Скачать книгу И жили они долго и счастливо полную версию современного популярного автора Алёна Селютина в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно на нашем сайте 18pohd.ru.

И жили они долго и счастливо
Алёна Селютина

Red Violet. Больше чем магияМИФ Проза
Трогательное фэнтези на основе русских народных сказок.

Кощей и Василиса женаты уже много лет. Дома их ждут доберманы Хугин и Мунин, а в Западно-Сибирском отделении по надзору за магией и магической миграцией – новые задачи и проблемы: то брат с сестрой, потерявшие ведьму-наставницу, на голову свалятся, то европейские коллеги для обмена опытом нагрянут… Кощей и Василиса счастливы в браке. Но за спиной у каждого – свои тайны и ошибки. И когда прошлое незваным гостем явится на порог, смогут ли они довериться друг другу?..

От автора

Как-то раз я злилась на мужа по какому-то очень важному, но давно забытому поводу, и в голове у меня родилась пара как метафора для супругов. Она вся такая Василиса Прекрасная, а он весь такой Кощей Бессмертный. В общем, понятно, кто тут хороший, а кто плохой. Я повертела их так и сяк, написала пару зарисовок, а они вдруг ожили и, нисколько меня не смущаясь, занялись своими делами.

В общем, я решила, что надо писать еще. Но в процессе выяснилось, что за этой парой для меня скрывается куда больше, чем просто материал для забавных зарисовок. Мне захотелось поговорить о том, что, на мой взгляд, должно являться основой любого брака: об уважении, поддержке, праве оставаться собой и безопасности. И о верности в самом широком понимании этого слова.

Для кого эта книга

Для поклонников фэнтези на основе русских народных сказок.

Для тех, кто хочет узнать, как сложилась жизнь героев любимых сказок после того, как закончились их приключения и отгремел свадебный пир.

Для тех, кто хочет окунуться в мир книги, где живут Кощей, Василиса Прекрасная, Марья Моревна и Финист Ясный Сокол.

Алёна Селютина

И жили они долго и счастливо

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

В книге встречаются сцены курения. Курение вредит вашему здоровью.

© Алена Селютина, 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Моей семье.

Спасибо, что выбрали и продолжаете выбирать меня

Сказка первая, в которой жили-были…

У меня жена умная,
У меня душа разумная.
У ей походка павлинная,
Тиха речь лебединая.
Очи ясного сокола,
Брови черного соболя.

    Русская народная песня

Глава 1

Шлеп, шлеп, плюх…

– Ай, больно же! Тьфу ты… Вот и поужинала…

– Обойдемся без привала?

– Кош, ты роешь себе могилу.

– Здесь даже рыть не надо…

– Может и так, но факта это не отменяет.

– Останавливаемся?

– Да.

Очередной комар размером с небольшого мамонтенка сел на спецовку, бодро проткнул рукав и приступил к трапезе. Василисе захотелось разреветься. Настроение было отвратительным, еще когда они подходили к болотам, теперь же вдобавок чесалось и зудело все тело: не помогали ни репелленты, которыми она облилась более чем щедро и которые отчаянно воняли, ни березовый деготь, в котором был вымазан платок, завязанный на запястье. Комарам было хоть бы хны, зато внезапно выяснилось, что вся эта дикая смесь отпугивает Кощея, подтверждая тем самым его репутацию отъявленного кровопийцы. Все то время, что они шли по болоту, Кощей старался держаться от нее подальше, ворча, что у него дыхание перехватывает. Колдовать он запретил, рассудив, что если на болоте расставлены ловушки, то магия их активирует. Однако на комаров не жаловался, и для Василисы это стало вторым доказательством того, что они признали в нем своего.

Вообще же комары, кажется, были единственными, кто остался среди трясины. Тишину нарушали лишь их писк и жужжание да редкий звук лопающихся пузырьков метана. Не было слышно ни птиц, ни животных. Лес вокруг словно вымер. А воздух сгустился, давил на грудь, и по мере продвижения вглубь топей дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Они слонялись по этому болоту уже почти полтора часа и пока ни на что не наткнулись. Давно не ездившую на вызовы и отвыкшую от подобного Василису это нервировало.

Она выбралась на ближайший сухой островок, прислонилась спиной к трухлявому пеньку и прикрыла глаза. Над головой мгновенно сгустилась темная тучка. Даже сквозь москитную сетку это выглядело жутко.

– Кош, сделай что-нибудь, – попросила она.

Кощей хмыкнул, порылся в многочисленных карманах своей спецовки, нашел лучину, поджег щелчком пальцев и воткнул в землю. Сизоватый дымок с красными прожилками устремился вверх тонкой струйкой, и комаров как ветром сдуло. Из другого кармана Кощей вытащил флягу, отвинтил крышку и сделал несколько глотков.

– Будешь? – спросил он Василису.

Она кивнула, приняла флягу и тоже отпила. Вода была прохладной, свежей и сладковатой. Дышать стало легче. Василиса решила, что для дела еще немного сможет потерпеть, как бы тяжело ей здесь ни было. Болота вводили ее в уныние. Они все еще снились ей порой – два с половиной года в лягушачьей шкуре не прошли даром. Некстати пришла мысль: быть может, комары мстили за всех съеденных ею собратьев? Кощей же, наоборот, явно чувствовал себя прекрасно. Топи питали его, словно батарейка. Признавали его, тянулись к нему, с радостью отдавали свои силы. И он с удовольствием принимал подношения, пока Василиса пыталась не попасть на закуску очередному любителю третьей отрицательной. Это не могло не раздражать.

– Надолго не хватит, – предупредил Кощей, кивнув на лучину. – Минут на пять максимум. Отдохни, и пойдем дальше. Скоро закат.

Воздух и впрямь серел, солнце опустилось ниже: еще немного, и начнет наливаться холодным, не способным согреть багрянцем.

– Что мы тут делаем? – устало вздохнула Василиса. – Почему Баюн не послал Сокола или кого-то из его воробушков? И почему мы должны были идти сюда именно на ночь глядя?

– Баюн не послал Сокола, потому что после недавней ведьмы и того, что он нашел в ее подвале, тот не очень-то хорошо держит себя в руках, когда чует темную магию. Мы же тут, судя по всему, имеем дело с детьми, незачем их пугать раньше времени. А ты у нас милая, приятная женщина, которая должна вызвать чувство доверия.

– Я не умею общаться с детьми.

– Как будто бы, кроме Божены, в Конторе кто-то это умеет. Ну, может, еще Настасья. Но будить Божену по такому поводу в середине лета как минимум жестоко.

Василиса хмыкнула. Слушать от Кощея рассуждения о жестокости было как минимум забавно.

– А вот Настя была бы счастлива здесь оказаться, – пробормотала она. – Вообще где угодно, только бы не сидеть дома. Так почему мы не пошли днем?

– Потому что у меня были важная встреча в обед и судебное заседание после. Еще вопросы есть?

– Есть!

– Что же ты раньше их не задавала?

– Потому что надеялась на романтическую прогулку, – огрызнулась Василиса и с тоской посмотрела на лучинку. Та быстро и верно истлевала, и вместе с ней таяли последние секунды без вездесущих кровососов.

– На болоте? В следующий раз просто попроси, и я свожу тебя на свидание.

– Когда, если ты все время работаешь?

Кощей не ответил, и Василиса тяжело вздохнула.

– Ладно, прости. Сегодня был сумасшедший день. Баюн не в духе, я устала, а теперь меня едят комары, я хочу домой и спать, и я терпеть не могу болота…

Кощей отвел взгляд. В конце концов, в том, что Василиса терпеть не могла болота, был виноват он – и отнюдь не косвенно.

– Ты их чуешь? – с надеждой спросила Василиса.

– Где-то близко. Возможно, прикрылись какими-то чарами. Скоро найдем. Да и после захода солнца ты будешь при силах, так надежнее.

– Да, – согласилась она и снова огляделась.

На этом участке болот, где Лес чаще всего открывал тропу из соседнего мира, жила ведьма, подотчетная Западно-Сибирскому отделению Управления по надзору за магией и магической миграцией. Она присматривала за тропами и не давала охочим до острых ощущений туристам угодить куда не надо. Однако десятого июля ведьма не прислала обычный ежемесячный отчет. Сначала в отделении снисходительно посмеялись: недавно отмечали Купальную ночь, а после нее ведьмы, как правило, долго приходили в чувство. Но попытки связаться с ней результата не дали. Зато местная кикимора радостно доложила, что ведьму давно не видела, а вместо нее теперь здесь вовсю хозяйничает молодая девчонка. «Во-о-оть тякусенький детеныш, – шепелявила кикимора и противно улыбалась. – Славненькая такая девочка, молодое еще мясцо». По заверениям кикиморы, в бывшем доме ведьмы с девчонкой жил мальчик. Впрочем, гулял он по болотам свободно, а значит, держали его не на жаркое. Заданием Кощея и Василисы на этот вечер было выяснить, что случилось с ведьмой и откуда на болоте взялись дети.

Рядом с пеньком, на который опиралась Василиса, среди скромных белых цветов багульника росла морошка. Маленькие оранжевые ягодки грели взгляд. Василиса оторвала одну, откинула с лица сетку и сунула ее в рот. И тут же выплюнула.

– Кош, – позвала она. – Ягода.

Омерзительный вкус тлена. Спелая ягодка сгнила и даже не заметила этого.

Кощей тоже сорвал ягоду и задумчиво понюхал.

– Неделя… – пробормотал он. – Держись за мной, не высовывайся. Чем ближе, тем лучше. Как увижу их, пойду в дом, а ты жди, пока позову.

– Ты уверен…

– Василиса.

И она умолкла. Разумеется, она понимала: чтобы справиться с Кощеем, нужен кто-то покрепче двух детишек. С другой стороны, внешность обманчива. Яга вон выглядела древней старухой, но стоило ей начать колдовать…

– Просто волнуюсь, – сообщила Кощею Василиса, надеясь, что хотя бы это убережет его от излишней самоуверенности.

– Буду помнить, – кивнул Кощей.

Лучинка мигнула в последний раз и погасла. Сизоватая струйка растаяла, и комары вновь принялись кружить над своей жертвой.

– Идем, – позвал Кощей.

Василиса с тяжелым вздохом оторвалась от пенька, поднялась, ухватившись за протянутую руку, и послушно последовала за ним.

Сумерки сгущались все быстрее, и в полутьме глаза Кощея замерцали изумрудными огоньками, а возле его ног черным туманом заклубились тени. Наверное, не зря Баюн посылал с ним на задания только ее. В Конторе давно забыли, каков Кощей на самом деле, вроде опасаются, но больше по привычке. Увидел бы сейчас кто, почувствовал… Потом бы в коридорах шарахался.

Последние лучи солнца подмигнули на прощание из-за горизонта, и Василиса ощутила знакомое успокаивающее покалывание в пальцах. Ладони налились теплом. Проснувшиеся силы приветствовали свою хозяйку. Одновременно с этим появился домик. Просто в одном из мест туман стал плотнее, из него соткались очертания бревен, а потом и вовсе явилась взгляду хиленькая покосившаяся избенка с утопленным в земле черным слепым окном, поросшей мхом крышей и едва державшейся на петлях дверью. Этот домик источал такую жуть, что Василиса бездумно сделала шаг назад и даже не почувствовала, как нога провалилась в топь. Зато характерный звук услышал Кощей и дернул ее на себя.

– Я сказал рядом! – шепотом рявкнул он.

– Прости, я что-то…

Единственное окошко приковывало взгляд. Ужас перерос в панику, дыхание сбилось, и в страхе зашлось сердце.

А потом все закончилось. Более того, сознание стало ясным-ясным, словно…

– Ты зачаровал меня?

Кощей отстраненно кивнул и пояснил, не отрывая взгляда от домика:

– Скорее, снял чужие чары. Побоялся, что на стук твоего сердца и зов крови явится не только ведьма. В любом случае ее охранные заговоры уже сработали, напустили жути, и она наверняка тебя учуяла.

– Там что-то очень страшное? – спросила Василиса, вспоминая разговор о Соколе и ведьме.

Ох, ну не годится она для работы с темными! Вот вернется в Контору и выскажет Баюну все, что хотела сказать последние лет десять. Или вообще за все время работы, потому что потом ее уволят и случая уже не представится.

Кощей впился заострившимся взглядом в избушку. Смотрел не моргая, стало уже совсем темно, но его зеленые глаза недобро и холодно сверкали, отражая неизвестный свет.

– Нет, – наконец ответил он. – Ничего страшного там нет. И никого. А теперь стой и жди, пока не позову.

Превращение происходило плавно, но быстро. Вот стоял Кощей, а вот его фигура дрогнула, поплыла и сложилась в коршуна, коршун махнул крыльями, оторвался от земли и взлетел, растворившись в ночи. Василиса послушно уставилась на избушку, ожидая сигнал и заставляя себя не думать о болоте. Текли секунды, складывались в минуты, но ничего не происходило. Ждать было невыносимо. Потом что-то грохнуло, раздался вскрик, Василиса не выдержала и ринулась вперед.

