Скачать книгу Училка и мажор полную версию современного популярного автора Маша Малиновская в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно на нашем сайте 18pohd.ru.

Училки #3
– Дыши, Адамовна, а то сознание потеряешь, – жаркий шёпот над ухом заставляет колени подкоситься. Мы одни в пустой аудитории и мне некому помочь.

– Убери руки. Немедленно, – стараюсь говорить твёрдо.

– Или что? Закричишь? Не боишься, что я могу раскрыть твой маленький секрет?

Я для него – очередной трофей. Он для меня – крах карьеры и надежд на будущее.

Мой студент. Мой кошмар.

Он пугает меня, но почему тогда сердце начинает стучать быстрее под его пристальным взглядом?

Училка и мажор

Маша Малиновская

1

– Офигенная задница, – слышу сзади замечание, а за ним раздаются смешки и присвистывания.

И нужно же было этой чёртовой ручке выпасть из сумки, когда я полезла за смартфоном. Пришлось наклониться и поднять. И получить в спину вот это. Точнее, чуть ниже спины.

– Сёма, ты был бы не ты, если бы не обратил внимания, – комментирует кто-то из парней.

– Радич, ты вообще нормальный?! – слышу девичий возмущённый возглас.

– Лен, не нравится что-то – вали, – спокойно отвечает тот же наглый голос, что высказал восторг моей задницей.

Но я не реагирую. Молчу и не оборачиваюсь. Признаться – трушу. Придётся писать докладную, проводить разбирательства, а в первый свой рабочий день мне этого совсем не хочется. Поэтому я делаю вид, что не услышала, вроде бы как типа была в наушниках, и максимально ровным шагом иду дальше ко входу в главный корпус.

Студенты группками стоят в университетском дворе. Кто-то большими компаниями, кто-то по двое или трое. Болтают, смеются. И все такие разные. От модных гламурных красоток до готов с чёрной помадой. И таких вот придурков, как тот, что отпустил пошлость в мою сторону.

Я, кстати, обратила внимание на их компанию, когда мимо проходила. Типичные короли жизни. Мажоры. Разнузданные говнюки, возомнившие, что мир принадлежит им.

Это всё разительно отличается от школы, где я раньше работала. Там тоже разные дети, но не настолько это заметно. Форма, всё-таки и более строгие правила внешнего вида.

Только войдя на кафедру, я расслабляю плечи. Боже, и это я ещё ни одной пары не провела. Пока прошла под взглядами этой банды возле крутых тачек, вся изнервничалась и вспотела.

– Василина Адамовна! – ко мне подходит декан – улыбчивый мужчина лет шестидесяти с кустистыми седыми бровями. – Готовы к первому рабочему дню?

– Готова, – улыбаюсь в ответ и уверенно киваю, но внутри что-то сомневаюсь в своих словах.

Попасть преподавать в один из лучших университетов страны в Москве для обычной школьной учительницы из Волгограда – огромная удача. Шанс, который выпадает раз в жизни. Моя мечта ещё со времён учёбы в педунивере.

И я этот шанс не упущу. Сейчас соберусь, включу своё педагогическое мастерство и профессиональное обаяние и пойду на свою первую пару в качестве преподавателя.

– Всё будет хорошо. Четвёртый курс уже не такие шумные и дурные, как первый, так что сложностей возникнуть особенных не должно, – снова улыбается и подмигивает профессор. – Удачи тебе, Василина Адамовна.

Всё будет хорошо – говорю я себе, беру подготовленные распечатанные таблицы на раздачу студентам, флешку и методичку. Поправляю жакет и проверяю, чтобы верхняя пуговица блузки была застёгнута.

Невольно бросаю взгляд на свою задницу в зеркало, обтянутую чёрной юбкой-карандашом длиной до колена.

Всё прилично. Никаких пятен или излишне проступающих округлостей, никаких глубоких разрезов.

Делаю вдох-выдох и, отбросив длинную прядь за плечо, выхожу из кафедры и направляюсь в учебную аудиторию.

Цокот шпилек тонет в шумном коридоре до того момента, как звенит звонок, и студенты расползаются по аудиториям. И я тоже нахожу нужную. Триста третья.

Выпрямив спину, я вхожу в аудиторию, чеканно, под смолкнувшие разговоры студентов, прохожу к столу и кладу на него вещи, а потом поворачиваюсь к ребятам.

– Добрый день, – слегка улыбаюсь и говорю достаточно громко, чтобы меня могли услышать даже задние ряды. – Меня зовут Василина Адамовна, я буду преподавать у вас фонетику английского языка.

Скольжу взглядом по притихшим и внимательно наблюдающим за мной студентам. А потом вдруг спотыкаюсь на одном из них.

Парень. Сидит, вальяжно развалившись, и осматривает меня куда более внимательно, чем остальные.

– Я оказался прав, – усмехается и говорит негромко, а я узнаю его по голосу.

Это именно тот хам, что отпустил в мою сторону пошлую шуточку во дворе университета.

_____________________

Ну что друзья, вот и история нашей третьей училки)) Добавляйте в библиотеку, ставьте сердечко и оставайтесь с нами! Будет очень горячо!

2

Я скидываю туфли и прижимаю ступни к прохладному кафельному полу, протяжно выдыхая с наслаждением. Они просто горят огнём после дня на каблуках. Завтра точно надену брюки и балетки, ну их эти шпильки.

Снимаю одежду и бросаю её на спинку кресла. Потом уберу, а сейчас мне срочно нужен чай. Травяной.

И полная ванная с пеной бы не помешала, но, к сожалению, в этой квартире, которую мы снимаем с Пашей, такой роскоши нет. Только небольшая душевая кабина. А мне релакса в ванной, конечно, не хватает. Раньше я любила после рабочего дня завалиться в воду минут на тридцать, полежать, расслабиться, даже сделать пару глотков охлажденно вина.

Но чем богаты, что уж.

Сейчас немного отдохну и буду готовить ужин. Паша вернётся к семи.

Я завариваю себе чашку чая и сажусь в кресло. Прикрываю глаза, вдыхая терпкий аромат. Нужно попытаться расслабиться. Первый рабочий день в университете оказался непростым.

Не сказать, что я думала, что будет легко, понимала, что со студентами сложнее выстроить отношения так, чтобы и доверие было, и субординация. Но всё оказалось куда сложнее.

Всю первую пару, пока у меня был четвёртый курс юристов, я провела в колоссальном напряжении. Этот парень все час двадцать смотрел так пристально, что уже через десять минут у меня начала гореть кожа под одеждой.

Он не делал записи, не отвечал, как другие студенты, а только пялился, периодически отвлекаясь на свой смартфон.

Идти на конфронтацию и делать ему замечания я не решилась. Ругала себя за неуверенность и малодушие, но всё-таки не решилась. Подумала, что нужно попробовать плавнее, аккуратнее. Да и бывают такие индивидуумы, которые как раз и ждут открытого конфликта. Наверное, этот парень из таких. Понаблюдаю за ним и решу, как выстраивать свою линию поведения.

А делать что-то придётся, потому что сразу было заметно, что он в коллективе на позиции лидера. Это было видно по тому, как на него поглядывали другие студенты.

После пар я позвонила Паше и спросила, сможет ли он забрать меня, но он ответил, что у него дополнительная съёмка и нужно будет задержаться. Но не проблема, я решила ехать на метро. Когда-то же я должна была решиться поехать на нём одна.

Я вышла из университета около трёх и пошла в сторону остановки. Едва, оказавшись за воротами, пересекла парковку, чтобы срезать, как рядом с визгом притормозил автомобиль.

Вот как в кино: жёлтая с чёрными полосками спортивная иномарка – ну точно Бамблби из “Трансформеров”, тонированные наглухо окна, музыка, от которой вибрировали не только стёкла, но и вся машина вздрагивала.

Окно медленно опустилось, и я увидела того самого парня из группы четвёртого курса юристов. Семён Радич – так его называли одногруппники.

Он снял солнцезащитные очки и посмотрел, снова немного прищурившись.

– Подвезти?

– Нет, благодарю, – отрезала строго и продолжила идти, но он вдруг поехал медленно рядом.

– Слушай, если ты обиделась на красивую задницу, то зря. Я же не соврал. Она реально у тебя классная.

И вот тут я оторопела. Ладно, ляпнул вслед незнакомой девушке, решив, что я студентка – мой возраст и внешний вид позволял перепутать. Но сейчас, зная, что я его преподаватель… Это уже настоящее хамство.

– Слушай, Бамблби, – я остановилась, повернулась, поставила руки на водительскую дверь и немного наклонилась к нему, – ты ничего не перепутал? Я – твой преподаватель. И ко мне следует обращаться на “вы”. Это первое. Второе: дома ты обдумаешь своё плохое поведение и завтра извинишься передо мною за свой длинный язык. Ясно?

Но тут я едва не вскрикнула, потому что этот говнюк, вытянув в открытое окно руку, ухватил меня за шею под затылком и чуть придвинул к себе.

– Бамблби – шевроле камаро, а это порше, – сказал негромко, но угрозу я распознала вполне. – Это первое. А второе: вам стоит попридержать свой язык, Василина Адамовна, пока я не нашёл для него другое полезное применение.

Потом он отпустил меня, подмигнул нагло, закрыл окно и, резко дав по газам, уехал. А я осталась оторопело стоять там и пялиться ему вслед.

Сказать, что я испытывала шок – ничего не сказать. Дар речи потеряла. Простояла несколько минут в ступоре, и только потом на подгибающихся ногах пошла дальше.

И вот сейчас, уже час почти сидя дома и допивая вторую чашку чая, я всё никак не могу до конца прийти в себя.

Да, это точно не школа. А эти лоси на крутых тачках далеко не школьники. И мне стоит быть внимательнее и осторожнее при выборе подхода к работе.

