пьесы для пожилых актрис
Пьесы для пожилых актрис
Спектакли о людях в возрасте — новый театральный тренд. Всё чаще московские театры включают их в свой репертуар, всё больше звёзд дают своё согласие играть роли людей за 50, 60 и даже 100.
С чем это связано? Причин несколько. Первая — многие замечательные артисты вошли в пору зрелости, они меняют амплуа героев-любовников и женщин удивительной судьбы на что-то куда более жизненное. По сути, играют самих себя, вступающих в «осень жизни». Второе — возрастная публика предпочитает постановки, в которых, как в зеркале, становятся очевидными их собственные проблемы, решаются близкие им вопросы, подводятся знакомые итоги. Ну и наконец, такие спектакли небезынтересны молодой публике. Для них это возможность увидеть на сцене не сказки и художественный вымысел, а реальные судьбы и подведение жизненных итогов. Мудрый театр, даже когда он развлекательный, всегда редкое удовольствие. Мы выбрали семь самых ярких хитов столичной сцены, на которые непременно стоит пойти, сколько бы лет вам ни было. Ручаемся, вам понравится.
1. Театр на Малой Бронной. «Ретро»
Во все времена и эпохи люди боятся старости и одиночества. Боятся умирать нелюбимыми. Об этом и поставил спектакль режиссёр Юрий Иоффе. По сюжету дочь (Татьяна Лозовая) привозит из деревни в Москву овдовевшего отца (Виктор Лакирев). Только вот он и ей, и её холеному супругу-дельцу (Андрей Рогожин) в тягость. Чтобы решить проблему, они пытаются папу женить. Выбирают для него трёх столичных кандидаток. Совершенно случайно «девушки» приходят в одно время. И хотя папа упорно сопротивляется, всем в конце концов удаётся его очаровать.
2. Современник. «Заяц. Love story»
Спектакль «Современника» называется «Заяц. Love story». Его поставила Галина Волчек (спектакль собирает неизменные аншлаги уже 7 лет), по пьесе Николая Коляды «Зайчиха на пенсии». Валентин Гафт и Нина Дорошина играют трагифарс о встрече двух провинциальных артистов, когда-то игравших зайцев на детском утреннике. Актёрские судьбы героев не сложились, любовь не состоялась. Но ведь она была. Сам Гафт очень любит этот спектакль и говорит о нём так: «Оказывается, в жизни-то не так много, что остаётся в памяти и сердце. Какие-то секунды, но они, как говорится, всю жизнь горят». Философия старости — вот о чём этот спектакль.
3. Театр Вахтангова. «Игры одиноких»
На Малой сцене вахтанговского театра идёт пронзительная мелодрама «Игры одиноких». Главные роли в ней достались Александру Ильину (широкой публике он знаком как безропотный супруг Насти Каменской из одноимённого сериала) и приме театра — Елене Сотниковой.
Спектакль длится всего ничего — полтора часа без антракта — а зритель успевает и посмеяться, и призадуматься. Четверо персонажей мучительно ищут новую привязанность, а когда находят, не очень-то в неё верят.
Вот замшелый писатель, потерявший жену, кидается с разбега в новое чувство — к брошенной мужем актрисе. Женится, через две недели разочаровывается, ещё через две решается заново научиться чувствовать. А вот его женатый брат (А. Зарецкий) заводит шашни с замужней подругой героини, тоже актрисой. Само собой, хэппи-энд гарантирован. Как и обнадёживающий вывод — потребность любить и быть любимыми с годам «не лечится».
4. Театр сатиры. «Реквием по Радамесу»
Главная приманка спектакля-хита Романа Виктюка — легендарные актрисы Ольга Волкова и Вера Васильева.
Этот спектакль бенефисный по своей природе. Актрисы в буквальном смысле слова купаются в зрительской любви. Действие разворачивается в доме престарелых, в фитнес-зале с зеркальными стенами и золотой статуей Давида по центру. Героиня Волковой оказывается экс-звёздой оперной сцены, а героиня Веры Васильевой — женщиной сложной судьбы. Когда-то она оставила мечты о театре ради семьи, но муж её оказался гомосексуалистом. Из непритязательных диалогов и мизансцен артисткам удаётся вытаскивать и юмор, и страсть, и даже затаённую печаль. Совершенно неподражаема Ольга Волкова. Она играет женщину, роковую в молодости и стойкую на закате дней. Их перепалки — пожалуй, самое ценное в этом спектакле. Они легки, забавны и ни на что не претендуют. Актрисы явно развлекаются, и делают это блистательно.