Она вбежала в дверь и напоролась на непроглядную тьму. Прищурилась, ища печь – ибо какая же изба без печи, – нащупала слабый отсвет, неяркую теплую дымку, сосредоточившуюся в углу, направила туда поток силы, заставляя жарко вспыхнуть огонь в горниле, и огляделась. Изнутри избушка оказалась куда больше и добротнее, нежели выглядела снаружи. Тут было тепло и сухо. Печь красовалась свежей побелкой, рядом лежал валежник. Посреди стояли стол и лавка, на которой сидел Кощей. Выглядел он недовольно, сжимал и разжимал ладонь, тер правое запястье, и этот старый, хорошо знакомый Василисе жест заставил ее нервничать куда сильнее, чем все остальное. На полу, скованные магией, лежали двое. Ведьма и ребенок. Мальчику было лет двенадцать. Красивый, черноволосый, кудрявый. Он смотрел на Василису волчонком и явно был напуган. А вот ведьма скрыла лицо за волосами, и непонятно было, сколько ей лет и что она думает о гостях.

– Я же сказал ждать! – зло прошипел Кощей.

– Я услышала твой крик! – возмутилась Василиса.

– Эта ведьмина шавка чуть не прокусила мне руку. Как бы теперь не заразиться чем…

Василиса вздохнула и подошла ближе, взяла его ладонь, осмотрела, зашептала, вкладывая в слова силу:

– На море на Кияне, на острове Буяне, стоят мосты калиновы, на мостах стоят дубовые столы, на столах сидят девицы – белые царицы. Вы, девицы, белые царицы, берите иглы золотые, вздевайте нитки шелковые, зашивайте раны кровавые…

Мальчишка на полу оскалился:

– Чувствуйте себя как дома, гости дорогие. Развяжите уж, мы вас попотчуем, а то как-то неудобно: гости пришли да сидят несолоно хлебавши, а хозяева разлеглись и отдыхают…

Он был в том возрасте, когда ломается голос: явно хотел уверенно пробасить, но едва не сорвался на фальцет. А значит, боялся. И все равно нашел в себе силы язвить.

Василиса договорила последние слова, проследила, чтобы рана на руке Кощея затянулась окончательно. Мальчишка открыл рот, явно намереваясь сказать что-то еще, но в этот момент ведьма развернулась и с силой пнула его в ногу. Волчонок охнул и замолчал, волосы у ведьмы слетели с лица, и наконец стало возможно ее рассмотреть. Кикимора сказала правду: это была совсем молодая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, не больше. На худом остром личике выделялись, притягивая взгляд, огромные черные глаза. Но пожалуй, эти глаза были единственным, чем ведьма могла бы похвастаться. Она была болезненно худа, словно ее морили голодом, и это показалось странным: волчонок был розовощек и явно не страдал от недоедания. Грязные черные волосы спутались в колтуны, бесцветные потрескавшиеся губы сжались в линию. На лице застыло злое и испуганное выражение, которое ее тоже не красило.

– Как тебя зовут? – спросила ее Василиса.

Ведьма растянула губы то ли в оскале, то ли в улыбке, обнажив зубы, и ничего не ответила.

– Послушайте, – начала Василиса заранее заготовленную речь. – Я понимаю, что знакомство началось плохо, но мы пришли с миром. Никто не собирается причинять вам вред. Здесь живет ведьма – Нижинская Агафья Егоровна. Вы ее знаете?

Дети молчали, Василиса вздохнула про себя, признавая, что это будет трудно, и продолжила:

– Нижинская не выходит на связь, и нам доложили, что на границе теперь новые жильцы. Это место подчиняется Западно-Сибирскому отделению Управления по надзору за магией и магической миграцией. Вы напали на сотрудника отделения, поэтому нам пришлось применить силу. Мы заберем вас с собой: нам необходимо выяснить, что случилось с Агафьей Егоровной, а также кто вы и как…

Оскал ведьмы дал трещину. Она кинула пронзительный взгляд на волчонка и замотала головой. Волчонок, впрочем, тоже неожиданно побледнел.

– Мы никуда отсюда не уйдем! – крикнул он. – Мы останемся здесь. Подите прочь!

– Никто ничего вам не сделает… – начала Василиса, но мальчишка перебил, заверещав:

– Вы все так говорите! Они тоже говорили!.. Мы останемся здесь! Уходите! Моя сестра не…

В этот момент девчонка снова пнула его в бок, и мальчик опять замолчал, сцепив губы, словно боялся, что слова вырвутся помимо его воли.

– Это твоя сестра? – переспросила Василиса. – Вы брат и сестра? Как вы здесь оказались?

– Не ваше дело!

– А вот здесь ты ошибаешься, – подал голос Кощей. – А ты, девочка, если и дальше будешь пытаться наслать на нас проклятье, словишь предупреждение от отделения с наложением магических кандалов на месяц. Не самая приятная штука, так что советую хорошо подумать.

– Не смей угрожать моей сестре, – зарычал волчонок, – я тебя сейчас…

Но что он собирался сделать, они так и не узнали, потому что, вероятно, это поняла юная ведьма. Она вдруг изогнулась, приподнявшись над полом, и с силой ударилась о него лбом.

– Агата! – закричал мальчик.

Ведьма ударилась еще раз, и из ссадины пошла кровь. Мальчишка заплакал, застучал зубами и пополз к ней.

– Я буду молчать! Молчать! – закричал он, прижимаясь к тяжело дышавшей сестре.

– Понятно, заканчиваем цирк, – вздохнул Кощей, достал из сумки Василисы флакон со снотворным, наклонился к девчонке, скрутил ее и капнул несколько капель на плотно сжатые губы.

Волчонок забился, но Кощей повторил этот фокус и с ним, и через несколько секунд они оба крепко спали на полу.

– Честно говоря, я им завидую, – задумчиво произнес Кощей. – Все бы сейчас отдал за теплую постель. Ладно, грузим их и доставляем Баюну, пусть сам решает, что с ними делать.

– Но…

– Здесь их оставлять нельзя, тут небезопасно. Убеждать – мы и до утра не убедим, а у меня процесс в девять. Тем более, у девчонки какие-то проблемы с магической аурой. Контур не замкнут, пусть Варвара с Еленой посмотрят.

– И как мы их потащим до машины? – уныло поинтересовалась Василиса. – Нам будет темно и тяжело.

Кощей усмехнулся и достал из кармана огниво.

– О не-е-ет… – протянула Василиса.

– О да-а! – довольно улыбнулся самый коварный темный колдун во всех известных ей мирах.

* * *

– Как думаешь, если уснуть в кабинете Баюна, в моих кошмарах будут присутствовать котики?

Кощей усмехнулся, не открывая глаз. «Не спит», – сделала вывод Василиса, наблюдавшая за ним последние десять минут. Интереснее всего было смотреть на его руки, которые сегодня были практически голыми. Перед походом на болото Кощей снял почти все перстни-артефакты, оставив только четыре: напалок – символ власти, данной Кощею как царю Нави, широкий серебряный ободок обручального кольца, простое золотое колечко, вызывающее Калинов мост, и маленький перстень с прозрачным камнем, в котором плескалась голубая искорка. Его Кощей носил на мизинце и никогда не снимал.

Они сидели в кабинете Баюна, возглавляющего Западно-Сибирское отделение Управления по надзору за магией и магической миграцией, а для своих попросту Контору, мучились от боли в спине и ягодицах, доставляемой жутко неудобными стульями, и ждали возвращения начальства.

Василиса не знала, как именно Баюн занял свой пост. Из общей истории Управления, которую изучали все сотрудники, она выяснила, что этот мир и ее родной Тридевятый, названный так с чьей-то легкой руки в угоду местным сказкам, являются зеркальными отражениями друг друга. Но отчего-то время в Тридевятом шло в три раза медленнее, нежели здесь. Это был мир зеленых холмов и лесов, колосящихся полей, древних могучих богов, светлой волшбы и темного колдовства. По его дорогам ходили волхвы, в лесах, полях и реках жили десятки странных существ, каждый знал о том, что магия существует, и знал заговор, позволяющий отгородить себя от нее.

Как-то раз Василисе довелось видеть карту родных земель – зеленое полотно, поделенное неровными линиями на царства и княжества. На севере разлилось бескрайнее море. На востоке выросли горы. На юге было нарисовано несколько мужчин на конях в басурманских одеждах – так картограф обозначил кочевников. Они нападали на пограничные земли, грабили села, уводили людей и скот. На западе карта обрывалась. Поговаривали, что там люди живут в каменных городах, но мало кто верил в эти россказни. На юго-западе было море. В море этом жил сам морской царь – вот это была истинная правда, – а среди его вод возвышался остров Буян, магическая столица обоих миров. Там царствовала Лебедь, и, где бы ни жили ведьмы и колдуны, они повиновались ей. Именно Лебедь учредила Управление как способ контролировать их в этом мире. Попадали из одного мира в другой двумя способами: через Великий Лес, если, конечно, удастся с ним договориться или хватит сил самому найти тропу, или через зеркальный путь, проложенный артефакторами Лебеди. Но мастеров, способных на такое, было совсем мало, и все они беспрекословно подчинялись своей царице. Доподлинно было известно, что сама Лебедь тоже умеет ходить зеркалами. Василиса знала еще одного колдуна, что так может. Сейчас этот колдун сидел рядом. Он властвовал над третьим известным ей миром, о котором она предпочитала думать поменьше. А не думать о Нави было довольно просто, если работаешь на такого милейшего начальника, как Баюн.

Василиса оторвалась от созерцания рук Кощея и оглядела кабинет.

Обитель Баюна была выполнена в приятных темных оттенках бордового и коричневого. На полу лежал мягкий ворсистый ковер, по которому запрещалось ходить всем, кроме хозяина кабинета. Ближе к окну стоял массивный стол со множеством ящичков и письменным прибором ручной работы. Дубовая столешница хранила многочисленные следы начальственного гнева: царапины и вмятины от железных когтей. За столом примостилось резное вольтеровское кресло с высокой спинкой, обитое бархатом, с заботливо положенной на сиденье затейливо вышитой подушечкой. На стене за креслом висел портрет Гвидона и Лебеди: Гвидон взирал благосклонно, царица двух миров смотрела испытующе. Тут же находился шкаф, в котором Баюн хранил важные документы, а также настойки личного изготовления. На подоконнике единственного окна обитал мирт. Он был знаменит тем, что не боялся хозяйского нрава (только этим можно было объяснить его долголетие) и трепетал не от ужаса, а исключительно от негодования, вызванного посетителями. В общем, все в кабинете говорило о том, что его хозяин ценит покой, комфорт и раболепство со стороны подчиненных. К большому сожалению Баюна, со всем этим дела в Конторе обстояли неважно.

Мирт на окне разделял мнение хозяина о местных сотрудниках и в данный момент потрясал всеми листьями, дабы присутствующие не забывали позицию отсутствующего начальства. А начальство и впрямь проявляло недовольство. Впрочем, как и всегда. Иногда Василисе казалось, что заслужить от Баюна похвалу после задания можно, только на этом самом задании умерев, и тогда кот снизойдет до панихиды. Но и это было не точно.

Баюн вообще славился дурным характером. За восемнадцать лет работы с ним Василиса видела его в добром расположении духа всего несколько раз, и каждый из них оборачивался головной болью для сотрудников Конторы. Подчиненные шутили, что у Баюна существует три настроения: легкое недовольство, среднее раздражение и «всем кирдык». Василиса могла поспорить: как-то раз ей довелось наблюдать четвертый вариант – лютое бешенство, после чего легкое недовольство воспринималось ею исключительно как радужное состояние.

Сейчас Баюн был зол, и Василиса радовалась, что Кощей рядом: она слишком устала, чтобы выслушивать нотации от начальства, и Кощей устал, а значит, кот трижды подумает, прежде чем перейти к явной экзекуции.

Дверь распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. На пороге возник крепко сбитый невысокий мужчина лет пятидесяти с буйными густыми темными волосами, которым позавидовал бы любой его ровесник. Он очень походил на человека – и при этом абсолютно точно им не являлся. Его внешность была заслугой артефакта – золотого кулона, висящего на цепи у него на шее. Но какой бы силой ни обладал этот артефакт, он не мог полностью сдержать сущность Баюна – порождения первобытного хаоса в кошачьем обличье, сторожащего границу между Навью и мирами живых. Одни говорили, что кота в его истинном обличье не держит земля, поэтому он стерпел унижение и согласился на человеческое тело, другие – что это был приказ Лебеди, которого он не смог ослушаться. Но как бы там ни было, Баюна выдавали железные когти и клыки, хорошо заметные во время разговора. На дне карих глаз то и дело начинал кружить золотой вихрь. И тьмой от него разило так, что хотелось отойти подальше. И еще подальше. И еще…

Впрочем, тем, кто имел счастье пообщаться с ним хоть раз, и без этого не особо-то хотелось снова к нему приближаться.