3

Семён

– Лена, хватит.

– Сёмочка, ну пожалуйста, ну ещё разочек, а то на той у меня грудь смотрится маленькой.

– Она у тебя и так маленькая.

Круглова пропускает замечание мимо ушей и снова, вцепившись мне в плечо пальцами с длиннющими розовыми когтями, выпячивает губы и щёлкает камерой смартфона.

– Ой, а вот тут классно получилось! Глянь, как мы тут смотримся. Сейчас сразу выложу.

Что-то она меня задолбала. Чаще фоткается и выкладывает в соцсети, чем сосёт. Пора, наверное, прощаться.

– Ещё одну фоточку!

Пока она поправляет волосы и снова позирует, в чат с пацанами капает сообщение.

“Рад, ты будешь?” – пишет Була, он же Тоха Булкин, мой кореш.

“А не должен?” – отвечаю.

“Ну фиг тебя знает, может с Ленкой завис”

“Сёма, ржачно ты сегодня заценил задницу нашей преподши” – встряёт в базар Гоша Рябченко.

И дальше появляется вал ржущих стикеров.

Дебилы.

“Ну если там внатуре бампер охрененный” – печатаю одним пальцем, пока Ленка пытается уложить свою тушку мне на колени и снова сфоткаться.

“Вдул бы?” – снова Була.

– Сём, кому ты там пишешь? – Ленка откладывает свой телефон и пытается заглянуть в экран моего.

– Так, хорош, – высвобождаю локоть из её цепкого захвата и встаю.

– Сём, ну чего ты такой вредный? – дует губы Ленка и складывает руки на груди. – Всё, Радич, я обиделась.

– Да мне по хуй, Лена. Можешь, вообще домой уйти.

Стягиваю футболку и иду в душ. Сегодня с парнями договорились встретиться в “Аспиде” в девять. Завтра пары с одиннадцати, так что выспаться время будет.

Принимаю душ и вытираюсь полотенцем. Немного тянет плечо – сегодня на тренировке едва не сорвался. Страховка удержала, но мышца теперь саднит.

Выхожу и открываю шкаф. Что-то как-то тут бардак, надо будет найти время и шмот перебрать.

– Ты куда? – спрашивает Лена, которая почему-то всё ещё здесь.

– В “Аспид”.

– А я?

– А что ты? – натягиваю свитер и поворачиваюсь к ней.

– Меня тоже возьми.

Блядь, достала. Как присоска.

– Мы только парнями.

– Ага, и без тёлок, – кривится. – Так я и поверила. Я против, Радич.

Ну всё, точно пора завязывать.

– Лена, – она встаёт с дивана, а я подхожу ближе и говорю как можно спокойнее. – Ты, блядь, в какой момент вообще решила, что можешь мне указывать? М? Может, ты меня с кем-то путаешь?

– В смысле? – тупит, моргая как корова.

– Интересоваться, с кем я переписываюсь, куда собираюсь. Какого чёрта, Лена?

– Сём, ну мы же… – глаза становятся влажными, но я прекрасно осведомлён, какая замечательная Ленка актриса.

– Что мы? Где ты вообще выебла это “мы”? Мы трахаемся, Лена. Всего лишь трахаемся. И ты как бы в курсе, я тебе сообщил ещё перед тем, как ты сама пришла и раздвинула ноги. Так что либо давай до созвона, либо уёбывай.

– Ну и козёл ты, Радич! – бросает сердито и, схватив свою шлюханскую ядовито-розовую кожаную куртку, сваливает из моей квартиры, громко хлопнув дверью.

Дура.

Облегчённо выдохнув, я набрасываю куртку, беру ключи и выхожу. Тачка, запущенная через автозапуск, приветственно урчит.

– Привет, крошка, – подмигиваю дисплею, который загорается привычным “Здравствуйте, Семён”.

“Бамблби” – вспоминается.

Вот коза. Не, я, конечно, в детстве пёрся по трансформерам, но за это сравнение Адамовна ещё выкусит.

А вообще… почему бы и нет? Училок я ещё на колени перед своим сёмычем не ставил. А Адамовна вполне себе достойна.

Красивая тёлка, хоть и преподша. Ноги длинные, задница так и просится под руку. Сиськи, правда, ненамного больше Ленкиных, но зато губы красивые. Не два вареника разляпанных по роже, как у многих девок, а аккуратные, пухлые.

Возле клуба меня встречает Марк. Мой лучший друг, с которым мы учились вместе ещё в Краснодаре, до того как я с предками переехал десять лет назад в Москву. Марика батя тогда развёлся с его мамкой и тоже в Москву укатил, и сына с собой забрал.

Мы были далеко не друзьями и бились в кровь всю началку и пятый класс. А в Москве оказались в одном классе тоже. И однажды местные нам решили объяснить, что не сильно жалуют южан, назвали нас кубаноидами, что нам сильно не понравилось. Вышел недолгий неравный бой, в котором мы с Марком оказались на одной стороне, яро защищая честь южного края.

И вот с тех пор мы и дружим. А с московскими, кстати, тоже быстро скорешились. Особенно с Булой и Феликсом Октавиным.

– Здорово, бро, – мы жмём руки с Марком и идём внутрь.

Сразу за гардеробной музло врывается в уши. Басы выжигают на мозгах свой ритм и хочется пульсировать в такт. Народу сегодня дохрена, но мы не паримся, что не найдётся свободных кабинок. За нами всегда есть одна – это все в курсе.

– Привет, пацаны, – Була, уже хорошо разогретый, разливает по стаканам бухло. – Опаздываете!

– Зато ты тут как тут, – ржёт Марк.

– А то! – крутит пальцем в воздухе Тоха. – Сегодня в медунивере был конкурс “Мисс короткий халатик”.

– Реально так и назывался? – поднимает брови Феликс, а мы с Марком разваливаемся на диванчике.

– Ну не, – отмахивается Була, – это я так. “Мисс универ чёто там две тыщи двадцать два”. Но не суть. Выиграла одна, а участвовало, по моей информации, двадцать. И всех этих грустных кисок надо теперь развеселить, сечёшь? И тусить они придут сюда – инсайд!

– Ну если инсайд, – ржёт Марк.

Вечер начинается славно. Настроение отличное. Бухло никто не считает, но, надо сказать, я не накидываюсь. Что-то не особо лезет.

Була трындит о тёлках бесконечно и начинает слюнями капать с балкончика, на котором расположен наш столик, на каждую входящую в клуб тёлку с лентой через плечо.

– Ой, глянь, а это не наша новая преподша? – говорит он и тычет на вход. – Точно она.

Я переклоняюсь через перила и присматриваюсь.

Адамовна. Но одета для клуба странно: джинсы и какой-то блёклый свитер, кроссовки. Тёлки так не ходят в клуб.

Она застывает на пороге и обхватывает себя руками. Явно кого-то высматривает.

– Я отойду ненадолго, – говорю парням и поднимаюсь.

4

– Малыш, ну так получилось. Ты же знаешь, что от того, как вольёшься в коллектив, многое зависит. Это мой первый проект в такой крутой команде, я не мог не пойти, – оправдывается Пашка, а на фоне громко грохочет музыка. – Не сердись, Вась, я не долго. Ладно?

– Ладно. Конечно, – говорю достаточно бодро.

Отключаю телефон и вздыхаю. Ну что греха таить – мне не нравится, что он пошёл с коллегами в ночной клуб. Даже не так, мне скорее не нравится, что он мне об этом сказал уже по факту.

Не то чтобы я хотела, чтобы Паша спрашивал у меня разрешения, совсем нет. Но ведь мог просто предупредить.

Я ведь ужин готовила, мы собирались отметить мой первый рабочий день в университете.

Умом я понимаю, что посиделки с коллегами – это нормально, но ничего не могу поделать с саднящей обидой. Я ведь ждала к ужину, сама не ела, готовила уставшая, а он… Эх.

Ладно, Вася, смотри на это как на возможность завернуться в плед и расслабиться, посмотреть сериальчик.

Я убираю в холодильник бутерброды и морской салат, ставлю в бар вино. Мясо накрываю и оставляю на столе, потому что оно ещё горячее. И кто теперь это всё будет есть? Паша вчерашнее не жалует, а мне и за неделю всё это не впихнуть.

Смотрю на часы – уже почти половина девятого. Поздно для ужина. Я наливаю себе большую чашку чая, бросаю в неё ломтик лимона и усаживаюсь в кресло.

Фильм или сериал?

Или лекции на завтра повторить?

Я их уже трижды прогнала после того, как составила. Хватит. Я знаю материал на зубок.

Перебираю фильмы. Сериал недавно досмотрела, а вникать в новый сейчас желания нет. А фильм – он же на один вечер, так что как раз удобно.

Я листаю ленту в приложении и как-то чисто случайно торможу на “Трансформерах”. Классный цикл, мне в своё время понравился. Только сольник про Бамблби не смотрела.

Вдруг вспоминается сегодняшний инцидент с Радичем. По коже пробегают неприятные мурашки.

Ну и тип.

И никакой он не Бамблби. Автобот – парень хороший. А этот…

Он размышлений и настроя на кино меня отвлекает телефонный звонок.

Паша.

Может, он уже едет домой и хочет поинтересоваться, нужно ли что-то в магазине?

– Малыш, – слышу в трубке, когда отвечаю, совсем нестройный голос. – Ма-малыш…

– Я слушаю, Паша, – поджимаю губы, чувствуя, как обида, подпитанная раздражением, снова вскидывает голову.

– Я это… слушай… ну в общем… – Пашка закашливается. – Я потерял карту, Вась. А приложуха не грузит. Еле тебе дозвонился…

– И ты хочешь, чтобы я что сделала? Приехала за тобой? – я стараюсь сдерживаться, но чувствую и сама, как начинает звенеть мой голос.