5. Театр им. Пушкина. «Любовь. Письма»
В основе спектакля Юлии Меньшовой — знаменитая пьеса Альберта Гурнея, до сих пор идущая на парижской сцене с Аленом Делоном и Анук Эме в главных ролях. Но любые сравнения здесь неуместны. Владимир Меньшов и Вера Алентова разыгрывают абсолютно самостоятельную историю.
Письма — это не только основа сюжета, но и эпицентр перенесённых через всю жизнь чувств их героев. Мелисса и Энди похожи на двух заблудившихся детей. Встретившись в школе, они затеяли трогательную переписку, да так и не смогли её оборвать. А заодно не смогли поверить, что предназначены друг другу. За полтора часа на сцене они успевают зачитать эти послания, в которых о любви почти ни слова. Только сотни подробно описанных банальных ситуаций, но всё же между строк читается судьбоносная «невстреча». Через намёки и острожные полупризнания — большое чувство. К горькому финалу историю приводит инфантильность героини, её детская тяга к перемене мест, мужчин и увлечений. Энди же просто струсил — однажды растерявшись на свидании и будучи ужаленным резкой насмешкой, не смог пойти дальше. Несбывшуюся жизнь супруги Меньшовы играют страстно, с видимым удовольствием. И пропускать возможность увидеть их дуэт, право, не стоит.
6. Мастерская Фоменко. «Как жаль»
Маленький шедевр от Петра Фоменко. В основе этой постановки лежит новелла Маркеса «Любовная отповедь женщины сидящему в кресле мужчине».
Главная героиня в широкополой шляпе и в боа из гусиных перьев ведёт воображаемый диалог с мужем в день 25-летия их свадьбы. Несуществующий супруг ответить ей, разумеется, не может, а потому зрителю предстоит выслушать долгий философский монолог. О том, как умеет обманывать жизнь, обещавшая быть счастливой. И о том, как меняется человек, в юности мечтавший переделать весь мир. Неподражаемой Людмиле Максаковой без труда удаётся образ женщины, когда-то безрассудной и прелестной мечтательницы, а ныне — сварливой старушки, отчаянно тоскующей по прошлому.
Поклонникам Фоменко и Максаковой смотреть обязательно.
7. ТЕАТР им. Ермоловой. «Самая большая маленькая драма»
Спектаклем Родиона Овчинникова «Самая большая маленькая драма» год назад открылся отремонтированный Театр Ермоловой. Новый худрук Олег Меньшиков «подарил» сцену своему предшественнику, Владимиру Андрееву (артист занимал пост руководителя с 1990 года), в партнёры ему определил Валентина Гафта. Безупречный дуэт сыграл чеховский этюд «Лебединая песня» — пронзительную историю про старого актёра и его суфлёра. У зрителя непременно щемит в груди, когда в монологах двух замечательных актёров проскальзывают интимные нотки. Когда они говорят о наболевшем — несыгранных ролях, торжестве сыгранных, об иллюзии смысла театральных судеб и счастье. Оба вкладывают душу в то, что произносят со сцены. Считывать их интонации, любоваться жестами, наслаждаться совершенной дикцией — редкое удовольствие для заядлых театралов.
Бенефис для трёх актрис. Анатолий Дьяченко
Анатолий Дьяченко
Бенефис для трёх актрис
Полиптих в 4-х частях
“Травести”, “Линда”, “Богема”, “Карамболетто”.
Пьесы могут играться как вместе, так и отдельно.
Автор.
Травести
или
Меня ждут аплодисменты!
Дамский детектив в 2-х частях.
Первая из 4-х частного полиптиха
“Бенефис для трёх актрис”.
(“Травести”, “Линда”, “Богема”, “Карамболетто”).
Вторая часть.
Декорации те же. Для продолжения действия нужны три лаза. Под диваном, за ширмой и в стенном шкафу. За выгородкой у лазов и у дверей вешалки с одинаковыми костюмами чёрного привидения и белые шлёпанцы с тем, чтобы актриса могла переодеваться.
Линда
Игровая монодрама в 2-х частях.
Вторая пьеса из 4-х частного полиптиха
“Бенефис для трёх актрис”.
(“Травести”, “Линда”, “Богема”, “Карамболетто”).
Богема
Монодрама в 2-х частях.