– Поговорить! – взревел Баюн и смерчем влетел в кабинет. Обогнул стол, сметя лежащие на краю бумаги, и, не заметив этого, грузно упал в свое кресло, воткнул когти в столешницу и подался вперед. – Объяснить! Сопроводить к нам добровольно! Какое из этих слов вам незнакомо?! На следующий же праздник я подарю вам толковый словарь, и вы будете изучать его по вечерам, а потом докладывать мне об успехах! Какого черта вы устроили?

Кощей потер переносицу и устало, но совершенно спокойно отозвался:

– Ребята попались нервные. Я решил, что большой пушистый котик вполне сойдет за игрушку-антистресс, и пригласил их сюда. Добровольно они идти не захотели, а мне завтра вставать рано. Не хочешь показать им свое истинное лицо?

Уже после слов о большом пушистом котике радужки у Баюна налились золотом, а железные когти с неприятным звуком резанули по столешнице. Сверкнув глазами, он перевел взгляд на Василису.

– Я предупреждала тебя, что не гожусь для работы с детьми, – поспешно начала Василиса. – Кощей уж тем более не создан для задушевных бесед. Они напали на него, ему пришлось их скрутить, а потом девочка попыталась разбить себе голову об пол, и мы применили снотворное. Если уж на то пошло, надо было посылать Варвару и Горбунка, все-таки он наш штатный психолог.

Баюн оскалился. Сверкнули острые клыки.

– Я послал вас, значит, так было нужно! Что по магическому раскладу?

– Девчонка сильна, попыталась меня проклясть, было забавно, – поморщился Кощей. – Мальчик особой магической активности не проявлял, но, полагаю, это могло быть по незнанию, а не из-за отсутствия способностей. В любом случае у меня сложилось впечатление, что они ожидали гостей, но не знали точно, кто это будет, и, возможно, приняли нас за них. Правда, там на болотах… – Кощей замолчал, что-то обдумывая, потом резко продолжил: – Девочка так перестаралась с отпугивающей сетью, что сама выдала свое местоположение. С другой стороны, сработала на совесть: ужасом разит за версту. Думаю, сворачивать ее пока нет смысла: участок остался без ведьмы, а с сетью вряд ли кто-то из простых смертных сунется на тропу. След ведьмы есть, но остывающий. Она не появлялась в доме около недели. Полагаю, дети несанкционированно ходили у нее в учениках и могут что-то знать о ее пропаже. И да, у девчонки проблемы с аурой. Пусть Варвара глянет.

Василиса вскинула брови и с трудом подавила зависть. Они были в одном месте и видели одно и то же. Когда он успел все это подметить?

– Отлично, – мотнул головой Баюн. – Что ж, думаю, до утра детки поспят, а потом можно с ними поговорить. И ты, Василиса, этим займешься.

– Я? – удивленно переспросила она. – Ты правда думаешь, что после того, как мы напали на них, скрутили, усыпили и доставили сюда, они захотят со мной разговаривать?

– Я даже думать об этом не буду, – едва ли не промурлыкал Баюн, внезапно меняя гнев на милость, что само по себе было очень тревожным знаком. – Я хочу видеть результат. Завтра к окончанию рабочего дня у меня на столе должен лежать отчет о сегодняшнем выезде, дополненный результатами твоей беседы с детьми. А теперь, Константин Иосифович, забирайте свою супругу, и чтобы через минуту я вас здесь больше не видел!

Кощей взглянул ему в глаза совершенно спокойно.

– Благодарствую за высочайшее соизволение, – с насмешливым почтением ответил он.

Баюн зашипел, но его шея предательски склонила голову в поклоне.

– Будь проклят тот день, когда я привел тебя в Контору! – прохрипел Баюн.

– Я сам пришел, – успокоил его Кощей. – И я тоже испытываю к тебе самые теплые чувства. Да не волнуйся ты так, а то удар хватит. Ходить потом еще за тобой…

Василисе показалось, что за спиной Баюна мелькнул кончик пушистого хвоста. А вот когти его точно удлинились. Иногда она забывала, что когда-то ее начальство вполне себе безжалостно убивало и в благостном расположении духа. Дело запахло паленым, так что она схватила мужа под руку и в спешке покинула кабинет главы Конторы, на ходу подметив, что от их с Кощеем болотных сапог на любимых длинноворсных коврах Баюна таки остались следы. В последний момент кинула взгляд на окно. Мирт едва ли не раскачивался от ярости, рискуя упасть с подоконника вместе с цветочным горшком.

* * *

Черный джип Кощея стоял у ворот Конторы. Интерьер машины был зачарован на чистоту, и можно было не бояться, что болотная грязь с сапог нанесет хотя бы малейший урон идеально чистым коврикам, натертой до блеска полированной обивке или светлой коже сидений. Машину мужа Василиса любила, в ней ей всегда становилось спокойно, здесь от нее ничего не зависело и она ничего не решала: едешь и наслаждаешься. Так что она откинулась на спинку сиденья и устало прикрыла глаза. От долгой прогулки по болотам, тряски на псе из огнива и пытки стульями в кабинете Баюна ломило все тело. Время было уже за полночь, страшно хотелось спать. Кощей выглядел не лучше. Он не торопился заводить машину, вероятно, давая себе время собраться с силами – они жили в небольшом коттеджном поселке за городом, и до него еще нужно было доехать, – и просто сидел, уставившись в невидимую точку на руле.

– Знаешь, – устало вздохнула Василиса, глядя сквозь едва приоткрытые веки на ярко горящий уличный фонарь. – Настя мне рассказывала, как она порой Соколу с работой помогала. Так вот, ее послушать, сплошная романтика да забавные случаи. И я даже немного обрадовалась, мы же тысячу лет вдвоем на вызовы не ходили. Думала, вдруг в этот раз у нас тоже будет интересно и романтично. А в результате меня перепугали, а тебя покусали… Что с нами не так?

– Полагаю, Настасья просто хорошо подбирает слова и рассказывает исключительно о том, о чем хочет, – зевнул Кощей.

– Может быть. А еще, чтобы уж совсем соответствовать матерым безопасникам, по приезде домой я должна затащить тебя в постель. Ну, знаешь, секс…

Кощей поперхнулся.

– Секс? Это тот самый, где надо двигаться?

– Боюсь, что да, – ужаснулась собственному предложению Василиса.

– Прости, дорогая, но это как-нибудь без меня.

Она негромко рассмеялась.

– Хвала богам, а то я уже испугалась, что ты согласишься, – улыбнулась она, а потом тоже зевнула и окончательно закрыла глаза, намереваясь всю дорогу до дома проспать.

Все у них не так. И к лучшему.

Глава 2

Утро выдалось ранним.

– Ты проснулась? – спросил Кощей, заходя в ее спальню.

Он уже был умыт, одет, чисто выбрит, благоухал свежестью и раздражал выспавшимся лицом. Можно было подумать, что он лег спать не сегодня, как и она, а вчера. Это было жутко несправедливо.

– Я не сплю, – крайне четко проговорила Василиса, правда, глаза открыть так и не смогла.

Но за пятнадцать лет брака она выяснила, что если произнести эти слова достаточно бодро, то Кощей может поверить и отстать. Увы, не этим утром.

– Я стою здесь и жду, когда ты встанешь. Баюн требует отчет, он и так зол, давай не будем доводить его до инфаркта.

– Я не сплю, – повторила Василиса, не теряя надежды.

– Тогда вставай!

Василиса захныкала и спрятала голову под подушку, прошептала оттуда:

– Некромант ты этакий…

– Хочешь проверить мои способности?

Не глядя она послала вторую подушку в мужа, и снаряд неожиданно попал в цель.

– Уйди подобру-поздорову, – попросила Василиса, – а то продемонстрирую свои.

– Натравишь на меня полчище пташек? Не хочу разочаровывать, но солнце уже взошло.

– Кош!..

– Что?

– У тебя аллергия на мои обои, – напомнила она.

– Это да, – вздохнул Кощей. – Что ж, я и утренний кофе ждем тебя на кухне через двадцать минут. Если успеешь, довезу до работы.

И он бросил подушку обратно. Василиса села, откинула с лица копну спутавшихся волос – она была гордой обладательницей светло-русой косы ниже пояса – и в ужасе представила, как будет приводить их в порядок. Ночью она помыла голову, но сил высушить и заплести косу уже не осталось, и теперь все это безобразие обещало ей веселенькое утро.

– М-м-м… – невнятно промычала она.

– Не волнуйся, – ответил Кощей, приняв это на свой счет. Он педантично застегнул пуговицы на манжетах рубашки и одернул рукава. – Разногласия между супругами – это нормально.

Еще одна подушка прилетела в успевшую закрыться в последний момент дверь. Василиса оглядела спальню, ища успокоения в привычных вещах. В светлых обоях с крупными цветами и развешанных по стенам рамочках с вышитыми птицами. В гиацинтах и орхидеях, цветущих на подоконнике за невесомым кружевным тюлем. В покачивающейся от легкого ветерка, налетевшего из приоткрытого окна, деревянной птахе, закрепленной под потолком. Все было родным и уютным. В большом круглом ротанговом кресле поверх незаконченного рукоделия лежала шаль. За креслом гордо возвышался торшер на трех ногах, а на стене висела полка с книгами. Перед окном стоял стол со швейной машинкой на нем. За резной трехстворчатой ширмой прятались трюмо и платяной шкаф.

Покидать любимую спальню не хотелось, но выбора не было.

– Доброе утро, мир… – протянула Василиса и со вздохом взяла в ладонь прядь волос.

Что-то подсказывало, что спокойное утро ей сегодня не грозит.

В итоге в ворота Конторы Василиса входила не в самом бодром расположении духа, зато со свежесваренным Кощеем кофе. Выпить дома он его не дал – как она и подозревала, борьба с волосами отняла куда больше двадцати минут, – зато перелил в термокружку и вручил в машине. Заботиться о ней он умел.

Контора располагалась на территории бывшего завода, как и многие другие, почившего в скверные девяностые, но каким-то образом урванного совсем уж высоким начальством с острова Буян под скромные нужды Западно-Сибирского отделения. Территория эта была изрядной, скрывалась от глаз людских трехметровым бетонным забором и почти полностью была засажена березами, ветви которых по весне покрывались пахнущими смолой почками, летом шумели на ветру, переливаясь всеми цветами зеленого, осенью устилали потрескавшиеся от времени дорожки червонным золотом, а зимой обрамляли небо черными разводами.

В правой стороне от ворот прятался за березами архив, хранивший в себе библиотеку и склад артефактов. Архивом, где было тихо и спокойно, заведовала Варвара, и Василиса любила заглянуть к ней на чай и поболтать о том о сем.

Длинное зеленое двухэтажное здание, похожее на кособокий паровоз, занимало общежитие. В нем царствовала Елена. Там обитали сотрудники Конторы, которые по какой-то причине не могли жить в городе, селились делегации с Буяна и командированные, а также те, кто только-только перебрался в этот мир из соседнего Тридевятого и теперь пытался к нему адаптироваться.

Справа от ворот в самом дальнем углу расположился Отдел магической безопасности, которым железной рукой руководил Сокол. Местные байки гласили, что его именем темные пугают своих детей.

Баюн же и его подчиненные занимали бывший административный корпус завода. В девяностые и в начале двухтысячных в нем что зимой, что летом стоял лютый холод, здание словно пыталось избавиться от своих новых обитателей. Но потом потихоньку обжились, наполовину магией, наполовину недобрым словом наладили отопление, а затем на место администратора пришел Данила-мастер и с каким-то болезненным, граничащим с помешательством упрямством и упорством начал налаживать быт. Наверное, хотел забыться в работе, а все были только рады его трудовому энтузиазму, и никто ему не мешал. Одна лишь Божена – их Снегурочка – вздыхала тяжко. Ей были по нутру стылые коридоры, вечные сквозняки и невозможность согреться. Впрочем, каждую весну она шла к себе в комнату, выпивала зелье мертвого сна и засыпала до первого снега. А зимой все равно приходилось одеваться потеплее…

Василиса миновала сводчатые перекрытия главного входа, вышла в коридор, эхом подхвативший ее шаги, и остановилась у лестницы. В каморке под ней горел свет. Данила – высокий, светловолосый, кудрявый, но вечно хмурый и словно вытесанный из горной руды, что сильно портило привлекательность его черт, был на месте и, когда Василиса постучала и вошла, оторвался от работы и взял полотенце, чтобы вытереть руки. Василисе как-то довелось прикоснуться к его руке, она была холодна и тверда, словно камень.

– Утра доброго, – без всякой улыбки поприветствовал он.

– И тебе, – отозвалась Василиса. – Про гостей ночных слыхал?

– Это про тех, которых Кощей на своем псе доставил? – усмехнулся мастер.

Василиса поморщилась. Она не то чтобы не любила пса, призываемого огнивом, скорее старалась не иметь с ним дел. Пес охотно или, во всяком случае, без явного нежелания служил ее мужу, но на нее смотрел исподлобья, и она старалась не приближаться к нему без надобности. А что использовать его как транспортное средство было плохой идеей, она понимала еще до того, как ей пришлось убедиться в этом лично, проехав на нем по болоту до машины, а потом от машины до кабинета Баюна.

– Про них самых. Ночью тихо было? Что Баюн?