– Ну-у… Привези карту, малыш, окей? Сегодня я угощаю и… некрасиво, в общем, получается.

– Паш, ты вообще охренел? – подскакиваю в кресле, чувствуя, как от злости начинает барабанить в груди сердце.

– Ну зай, пожа-алуйста.

Я отключаю звонок и сжимаю телефон в руке.

Уф.

Злость прямо переполняет. Но ведь уже понимаю, что никуда не денусь и поеду. Вот только никаких ему продолжений, итак уже лыка не вяжет. Домой поедем.

А мозг завтра поклюю.

“Адрес напиши” – отправляю Паше, а сама иду одеваться.

Адрес он присылает, точнее, название, но с ошибками. Видимо, в пьяном угаре пальцы по буквам не попадают уже.

Приходится погуглить, чтобы точно понять, куда за ним ехать.

Я натягиваю по-быстрому джинсы и свитер, вызываю такси и еду по нужному адресу.

Через двадцать минут машина тормозит возле ночного клуба со светящимся красным названием “Аспид”.

Мне приходится пободаться с охранником на входе, который считает, что вид у меня недостаточно подходящий для посещения ночного клуба.

– А может, мне так нравится? – начинаю вскипать. – Или обязательно выглядеть как шлюховатая новогодняя ёлка?

После некоторых препирательств он меня всё-таки пропускает. Я решительно вхожу в клуб, но тут же торможу на входе в основной зал.

И где же я буду его искать? Тут сотни три человек, не меньше. Если не больше.

Да и как тут вообще можно кого-то найти? Музыка глушит, басы рвут барабанные перепонки, а в разноцветной мельтешне трудно узнать лица, даже если человек тебе хорошо знаком.

Никогда не любила клубы. Ни пообщаться нормально, компанией током не поболтать. А когда приходишь домой, то в голове ритм ещё полночи отдаётся. Кафе или уютный ресторанчик мне куда больше по вкусу.

Едва ни как Кларк Кент, применяющий рентгеновское зрение, я осматриваю зал клуба. Столики по периметру внизу, кабинки слева и второй этаж, на который ведут железные лесенки.

Ладно, начнём с ближайших.

Я пишу Паше сообщение с вопросом, где его искать в клубе, но не особенно надеюсь на адекватный ответ. Я вообще даже имею пугающие меня сомнения, что Паша вообще тут. А вдруг уже уехал? Всё-таки у него заработала сеть и смог вызвать такси, оплатив через приложение?

Но, к моему удивлению, приходит ответ уже через несколько секунд: “Четырнадцатый столик”.

Я отправляюсь на поиски, то и дело натыкаясь на расфуфыренных красоток и модных красавчиков.

– Разрешите… извините… пропустите, пожалуйста…

Так я уже доползаю почти до самых столиков, едва не ослепнув от ярких коротких световых вспышек и не оглохнув от высаженной на максимум музыки.

– Дайте пройти, пожалуйста, – утыкаюсь в грудь какого-то высокого парня, обтянутую белым пуловером, светящимся в свете ламп клуба.

Но он, почему-то, не двигается, а как будто даже наоборот – не пропускает меня намерено.

– Эй, – возмущённо говорю я и поднимаю взгляд, чтобы посмотреть наглецу в глаза. И замираю.

Семён Радич.

– Ну привет, – подмигивает нагло, как утром, уезжая.

Вот тебя мне сейчас ещё не хватало.

5

– Слушай, Бамблби, только тебя не хватало мне сейчас, – пытаюсь обойти его, и в итоге приходится попытаться отодвинуть рукой.

Со стороны, наверное смешно выглядит. Он выше, сильнее и… пьянее. Уж куда пьянее, чем я от чая.

Хам вдруг обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Настолько плотно и нагло, что у меня аж дух захватывает от возмущения.

– Ещё раз так меня назовёшь, я точно накажу твой рот, поняла? – горячо выдыхает мне в ухо, и я понимаю, что он действительно прилично пьян.

Он такого горячий, будто у него высокая температура. Или это я продрогла в тонком плаще в плюс три поздним вечером. И запах его яркий, мужской, дорогой почему-то остро цепляет.

Мощный удар по моей сенсорике, когда она и так перегружена громкими басами, яркими разноцветными вспышками и не менее острыми эмоциями.

Слишком много людей. Слишком много людей ТАК близко ко мне. Я этого не люблю. Не переношу.

А этот пришибленный вообще вторгся слишком сильно в моё личное пространство. Обычно это меня обескураживает и даже пугает и парализует. Но сейчас я слишком зла и взвинчена.

– Ты вообще берега попутал, придурок, – изо всех сил заряжаю ему пощёчину, но он весьма резво, как для настолько пьяного, подставляет плечо, и затрещина получается смазанной.

– Бешеная кошка, мать твою, – удаётся мне разобрать через громкую музыку. А всё потому что мы всё ещё стоим очень близко, хоть он меня и отпустил.

Мне всё же удаётся оттолкнуть его, или же он сам позволяет. Сейчас неважно. Мне нужно найти Пашу.

И это получается у меня довольно скоро. За четырнадцатым столиком располагается шумная яркая компания. Среди них и мой жених. Они уже все достаточно пьяны и ведут себя соответствующе.

Я стараюсь игнорировать то, что за столиком только трое мужчин, включая Пашу, а вот девушек целых семь. Красивых девушек. И одетых так, что у охранника, уверена, не возникло к ним претензий, как ко мне, к примеру.

– Привет, малыш, – пьяно подмигивает мне Паша, когда замечает, что я оказалась рядом. А красотка, которая ему что-то активно заливала склонившись почти к уху, смотрит удивлённо, проходясь по мне взглядом от головы до ног и выгибая бровь.

– Поехали, Паш, – наклоняюсь и говорю громко, чтобы он точно услышал меня.

– А может с нами посидишь? Познакомишься с моими коллегами.

Во мне вспыхивает искра злости. Охренеть. Можно подумать, я тут, дворняжка ободранная, с улицы увязалась и жду одобрения, что меня возьмут в их весёлую прекрасную компанию.

– Паша мне о вас рассказывал, – блеет его соседка по столу, вклиниваясь в наш разговор..

– Польщена, – коротко киваю, складывая руки на груди.

Всё чего я сейчас отчаянно хочу – это оказаться отсюда подальше.

– Он супер профи, правда. Я его на съёмке вообще не стеснялась, он умеет работать с телом.

Отлично, мне очень важно было знать это сейчас.

– С таким прекрасным телом, Ксюш! – поднимает Паша вверх указательный палец.

– Так, ну всё.

Мои нервы не железные, и терпение лопается. Кажется, нас с Пашей завтра ждёт серьёзный разговор и конкретный такой ребрендинг отношений.

Я разворачиваюсь и ухожу. К чёрту и Пашу, и эту модельку Ксюшу, и долбанный клуб. И пьяного придурочного мажора, за которого я снова случайно цепляюсь ближе к выходу.

Я невероятно зла! Адреналин наполняет тело, заставляя сердце биться быстро. Дурацкая музыка грохочет и грохочет, того гляди голову мне сейчас раздавит.

Вылетаю из клуба и глубоко вдыхаю. На улице достаточно холодно, но мне кажется, что эта прохлада совершенно не способна остудить моё взвинченное состояние.

– Василина, подожди, – слышу спустя минуту сзади голос Паши.

Резко обернувшись, вижу, как он нестройной походкой приближается ко мне.

– Малыш, ну ты чего?

– Я чего? – ошеломлённо переспрашиваю. – Паш, ты совсем уже, что ли?

– Ну не начинай. Давай дома поговорим.

Я уже набираю в лёгкие воздуха, чтобы высказать ему всё, что сейчас теснит грудь, но проглатываю слова, потому что замечаю за Пашкиной спиной, как из дверей клуба вываливает компания молодёжи. И среди них и Радич. Они закуривают и начинают о чём-то болтать и смеяться. Семён тоже прикуривает сигарету, глубоко затягивается, а потом запрокидывает голову и выпускает дым клубящейся в холодном воздухе струйкой вверх.

– Куда ты смотришь? – озадачивается Паша, оглядываясь и опасно при этом кренясь.

– Никуда. Поехали.

Как бы я не хотела высказать Паше всё, что думаю по поводу сегодняшней ситуации, делать это на глазах у компании, устраивая зрелищный спектакль для хамоватого засранца и его друзей, мне совсем не хочется. Поэтому я заталкиваю Пашу в такси, и мы едем домой.

В дороге он мне не докучает, потому что попросту спит. А точнее, пьяно храпит на весь автомобиль, заставляя меня краснеть от стыда перед водителем.

А вот разбудить перед подъездом уже оказывается задачей со звёздочкой. Но я справляюсь. Кое-как помогаю дойти ему до лифта, а потом в квартиру. И через минуту Паша уже спит, уткнувшись лицом в подушку.

А я иду на кухню и долго там сижу с бокалом вина в одиночестве, пытаясь утихомирить бушующий океан эмоций. А ещё пытаюсь избавиться от странного ощущения, которое так и фонит после наглого вторжения парня в моё личное пространство.

_______________________

Мои дорогие читатели, у нас уже вырисовывается некоторая картинка и характеров героев, и их взаимодействия. Буду очень рада, если вы выскажетесь по этому поводу в комментариях, а ещё не забудете тыкнуть звёздочку))

Обнимаю всех крепко, Маша :**

6

Утром я, естественно, просыпаюсь словно побитая. Четыре часа сна и ночной бокал вина дают о себе знать. Приходится обклеиться патчами и помучать себя контрастным душем, который я терпеть не могу.