Третья пьеса из 4-х частного полиптиха
“Бенефис для трёх актрис”.
(“Травести”, “Линда”, “Богема”, “Карамболетто”).
Ремарку аплодисменты режиссёр ставит на своё усмотрение там, где считает нужным.
Автор.
Внезапный душераздирающий женский крик.
Пауза.
Включается свет.
В кресле Она со следами удушения на шее, кровоподтёком в углу рта и синяками под глазами. Одновременно мощный музыкальный аккорд по радио.
Затемнение.
Карамболетто
Реальная история в 2-х частях.
Четвёртая пьеса из 4-х частного полиптиха
“Бенефис для трёх актрис”.
(“Травести”, “Линда”, “Богема”, “Карамболетто”).
День пожилого человека. Пьеса
ДЕНЬ ПОЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА
Пьеса в шести действиях
Действующие лица
Доктор бросается поднимать ее из кресла. Тяжело прихрамывая и опираясь на руку Дениса Владимировича Альбина Семеновна покидает комнату.
Конец второго действия.
Действие третье.
Картина первая
Действие четвертое
Картина первая
Та же комната и те же люди с их обычными занятиями.
Ольга Федоровна (участливо). Любовь Ивановна, голубушка, что случилось?
Любовь Ивановна (утирая слезы и протягивая письмо Дмитрию Алексеевичу, гладящего ее по плечу). Прочтите, пожалуйста.
Дмитрий Алексеевич. Вслух?
Любовь Ивановна. Да-да…
Дмитрий Алексеевич (откашлявшись, громко). «Уважаемая Любовь Ивановна! Исполняя последнюю просьбу моего лучшего друга, Альберта Борисовича, отправляю Вам написанный им портрет. Он закончил работу над ним за день до смерти и уверял всех, что это лучшая его работа. Я убежден, что это действительно так, потому что он писал его с огромной любовью и уважением к Вам и Вашему таланту. Помимо портрета Альберт Борисович завещал Вам свою однокомнатную квартиру. Он не знал Ваших жизненных обстоятельств, но хотел, чтобы Вы могли, если захотите, иметь свой собственный уголок, если Вы захотите покинуть Дом заслуженных работников культуры и искусства…»
Любовь Ивановна. Спасибо, Дмитрий Алексеевич. Достаточно. (Вытирая слезы.) Откройте, пожалуйста, портрет.
Доктор и Игорь Моисеевич бросаются распаковывать сверток и перед зрителями появляется портрет молодой красивой женщины в костюме Адели из оперетты «Летучая мышь» с победительным взором и гордой осанкой. Все поражены.
Ольга Федоровна (ахнув). Какой великолепный портрет!
Альбина Семеновна. Я не разбираюсь в живописи, но мне кажется, это работа большого мастера.
Дмитрий Алексеевич. Совершенно с Вами согласен.
Игорь Моисеевич (утирая глаза). Друзья мои, у меня нет слов, нет слов…
Таня. Любовь Ивановна, Вам плохо?
Денис Владимирович. Давайте, я Вам дам успокоительное?
Любовь Ивановна. Нет-нет. Мне хорошо. Просто я даже представить не могла, что на свете может быть такая Любовь.
Картина четвертая.
Стук в дверь. Таня бросается открывать.
Конец четвертого действия
Картина вторая
Комната Дмитрия Алексеевича. Он лежит в постели. Рядом с ним сидит доктор. Он убирает в аптечку шприц и замечает, что больной приоткрыл глаза.
Денис Владимирович. Дмитрий Алексеевич, как Вы? Вам лучше?
Дмитрий Алексеевич (кивает головой и берет руку доктора в свою). Денис, посидите со мной, пожалуйста.
Денис Владимирович. Конечно, посижу. Вот, выпейте-ка это (Помогает ему приподняться и выпить лекарство.) Вот так. Теперь ложитесь и отдыхайте. Хотите, я Вам почитаю? Или, может, включить вам радио?
Дмитрий Алексеевич (откинувшись на подушки и глядя на него). Если бы Вы знали, Денис, если бы Вы знали, как бы я хотел, чтобы у меня был такой внук, как Вы…
Денис Владимирович (волнуясь, лохматит рукой волосы). Дмитрий Алексеевич, можно я Вас спрошу?
Дмитрий Алексеевич. Да?
Денис Владимирович. Помните, Вы мне рассказывали про Вашего сына, Антона? Про его неудачную женитьбу? Помните?