– Серчает начальник. Был у него с утра, опять стол полировать заставил. Еще немного, и от столешницы ничего не останется. А ты сейчас к нему?

– Надеюсь, до вечера не свидимся.

– Это правильно. Пускай успокоится немного. Что там за дети-то?

– Ничего страшного мы не нашли. Сегодня иду беседовать. Дети как дети, разве что колдуны.

– А я слышал, девчонка наложила отпугивающую сеть почти на все болото.

– Все-то ты, Данила, слышишь.

Данила пожал могучими плечами, мол, кричать меньше надо. Василиса улыбнулась в ответ, и он вернулся к работе.

Она вышла из каморки, закрыла за собой дверь и с тоской посмотрела на нее. Василиса никогда не строила иллюзий насчет того, во что могла бы превратиться ее жизнь в этом мире. Тишина и одиночество. Работа и закрытая дверь. Наверное, именно поэтому она и заходила поздороваться с Данилой каждое утро. Чтобы он не забыл, как разговаривать с людьми, чтобы знал: о нем вспоминают и просто так, безо всякой надобности. Порой Василисе казалось, что он действительно рад ее визитам. Хотя, возможно, просто смирился с ними и по какой-то причине не хотел ее обижать.

По облупившимся бетонным ступенькам Василиса дошла до второго этажа и открыла свой кабинет, располагавшийся рядом с лестницей. На двери висела табличка: «В. П. Кощеева, специалист по адаптации», а ниже были обозначены часы приема: по понедельникам, средам и пятницам с десяти до пяти.

В конторе Василиса действительно значилась как специалист по адаптации, помогала пришедшим сюда из Тридевятого мира приспособиться к жизни в этой реальности, но это не мешало Баюну периодически скидывать на нее и другие обязанности. Например, полевую работу. Впрочем, отвертеться от полевой работы еще никому не удавалось, даже Кощею, хотя Василиса понятия не имела, как Баюн уговорил его в ней участвовать. Но действующих, хорошо обученных магов при Конторе было раз-два и обчелся, и их костяк входил в отряд Сокола. А нелегалов из Тридевятого становилось все больше и больше, о контрабанде волшебных предметов и говорить было нечего, да и преступления с магической составляющей тоже были не редкостью. Отдел Финиста давно погребло под работой, поэтому все, что можно было не передавать туда, доставалось подчиненным Баюна. Так что три раза в неделю Василиса принимала посетителей, желающих пожаловаться на жизнь и на сложности, возникающие в новом для них мире, еще два раза читала лекции для проходящих курс адаптации, а в свободное от основной работы время помогала начальству блюсти формальности в руководстве этим бедламом: разбирала отчеты, писала отчеты, следила за выполнением многочисленных требований и правил, установленных Лебедью. Официальная часть работы ей нравилась, с неофициальной приходилось мириться. С недовольными у Баюна разговор выходил короткий. Впрочем, Баюн не был плохим руководителем и, когда приходилось принимать реальные удары сверху, брал их на себя.

В маленьком кабинете помещались стол, Василисино кресло, кресло для посетителей и небольшой сейф, за которым схоронилась вешалка. На подоконнике примостились заварник и чайник, тут же лежала открытая упаковка печенья. За деревянными окнами, выкрашенными давно потрескавшейся белой краской, шумели березы. Василиса сдвинула печенье в сторону, открыла одну створку и поглубже вдохнула запах лета.

Несмотря ни на что, в этот момент она была абсолютно счастлива.

Девушку звали Агатой, мальчика Демьяном. Об этом поведал последний. Детей пристроили в общежитие, ночью им дали как следует выспаться, а с утра Елена, не особо церемонясь и не брезгуя прибегать к волшбе для улучшения дисциплины, отмыла и накормила их. И теперь они сидели перед Василисой насупившиеся, всем своим видом изображая праведное негодование, но, во всяком случае, не пытались нападать. Демьяна удалось разговорить, но после каждой произнесенной фразы он нервно косился на сестру, видимо, опасаясь, что она снова попытается себе навредить. Но Агата не пыталась. Она застыла в кресле и не реагировала ни на какие вопросы.

– Ей все равно нельзя говорить, – буркнул Демьян на очередную попытку Василисы добиться ответа от его сестры. – Она дала обет молчания, и лучше его не нарушать.

– Добровольно дала? – нахмурилась Василиса.

Обет молчания был серьезной магической практикой, и прервать его, как правило, означало накликать большую беду. Демьян кивнул.

– Да, только я не могу рассказать зачем.

Василиса подавила вздох. Весь их разговор примерно так и складывался: Демьян преподносил ей очередную порцию невнятной информации, а потом отказывался давать пояснения.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли ее.

– Ух ты! – восторженно выдохнул мальчик, уставившись на вошедшего Конька-Горбунка.

Разумеется, это было невежливо с его стороны, но Василиса могла понять мальчика. Конек-Горбунок являл собой странное зрелище. Переселившись к ним с Буяна, он довольно быстро обнаружил, что проживать здесь в своем истинном облике весьма затруднительно. Если на Буяне удивить кого-то говорящим конем было сложно, то в центре обычного города люди легко удивлялись и просто коню. С высочайшего соизволения царицы Лебеди за не подлежащие разглашению заслуги Коньку, как и Баюну, был передан артефакт, дарующий человеческий облик. Однако артефакт этот был куда слабее, требовал постоянной магической подзарядки, и на территории Конторы Горбунок использовал его лишь в полсилы, чтобы заряд не истощался слишком быстро. В результате выглядел он презабавно и больше всего напоминал сатира, причем довольно низенького и с лошадиными, а не козлиными ногами. Летом он носил шорты до колена и рубаху с коротким рукавом. Руки его покрывала колкая конская шерсть. Длинные густые каштановые волосы, напоминающие гриву, Горбунок собирал в высокий хвост. Но страннее всего смотрелось лицо. В нем не было бы ничего особенного – обычное лицо мужчины лет сорока, немного усталое и понурое, – если бы не огромные карие глаза с горизонтальным зрачком и безо всяких белков. Они незамедлительно приковывали внимание всех непосвященных. В общем, не узнать в нем волшебное создание было сложно.

– Пялиться неприлично, – мрачно произнесло волшебное создание. Конек подпер спиной стену возле двери и хмуро поинтересовался у Василисы: – И что, сама не могла справиться?

– Знакомьтесь, дети, – представила его Василиса, – это Степан Маркович. Он задаст вам несколько вопросов, хорошо?

– Ничего я задавать не буду, – возразил Горбунок. – Баюн велел лишь присмотреть, а начальство надо слушаться.

– А мы Баюна видели, – подал голос отошедший от чрезмерного восторга Демьян, видимо, ободренный тем, что хоть кто-то не будет задавать ему вопросы. – Он страшный. Только я всегда думал, что он кот, ну, как мейн-кун, только больше, а он на человека похож…

– А ты что, мейн-кунов видел? – словно невзначай поинтересовался Горбунок.

– У бабушки нашей такой жил. Он добрый был, ласковый, лизаться любил и лапы на меня складывать, – наконец-то с готовностью поведал Демьян, но тут же замолчал, увидев, что Агата уронила лицо на руки. – Да ладно тебе, – прошептал он, обращаясь к сестре, – это ж ничего.

Агата покачала головой. Выглядела она обреченно.

– Как вы попали к ведьме? – спросила Василиса.

Демьян вопросительно посмотрел на сестру, но та не подала никаких знаков.

– Вы можете не рассказывать, это ничего, – безразлично разрешил Горбунок и никак не прореагировал на возмущенный Василисин взгляд. – Мы вообще можем вернуть вас на болото. До конца лета еще полтора месяца. Успеете сделать запасы на зиму. А потом осень… Грибы насушите…

Демьян замялся, тронул сестру за руку. Та пожала плечами. И стало очевидно, что вся бравада детей напускная, а как на самом деле пережить зиму без их ведьмы, они не знают.

– Из детдома мы сбежали, – наконец прошептал мальчик. – Нас обещали не разлучать, а потом меня в больницу отправили, а Агату в другой город. Она меня нашла. Нас, детей, на прогулку выводили, вот мы с ней и убежали, пока за мной никто не следил. Бабушка всегда говорила, коли ее не станет, идти в лес и там просить защиты. Мы так и сделали.

Василиса мысленно сделала себе пометку разузнать все о бабушке и задала следующий вопрос:

– И вы встретили там ведьму?

– Ага. Она добрая. Сказала, что мы можем остаться, если нам совсем некуда идти, что ей помощники нужны и что Агата сильная ведьма и она ее учить будет. А меня учить не захотела. Агата говорит, что это лучшее место из тех, куда мы могли попасть, что Агафья Егоровна нас не обижает, кормит хорошо, и тепло в избе, и мы все время вместе. Агафья Егоровна говорит, что, когда мне исполнится восемнадцать, мы сможем вернуться обратно в город, и никто нас уже не тронет.

Демьян внезапно погрустнел и принялся ковырять пальцем подлокотник кресла. Агата накрыла его ладонь своей, сжала и кивнула, судя по всему, давая разрешение продолжать рассказ.

– Пропала она, – выдавил наконец Демьян. – Сразу после Купальской ночи. Ушла за хворостом и не вернулась. И Мила с ней пошла и тоже не вернулась.

– Мила? – переспросила Василиса.

– Да. Это ее собака. Только мы не думаем, что Агафья Егоровна нас бросила! – поспешно добавил он. – В тот день на болоте странно было, а Агата потом нашла тропу из мертвых трав, как будто кто-то шел и за ним все высохло. Мы испугались. Агата сплела отпугивающую сеть и морок навела, чтобы домик наш никто не нашел. Только она в полную силу колдовать не может, потому что не говорит. Мы ждали-ждали, а потом вы пришли. Что это за дядька такой страшный был?

Василиса невольно улыбнулась.

– Это был Кощей Бессмертный.

– Ух ты! – Настроение у Демьяна опять резко сменилось. – Это я самого Кощея Бессмертного укусил? А мне от его крови ничего не будет?

– Если еще не помер, значит, уже не отравишься, – обнадежил мальчика штатный психолог Конторы, достал из поясной сумки морковку и принялся ее задумчиво жевать.

– Не будет, не будет, – поспешила успокоить Демьяна Василиса.

– А я и не знал, что он правда существует, думал, это просто сказка. Выходит, он добрый? – удивился Демьян.

Агата тоже внимательно посмотрела на Василису. Василиса терпеть не могла врать, но на ее счастье жизнь с Кощеем и работа в Конторе научили ее, что правду можно преподнести разными способами.

– Он не причинит вам вреда, – ответила она. – А теперь давайте договоримся так: на болотах сейчас опасно, вы поживете пока здесь. Ведьму вашу – Агафью Егоровну – мы объявим в розыск, у нас есть для таких поисков хорошие специалисты. Она должна была оформить вас как учеников, но не сделала этого, а это нарушение. Вы были бы закреплены за ней, а так вы как бы ничейные, но я посмотрю, что можно для вас сделать. Агата, у тебя проблемы с аурой, и эту проблему нужно решить. Ты наверняка плохо себя чувствуешь, испытываешь слабость. Нам нужно понять, что идет не так.

– А разлучать нас не будут? – спросил Демьян.

Он изо всех сил сжимал ладонь сестры, но та даже не морщилась, и в ее глазах читался тот же вопрос.

– Мы постараемся этого не допустить, – ответила Василиса, боясь давать обещания.

Агата взглянула на брата, тот кивнул.

– Нам нельзя обратно в приют, – твердо сказал Демьян. – Если уж не сможете ничего сделать, тогда мы лучше правда вернемся на болото.

– И как вы будете там жить? Чем питаться?

– Вы не понимаете, – вздохнул мальчик и стянул футболку.

* * *

– …В общем, на нем проклятье, и он носит рубаху Элизы, она его сдерживает.

От травяного сбора Варвары шел густой, терпкий, дурманящий аромат. Василиса в детстве как-то хлебнула хмеля из отцовской кружки, эффект был тот же. Она сделала очередной глоток, отставила чашку и устало потерла глаза. Продолжила:

– Это же сильнейший артефакт, а девочке всего семнадцать, сплела она ее три года назад, когда они попали к ведьме. Тогда же дала обет молчания. Я поражена, это запредельный уровень мастерства!

Сидевшая рядом Варвара, к которой Василиса зашла выпить чаю после долгого рабочего дня, вскинула бровь и хмыкнула:

– Или нет, потому что, судя по всему, она сделала что-то неправильно и теперь подпитывает мальчика собственными силами – отсюда и разрыв в ауре. И именно поэтому ей приходится молчать.

– Да, – не стала спорить Василиса, – но проблема еще и в том, что их действительно нельзя возвращать в мир. Там с Демьяна снимут рубаху, Агату отдадут психологам, будут пытаться разговорить, и ничем хорошим это не закончится.

– Что сказал Баюн?

– Передал информацию на Буян, теперь ждет ответа. Надеюсь, Лебедь разрешит детям остаться здесь. Магический потенциал у обоих высокий, вышло бы два отличных сотрудника для Конторы.

– Кто их станет учить?