Когда выхожу из ванной, Паша уже варит кофе на кухне. Лучше бы спал, его-то мне совсем видеть с утра не хочется.

– Привет, малыш, – смотрит виновато, когда я вхожу на кухню. – Сердишься?

Сержусь ли я?

– Даже не знаю, что тебе ответить, Паш, – смотреть на него даже не хочется, поэтому я отворачиваюсь к холодильнику.

– Я тебе бутерброд с красной рыбкой приготовил. Будешь?

– Как мило с твоей стороны, – язвлю, не в силах простить его за бутерброд и броситься на шею. – Но я не хочу есть. Выпью кофе.

– Вась, – он подходит и обнимает меня, притягивая к себе, а я ловлю себя на том, что у меня внутри поднимается отторжение. – Ну хватит дуться. Ничего же не произошло.

– Паша, ты серьёзно? – отталкиваю его со злостью, шокированная тем, что он считает, что, собственно, ничего такого в его вчерашнем походе в клуб. – Эта твоя моделька Ксюша висла на тебе, рассказывая, как классно ты работал с её телом, а она при этом чувствовала себя абсолютно раскрепощённой. Это по-твоему ничего?

– Предлагаешь мне отказаться от ню сетов только потому что дома у меня ревнивая тёлка? – он упирает руки в бока и смотрит зло, а у меня дыхание перехватывает от его отношения.

– Тёлка? – складываю руки на груди. – Так вот кто я для тебя? Ты упрашивал меня уехать с тобой в Москву для чего? Чтобы я сидела и ждала тебя до середины ночи с твоих ню сетов, а потом их празднования с раскрепощёнными Ксюшами в клубах?

– Да где бы ты была, если бы я тебя не увёз? Если бы не моя работа, а, Вась? Сидела бы в своём задрипанном Волгограде в школе на ставке и одевалась в эконом ярмарках и распродажах.

– В моём задрипанном Волгограде? – эмоции внутри меня сливаются, смешиваются в гремучий взрывоопасный коктейль, а Паша к нему уже поднёс зажжённую спичку. – А ты это за три года стал таким коренным москвичом, да?

– А тебе бы быть стоило чуть более благодарной! Или ты думаешь, провинциальную училку просто так приняли преподавать в МГУ?

Внутри всё обрывается. Я шокировано смотрю на Пашу. Не хочу верить его словам. Быть этого не может! Я сама добилась этого места! Резюме рассылала, на собеседование ходила. Дважды причём. Сдавала экзамен.

– А ты правда думала, что такая особенная? – ухмыляется Паша.

Он мне противен. Вот прямо сейчас, в эту секунду я не то что смотреть на него не могу, мне даже находиться в одной комнате становится неприятно.

И спорить сил нет больше. Впереди ещё рабочий день. Поэтому я разворачиваюсь и ухожу. Чёрт с ним с этим кофе. В кафетерий в университете схожу.

Наскоро одеваюсь, хватаю сумку, запихиваю в неё косметичку и вылетаю из дома. Даже такси вызываю уже из лифта.

Пока еду, наношу лёгкий макияж как получается и пытаюсь успокоиться. Мой второй рабочий день. Мне нужно взять контроль над своими эмоциями, иначе я могу себе сильно и надолго испортить репутацию как раз тогда, когда мне нужно её сформировать.

А обо всём, что касается Паши, я подумаю вечером.

И у меня вполне получается взять себя в руки. Я даже горжусь собой. На ура отрабатываю две пары, втягиваюсь и даже расслабляюсь. Игнорирую уже целых три сообщения от Паши.

“Малыш, прости, я перегнул”

“Василина, детка, не молчи”

“Солнце, с меня романтический ужин. Дома хочешь или в рестик? Предлагаю дома”

Я никак сейчас не хочу, Паш.

Но ему я не пишу. Я занята, можно было бы хотя бы к этому отнестись с уважением.

А вот третью пару провести так же гладко не получается. Потому что на неё ко мне приходят юристы четвёртого курса. И этот Радич, естественно, среди них.

Я стараюсь его игнорировать. Руку он для ответов на вопросы не поднимает, поэтому взаимодействовать с ним напрямую мне не приходится.

Но само его присутствие заставляет меня нервничать и напрягаться. Эта поза превосходства, с которой он взирает на меня свысока. Занимает, развалившись, целых два места. Ноги под столом вытянуты вперёд и в стороны. На столе какая-то непонятная тетрадь вместо конспекта.

И снова: то на меня, то в телефон.

А я сегодня не настроена воевать. Не хочу. Я вообще не хочу воевать, да только парень этот, похоже, не оставляет мне другого выбора.

Терпение моё уж вконец лопается, когда он почти вслух начинает переговариваться с соседом. Я как раз объясняю фонетику сложных слов, и у меня уже горло начинает першить от напряжения.

– Вы мне мешаете, – говорю громко по-русски. – Будьте добры, прекратите разговаривать. У нас тут лекция, заметьте.

– А если я не хочу тише, – криво ухмыляется парень, не спуская с меня хамоватого взгляда.

Я замолкаю и вытягиваюсь. Вижу, что другие студенты смотрят то на него, то на меня. Ждут реакцию. И, боюсь, встанут не на мою сторону, если конфликт разовьётся.

Хотя, к чему игра терминами, Василина? Этот придурок уже давно его раскрутил.

– Вам придётся, – отвечаю ему. – Иначе…

– Что? – поднимает он брови. – Иначе что?

Мать твою.

Я слабачка. И я ему проигрываю. Может, Паша прав, и без протекции я бы сюда никогда не попала, потому что так себе педагог?

– Думаю, вам следует задержаться, Семён, и после пары мы наведаемся к декану, – отрезаю я и тут же подчёркнуто переключаю внимание на электронную доску, на которую выведены словосочетания.

Прикладываю максимум усилий, чтобы оставаться спокойной, только вот внутри всё горит и кипит. Напряжение растёт. Мне дико хочется прямо сейчас закончить занятие, взять такси, выехать куда-нибудь за город, спуститься к реке и громко-громко закричать. Выплеснуть всё то, что наслоилось и отравляет меня.

Когда звенит звонок с пары, я сперва облегчённо выдыхаю, но потом вспоминаю, что оставила этого хама. Трусливо надеюсь, что он такой весь своенравный и крутой просто возьмёт и уйдёт. А я потом просто напишу докладную.

Но он остаётся.

Пока ребята, шумно переговариваясь, покидают аудиторию, а Радич стоит у двери, я полностью концентрирую своё внимание на заполнении журнала в системе. А когда аудитория пустеет, то решительно встаю и иду тоже в сторону выхода, где, уткнувшись в телефон, меня ждёт Радич.

– Идём к декану, – строго говорю, намереваясь выйти из аудитории первой, но вдруг, когда равняюсь с ним, Семён выставляет вперёд руку со смартфоном.

– Откуда это у тебя, мать твою? – вырывается у меня, когда я вижу на весь экран своё фото по пояс в кружевном чёрном лифчике.

Он оттесняет меня обратно в аудиторию и закрывает дверь.

– Думаю, к декану мы уже можем не торопиться.

7

– Откуда это у тебя?

Я смотрю на фото и не могу поверить, что оно в телефоне моего студента. Это что-то нереальное. Не может быть!

Паша – фотограф. И вполне успешный, не зря его пригласили в команду одного из подразделений достаточно известной студии в Москве. Как профессионал он достаточно универсален, пробуется активно в разных стилях и жанрах. В том числе в весьма откровенных.

Но я фотографироваться не очень люблю. И меня всегда раздражало, когда он вдруг посреди разговора тормозил меня и бежал за камерой или телефоном, утверждая, что ракурс у меня идеальный или ему срочно нужно поймать эмоцию.

Наверное, я не творческая и не понимаю этих наплывов вдохновения, но меня такие моменты жутко раздражали.

Но однажды, когда мы праздновали один из его очень удачных заказов ещё в Волгограде, Паша уговорил меня на одно откровенное фото. Единственное. Прямо за столом я распахнула блузку, позволив софткать меня в кружевном бюстгальтере.

– Твой охуенный парень забыл телефон в клубе, когда тусил там без тебя. И я немного покопался.

– Там же пароль… – я совсем растерялась.

– Адамовна, ты серьёзно? Что такое пароль для геймера?

Я чувствую, как холодеют мои пальцы, а колени слабеют. Сердцебиение учащается едва ли не до головокружения.

У него моё эротическое фото. Не просто у кого-либо, а у Семёна Радича! Хотя, наверное, любой другой бы не рыскал в чужом телефоне.

– Ты в курсе, что твой ненаглядный выставил его на закрытом аукционе-фотостоке? – его слова пробиваются будто через толщу воды. – Лицо слегка заблюрил, но вполне всё узнаваемо.

– Не может быть, – шепчу сама себе.

Паша ведь не мог так сделать! Тем более зная моё отношение к этому. Зная, что в моей профессии подобные кляксы на репутации могут оказаться фатальными. А педагогика – моё призвание! Моя профессия!

– Да ладно тебе, – насмешливый голос Радича возвращает меня обратно в аудиторию. – Сиськи зачётные.

Засранец. Ещё и сидит довольный такой.

– И чего ты хочешь? – складываю руки на груди, немного выходя из шока и прекрасно осознавая, что ничто теперь не помешает ему шантажировать меня сколько угодно. Хоть до выпуска.

– Увидеть вживую, – говорит он так просто, будто всего лишь просит улыбнуться ему.

А взглядом наглым скользит вниз. Задерживается на губах, а потом ныряет ниже. Я прихожу в такой шок, что у меня испарина выступает на шее под волосами, а соски вдруг сжимаются до боли.

С ужасом понимаю, что они могут проступить через ткань бюстгальтера и блузку. И, кажется, так и происходит, потому что Радич поднимает брови, а его губы искривляются в улыбке.

