищет врачебной помощи. В основе же лежит вытеснение неприемлемых мотивов.
Но вытеснение уже воспринятой информации – не единственная форма защиты. Другой психологической защитой является перцептуальное отрицание, когда то, что может привести к внутреннему конфликту, попросту не воспринимается – вообще не поступает в мозг и блокируется на уровне сенсорной системы.
Этот механизм выглядит странным и парадоксальным. Как это в принципе возможно? Как предотвратить восприятие именно неприемлемой информации, то есть осуществить ее отбор еще до ее восприятия? Неудивительно, что некоторые авторы не различают перцептуальную защиту и вытеснение. Но один случай из моего личного опыта многое мне прояснил.
Мой хороший знакомый пожаловался мне, что у него на щеке выскочил фурункул, показал его мне и спросил с тревогой, не опасно ли это. Я знал, что он очень волнуется по поводу своего здоровья и легко впадает в панику при малейшей угрозе плохого самочувствия. Прежде всего надо было его успокоить. Я сказал, что такие фурункулы выскакивают на коже часто, это ничем не грозит, стоит просто смазать его йодом. Он знал, что я всегда умею его успокоить, поэтому ко мне и обратился.
Но рядом случайно оказался свидетель нашего диалога, он вмешался в разговор и сказал: «Напрасно вы относитесь к этому так легкомысленно. Иногда такие случаи заканчиваются трагично. У одного моего знакомого такой прыщ вызвал воспалительный процесс, началось заражение крови, а закончилось все воспалением мозга, и он умер». Я внутренне ахнул, представив себе, как будет напуган мой приятель. Но я не знал, что сказать, и от растерянности брякнул: «Так уж сразу и умер…»
К моему удивлению и радости, мой знакомый взглянул на меня с недоумением и спросил удивленно, но без признаков тревоги: «Что это ты вдруг упомянул о смерти? Разве кто-то говорил о смерти?» Это было поразительно: он просто не слышал всего, что рассказал наш случайный неосторожный собеседник, хотя тот говорил громко и уверенно. Ничем, кроме перцептуальной защиты, объяснить это прицельное отсутствие восприятия было невозможно – будь это вытеснение, можно было бы ожидать усиления эмоционального напряжения. И тогда я понял, как работает эта защита в этом и в любом другом случае.
Первые же слова, произнесенные вмешавшимся в наш разговор, не содержали еще никакой конкретной угрозы, но должны были насторожить человека с высокой чувствительностью. Раз предложение не обращать внимание на фурункул легкомысленно, значит, фурункул опасен, и дальше могут последовать страшные сообщения. И поэтому все сказанное дальше этим непрошеным комментатором просто не было воспринято: сенсорный канал закрылся в ответ на предупреждающий сигнал. И он уже не открывался, пока рассказчик не замолчал. А сразу вслед за ним заговорил я. От меня мой знакомый не ждал услышать ничего плохого, он ведь не зря именно ко мне обратился со своими опасениями. Меня он был готов услышать. И вдруг я что-то сказал о смерти. Это было невозможно спрогнозировать, перцептуальная защита не сработала, и мои слова вызвали только недоумение. Защита не сработала именно потому, что это не было вытеснением: упоминание о смерти не было включено в контекст всего ранее воспринятого, и угрожающая информация не находилась в подсознании. Перцептуальная защита реагирует на еще не травмирующую, а только предупреждающую информацию, которая на основе общего прошлого опыта может обеспечить вероятностное прогнозирование.
Но отсюда вытекают и все ограничения этой защиты. Она не сработает, если нет таких предупреждающих сигналов. И наоборот, за предупреждающий может быть принят сигнал, не имеющий отношения к опасности, и тогда человек может лишиться важной для дальнейшего поведения, но не травмирующей и неприемлемой информации.
Вадим Ротенберг психофизиолог