Василиса пожала плечами.

– Пока не знаю. Дождемся ответа с Буяна. И потом, может, их ведьма еще найдется. Заплатит штраф, оформит детей как надо. Они вроде ее любят.

– А что с бабушкой?

– Пробиваем, потом расскажу.

– Но это не все, да?

Василиса кивнула.

– Я видела, Кощей тоже это почувствовал, – вздохнула она. – И дети подтвердили. Кто-то из Тридевятого заглянул к нам в гости, и, судя по всему, этот кто-то не из светлых.

Глава 3

Много лет назад где-то в Тридевятом мире…

Марфу – старшую сестру Василисы – замуж выдали в пятнадцать. Жениха нашли богатого, но сестре он был не люб. Мать Василисы – когда-то красивая, а нынче уставшая и высушенная постоянными родами и заботами женщина – поплакала над горем дочери, но слово поперек мужу сказать не посмела. Всю ночь перед свадьбой Василиса, которой шла восьмая осень, слушала глухие рыдания сестры, а поутру, когда затянули горькие обрядовые песни, спряталась под стол и сидела там, пока мать не нашла и не вытащила. Она потрепала дочь по голове, поцеловала в макушку и шепнула:

– Нечего тебе тут делать, возьми пирожок да иди в лес, собери чего.

Лес Василиса любила. Но в этот день плач Марфы все стоял в ушах, и Василиса сбежала в чащу не за радостью, а за спасением.

– Спрячь меня, – шептала она, пробираясь вглубь, и тогда в первый раз увидела тропу.

Хорошо протоптанная, в два локтя шириной, она вилась между плотными зарослями папоротника, убегая вперед. По такой пойдешь – точно не заблудишься. Лес всегда был добр к Василисе, и она привыкла не бояться его. Доверилась и сейчас, пошла по тропе вперед. Та вывела ее на полянку, на полянке стояла избушка, и старушка с непокрытой головой работала в огороде. Василиса уставилась на седые волосы, уложенные на голове в замысловатый узел, и сразу поняла, что перед ней ведьма. Кто ж еще станет ходить без платка? Ведьма тем временем подняла голову и улыбнулась. Улыбка у нее была добрая и совсем не страшная.

– Что ты здесь делаешь, девочка? – спросила она.

– Сестру замуж выдают, – честно ответила Василиса. – Дома грустно.

– Ну иди сюда, коли пришла, поможешь мне.

Так Василиса первый раз попала к Яге. С тех пор, стоило ей пересечь черту между полем и лесом, ее всегда ждала тропа, зовущая за собой, и Василиса радостно бежала в домик, притаившийся где-то в чаще, помогала с травами, слушала наставления и училась волшбе. Яга говорила, что сила у Василисы есть, иначе бы Лес не привел ее к ней, только, видно, немного, раз до этого она не дала о себе знать. Поначалу Василисе было достаточно и того, что за ней признали дар. Потом – что он стал проявляться по чуть-чуть, то тут, то там. А в большой силе какой прок? В будущей жизни, где ее ждали муж и дети и работа от зари до зари, она вряд ли бы ей пригодилась. Однако со временем, когда Василиса подросла и научилась разбираться в травах, призывать к себе птиц и животных, выучила несколько несложных заговоров, выяснила, что вполне способна приготовить колдовское варево, она стала думать о том, что, возможно, существует какая-то иная судьба, нежели стать женой и матерью. Иногда, ступая на тропу, она позволяла себе помечтать, что эта судьба уготована ей, и, как бы она ни взывала к разуму, слабый огонек надежды уже поселился в душе, и оттого только горше было смотреть, как выдают одну за другой замуж остальных ее сестер и как в замужестве они тускнеют, тучнеют или, наоборот, худеют, перестают смеяться, и понимать, что хочет она или нет, а своей очереди ей не избежать.

Василисе было пятнадцать, когда она впервые увидела Кощея. Яга изо всех сил старалась не допустить их встречи. Она чуяла его издали, отсылала девчушку в лес или домой, прятала в избушке, в подполе, заставляя перебирать пахучие травы, отбивающие запах.

– Гость у меня, – шипела Яга, опуская крышку люка, ведущего в подпол, – не смей высовываться.

Но если и можно было спрятать среди трав Василису, то ее любопытство в прятки играть не желало. И Василиса нашла между бревен просвет и все глаза проглядела, стараясь рассмотреть загадочного путника. Здесь, среди трав, скрытая от него надежными стенами и колдовством Яги, она чувствовала себя в безопасности. Она ожидала увидеть кикимору, или Лешего, или – самое страшное! – Лихо одноглазое. Однако к Яге ездил мужчина на черном коне, в любую погоду кутающийся в черный плащ, подбитый шкурами черных же соболей. Конь хрипел, ворчал, нервно бил копытом оземь, пока его всадник, не спешиваясь и не въезжая во двор, вел беседы с Ягой. Конь был красивым, сильным, шкура его лоснилась, туго обтягивая крепкие мышцы, и развевалась на ветру заботливо расчесанная грива. А всадник был высок и худ и выглядел болезненным и усталым. Василиса все гадала, почему Яга не предложит ему какой настойки. Черные с проседью волосы он повязывал лентой и то и дело тер запястья. Улыбался редко, а если и улыбался, то тонкие губы складывались в полоску и не красили лицо. По меркам молодой Василисы мужчина был слишком стар, а слов его не было слышно, поэтому она все рассматривала исподволь коня. Больше всего ей нравилось, когда всадник, закончив разговор, пришпоривал скакуна, и тот с громким ржанием уносился вдаль, и из-под копыт его взметались клубы дорожной пыли вперемешку с медными искрами.

Но однажды гость Яги резко прервал разговор, вскинул голову и глянул прямо в щель, в которую подсматривала Василиса. Она могла поклясться, что рассмотреть ее за ней невозможно, но могла и поклясться, что он ее увидел.

Мужчина что-то сказал старушке, та вдруг нахмурилась, насупилась, замахала руками. Дрогнул конь, подался в сторону, всадник со свистом втянул воздух меж зубов и умчался вдаль, а Яга ворвалась в дом, чуть ли не за волосы вытащила Василису из подпола, застучала ногами.

– Негодная! – возопила она. – Да ты хоть понимаешь, какую беду на себя накликала?!

– Кто это? – обмерев, спросила Василиса.

– Кощей! – воскликнула Яга. – И он хочет видеть тебя. И он вернется.

Конечно, Василиса знала, кто такой Кощей. Все знали. Но вовсе не таким его описывали в сказаниях, вовсе не таким она представляла его, вот и не поняла, вот и не распознала…

– Что же делать? – прошептала она.

– Коли выйдешь к нему, глаз не поднимай, на вопросы отвечай кратко, не позволяй собой увлечься, – мрачно ответила Яга, сев на сундук. – Поняла?

– А если… увлечется?..

– А что, уже решила заделаться царицей, да не просто царства, а всей Нави? – Яга сверкнула глазами, Василиса вжала голову в плечи. – Забудь об этом, девочка, у него жена уже была, другой он не возьмет. Ну, что зарделась, сама Заря Вечерняя позавидует? – И вдруг почти ласково и совсем немного грустно попросила: – Иди, девочка, домой, не ходи ко мне пока.

И Василиса ушла.

Но Лес манил ее из-за каждого куста, звал, открывая перед ней тропы. И две луны спустя, не выдержав, она шагнула на знакомую дорожку и вышла прямо к избушке Яги. Не вовремя, впрочем, вышла. Кощей сидел верхом на своем коне, и конь громко заржал, стоило Василисе появиться.

– А-а-а, – протянул Кощей. – Вот оно – твое сокровище, Яга. Что же ты так давно не появлялась здесь, девица? Старушка может решить, что ты забыла о ней.

Василиса помнила наказ Яги, но ответить на это кратко никак не получалось, поэтому она просто слегка поклонилась и потупила взгляд, надеясь, что Кощей сочтет ее глупой и недостойной своего внимания. Но надежда не сбылась. Кощей сделал то, чего не делал никогда. Он спешился.

– Уже пару веков Яга не брала учеников, – сказал он. – Так что же в тебе особенного? Ты что, немая? Хорошее качество для ученика, не спорю, но не думаю, что дело лишь в этом.

– Нет, – пискнула Василиса, и то ли рассудок помутился от ужаса, то ли еще чего, но зачем-то добавила: – Говорящая.

Кощей рассмеялся. Это был неумелый и недобрый смех, и Василиса тут же пожалела о сказанном.

– Ну что ж, девица, – произнес он, отсмеявшись, – может, ты еще и поющая?

Василиса покачала головой, и Кощей вздохнул.

– А жаль. Порадовала бы нас. И все же, Яга, что скажешь, сильная ведьма?

– Средненькая, – пожала плечами Яга, – но задатки есть.

– Задатки – это хорошо, – кивнул Кощей. – Ну что ж, учись, девица, и не пропадай, навещу еще.

На коня Кощей взлетел. Василиса еще ни разу не видела, чтобы кто-то так быстро взбирался в седло. Когда осела пыль на дороге, а сердце оставило попытки вырваться из груди, она спросила:

– Правда, что он бессмертный, бабушка?

Старушка пожевала губы, непонятным взглядом провожая непрошеного гостя. Лицо ее вдруг стало совсем старым, скорбным, и Василиса подумала, что Яга, должно быть, тоже прожила уже немало веков.

– Правда, – наконец ответила она. – И он заплатил за это страшную цену. А теперь давай в дом, у меня травы не разобраны.

Больше Яга не прятала Василису, хотя явно не радовалась их встречам с Кощеем. Василиса, если попадалась ему на глаза, все так же тупила взор и отвечала односложно.

– А правда, что он дев ворует? – спросила она однажды Ягу.

– Глупости не говори, – со злостью выплюнула старушка. – И давай поменьше о нем думай, да побольше делом занимайся. Как ты собираешься освоить волшбу, если не можешь справиться с уборкой?

И Василиса старательно продолжила выметать из избы сор.

Шло время. Кощей перестал обращать на нее внимание, лишь однажды, задержав взгляд, вдруг спросил:

– Ну что, девица, петь еще не научилась?

Василисе стало обидно. Она ведь хорошо пела – конечно, не лучше всех в селе, но, если больше никто не хотел, могла и запевалой выступить. И ничего, подхватывали. А тут… Да и Кощея она уже перестала бояться. Ездит почти каждую седмицу, иногда реже, но ни разу слова худого не сказал.

– Научилась, – тихонько ответила она.

– Вот и ладно, – вздохнул Кощей.

Хорошо хоть не попросил исполнить чего.

А потом настало ее шестнадцатое лето. Отец позвал на разговор да прямо и заявил, что больше тянуть с замужеством не будет.

– Неволить не хочу, – сказал он. – Говори, коли кто люб, но, ежели нет такого или не по нраву мне придется, сам тебе мужа приведу.

Василиса обмерла, но призналась, что нет никого. Отец отослал ее, и она бросилась в Лес, к Яге, выплакаться.

Яга, вопреки своему обыкновению, долго гладила по голове, а потом сказала странное:

– Что ж, может, и к лучшему.

– К лучшему? – вскричала Василиса. – Замуж? Да знаешь ли ты… У большухи в черных девках ходить, перед мужем на коленях ползать, что я – не видела, не знаю?..

И снова ударилась в вой.

– Зато солнце будешь видеть. А коли совсем жизнь не мила станет, приходи сюда. Лес тебя укроет.

– Если я клятву дам, то придется держать, – сама не ожидая от себя такой серьезности, ответила Василиса. – Ежели клятву дам… ежели женой стану… то уже навеки. И мужа я не брошу, не предам. Не могу я на батюшку такой позор навлечь, он всегда ко мне добр был. А муж? Каково ему будет?

– И правда, каково будет мужу? – раздалось задумчиво от двери, и Яга с Василисой резко обернулись. На пороге стоял Кощей. Лицо его было странно напряжено, и он остервенело тер левое запястье и, кажется, не замечал этого.

– Каково будет мужу, которого предала жена? И что же ты, Василиса, и правда будешь хранить клятву, даже вырванную против твоей воли?

Василиса оробела, но не ответить на этот вопрос было нельзя.

– Буду, – шепнула она.

– Так иди замуж за меня, – предложил он.

Яга нервно сжала складки юбки.

– За вас? – переспросила Василиса.

– За меня, – кивнул Кощей. – Отец все равно найдет тебе жениха, будет выбирать побогаче, а богаче меня никого нет. Будешь одета и обута, сыта и согрета, полноправной хозяйкой в моем царстве будешь, иных там нет. Я за тебя твоему отцу богатый выкуп дам. А приданое твое мне без надобности.

Василиса попятилась, больно стукнулась спиной о стол, но даже не заметила этого.

– Но как же… Я не могу…

– Почему? Али не мил, али не люб? Или, может, слишком стар? – Кощей хмуро усмехнулся и принялся тереть другое запястье. – Так это ничего, стерпится – слюбится. Ну так что?

Страшно было ответить «нет». Не ответить – еще страшнее.

Василиса покачала головой.