– А больше тебе ничего не показать? – вспыхиваю и складываю руки на груди в защитном жесте.

– Ну не всё сразу. Я люблю распаковывать подарки медленно.

– У меня даже слов нет… – сжимаю виски. – Ты просто…

– Сексуальный? Офигенный? – снова ухмыляется, прислонившись спиной к тумбе кафедры.

– Наглый. Хамоватый. Испорченный!

– Уж какой есть, – подмигивает. – Но давай к делу. Я жду, – кивает вполне однозначно на мою блузку.

– Удали фотку, Семён. Это частное фото, я, между прочим, могу на тебя заявление написать за хищение телефона и вмешательство в частную жизнь, – говорю так серьёзно, как только могу. – Тебе ли, как будущему юристу, этого не понимать.

В какой-то момент мне даже кажется, что его это проняло. Но нет. Это просто весёлая игра с его стороны.

– Хорошая попытка, Адамовна. Но телефон я отдал на ресепшн в клубе, а фотку всё же купил на аукционе на стоке. С лицензией. Ну а про шантаж… Мы же никому не скажем, правда? – он отталкивается от тумбы и встаёт на обе ноги ровно. – Но если не хочешь, то ладно, пойду пацанам покажу. Они заценят. И так как фото мною куплено, то можно и мерч запустить. Календарики там, тетрадки, кружки… К новому году от кафедры английского языка, к примеру. Как тебе?

Сучонок.

– Ну я пошёл? – делает стремительный шаг к двери.

– Стой, – я хватаю его за рукав прежде, чем мозг даёт оценку собственным действиям.

Радич останавливается и складывает руки на груди, всем видом понукая меня.

Засранец. Козёл. Да чтоб тебя…

Горло пересыхает, а на щеках появляется жар. Перед глазами плывёт всё от стыда.

– Чёрт тебя дери! – говорю и хватаюсь за верхнюю пуговицу блузки.

Рывком расстёгиваю её, а потом дрожащими пальцами берусь за вторую. И тут вдруг в дверь раздаётся стук. Я резко выдыхаю и в ужасе отшатываюсь. Хорошо, что не успела! Вот же я дура!

– Василина Адамовна, сегодня совещание кафедры в семнадцать часов, – сообщает, заглянув, секретарь декана. – Вас в чат ещё не добавили, поэтому я пришла сказать.

– Хорошо, – отвечаю сипловато, в надежде, что ничего подозрительного она не заметила.

– И ещё вот – подпишите, – она входит и вытаскивает из кипы на локте какую-то бумажку. – Это по поводу отпуска на лето. Мы списки заранее составляем и утверждаем.

Я беру на столе ручку и замечаю, как подрагивают мои пальцы, а пластик скользит по выступившей на коже влаге.

– В следующий раз тогда закончим, Василина Адамовна, – говорит Радич и подмигивает за спиной секретарши.

Он прикрывает за собой дверь, а я испытываю острое, почти болезненное облегчение. Едва не сползаю под стол на онемевших ногах, вовремя ухватившись за край столешницы.

– Ой у меня тоже под конец дня на каблуках уже ноги подкашиваются, – понимающе хихикает секретарша и кивает на свои ступни. – Поэтому вон: ближе к трём в балетки переобуваюсь.

– Угу, – растерянно киваю я.

Понимаю, что это не конец. И этот говнюк просто так не отстанет. Я в капкане.

Только почему-то соски так и саднят после его взгляда даже через одежду…

8

Семён

– Сём, ну ты покажешь фотку или нет? – толкает меня плечом Марк, пытаясь заглянуть в телефон.

– Хрен, – поднимаю руку и блокирую экран.

– Фига се, – бычится Марк. – Запал, что ли?

– Я её ещё не чпокнул. Как проедусь, так и подумаю, показывать или нет.

– Охренеть, ты таинственный, – ржёт Марк.

Мы открываем шкафчики и достаём снаряжение. Пересчитываю карабины, переобуваюсь в скальники и надеваю защиту на локти и колени. Марк делает то же самое, только ещё натягивает спецодежду.

– Ты перестегнул карабины? – кивает Марк на мои обвязки.

– Сейчас перестегну, мамочка, – подкатываю глаза в ответ.

– Сегодня на боулдеринг*?

– Нет, на пятнадцатиметровку на трудность**. На отвесную сегодня не хочу. А ты? Или снова тренить?

– Да, у меня сегодня две девчонки и дед.

– Дед – не кайф, – усмехаюсь. – Марик, тебе нафиг это надо? Ну пободался с батей. Успокоились же уже. Бросай работать. Или карты так и не разблочили?

– А мне понравилось бабки свои зарабатывать, Сём. Как умею. Я же не шарю, как ты, в играх, так что приходится тут и с дедами в том числе.

– Ну давай, – хлопаем рукопожатие и расходимся каждый в свой зал. Он обучать начинающих, а я сегодня сражаюсь с самой высокой скалой.

Пацаны ржут, что Марк решил поработать. А мне кажется, это круто. Постоянно рассчитывать, что у твоего папаши хорошее настроение и он тебе не блокнет карту – ну такое себе. Понятно, что долго Марик не повольничает, отец его приберёт к рукам сразу после выпуска. Там у семьи юридическая фирма, причём фамильная. Батя его как-то втирал, что адвокатская контора “Новокриницкий” была основана их там каким-то пра-пра ещё в девятнадцатом веке. Так что Марку не отбиться от семейного наследия.

А вот я всё же попробую. Не сильно меня тянет в профессию.

Захожу в дальний зал с самыми сложными дорогами. Тут всегда мало народу и можно отдохнуть, разгрузить голову.

Я немного разминаюсь, выбираю верёвку, на автомате проверяю на прочность и начинаю пристёгиваться. Втыкаю наушники, настраиваясь. Пробую первые зацепы и начинаю подниматься.

Медленно, не разгоняюсь сразу. Подъём высокий, на таком нельзя садить все силы в самом низу. Но когда, погрузившись в музыку, добираюсь уже чуть дальше середины, меня вдруг обгоняет какая-то мелкая девчонка. Причём идёт совсем рядом – на соседней верёвке. Только и успеваю это понять, когда её небольшая круглая задница мелькает перед глазами.

Ни хрена себе. Что это у нас тут за леди-паук. Не помню такой в “Альпине”.

Я щёлкаю по наушнику, выключая музыку, и ускоряюсь. Эту козу надо догнать.

– Эй, – кричу ей. – Ты кто такая?

Она вдруг отпускает руки и спрыгивает чуть ниже на страховке. Смотрит на меня с ухмылкой, а потом шарашит ступнёй мне по пальцам. И это получается так неожиданно, что я отпускаю и вторую руку и повисаю на одной страховке, стремительно сползая вниз.

Вера, блядь.

Да, это именно она – моя долбанутая старшая сестра.

– Привет, колобок, – подмигивает.

Вот коза. Каждый раз не забывает ткнуть в меня этим припизденным детским прозвищем, которое прилепила наша бабушка, потому что в детстве у меня были пухлые щёки.

Слышу щелчок. Твою мать, ну почему я не послушал Марка и не перещёлкнул карабины как положено? И уже через мгновение погружаюсь в тошнотворное ощущение падения. Секунда – и весь воздух со свистом вылетает из лёгких, когда я приземляюсь спиной.

Пролетел не больше трёх метров и грохнулся на мягкий пол, но спазмом один хрен берёт всю спину, и вдохнуть снова получается не сразу.

– Ушибся, солнышко? – надо мною нависает Вера, сводя жалостливо свои рисованные брови.

– Иди на хуй, – хриплю, переворачиваюсь на бок.

Вере меня нихрена сейчас не жалко, она ведь сделала это специально. Коза, блин.

– Фу, какие плохие слова ты знаешь. Вымой рот с мылом, – качает она головой и цокает языком.

Я усаживаюсь на задницу и кладу локти на колени, приводя в норму дыхание. Вера снимает шлем и тоже садится рядом.

Я охренеть как зол на неё, но Вера не может иначе. Она всегда врывается с фанфарами. Хорошо, что это происходит редко. Но тем не менее, я по ней адски скучаю.

Только ей не говорите.

– Привет уже, – обнимаю за шею, упиваясь мелкой местью и сжимая её шею локтем посильнее. – Какими судьбами, Вера?

– Поболтать надо, Сём. Слышала, ты тут родителей опечаливаешь.

– О, даже так, – не сдерживаю смеха, отчего отдаётся болью в рёбрах после удара. – Уж сколько ты их опечаливала, так я просто кроткий агнец.

– Ладно, агнец. Подрывай свой зад, поехали покатаемся.

Вздохнув, встаю. Если Вера появилась, позаниматься уже мне не удастся. Поэтому я соскребаю себя с пола, встаю и бреду в раздевалку.

– Офигенная тачка! – Вера ёрзает на переднем сидении, пристёгиваясь. – Как в трансформерах.

– Ещё одна, – скриплю зубами. – Это порше, Вера, тебе ли не знать.

– А Бамблби тогда кто?

За упоминание злосчастного автобота мне хочется её придушить. Надо, наверное, тачку просто в чёрный перекрасить.

– Шевроле.

– Да какая разница.

– Фига се… – прихожу в шок от такого заявления. – Есть разница, Вера! Вот тебе есть разница: дует ли тебя твой профессор или другой мужик? Так и тут. Это разные тачки. Обе классные, но разные.

– Фу, Сёма, тебе и правда рот вымыть надо.

– Я своим ртом ничего такого не делаю. А вот тебе точно не помешает.