Дмитрий Алексеевич. Да, да…
Денис Владимирович. Помните, Вы сказали, что не можете ей простить того, что она даже не пришла на похороны?
Дмитрий Алексеевич. Я помню, но почему Вы вдруг заговорили об этом?
Денис Владимирович. Просто я знаю, почему она не пришла.
Дмитрий Алексеевич. Вы? Откуда?
Денис Владимирович (в волнении прохаживается по комнате взад-вперед, потом возвращается и садится рядом с ним). Она мне рассказала. Это все из-за меня…
Дмитрий Алексеевич. Ну, что Вы придумываете, Денис. Причем здесь Вы? Вас тогда и на свете еще не было…
Денис Владимирович. Не совсем так. Она была беременна мной и лежала на сохранении… Врачи решили ей ничего не говорить. Она узнала все только после родов…
Дмитрий Алексеевич (слабым, дрожащим голосом). Но почему, почему…
Денис Владимирович. Она не сказала вам потом? Она была очень обижена. (Помолчав.) Мама мне рассказала все перед смертью… Она переживала, что поступила несправедливо, скрыв от вас внука. Она просила меня Вас разыскать…
Дмитрий Алексеевич. И поэтому…
Денис Владимирович (кивнув). Поэтому я устроился работать именно сюда. Я хотел сначала узнать Вас. А вдруг Вы совсем не нуждаетесь в каком-то там внуке? Но я хочу, чтоб Вы знали – Вы мне очень, очень нужны. (Взяв его руки в свои.) Дмитрий Алексеевич, мы с Таней собираемся пожениться. Если Вы захотите жить вместе с нами, мы будем счастливы.
Дмитрий Алексеевич (с усилием приподнимается и дрожащими руками обнимает его). Внук мой… Мой внук!
Наталия Гинзбург. Пьеса для одной актрисы. Парик
Н а т а л и я Г И Н З Б У Р Г
П А Р И К
(Пьеса для одного актера)
Перевод с итальянского Валерия ПОПОВА
Тел: 495 – 631.38.67 E-mail: mariapop@mail.ru
Номер в гостинице. На кровати сидит женщина. Она снимает трубку телефона и вызывает дежурную.
Алло? Синьорина? Нельзя ли ускорить Милан. 80-18-96. Я также просила принести мне яйцо всмятку. Чай – принесли, а вот яйца все нет. Ни чай, а одна вода. Да, синьорина. Не имеет значения. Нет, мой муж не пьет чая, он выпьет кофе с молоком, но попозже. Итак, ускорьте мне, пожалуйста, Милан. А? Тот номер, что я называла вам раньше. О, боже теперь никак не могу найди его. 80-18-96. Нет, по автоматической связи не надо. Я уже говорила, что не хочу по автоматической.
После разговора по телефону, женщина подходит к зеркалу и принимается наводить красоту. Слышно как в соседней комнате кто-то насвистывает.
Массимо? Послушай, я попросила ускорить Милан. Когда-нибудь ты кончишь свистеть!
Кожа у меня стала какой-то сухой, желтой, просто жуть. Это все из-за того, что я плохо спала. Матрас словно набит камнями. К тому же, мне было холодно. В этой гостинице в одеялах буквально гуляет ветер. Знаешь, у меня ужасно болит нос. Он весь вздулся. И не прекращает кровоточить. Массимо, вата до сих пор у меня вся в крови. Я совершенно не выношу собственной крови. Других – могу. Своей же – нет. Если тебе еще когда-нибудь придет в голову дать мне пощечину, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.
У меня болит вся челюсть и нос. О, боже, да выйдешь ли ты когда-нибудь из этой ванны!
Все равно нет пользы от твоего купания – после ванны ты выглядишь еще более грязным. Просто немыслимо! Я даже, если не моюсь, все равно выгляжу чистой.
Всё – нет у меня парика. Это больше не парик, а какая-то тряпка. Ты его так швырнул, что другого и нельзя было ожидать. Никак не могу очистить его от грязи. Жаль. Это был твой подарок. Единственный подарок за шесть лет нашей совместной жизни. Это оттого, что ты жадина. И жаден ты, прежде всего со мной. Себе же ты ни в чем не отказываешь.
К примеру – купил эту куртку. Еще никогда мы не устраивались так плохо, как в этот раз.
Между прочим, она тебе совершенно не идет. Ты слишком мал ростом, чтобы носить одежду из бархата малинового цвета. Проклятая гостиница! Когда я еще заказала себе яйцо всмятку, но они даже не думают нести его.