– Что ж, – вздохнул Кощей, взглянул на руку, словно только сейчас осознал, что делает, отпустил запястье, нервно повел плечом, продолжил: – По доброй воле не получилось, значит, пойдешь со мной против воли. Не переживай об этом слишком сильно, твой отец бы тоже спрашивать не стал. Да ты ведь и сама сказала, что дело тут не в желании.

А дальше все случилось очень быстро. Василису смело с лавки, швырнуло из домика Яги, и вот она уже сидит на коне, впереди Кощея, а вот они уже скачут быстро-быстро, и все вокруг сливается в мешанину из зеленого и белого, а потом что-то вспыхнуло молнией, и стало темнее и холоднее. Сверху придавило Василису неродное темное серое небо без солнца. И замок – черный, стылый, словно мертвый – обрушился на нее всею своей громадой, запечатал, лишил воздуха…

«А правда, что он дев ворует?»

Ох, как ошиблась ты, Яга.

– Нет, – шепнула Василиса, оказавшись внутри замка и уже начиная понимать, что произошло.

Дыхание опалило ледяной воздух, разлилось в нем облачком пара.

– Нет! – закричала Василиса. – Не дам тебе клятвы.

– Дашь, – спокойно ответил Кощей. – Захочешь увидеть еще раз солнце, дашь.

– Яга… – начала было Василиса, но он перебил:

– Яга тебе не поможет, ей сюда дороги нет. Забудь о ней.

Кощей привел ее в богато обставленные покои. Шкуры покрывали пол, на кровати высилась перина на лебяжьем пуху, прямо в стене был сложен очаг. Кощей махнул рукой, открывая один из стоящих в комнате сундуков, и она увидела, что он полон нарядов, расшитых золотом и жемчугом, и украшений из самоцветов, достойных самой царицы. Но в этих покоях, как и во всем замке, было сумрачно и холодно, и Василиса ужаснулась, представив, что здесь она проведет остаток жизни.

– Мне разжечь или сама справишься? – спросил Кощей, кивнув на дрова.

Василиса метнула полный ненависти взгляд в очаг, и лежащие в нем поленья объяло пламенем. Кощей рассмеялся.

– Хороша. Далеко пойдешь, – признал он.

От его похвалы было гадко. Но воздух потеплел, а значит, оно того стоило.

Василиса страшилась того, что Кощей войдет в покои, в отчаянии понимая, что отбиться не сможет. Что ему – мужчине и великому колдуну – стоит справиться с ней? Но он не вошел. Постоял еще немного у порога, а потом развернулся и закрыл за собой дверь, опустив засов с хлопком, ознаменовавшим начало ее заточения.

Кощей приходил каждый день. Его невидимые слуги приносили еду и питье, а он оставался за дверью, не пересекая порога. Рассказывал, как хорошо ей будет его женой. Какая власть ее ждет. Какое богатство. Василиса молчала. Она уже поняла, почему он выбрал ее, и задавать этот вопрос было бессмысленно. Чем-то запали Кощею в душу, если та у него, конечно, была, ее слова о том, что она будет верна брачной клятве, пусть и вырванной силой. Иногда Кощей водил ее гулять по замку. Пропускал вперед себя, и она чувствовала спиной его внимательный взгляд. Он показал ей тронный зал и свою сокровищницу, полную золота, драгоценностей и заморских диковинок. Вывел на замковую стену и обвел рукой простирающийся вокруг бесконечный черный лес, заявив, что все это может быть ее. Василиса соглашалась на эти прогулки, чтобы хоть ненадолго покинуть свою темницу. Но быстро поняла, что клеткой для нее стали не только ее покои, но и весь замок, весь этот ужасный мрачный мир. Бежать было некуда. Кощей отводил ее обратно и снова запирал.

– Для твоего же блага, – сказал он как-то раз, прежде чем опустить засов.

Без людей, в одиночестве, было плохо. Но еще хуже было без родной земли. Без ощущения мягкой травы под босыми ногами. Без сладкого лесного воздуха, коим не надышишься. Без солнца. Сила в Василисе клокотала, но не могла найти выход, потому что была накрепко связана с природой, с жизнью, которой Навь была лишена. И теперь Василиса стала понимать, что силы никогда не было мало, просто она не замечала ее, как не замечает рыба воду, в которой живет, а зверь – воздух, которым дышит.

Дни тянулись за днями. Василиса устала ждать и бояться. И не хотелось ни есть, ни пить, ни шелков, ни камений, а только чтобы все закончилось. Любым способом. Единственным, о чем она теперь могла думать, была свобода. И боги услышали ее молитвы.

– Что ж, – сказал Кощей две луны спустя. – Я все хочу по-хорошему, да ты сопротивляешься. Так быть тебе лягушкой три года. Наслаждайся солнышком и водичкой, квакай себе на болоте. Захочешь снова стать человеком – позови, я услышу. Цену ты знаешь. Решишь избавиться от шкуры – верну тебя себе. А вытерпишь – так и быть, иди на все четыре стороны.

Василиса взглянула на свои руки и закричала от ужаса: ее тело съеживалось, сморщивалось, зеленело.

– Ква, – сказала лягушка, сидя в ворохе девичьего платья.

– Ква, – мрачно отозвался Кощей.

Глава 4

– Плохие новости, – рявкнул Баюн, заходя в кабинет нервным пружинистым шагом и усаживаясь в кресло.

Но поскольку все давно привыкли, что хороших новостей у начальства отродясь не водилось, никто из собравшихся на экстренное совещание не испугался. Данила спокойно закончил последние записи в блокноте. Елена со вздохом отложила зеркальце и профессионально улыбнулась. Василиса вынырнула из своих мыслей. Последние минут двадцать она пыталась разрешить вечный женский вопрос: что приготовить на ужин. Варвара вздрогнула и проснулась.

– К нам едет ревизор? – не слишком успешно прикрывая зевок, поинтересовалась она.

– Хуже, – припечатало начальство. – Очередная делегация для обмена опытом. Прибывает самолетом завтра к утру. Предварительно пробудут здесь неделю.

Совещание задумчиво притихло.

– Но как же так? – подала голос Елена. – Мы же только избавились от предыдущей!

– Вот именно, – хмуро согласился Баюн. – Видимо, мы были слишком хороши, и эти дармоеды наговорили о нас столько лестного на Буяне, что к нам теперь решили слать всех подряд. Поэтому ставлю задачу: гостей принять достаточно хорошо, чтобы у высокого начальства не возникло к нам ни вопросов, ни претензий, но недостаточно для того, чтобы к нам отправили кого-то еще.

– А если мы не справимся? – нахмурилась Елена.

– Тогда Западно-Сибирское отделение можно объявлять святым местом и прокладывать сюда тропу для паломников. Прямо через Васюганские болота. У кого-нибудь над головой есть нимб? Нет? В таком случае советую вам как следует постараться, иначе суждено вам его заработать посредством трудов праведных и терпения ангельского. Руководство операцией поручаю тебе, Кощеева. Завтра с Данилой встретите делегацию в аэропорту в шесть утра. На тебе культурная программа, далее передашь их Соколу, он отвечает за обмен опытом. Можете жонглировать ими как угодно.

Василиса вздохнула. Вообще-то подобными вещами в Конторе занималась Настасья, но на данный момент она находилась в отпуске по уходу за ребенком, а Баюн отчего-то решил, что должность специалиста по адаптации предполагает не такую уж большую нагрузку, и частично работу Насти возложил на нее. Сопротивляться было бесполезно.

– Елена, подготовь комнаты для гостей, – продолжил раздавать указания Баюн. – Выбери что-нибудь средненькое. Но чем дальше они будут от основных помещений общежития и творящегося там бедлама, тем лучше. И проследи, чтобы в общежитии в эти дни было тихо. Лето, в конце концов, пусть жильцы погуляют где-нибудь в парках.

– Неделю? – недоуменно вскинула бровь Елена.

– Две, если понадобится! – рявкнул Баюн, отметая дальнейшие возражения и глупые вопросы.

Затем глава Конторы выдержал эффектную паузу, провел железным когтем по столу, оставляя на нем длинную царапину вдобавок к десяткам уже имеющихся, и, заставляя окружающих вздрогнуть, неожиданно тихо произнес:

– Теперь к самому неприятному.

Василиса почувствовала, как задергался глаз. А это, значит, были приятности. Захотелось срочно оказаться подальше. Однако кабинет Баюна можно было покинуть только с разрешения начальства, поэтому пришлось прирасти к стулу. Она машинально потерла обручальное кольцо с морионом, надетое на безымянный палец. Заговоренное Кощеем, кольцо в случае опасности нагревалось, и точно так же нагревалось его кольцо. «Главное, чтобы Кош не начал трезвонить, – подумала Василиса. – Интересно, кольцо рассматривает ситуацию, в которую я попала, как угрозу для жизни?»

– Собственно, про делегацию. К нам едут Гретель и Гензель. Дальше – сами понимаете…

Присутствующие помолчали, обдумывая информацию. Потом пришло осознание.

– Там на Буяне совсем сошли с ума? Забыли, что ли, что у нас тут… – начала было Елена, но Баюн перебил.

– Там на Буяне хватает своих темных, – недобро сверкнул он глазами, на миг ставшими золотыми: зрачок растянулся в вертикальную линию и снова сузился до точки. – Их тут везде хватает. Но туда-то их точно бы никто не пустил. О политической подоплеке решения мы сейчас говорить не будем. У меня большая просьба к темным свалить на эту черную седмицу куда подальше, а серых обвешаться светлыми амулетами и забыть обо всей мало-мальски цветной магии. Чтобы все ваши заклинания были свежи и белоснежны аки новые простыни. И даже воду в чайнике подогревать от электричества, а то мало ли… За сим собрание объявляю оконченным. Данила, Елена, свободны. Варвара, Василиса, останьтесь.

Кабинет очистился в доли секунды. Никому не хотелось нарваться на спецзадание от начальства. Как только дверь за Данилой закрылась, Баюн недобро цокнул, почесал когтями подбородок и обозначил:

– Варвара, в архиве нужно прибраться. Все мало-мальски ценное и сомнительное убирай как можно дальше. Они могут и полезть куда не надо. Даниле, Соколу и Василисе выдашь артефакты-переводчики. Далее, пришел ответ с Буяна по запросу на детей. Дети остаются здесь до возвращения их ведьмы или передачи их на обучение новому наставнику, смотря что случится раньше. Однако оставлять их на территории Конторы, пока здесь Гензель и Гретель, нельзя. Еще вытворят чего-нибудь. Василиса, приютишь?

Василиса не сразу смогла верно истолковать его интонацию, ибо с ее просительным вариантом в речи Баюна она встречалась примерно никогда.

– Мне нужно поговорить с Кощеем, – осторожно ответила она.

Начальство недобро прищурилось.

– Они темные колдуны, оба, и если Демьян еще может пару минут притворяться ангелочком, то Агата… В общем, с ней сразу все понятно, а мне не нужны трупы. И отдать их мне тоже больше некому. И мужу передай, чтобы пока здесь не появлялся. Для всеобщего блага.

– Может, мне тоже дома отсидеться? – безо всякой надежды поинтересовалась Василиса. – А то я кругом обложена темными магами, авось и меня в чем заподозрят.

Баюн недовольно фыркнул.

– Займись на досуге бисероплетением, навяжи себе светленьких амулетиков. Отобьет весь темный фон. Еще вопросы есть?

Вопросов не было. Невозможное и волшебное было специализацией Конторы, какие тут могут быть вопросы? А даже если они есть, кто ж их разрешит задавать?

Уже за дверью Василиса тихонько вздохнула и поинтересовалась у Варвары:

– Зачистки – это, конечно, замечательно, но как же он сам?

– В смысле? – непонимающе вскинула брови подруга.

– По-твоему, в нем есть что-то светлое?

– Ну что ты, Василиса. – Варвара снисходительно улыбнулась. – Наше начальство сущий котик, у него лапки. Разве тут можно к чему-то придраться?

* * *

Для разговора с Кощеем Василиса, будучи мудрой женщиной, выбрала время после ужина. Муж был накормлен, обласкан и усажен на диван. Для пущей надежности Василиса дождалась, когда у его ног устроятся их доберманы – Хугин и Мунин, – и, убедившись, что Кощей расслабился, приступила к осаде.

– Кош, – начала она, – Буян отправил к нам для обмена опытом охотников на ведьм. Баюн просит во избежание кровопролития приютить на недельку Агату и Демьяна.

Кощей взглянул на нее так, будто она предложила пустить к ним в дом на год Горыныча, а в качестве стойла выделить ему его спальню.

– Всего на неделю, – быстро повторила Василиса.

– Нет, – ответил Кощей и потянулся за книгой.

– Послушай, нужно место, где дети будут в безопасности. И их больше совсем некому отдать. И да, еще Баюн просил тебя пока что не показываться в Конторе.

– А он не просил меня перестать дышать? Существовать?

– Кош! Всего неделя. Это Гензель и Гретель.

Кощей внимательно посмотрел на нее. Василисе стало неуютно.

– А ответ на запрос по детям Буян дал? – спросил он.