Вера старше меня почти на шесть лет. В детстве мы с ней всегда готовы были один другому волосы повыдирать, но если дело касалось посторонних, то вставали на защиту друг друга. А потом родители развелись, и у Веры случился кризис подросткового возраста. То, что она творила, как выжигала нервы родителей, мне и не снилось. Мать с отцом даже снова сошлись на этой почве, но Вера была уже слишком испорчена, чтобы снова стать пай-девочкой. И только три года назад после очередной клиники она зачем-то пошла учиться, а там встретила мужика, который смог её зацепить так, что теперь сестра является образцом порядочности. Ну… по крайней мере, так мы её сейчас видим.

Но это Вера. Так что я бы не спешил расслабляться. Когда-нибудь она точно снова взорвётся своей безбашенностью. Заляпает всех, уверен. А мужика этого её вообще снесёт к чертям собачьим.

Мы катаемся по городу уже почти час и я прям устал от её увещеваний сходить к родителям на ужин.

– Не хочу, Вера. Батя опять начнёт сверлить мне мозг своей фирмой.

– А ты после универа и дальше будешь в свои игры рубиться? Пора повзрослеть, Сём.

– А ты, блядь, когда такая взрослая и осознанная стала, сестрица? – выгибаю бровь, повернувшись к ней. – Или тебе предки что-то пообещали, если удастся меня уболтать?

– Да срать мне на их обещания, ты и сам знаешь. Просто отец… мне кажется, он нездоров.

Угу, или делает вид. Ему не впервой.

– Слушай, ну вот иди сама на фирму и вникай в дела. А я буду заниматься тем, что мне интересно. И я не рублюсь в игры, а создаю их.

Она собирается мне что-то ответить, но я делаю ей знак замолчать. Всматриваюсь через пассажирское окно в сторону остановки.

Да ну нафиг. Адамовна, что ли?

Она. Сидит на лавке в стеклянной остановке, сцепив озябшие пальцы на ручке чемодана. Взгляд отсутствующий, глаза красные – даже с дороги заметно.

Ушла от своего придурошного парня, или кто он там ей? Кольца нет, значит, не муж. Жених?

Блин, вот бы Вера растворилась сейчас.

– Адамовна, – торможу у остановки и приоткрываю окно со стороны Веры. – Чего грустишь? Садись, подвезу.

Она поднимает глаза и пару секунд смотрит в ступоре. Потом поджимает губы и шипит в ответ:

– Не надо.

– Садись давай. Поздно уже. Вдруг тут маньяки?

Ощущаю на себе вопросительный взгляд сестры. Аж жжётся любопытством.

– Обойдусь.

Она встаёт и топает к подъехавшему рядом автобусу, таща за собой чемодан на колёсиках. Смотри, какая гордая.

Автобус закрывает двери и уезжает.

– Это кто? – не выдерживает Вера, когда я тоже выруливаю на дорогу снова.

– Моя преподша по английскому.

– У тебя встал на неё.

– Фу, Вера, – снова смотрю на неё, скривившись. – Ты пялишься на мой член? Это неестественно.

– Нет, Сём. На твой член я пялилась только однажды: когда тебя принесли из роддома. Ещё тогда подумала: ну и уродство. А сейчас я по взгляду поняла.

– Смотри, какая проницательная, – бурчу под нос, а у самого что-то нервы начинает тормошить.

Куда эта, мать её, Адамовна, поехала? Насколько знаю, она приезжая. И в Москве недавно. Было бы куда пойти, не ревела на остановке. И сейчас её одну да с чемоданом… только так оприходуют.

Блядь.

– Тормози, – Вера тычет мне указательным пальцем в ухо. – Оглох? Третий раз повторяю. Я такси возьму, а ты едь, догоняй свою училку.

– Не моя она.

Пока…

– Ой ладно, Сём, меня тут уже топит тестостероном. Останови у торгового центра. Я уже Льву написала, встретит скоро.

Я притормаживаю, выпуская Веру, а потом снова возвращаюсь в полосу машин. Так, какой там номер автобуса был?

____________

Рады были встрече с Верой?))

Для новеньких: Вера – второстепенный персонаж, который появляется в нескольких моих книгах. Например, её можно встретить в «Держи меня крепче» и «Ты не сбежишь». Заглядывайте))

Девчонки, не забывайте про звёздочки и комментарии.

Обнимаю, Маша :**

9

Василина

Мне нужно подготовиться на завтра, поэтому после короткого совещания я решаю остаться на кафедре и закончить подготовку. Дома будет некогда, потому что я планирую с Пашей очень серьёзный разговор.

Но хочется есть, и мы с Ликой, ассистенткой декана, с которой познакомились перед совещанием и вместе сидели, спускаемся в кафетерий.

– Сидеть сегодня до восьми точно, – вздыхает она. – Надо бургер купить и оливьешку, что ли. Ты что будешь?

– Овощной салат возьму, – смотрю на этикетку на контейнере и вбиваю в приложение, считающее калории. Влезаю в норму, можно себе позволить, хотя и уже почти шесть.

– Я не обедала, только кофе с утра выпила, так что мне можно поплотнее, – хихикает Лика.

Прикольная она. Мы, конечно, только познакомились, но мне её открытость и дружелюбность импонируют. Я сложно схожусь с людьми, но с Ликой, очень может быть, получится подружиться.

Снова пишет Паша, обещая вкусный ужин и незабываемую ночь, шлёт целые строчки сердечек и сложенных в молитве о прощении ладошек. А я ещё больше злюсь, вспоминая про фото.

Отвечаю ему коротко, что буду занята долго, и пусть сам ест свой ужин и делает свою ночь незабываемой.

Но меня снова так разгоняет, что и поработать в тишине аудитории не получается. Не могу сконцентрироваться на текстах лекций, мысли ведёт. Голова будто горит. Я злюсь на Пашу, и решаю отложить подготовку на утро. Занятия с третьей пары, приеду к восьми и подготовлюсь спокойно.

Собираюсь, заглядываю к Лике попрощаться и вызываю такси.

По подъезду поднимаюсь с ощущением, что ломается нечто очень важное для меня. То, что было основой. Я даже замедляюсь перед квартирой. Глубоко вздыхаю, умышленно вызывая в голове воспоминания, как нам с Пашей было хорошо.

Как ухаживал. Улыбку его, поцелуи нежные. Как умолял с ним уехать, а когда я сомневаться начала, что не вывезу жизнь в Москве, то именно он убедил меня, что я смогу, что справлюсь, что я талантливая и упорная. Заставил поверить в себя.

Почему же всё стало рушиться?

Я открываю дверь ключом и вхожу. И застываю у порога, когда слышу доносящиеся из спальни тихую музыку и приглушённые смешки.

Сердце в груди замирает, а потом срывается вскачь. К щекам приливает жар.

Не может быть…

На деревянных ногах я иду в спальню. Сжимаю кулаки перед дверью, вдавливая ногти в ладони на секунду, а потом открываю.

В комнате стоят ярко включённые кольцевые лампы, светоотражающие зонты. А на кровати, на той самой кровати, на которой я сплю, среди разбросанных лепестков роз, позирует обнажённая девушка.

Та самая Ксюша, которая так восторгалась тем, насколько с Пашей легко работать.

Она как раз прогибается в спине, отставляя голую задницу, и прикрывает глаза, прикусив нижнюю губу, а Паша приседает и щёлкает затвором несколько раз.

– Отлично, детка, – хвалит её. – Давай теперь ножки в стороны. И взгляд! Больше порочности во взгляде!

Они меня даже не замечают сначала. А потом девушка меняет позицию и вдруг обращает внимание, что в комнате, кроме них двоих, есть ещё и я.

– Ой, – вскрикивает она и хватает моё покрывало, пытаясь прикрыться.

Паша тоже оборачивается и опускает фотокамеру.

– Малыш? – округляет глаза. – Я думал, ты задержишься. Решили немного поработать пока. Хоум съёмка.

Боже, он сейчас серьёзно? Поработать решили?

Эта голая девка трётся по моей постели и типа всё норм?

Не знаю, как мне удаётся удержать себя в руках. Внутри всё просто каменеет, и появляется ощущение, что я наблюдаю за ситуацией будто со стороны. Будто моё сознание возводит прозрачный, но плотный барьер между мною и происходящим.

Я ничего не говорю больше. Просто открываю шкаф, достаю чемодан и начинаю сгребать в него свои вещи. Без разбора, не складывая, а забрасывая как попало.

Паша что-то вопит на фоне про то, что он ничего такого не делал, и это просто работа. И что домашние съёмки – это просто такой жанр. И нет разницы, в студии ли он работал бы или дома.

– Есть разница, Паша. Для меня есть, – отвечаю на удивление спокойно. Будто эмоции в секунду вырубились.

– Куда ты пойдёшь? Куда, Вася? – он нависает рядом, пока я застёгиваю чемодан. – Ночью! Одна! В Москве! Под мостом ночевать будешь?

– Главное, чтобы подальше от тебя, – отрезаю и выхожу, захлопывая дверь.

И только в лифте по щекам начинают катиться слёзы. Горько, обидно, неприятно. Но вдруг я с удивлением замечаю, что не больно. В груди не печёт, не саднит, сердце рассерженно и гулко бьётся, но кровью не истекает. Будто выгорели чувства не сейчас, а раньше.

Только когда?

Не вспыхнуло и сгорело сейчас, а будто оказалось, что потухло раньше.

Это удивляет меня. Но обида всё равно душит. Я ведь ничем не заслужила такого отношение. Неуважение это, как минимум.

Я выхожу и иду. Просто иду, слушая, как тарахтят пластиковые колёсики чемодана по асфальту. Дохожу до остановки и сажусь на лавку. Тут людно. У многих как раз конец рабочего дня и люди едут домой.

А мне… мне некуда ехать.

Только сейчас это понимаю. Скоро ночь, на улице около нуля, а я сижу с чемоданом на остановке без малейшего понимания, что теперь делать. Завтра ведь на работу.