Наконец-то. Это моя мать.
Алло, мама? Чао, мама! Прошел уже битый час, как я попросила соединить меня с тобой. Нет, не по автоматической связи – потому что Массимо против. Он – жадина. Однако, он совсем не жадина, когда это касается его костюмов, скажу тебе – он купил себе куртку малинового цвета, это просто тихий ужас. Он же коротышка, ты просто не представляешь, на кого он похож в ней.
К тому же ты его уже порядком не видела, сейчас он отрастил себе волосы; ты вообще его не видела с длинными волосами. У него теперь длиннющие усы золотистого цвета и такого же цвета грива до плеч.
Да, я тебе уже давно, как не звонила, но я тебе посылала письмо. Как, я тебе не написала, что он отрастил себе волосы? Любопытно.
Знаешь, откуда я тебе звоню? Из Монтезауро. Это деревушка, раскинувшаяся на вершине одного холма. Здесь идет снег. Мы находимся в гостинице под названием Коллодоро (золотая шея). Нет, хорошей ее не назовешь. Скорее наоборот. Я заказала себе яйцо и все
всеми подробностями. Нет, нет же. Только не причитай, или же я тебе больше ничего не скажу. У меня есть некто. Его зовут Франческо. Какой там любовник! Любовник – не то слово. Он почти не уделяет мне внимания. Разве, что иногда. У него просто нет на то времени. Он очень занятый человек. Руководит каким-то журналом. Увлечен политикой. Да, известен. Богат ли? Что ты! – полностью сидит на мели. Ему приходится содержать всех этих детей. Своих. У него их шестеро. Нет совсем не красавец-парень. О нем не скажешь, что он красив. Он даже не парень. Ему сорок девять лет. Да, мама, нельзя сказать, что он красив, поскольку он лысоват, и, кроме того, у него огромный нос. Да, огромный. Что я нахожу в нем? Право, я и сама этого не знаю.
Но я вовсе не собираюсь разбивать его семьи. Его жене абсолютно наплевать на все. Они живут даже в какой-то мере порознь. Он занимает весь верхний этаж. У него громадная квартира. На улице Виа Джезу (Христа). На нижнем этаже живет жена с детьми. Однако, дети все время поднимаются наверх. В этой квартире творится жуткий беспорядок. То и дело раздаются звонки, слышится треск пишущих машинок, все время к телефону подходят какие-то люди, снуют дети. Невозможно пройти, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из детей.
Да и жена тоже постоянно поднимается наверх со своими покупками, поскольку стряпают они порознь. Жена? Да, со мной она вежлива. Она довольно-таки приятная женщина, хотя немного и толстовата. Они буквально помешаны на стряпне, он и она. Так, несмотря на свою занятость, он то и дело бегает на кухню взглянуть на свой соус. Они, к тому же, еще и ревностные католики. Левые, но, тем не менее, католики. Видно, судьба моя, провести остаток моей жизни с этими двумя католиками.
Самое неприятное, это то, что я боюсь, что я забеременела. Нет не от Массимо. От Франческо. Нет, он почти не уделял мне внимания, однако, и одного раза хватило, чтобы я забеременела. Это было в воскресенье. Мы закрыли дверь на щеколду. Нет, это было не в нашем доме; в его доме. На улице Джезу. Дети звонили беспрестанно, но мы не открывали; Это был какой-то ужас. Я говорю тебе тихо, потому что Массимо еще не знает об этом. Нет, о моей беременности он ничего не знает. Я ему еще ничего не сказала. Я скрываю это даже от Франческо. Когда вернусь в Рим, обязательно скажу ему об этом. Нет, я не хочу делать аборта. Даже и не подумаю. Я хочу этого ребенка. Согласна, мама, у него будет огромный нос, но меня это ничуть не беспокоит. Я хочу жить с Франческо. Нет, я не потеряла голову, Я влюблена. Проблема в том, что он не воспринимает всего этого. Он занят своими делами по горло. И у него совершенно нет места для меня. Нет, квартира у него огромная; если я уйду к нему, найдется место и для меня, и для детей,- комнат там полно. Просто, для меня нет места в его жизни. А жизнь у него бурлит. Так и бьет через край. Просто не знаю, что делать. Я – в отчаянии. Это пройдет; и это мне говоришь ты, что это пройдет! Но я хочу жить с ним, во что бы то ни стало! Я настроена решительно. К сожалению, он не хочет. Но я постараюсь все же его убедить. Ведь и он тоже сильно влюблен в меня; однако, он крайне нерешителен и до сих пор не считает вопрос окончательно решенным. К тому же он полагает, что у нас с ним будет там самый настоящий детсад. Ты поняла?