– Дети остаются в Конторе, пока кто-нибудь не заберет их на обучение или пока ведьма не вернется за ними.

Кощей что-то обдумал, нервно потер пальцами переносицу.

– Хорошо, – вздохнул он. – Детей можешь привезти. Сочиняй что хочешь, но запугай как следует, чтобы я их близко не видел. Я бы предпочел поселить их в подвале, но там слишком много оружия, поэтому расположи на чердаке. Темные маги все-таки, не замерзнут.

– Спасибо, – Василиса поцеловала мужа в щеку и, нависнув над книгой и заслонив страницы, уточнила: – Я тогда пойду звонить Елене, чтобы она их прямо сейчас присылала, да?

* * *

На следующее утро, беспрестанно зевая и безнадежно вливая в себя одну чашку кофе за другой, Василиса сидела в зале ожидания аэропорта, мрачно вперив взгляд в двери, ведущие из терминала, и отчаянно стараясь не уснуть. В руках она держала табличку с надписью Johannes und Margaret. Сидящий рядом Данила держался стойко, как камень. Впрочем, вряд ли стоило вменять ему это в заслугу, он и был отчасти камнем.

Утро вечера мудренее, но только в том случае, если ночью ты спал. А как раз поспать у Василисы-то и не вышло. Агату с Демьяном Елена направила к ним на такси ближе к полуночи, и прямо перед приездом детей Кощей поцеловал жену в лоб и отправился спать, а она, ободренная этим напутствием, почти до трех часов устраивала прибывших и объясняла им правила поведения в доме. В принципе, правил было всего два: ничего не трогай и никуда не ходи, поэтому большую часть времени Василиса пыталась растолковать, что будет, если правила нарушить. Как будто это когда-то кого-то останавливало. Агата сидела, поджав ноги, на своей постели, привычно занавесив лицо волосами, Демьян с мальчишеским азартом перебирал возможные лазейки в предписаниях. Мысль о том, что он будет жить в доме самого Кощея Бессмертного, никак не давала ему успокоиться, и он заваливал Василису вопросами.

– А это правда, что у него меч-кладенец есть? Один раз махнет – и всему войску головы с плеч?! А еще конь особый, сам черный, словно ночь, и никого быстрее него нету. А про смерть в игле правда? А еще, что он…

Когда Демьяна совсем уж заносило и он начинал путать Кощея с другими персонами («А подземелья у вас тут есть? Как нет? А где тогда Константин Иосифович спит?»), Агата усмехалась, и, честно говоря, эти усмешки не нравились Василисе куда больше, чем пыл ее брата.

Изрядно помятая, Василиса выбралась с чердака, когда солнце уже приподнялось над землей, полчаса просто сидела, глядя в одну точку, а потом обнаружила, что до приезда Данилы осталось сорок минут. Ложиться спать было бессмысленно. Поэтому оставшееся время она потратила на то, чтобы придать себе более-менее адекватный вид, сварить кофе и придумать проклятье для мирно спящего Кощея. Она ни капли не сомневалась, что этой ночью бессонница его не тревожила.

Гул за дверьми нарастал. Василиса вскинула голову, пытаясь в хлынувшем потоке людей угадать нужных. Отчего-то ожидала много черного и металлического: кожа, железо и оружие. Данила забрал у нее табличку, встал и подошел ближе к дверям. Люди всё шли и шли, но все мимо них. Наконец двери распахнулись в последний раз, пропуская старичка с небольшим чемоданчиком, и поток иссяк.

– Если окажется, что Баюн перепутал время и это был вечерний рейс, я натравлю на него Кощея… – пробормотала Василиса, но Данила положил тяжелую ладонь ей на плечо, разворачивая в сторону.

Возле автомата с кофе стояли двое. Девушка в сапожках, коротком платье и джинсовой куртке, парень в джинсах и футболке. Оба с рюкзаками. Среднего роста. Блондины. Неуловимо похожие друг на друга.

– А вот и наши гости, – недовольно нахмурился Данила. – И ведь не могли нас не заметить. Ну, пойдем, что ли, поприветствуем.

Гензель и Гретель показались Василисе вполне милыми и мирными. Гретель улыбалась, Гензель много говорил. Данила как водитель мог позволить себе не отвлекаться на его болтовню, поэтому отдуваться пришлось Василисе.

– С нетерпением ждем знакомства с главой вашего отделения, – сказал Гензель, когда они уже подъезжали к Конторе. – Мы наслышаны о его выдающихся способностях. Говорят, он мудр и справедлив и способен исцелять, рассказывая сказки.

– А еще мы слышали небылицу, будто он – кот, – чуть ли не впервые подала голос Гретель.

Данила хмыкнул, но промолчал.

С Баюном, куда-то идущим с Соколом, они встретились на входе в головное здание Конторы, вернее, практически врезались в него. Гретель отскочила и хлопнула себя ладонью по спине, вероятно в поисках какого-то оружия, но Гензель железной хваткой вцепился ей в плечо.

– Хм, – сказал он.

Данила победно улыбнулся. Он терпеть не мог, когда кто-то посторонний недостаточно почтительно отзывался об их отделении. Василиса тоже не сдержала улыбку, ей было жутко интересно, кто произвел на брата с сестрой большее впечатление: Баюн, темная аура которого, кажется, накрывала весь административный корпус, если вообще не всю территорию Конторы, или глава Отдела магической безопасности. Сокол был настоящим русским богатырем. Под два метра ростом, широкоплечий, светло-русый с рыжиной, он выглядел более чем внушительно. Серые глаза смотрели цепко, пристально, взгляд его по первости казался неприятным, но к нему быстро привыкали. Работал Сокол за троих от рассвета до заката и иногда по ночам, на рейды ходил – или летал, тут уж как придется, – всегда вместе со своим отрядом, и в коллективе его любили и ценили. Василиса отлично помнила, как испугалась, увидев Финиста впервые. Будто бы она не знала, чего можно ожидать от мужчины, наделенного силой и властью. Но, как быстро выяснилось, у Сокола была одна чудесная черта: он, кажется, в принципе не замечал, что помимо его жены на свете существуют и другие женщины.

– А вот и наши гости! – воскликнул Баюн, распахнув когтистые объятия, отчего оные гости дружно отшатнулись. Впрочем, нужно отдать им должное, лицо сохранили. – Что ж, рад вас приветствовать на земле сибирской. Располагайтесь как дома, ни о чем не волнуйтесь, отдыхайте. Знакомьтесь, это Сокол. Можно сказать, наша главная боевая единица. С ним-то и будете обмениваться опытом. Уверен, вам есть о чем поговорить.

Сокол мрачно глянул из-под бровей, всем своим видом показывая, что он бесконечно расположен к разговорам.

– Сейчас Данила проводит вас к Елене, она покажет вам ваш номер, устраивайтесь. А через часик Василиса организует вам обзорную экскурсию по городу. Василисушка, Финист, пойдемте ко мне в кабинет, еще раз уточним маршрут.

Когда дверь в кабинет закрылась, Баюн махнул рукой в сторону Сокола.

– Мы нашли ведьму, – безо всякого вступления доложил Финист. – Можно сказать, повезло. Тело зацепилось за ветку и не ушло целиком в трясину. Оно мумифицировано. Кто-то выпил ее досуха – всю магическую и жизненную силу. Кто бы ни пришел с той стороны, он явно настроен недружелюбно и обладает большим магическим потенциалом, иначе бы не провернул такой фокус. Вопрос в том, что ему здесь нужно. Пусть Кощей предоставит список ведьм и колдунов, способных совершить подобное. И нужно связаться с Ягой. Она проводник между мирами, возможно, что-то почувствовала.

Баюн кивнул.

– Василиса, ты же вроде водила дружбу с Лесом? Возьми в архиве блюдечко и попробуй поговорить с Ягой. Прелюбопытная личность, тебе будет полезно с ней пообщаться. С Кощеем я поговорю сам. И глаз не спускайте с охотников, передавайте с рук на руки, не нравятся они мне и уж очень не вовремя объявились. Вопросы есть? Вопросов нет. Все свободны.

* * *

Василиса хотела поговорить с Кощеем сразу, как вернется домой, но за весь вечер ей этого сделать так и не удалось: после ужина пришлось вести детей на прогулку по поселку, потом время отняла уборка, затем дети снова захотели есть, после чего Демьян выдал очередную порцию вопросов. В какой-то момент Василиса не выдержала, включила им телевизор и поднялась на второй этаж в надежде все-таки увидеть мужа. Однако дверь в его кабинет оказалась заперта.

– У нас пожар или потоп? – глухо раздалось из-за нее.

– Нет, но…

– Тогда не сейчас. У меня много работы.

Василиса легонько побилась лбом о косяк и спустилась к детям, которые опять попросили что-нибудь съедобное…

В девять она отправила их укладываться спать на чердак, посидела немного в тишине гостиной, рассматривая пятно на диване, которого с утра еще не было, окончательно пришла к выводу, что все-таки не создана для материнства, и вновь направилась к Кощею.

В этот раз дверь была открыта. Василиса облегченно улыбнулась и поскорее нырнула в спасительный покой сердца дома. Что бы ни происходило снаружи, в кабинете Кощея царили порядок и здравомыслие, столь почитаемые его хозяином. Вдоль стен тянулись шкафы, уставленные научными трудами по мифологии, антологиями сказок и преданий разных народов, томиками по философии и истории, сочинениями на греческом и на латыни, медицинскими энциклопедиями, шедеврами мировой литературы и никому не известными изданиями. Возле окна на высокой колченогой тумбочке примостился патефон, под ним расположилась коллекция пластинок. Кощей любил струнные, скрипку и контрабас в особенности. На стене между двумя узкими окнами, задрапированными тяжелыми, не пропускающими свет шторами, мирно тикали часы в количестве двух штук: одни показывали общепринятое местное время, другие – местное астрономическое, ибо ни один уважающий себя колдун не стал бы ориентироваться при проведении ритуалов на время постоянно меняющееся, узаконенное непонятно кем и как. В углу стояло кресло, в котором Василиса провела немало часов, составляя компанию заработавшемуся мужу. Тут же было напольное зеркало, прикрытое покрывалом. Толстый ковер на полу отлично справлялся со своей ролью, гася все лишние звуки. Сам хозяин кабинета стоял за массивным столом из черного дерева и складывал документы в портфель.

– Я выдохлась, – призналась Василиса Кощею.

– Что ж, чужие дети – лучшее средство контрацепции, – мрачно усмехнулся он, убрал последний файл с бумагами, щелкнул замками и сел в кресло. – Где они?

– Пошли спать.

– Тогда иди сюда.

Василиса устало забралась мужу на колени и свернулась клубочком, прижавшись к его груди.

– О чем ты хотела поговорить?

– Минуту… – зевнула она, прикрывая глаза. Говорить расхотелось, захотелось спать.

А дальше они допустили ошибку, известную любому родителю, но откуда им было знать, что между понятиями «дети пошли спать» и «дети уснули» лежит пропасть? И в тот момент, когда Кощей обнял Василису и принялся гладить по волосам, а она решила, что можно и впрямь уснуть: уж до кровати муж ее донесет, дверь в кабинет распахнулась и в проеме показался Демьян.

– Ой, – сказал он и быстро закрыл дверь, договаривая уже из-за нее. – Василиса Петровна, мы ничего-ничего не видели, мы вообще в другую сторону смотрели. Только у нас лампочка перегорела, но, если вы заняты, мы сами как-нибудь, вы только скажите, где запасные лежат…

– Не надо сами, – предостерегающе прорычал Кощей и снял Василису с колен. – Иди в мою спальню, я вкручу им лампочку, забаррикадирую выход с чердака и приду.

Кощей вернулся через полчаса злой как черт и явно впервые благодарный богам за то, что у них нет своих детей. Наложил двухсторонний купол тишины и только тогда выдохнул.

– Пусть хоть дом взрывают, – сообщил он Василисе, которая сидела у него на постели и переплетала косу на ночь.

– Баюн писал тебе? – спросила она.

– Звонил, – поправил Кощей, с ожесточением стягивая с себя футболку.

– И что ты думаешь?

– Это очень темная магия. Сокол прав: магов, способных на такое, в нашем родном мире единицы.

– Ты способен? – словно между прочим спросила Василиса.

Кощей взглянул на нее исподлобья. Он не любил, когда она задавала подобные вопросы. Иногда Василисе казалось, что он боится ее напугать.

– Теоретически – да, – ответил он. – Но я бы сравнил эту практику с наркоманией. На какое-то время становится легче, но в целом это убивает. Обычно к такому прибегают маги, которым уже нечего терять, те, кто стоит на пороге смерти.

– И ты знаешь, кто это может быть?

Кощей замялся, и Василисе это не понравилось. Когда-то давно он пообещал ей не врать, а значит, сейчас раздумывал над тем, как ответить так, чтобы не ответить ничего.

– Я не уверен, – наконец произнес он. – И мне не хотелось бы никого обвинить понапрасну. Ты уже связалась с Ягой?

– Завтра утром.

– Расскажешь мне потом.

– Ты скажешь Соколу?

– Пока нет. Хочу сначала убедиться.