Боже…

И вдруг, будто вселенная решила меня добить, слышу:

– Адамовна, чего грустишь? Садись, подвезу.

Поднимаю глаза и вижу жёлто-чёрную тачку Бамблби. Он смотрит на меня через приоткрытое пассажирское окно и подмигивает. И девчонка рядом. Настолько красивая, что даже я на доли секунды залипаю.

И контраст бьёт по глазам. Красивые, ухоженные, в тёплой дорогой тачке. Жизнью довольные.

И я… Зарёванная, продрогшая, совершенно не понимающая, что мне делать и куда идти с этой остановки. Или тут ночевать, или под мостом, как Паша сказал. Можно, конечно, и в отеле каком-то, но для этого надо найти номер и адрес, а у телефона заряда батареи семь процентов.

Чужой город. Огромный, враждебный мне. Я даже не совсем представляю, где и какой отель искать. И сколько это стоить будет.

– Не надо, – отвечаю максимально спокойно.

– Садись давай. Поздно уже. Вдруг тут маньяки?

Да ты, придурок, главный среди них.

Но вслух я себе такого не позволяю, конечно же. Не уподобляться же ему.

– Обойдусь.

Мне не нравится его взгляд. Слишком пристальный, пробирающий. Заглядывает будто не только под одежду, а и в душу. А там у меня сейчас метель.

И девушка эта внимательно так смотрит.

Поэтому я делаю абсолютно необдуманную вещь. Встаю и, ухватив за ручку чемодан, вхожу в первый попавшийся автобус, что остановился рядом.

________

Девчонки, кто не видел. У меня есть ещё одна книжечка в процессе – «Непреднамеренное отцовство». Забегайте!

10

– Девушка, конечная.

Я вскидываю глаза на кондуктора, которая тронула меня за плечо.

Сколько времени прошло? Как долго я ехала? Бардак в голове и туман.

– Выходите, пожалуйста.

Я поворачиваю голову, вглядываясь в темноту за окном автобуса.

– А вы разве не по кольцу? – горло саднит после подавленных слёз.

– Уже всё, это был последний рейс. Теперь на отстой.

Делать нечего. Я встаю и медленно иду к выходу. На улице тихо. Людей не остановке нет. Озноб пробирает от осознания того, что я оказалась где-то неизвестно где в чужом городе почти ночью одна. На телефоне три процента батареи, даже геолокацию включить и посмотреть местоположение не хватит.

Становится страшно. Вдох дрожит и не даёт полностью наполнить лёгкие. Я сажусь на лавку в остановке и прикрываю глаза.

И что теперь делать?

Сидеть тут до утра?

Ощущение беспомощности топит. Хочется лечь и свернуться калачиком, подтянув колени. Просто отгородиться от всего хоть как-то.

Я провожаю глазами одну редкую машину. Потом вторую. В карман, где остановка, они не заезжают, проскальзывают по трассе.

Но одна вдруг резко выворачивает и тормозит возле остановки. Чёрно-жёлтая.

– Ну ты и упёртая, Адамовна.

Ну почему именно Радич?

– Садись в машину. Губы синие уже.

– Какой благородный, – срывается ядовитое у меня, хотя, наверное, я должна радоваться, что это он, а не компания пьяных парней. – Сиськи прямо тут показать или в машине?

– Было бы неплохо, но я умею ждать. Так что с этим повременим. А теперь садись давай.

Он выходит из машины, забирает мой чемодан и укладывает его в багажник. А потом “по-джентельменски” открывает пассажирскую дверь, приглашая.

Там, в машине, тепло, наверное. А я так замёрзла.

Этот говнюк не упустит стяжать с меня за свои услуги, это я понимаю. Но… он единственный, кому сейчас хоть в какой-то степени не всё равно на меня. Почему-то.

Насколько у меня замёрзли ноги в туфлях, я понимаю только когда встаю и шагаю к машине. Неудивительно – вон снег уже срывается, а я в лодочках на каблуке.

Я сажусь в салон, и Семён захлопывает двери. Меня окутывает тепло и приятный запах кожи и мужского парфюма. Пока Радич садится за руль, я откидываю голову на спинку сиденья и прикрываю глаза, а туфли сбрасываю и поджимаю пальцы на ногах. Без остывших туфель ноги быстрее согреются.

– Продрогла? – спрашивает будто между прочим, заводя мотор.

– Угу, – отвечаю, не открывая глаза.

И через секунду чувствую, как мне по ногам начинает идти тёплый воздух.

Как же приятно.

Радич катит по трассе, а я просто сижу с закрытыми глазами. Молчу какое-то время. Да и сказать нечего.

– Тебе некуда пойти? – спрашивает минут через десять, а может даже полчаса.

– Некуда, – отвечаю честно. – Надо бы отель найти в интернете ближайший, но телефон сел.

– Поставь на зарядку.

Я открываю глаза, а Радич кивает мне на приборную панель, из которой торчит провод.

Подключив телефон, я пытаюсь найти какой-то отель в интернете. В ближайших мест совсем мало и стоимость зашкаливает. Если я сейчас столько отдам за ночь, на что я потом жить буду? Тем более я только начала работать и зарплата будет самое ранее через месяц.

– Куда мы приехали?

Вижу, что Семён остановил машину возле какого-то заведения.

– В закусочную. Жрать охота и надо решить, что с тобой делать, Адамовна.

Я засовываю ноги в согревшиеся туфли и тоже выхожу из машины. Поднялся ещё и холодный ветер, волосы треплет и пробирается за шиворот.

В закусочной светло, тепло и пахнет жареным мясом. Желудок сводит до боли, а рот наполняется слюной. Но уже почти ночь, так что эти ароматы не про меня.

Семён кивает мне на столик в углу, а сам отходит к стойке. Возвращается минут через пять с двумя чашками горячего чая. Одну ставит передо мною.

Я обхватываю её руками и наслаждаюсь мимолётным приятным ощущением. Горячая чашка – это же не только посуда с напитком, это как крючок, за который ты цепляешься, вспоминая тишину и уют. Что особенно остро чувствуется мною сейчас.

– Спасибо, Семён, – говорю, глядя на Радича, но по взгляду его вижу, что он не из команды добрых самаритян.

– Позже отблагодаришь, – пошло подмигивает. – А сейчас давай пожрём.

Нам как раз приносят пиццу, блюдо с тушёным мясом и жаренные на гриле овощи. Официантка ставит на стол всё и, сдержанно, но вполне красноречиво улыбнувшись Семёну, уходит, виляя бёдрами.

Он принимается активно есть. С аппетитом и даже в какой-то степени красиво, если этот процесс так можно назвать. И во мне будит зверский аппетит, аж в желудке урчать начинает.

– Почему ты не ешь? – смотрит внимательно, даже как-то слишком для такого вопроса.

– Ем, – показываю на стручки спаржи на моей тарелке.

– Это хрень, а не жратва. Мясо бери. Или ты веганша?

– Нет, не веганша. Прото не голодная.

– Чушь. Ты смотришь на еду так, будто готова вместе с тарелкой проглотить.

– Просто поздно уже для ужина.

Мне сложно это объяснить, но он почему-то сердится. Вдруг швыряет вилку на стол, и мне начинает казаться, что Радич готов запихнуть этот кусок мяса мне в горло.

– Взяла и съела, Адамовна. Быстро, – говорит негромко, но с явной угрозой.

– Да в чём проблема-то, Семён? Тебе обидно, что я не хочу есть твоё угощение? – смотрю на него с искренним непониманием.

– Плевал я на угощение. Просто вы, тёлки, не жрёте по непонятным для нормальных людей причинам, а потом вас с того света вытаскивать надо.

Он замолкает и будто на мгновение погружается в себя. Злится. И я тут, кажется, не причём.

– У тебя кто-то пострадал от анорексии? – спрашиваю негромко после небольшой паузы.

– Сестра, – хмуро отвечает, не глядя на меня.

– Спасли?

– Спасли. Её. Но сколько других дур сидят на диетах и скоро сдохнут, потому что процесс в какой-то момент становится необратимым. – снова смотрит сердито. – Ты в том числе, Адамовна. Так что завязывай выёбываться и жри нормально. А я пока позвоню.

Под его острым взглядом я всё же беру кусочек пиццы и откусываю.

Боже, как же вкусно…

– И я прослежу, чтобы ты не побежала и не вывернула лишние калории в унитаз. Есть опыт, как ты понимаешь.

– Я не стану…

– Вот и хорошо.

Семён, отчитав меня как маленькую девочку, достаёт телефон и выходит на улицу. А возвращается через несколько минут.

– У меня есть знакомая – дальняя родственница, работает тоже в нашем универе. Она снимает квартиру тут неподалёку. Как раз искала соседку. Туда тебя и отвезу.

Он заставляет меня доесть под его пристальным взглядом кусочек пиццы, а потом отвозит к своей родственнице.

Родственнице ли?

Но сейчас для меня это неважно. Деться мне всё равно некуда.

И к моему удивлению, этой знакомой оказывается Лика, с которой мы как раз сегодня на совещании познакомились.

Радич затаскивает мой чемодан на четвёртый этаж, тепло здоровается с Ликой и, подмигнув мне на прощание, уезжает.

_____________

Дорогие мои читатели, искренне поздравляю вас с наступающим Новым годом! Пусть он принесёт мир и благоденствие в ваши жизни, ваши семьи и ваши души. Всего наилучшего!

Проды, возможно, уйдут на каникулы до 3 января. Но это неточно))

Обнимаю всех крепко-крепко, Маша :**

11

– Василина, тебе просто надо развеяться, – Лика достаёт из шкафа платье, прикладывает к себе и вертится перед зеркалом. – Нет, синий точно не мой. По крайней мере, не при дневном цвете.