Что ты собираешься делать? Приехать в город и переговорить с кем, с Массимо? Тебе совершенно не о чем говорить с Массимо. Нет. Никуда не двигайся. Сиди на месте. Сиди на месте и лучше пошли мне этот денежный перевод. Обязательно телеграфом. Все, мама чао! Должна тебя оставить. Ты напугана? Да, нет же. Не пугайся. Вот увидишь – все уладится. Как именно, я этого не знаю. Нет, я не сошла с ума. Мне, наверно, будет лучше попрощаться с тобой – этот разговор будет стоить нам кучу денег. Очень прошу тебя за перевод. Гостиница Коллодоро. Коллодоро. Да, спасибо, мама.
Женщина кладет трубку телефона на аппарат, возвращается к зеркалу и продолжает наводить красоту.
Женщина сильно стучит в дверь ванны. Затем решительно толкает дверь и та открывается.
О, Мадонна, да его здесь нет и в помине! Куда это он мог запропаститься? Одежды – не видно. Должно быть, вышел через дверь, ведущую на террасу. Не может быть, чтобы он уехал. Не мог же он оставить меня одну в этой идиотской деревушке! (Подходит к телефону).
Пьесы для пожилых актрис
«Мои золотые рыбки». Это пьеса о любви на всю жизнь и о последней героине, способной на такую любовь. Действительно ли уходит эпоха великой любви? И что придет на смену.
Журналист студенческой газеты Gaudeamus Настасья Выговская побывала на читке и написала статью о вечере и пьесе.
English translation of play My Goldfish.
Видеозапись читки пьесы.
«У хороших, много играющих артисток случаются юбилеи. И самые важные, и самые заметные обычно из них, 60-ти, 70-ти летия. Это время, когда подводятся реальные итоги и перспективы. Конечно, любая артистка хочет подготовить к своему юбилею новый спектакль с яркой бенефисной ролью, чтобы иметь возможность показать в ней накопленное мастерство. И тут и возникает проблема. В 60 лет актриса всё умеет и всё понимает и всё ещё обладает огромной эмоциональной энергией и темпераментом. Она уже уверена в себе и потому очень обаятельна. И публика уже знает ей цену и ждёт чего-то яркого. Но где взять пьесу с нужной ролью? Особенно, если у актрисы амплуа героини, лирической героини, трагической героини. И ей не хочется сию минуту перейти на роли старух. Ей ещё хочется играть любовь, и актриса ещё может играть любовь? Но где найти полноценную роль шестидесяти-семидесяти летней актрисе? Роль с юмором, эмоционально насыщенную и заразительную, дающую возможность проявить женственность и темперамент?
В мировом репертуаре таких пьес единицы, они очень востребованы и потому, широко известны? А, если хочется сыграть свою современницу и соотечественницу? А не комплексовать, играя героиню, которая на 30-40 лет моложе актрисы и думать не о роли, а о том, адекватно ли ты выглядишь в роли?
В своей новой пьесе на двух человек я предлагаю актрисе от 60-ти до 70-ти лет (героине – 65 лет) роль, в которой актриса может воплотить полноценную и глубокую любовную историю. Роль с юмором, героиня непредсказуема. И что немаловажно для юбилея, – актриса за время спектакля меняет четыре эффектных платья в разных стилях. Антураж из аквариумов с золотыми рыбками, из красного вина и фуксий, и всё это в сопровождении музыки классического характера создаст на сцене праздничное бенефисное настроение.
Я люблю и уважаю немолодых актрис, ценю и даже благоговею перед их самоотверженностью и преданностью, терпением и нежным оптимизмом. Я не понаслышке знаю, как много таких актрис в России, в Японии, в Польше, в Англии, в Бельгии. Да, собственно, всюду, где идут мои пьесы, я встречаюсь с ними и почти всегда попадаю под обаяние их таланта и человеческих качеств. И я буду счастлива, если моя новая пьеса принесёт им радость творчества, успех и удовлетворение, как в своё время радовали артистов и зрителей мои пьесы на двоих, такие, как “Ненормальная”, “При чужих свечах”, “Пизанская башня”.