– Мне просто хочется забраться под одеяло, свернуться и проспать неделю, – падаю навзничь на диван и уставляюсь в потолок.

– С ведром мороженого?

– Лучше шашлыка, но это только мечты. И про одеяло, и про шашлык.

– Поэтому я и говорю: развлечься. Отдохнуть. Отпустить вожжи, понимаешь? Ты как электрический провод вся – напряжена. Вот-вот вспыхнешь.

– Предлагаешь купить на вечер вина? – я всё же соскребаю себя с дивана и бреду тоже к шкафу. Сегодня у меня всего одна пара и та четвёртая. Анжелике тоже к двенадцати.

– И порыдать обнявшись? Нет уж. У меня другая идея.

Мне, честно, даже представить страшно, что она там могла придумать. Мы с Ликой живём как соседки всего неделю, но я уже успела понять, что девушка она очень активная и громкая.

Но, к моему собственному удивлению, негативных эмоций это у меня не вызывает, хотя я трудно переношу, когда в пределах или около моего личного пространства столь громкие и активные люди. Обычно хочется спрятаться, закрыться, уйти от них подальше. Но с Ликой как-то проще, она меня не напрягает.

Даже наоборот, её жизнерадостность и активная жизненная позиция вдохновляют.

А вдохновение мне сейчас необходимо как воздух, потому что моя жизнь попала в зону турбулентности и никак не хочет выравниваться. Радич со своими взглядами и намёками. Паша, который зачем-то шлёт мне сообщения. То “люблю”, то какие-то гадости.

А теперь ещё и у сестры проблемы. Её муж погиб при исполнении несколько лет назад, но добиться справедливости или хотя бы какой-то компенсации она не смогла. Всё так выкрутили, будто сам виноват. В итоге ипотеку она с малышом на руках не потянула, и банк забрал квартиру. Уезжая, я отдала ей ключи от своей.

А вот буквально позавчера она звонила, сказала, что у Сашки, племяша моего, ухудшилась ситуация со зрением. У него с детства проблемы, говорили лет в двенадцать, возможно, операция потребуется. Но может оказаться, что она нужна сейчас. Люда плакала, когда звонила. Говорила, что едва концы с концами сводит, а операция больших денег стоит. Иначе же Сашка вообще может зрения лишиться.

В общем, что делать, я не знала. Как помочь сестре? У Паши денег я попросить не могла. Как-то заикнулась, когда мы ещё вместе были, но он сказал, что всем помочь невозможно, даже близким. И он сказал, что уже вложил деньги в новое оборудование. Но это было около года назад, тогда Сашке требовалась лишь поддерживающая терапия.

Но я не могла оставить в беде сестру и Сашку. У меня кроме них и нет никого. Поэтому в тот же день, как Люда позвонила, пошла в банк и взяла кредит. Деньги большие, пришлось квартиру в Волгограде заложить. Но я справлюсь. В университете зарплата достойная. Буду экономить, откладывать. Взяла на пять, но года за три выплачу.

– Нет, Лика, – возвращаю ей флайер, который она мне триумфально вручила. – Это сумасшествие. И риск. Нечего нам делать там.

– Вечеринки-маскарады – это всегда весело.

– Да. Студенческие вечеринки. А мы – преподаватели, – качаю головой. Как такой бред ей вообще мог прийти в голову?

– Ма-ска-рад, Вася! – машет она у меня перед лицом флайером. – Никто нас не узнает. К тому же, быть преподавателем – не значит записать себя в бабки. Тебе сколько? Двадцать шесть?

– Я не хочу по глупости потерять работу, Лик. Тем более в моей ситуации.

– Вот тем более! Пока ты совсем в депру не скатилась, надо встряхнуться. Жить надо, Вась. В любой ситуации стараться чувствовать себя живой. Тебе нужен адреналин, но не деструктивный.

Как по мне адреналин он и в Африке адреналин. Но Лику не переспорить. Поэтому я просто качаю головой и одеваюсь в университет.

Обратно с пар мы возвращаемся по отдельности. Лика говорит, что ей нужно кое-куда заехать, поэтому я иду на остановку одна. Размышляю над предложением декана с января взять больше аудиторных часов.

Хотя, о чём тут размышлять? Мне нужны деньги. Нужно зарекомендовать себя как надёжного сотрудника. Поэтому и думать не над чем. Я одна, семьи нет – справлюсь. Быстрее с кредитом разберусь.

Проходя мимо парковки, обращаю внимание на свободное парковочное место у колонны. Жёлто-чёрный автомобиль отсутствует там уже целую неделю, как и его хозяин.

С одной стороны, мне бы выдохнуть, что Радича сейчас нет, но с другой… Однажды он всё равно появится и снова начнёт меня изводить. Не думаю, что сольётся просто так.

Да и вообще-то хотела его поблагодарить.

Вернувшись домой, я принимаю душ и решаю приготовить суп. Вчера с Анжеликой доели тот, что она варила. Моя очередь.

Не то чтобы мы условились об очерёдности готовки-уборки, оно как-то само собой стало складываться. Это ведь честно и справедливо, нам обеим так жить комфортно. И что ещё меня покорило, так это то что при всей своей взбалмошности, Анжелика оказалась очень аккуратной и предпочитает порядок. Не педантичный, но вполне адекватный.

Закончив с готовкой, я сажусь за стол и достаю папку с лекциями. Было бы идеально подготовиться за выходные на всю неделю. Ну или хотя бы на первые два-три дня.

– Привет, задрот, – возвращается домой Анжелика. – Пятница, а ты за конспекты уселась.

– Я не задрот, – заканчиваю дописывать пометку в печатном листке и поднимаю на Лику глаза. – На неделе не хочу в запаре быть. Сейчас закончу эту лекцию и можем фильм на вечер выбрать.

– Выбирай, – она закатывает глаза. – И что-нибудь понафталиновей. А я собираюсь сегодня оторваться.

Она берёт пакет, с которым пришла, и вываливает его содержимое на диванчик. Какая-то яркая одежда с блёстками и оборками.

Кажется, Анжелика не отказалась от своей идеи пойти на вечеринку-маскарад в клуб.

– Я не собираюсь тухнуть, Вась. И тебе очень не советую, – говорит она мягко, присев рядом со мной за стол. – Ты классная. Очень красивая. Но у тебя сложный период в жизни. Ты ведь изучала психологию в университете? Помнишь, что рассказывали про депрессионные воронки? Попадёшь в одну из них, а выбраться очень сложно. Поэтому давай, откладывай лекции. Приготовим салат из креветок, выпьем по стаканчику ягодного джина – я бутылочку прикупила, натянем классные шмотки и маски – и вперёд. Никто нас не узнает, вообще не факт, что там будет кто-то из наших студентов.

Она берёт яркий оранжевый парик, надевает его, прикладывает к лицу чёрную кружевную маску и подмигивает мне в прорезь для глаз.

Действительно не узнать её. А если добавить костюм и макияж…

– Креветок в салат давай положим побольше, – закрываю тетрадь с лекциями. – И джин я всё равно разбавлю лимонным соком.

12

– Это какое-то издевательство над детскими сказками, – поправляю перед огромным зеркалом в холле бирюзовую маску с чёрной оторочкой и белыми неоновыми нитками, что должны светиться в ультрафиолете в клубе, и красный парик. – Я та ещё Русалочка.

– Сказки на самом деле совсем не добрые детские истории, – Лика наносит ещё один слой блеска для губ поверх ярко-голубой помады. – Знаешь настоящую историю спящей красавицы? Принц, когда нашёл её в заброшенном замке, совсем не собирался целовать и будить. Он её изнасиловал. А проснулась она от того, что рождённые через девять месяцев близнецы сосали её груди.

– О! Зачем ты мне это рассказала? – кривлюсь я, шокированная подробностями. – Я очень любила эту сказку.

– Её детскую интерпретацию, Вась. На самом деле сказки страшные. Почти все.

– Н-да уж.

И вот Снежная королева в короткой пышной юбке и серебристых сапогах на шпильке до самой середины бедра и Ариэль в ниспадающем блестящем тёмно-зелёном платье чуть выше колена, получают на свои запястья печати клуба и проходят внутрь.

Боже, и на что я подписалась? Хочется шлёпнуть себя ладонью по лбу. А заодно и Анжелику.

Народу тут пруд пруди. Все разряженные, разрисованные как на Хэллоуин. Кто-то более лаконично: в маске и красивом платье, но большинство в ярких костюмах.

– Это всё студенты института культуры! – перекрикивая музыку, вопит мне на ухо Лика. – У них это традиционные тусовки. И остальные понемногу примазываются.

Ну то, что большинство посетителей тут будет не из нашего университета, уже радует.

Музыка шарашит по барабанным перепонкам, заполняя собою всё пространство. Кажется, будто эти тяжёлые басы можно руками потрогать. Это вводит в особенное состояние, возможно, что-то сродни трансу. Ведь люди и раньше вызывали измененные состояния психики при помощи музыки и ритмов.

Яркие разноцветные световые полосы в темноте клуба, причудливая подсветка потолка, сцены, пола, барной стойки и кабинок и яркие костюмы посетителей сливаются в причудливую фантасмагорию, и ты будто попадаешь в совершенно иной мир.

– Привет, девчонки, – возле нас останавливается высокий парень в красном плаще поверх джинсов и толстовки и маске. – Растерялись? Могу сориентировать.

Я прищурилась, пытаясь понять, не мой ли это студент. Но проблема в том, что я отработала совсем недолго, и всех ещё в лицо не запомнила, а вот они меня… Одна надежда , что в костюме, парике и маске не узнают. Я и сама, глядя на себя в зеркало, не узнала. Но всё равно страшно.