– Пока ты будешь убеждаться, кто-то может пострадать.

Кощей окончательно освободился от одежды и лег в кровать, устало помассировал пальцами переносицу.

– Это вряд ли. Переход требует сил, поэтому маг воспользовался так кстати подвернувшейся ведьмой. Скорее всего, сейчас он где-то затаился и пока не будет предпринимать никаких действий.

– Ты меня успокаиваешь, да?

– Да, – кивнул Кощей и снял купол. – Давай спать, утро вечера мудренее. И ложись-ка со мной, что-то у меня нет доверия к этим двоим.

Василиса поцокала языком, выражая недовольство – серую спальню Кощея, болезненно напоминавшую его замок в Нави, она не любила, – но согласилась. Опыт подсказывал, что она все равно больше ничего от него не сможет добиться. Но что-то не давало покоя. Ей вдруг показалось, будто для Кощея это было что-то личное. Насколько хорошо он знал мага, которого подозревал? Гадать было бесполезно. За спиной ее мужа было несколько сотен лет жизни, тысячи людей, колдунов и ведьм.

«Ладно, – решила Василиса, устраиваясь в его объятиях и закрывая глаза, – обычно он знает, что делает».

Что-то где-то упало с жутким грохотом, и Василиса проснулась.

– Они на кухне, – спокойно прокомментировал Кощей. Судя по его голосу, он не спал уже некоторое время. – Можно пойти и разобраться, но я не хочу.

– Ага, – зевнула Василиса, придвигаясь спиной поближе к нему. – Наверное, снова захотели есть.

Они замолчали, прислушиваясь. Вскоре на лестнице раздался звук легких шагов. Скрипнула последняя ступенька, шаги переместились в сторону чердака и стихли. Василиса подождала еще немного и решила, что можно засыпать.

И ощутила легкий поцелуй между лопаток.

Пришлось снова открыть глаза.

– Кош, дети же в доме…

– К лешему детей, они уже спать легли, – он уже дошел до шеи и явно не собирался останавливаться, – поставлю купол: они не услышат нас, мы их, и все будут довольны.

– Но…

Кощей развернул ее к себе и поцеловал, зарываясь рукой в волосы, и Василиса сдалась.

– Ладно, – прошептала она, улыбаясь ему в губы, – ставь…

И в этот момент в соседнюю дверь, что вела в ее спальню, постучали. Василиса с Кощеем замерли.

– Василиса Петровна, – раздался звенящий шепот, слышный, наверное, не только на всем втором этаже, но и на улице, – Василиса Петровна, мы холодильник сломали. Я уронил стул, а Агата испугалась, а когда она пугается, техника часто ломается. Так холодильник совсем теперь не работает. Агата считает, что надо было до утра подождать и вас не будить, но до утра все продукты же испортятся… Василиса Петровна, вы здесь? Вы не спите? Ну Василиса Петровна…

– Твою ж… – прокомментировал Кощей и откинулся на свою половину постели, глубоко дыша.

– Всего неделя, – напомнила Василиса.

– Я позволил им обокрасть наш холодильник, а они отплатили мне этим!

Послышались шаги, и стук повторился, но уже в дверь спальни Кощея.

– Константин Иосифович, – прошептал за дверью Демьян. – Мы холодильник сломали, а Василиса Петровна не отвечает.

– Молись, чтобы за эту неделю они не сделали из меня импотента, – процедил сквозь зубы Кощей, поднимаясь с постели.

Василиса юркнула под одеяло, а потом не выдержала и рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку.

Неделя обещала быть долгой.

Глава 5

На работу Василиса практически сбежала – подальше от Кощея, который с самым коварным выражением лица зачаровывал двери в их спальни и свой кабинет.

В Конторе она направилась прямиком в архив. Там вписала в журнал заявку на связной артефакт «блюдечко с наливным яблочком», оставив место для подписи Баюна – любая связь через артефакты по служебным нуждам подлежала согласованию с ним, на деле же Варвара в конце месяца просто относила ему журнал, где он за раз расписывался напротив всех вызовов, – и получила от Варвары необходимое. Ушла в дальний конец зала и села за стол. По правилам, Варвара должна была удостовериться, что она вызывает именно того, о ком заявила, но, разумеется, когда речь шла о своих, все строилось на доверии.

Василиса аккуратно положила блюдечко на стол и нежно погладила по тонким расписным краям. Ей нравились подобные вещи. Они были простыми и понятными, и от них веяло светлой магией. Раньше зачарованные блюдечки и тарелочки были не такой уж редкостью, как и зеркала и прочие связные артефакты, но Лебедь посчитала, что их неконтролируемое использование ставит под угрозу неприкосновенность частной жизни, провела строгий учет уже имеющихся экземпляров, изъяла из оборота и запретила создавать новые. Вообще с тех пор, как Лебедь пришла к власти, большинство артефактов были запрещены и изъяты. Она разработала строгую классификацию, разделив их на пять уровней, и в быту теперь можно было применять только самые простенькие, пятого и – редко – четвертого уровня. Артефакты третьего и четвертого уровня, необходимые для работы отделений магического управления, находились в местных архивах. Первого и второго уровня – все, что давало настоящую силу, хранилось на Буяне под особой защитой, что всегда казалось Василисе странным: зачем собирать в одном месте такую мощь, вдруг кому-то все-таки удастся попасть внутрь? Он же выйдет оттуда практически неуязвимым.

Впрочем, кое-что все равно оставалось на руках. Как правило, нелегально.

Кощей утверждал, что его артехранилище больше, чем у Лебеди, и артефакты в нем серьезнее. Разумеется, проверить это было невозможно. Но Василиса предпочитала верить мужу, не без оснований полагая, что повод гордиться своей коллекцией, которую он очень ценил, у него действительно есть. Но сходить с ним в его замок в Нави, чтобы самолично удостовериться в этом, она так и не решилась.

Василиса взяла в ладонь идеально круглое яблоко и позволила ему соскользнуть с пальцев на блюдце. Яблочко покатилось по краю. Теперь нужно было позвать. В этом не было ничего сложного, но Василиса мешкала. Она не говорила с Ягой с тех пор, как Кощей украл ее у той на глазах. Когда Баюн велел связаться с ней, Василиса решила, что это хороший повод наконец-то объясниться с наставницей. Но правда заключалась в том, что, как и все предыдущие годы, она была не готова к этому. Что она скажет ей? И что та скажет в ответ? Василиса была уверена, что Яга ею недовольна. И она не хотела выслушивать поучения. Яга могла спросить, почему, вернув себе свободу, она ни разу не пришла к ней. И тогда пришлось бы признаться, что она боится Леса и боится идти в него одна. Боится, что он не отпустит.

Восемнадцать лет назад Василиса вышла из Леса по эту сторону. Она плохо помнила свое пребывание в нем, все слилось в бесконечное блуждание по тропам, и, сколько это длилось – пару дней, месяцев, лет? – она не могла сказать. И это пугало. А еще пугало то, что она наконец осознала: Лес – это особый мир со своими законами, нечто пограничное между жизнью и смертью, и уйти в него отчасти значило пойти легкой дорогой, отказаться от жизни с ее горестями и трудностями, все упростить. Но и счастья там было не найти…

Там было тихо и спокойно. Но спустя целую жизнь в этом мире, теперь, когда ей стало не от чего бежать, Лес Василису пугал. В свое время она укрылась в нем, желая спрятаться ото всех и от самой себя, от того, кем она стала. Сейчас же хотелось жить, даже если бывает больно, и снятся кошмары, и чувство вины порой не отпускает несколько дней подряд. Со всем этим можно было совладать. И это было небольшой ценой за то, что она обрела.

Поняла бы ее Яга? Возможно, пришло время это узнать.

Василиса глубоко вдохнула, закрыла глаза, сделала протяжный выдох, успокаиваясь, собираясь, настраиваясь. Она дышала и дышала, ощущая, как замедляется пульс, уходят лишние мысли. И, решив, что достаточно сконцентрировалась, она постаралась как можно ярче представить наставницу: бойкую, острую на язык, не скрывающую ни хорошего, ни дурного настроения, умеющую и приласкать, и ужалить словом. Сильную, могучую. Ведьму. Больше чем ведьму. Проводника между мирами. Ту, кого она так ждала в замке Кощея, и потом на болоте, и затем в царских палатах в первые годы. И кто так и не пришел за ней. Позже Кощей по секрету рассказал ей: Яга была обречена вечно жить в Лесу и не могла его покидать.

Образ явился, соткался перед глазами. Василиса ухватилась за него и на ощупь крутанула яблоко на блюдце. Блюдце налилось светом, словно молоком, но яблоко сделало несколько кругов и замерло, так ничего и не показав.

* * *

С работы Василиса уехала на такси, чувствуя, что сил на общественный транспорт не осталось. Путь от работы до дома на автобусе занимал не меньше часа, на машине ехать было в два раза быстрее и уж точно спокойнее. В доме было тихо, что, учитывая гостивших у них детей, показалось Василисе подозрительным. Через кухню она прошла к двери, ведущей на задний дворик, и увидела мужа. Тот дрессировал Хугина. Василиса вышла к нему, и, заметив ее, пес заскулил, прося разрешения прервать тренировку.

– Можно, – бросил Кощей и устало опустился в одно из плетеных кресел, стоящих здесь же.

Хугин радостно подбежал, встал на задние лапы и ткнулся холодным мокрым носом в поднятую Василисой ладонь. Она села прямо на траву, утягивая за собой собаку, которая уже радостно подставила пузо и горло, чтобы их почесали.

– Где дети? – спросила Василиса, трепля добермана по животу.

– Гуляют по поселку, – ответил Кощей. – Я отправил с ними Мунина. Он присмотрит, чтобы они ничего не натворили.

– Сложный день? У нас ничего нет на ужин, да?

Кощей зажмурился и подставил лицо солнцу.

– Можно и так сказать, – ответил он на оба вопроса сразу.

– Что с холодильником?

– Проводка перегорела в двух местах. Приезжал мастер, починил, но дешевле было бы купить новый. Агата – ходячая катастрофа, она практически не контролирует выбросы силы. Я заменил сегодня четыре лампочки, и у нас больше не работает чайник. Подумываю выставить Баюну счет. Но сейчас нужно поесть. Съездим куда-нибудь? Выбирай.

– А дети? Их тоже нужно покормить, – вздохнула Василиса.

– Закажем им пиццу, когда вернутся. Они три года прожили на болоте, уверен, будут в восторге.

По-хорошему следовало настоять на том, чтобы сделать все как полагается, но сил уговаривать саму себя не было, да и вчерашний вечер все еще был жив в памяти.

– Ладно, – согласилась Василиса. – Но уезжать далеко все равно плохая идея. Может, попробуем раздобыть что-нибудь здесь?

– Почему нет? Заодно прогуляемся. Свидание?

Василиса улыбнулась в ответ и поднялась с травы. Кощей подошел к ней, она взяла его под руку и похлопала по ноге, подзывая Хугина. И втроем они отправились добывать себе ужин.

Раздобыть продукты в их поселке можно было либо в гипермаркете, в котором по вечерам было не протолкнуться, либо в маленьком магазинчике, оставшемся с тех времен, когда здесь еще стояли исключительно щитовые домики. В гипермаркет идти не хотелось, и они пошли в магазинчик и купили там два бургера – Кощей долго, придирчиво и явно не слишком благосклонно изучал этикетку с составом и датой изготовления, – упаковку влажных салфеток и две бутылки воды и отправились на реку. Берег был на удивление безлюден, набегающие волны лениво гладили темный мокрый песок, оставляя после себя водоросли. Пышные и красивые в воде, на берегу они напоминали скользкие комья зеленой жижи.

Кощей подобрал палку и швырнул ее в реку, и Хугин немедленно бросился следом, поднимая за собой столп брызг. Василиса с Кощеем сели на теплый песок и принялись за свой импровизированный ужин.

– Расскажешь? – спросила Василиса, когда живот наконец перестал призывно урчать.

– Пока не готов, – ответил он. – А ты?

Она пожала плечами.

– Я не смогла связаться с Ягой. Пробовала и так и эдак.

Кощей лег спиной на песок и засмеялся.

– И ты, конечно, сразу же решила, что все дело в тебе. Что ты растеряла навыки или последнюю связь с Ягой или с ней что-то случилось, а ты и не почувствовала. Или все разом.

Он взглянул на нее из-под ресниц. Василиса поджала губы. Она терпеть не могла, когда он в несколько слов разбирал сложные эмоциональные конструкции, на возведение которых она потратила много времени и нервов.

– Блюдечко – артефакт крайне слабый на самом-то деле, – продолжил Кощей, переводя взгляд на воду, в которой резвился доберман. – Любой более-менее грамотно исполненный экранирующий заговор погасит его на раз-два. Не думаю, что есть о чем волноваться: Яга встретила очередного шамана своей мечты и сейчас переживает бурный конфетно-букетный период. Ест мухоморы и колдует с ним на пару. А вот как шаман перепутает длину гласной в последнем слоге сложносоставного напевного заговора, так разочаруется в нем, вернется домой и станет рассказывать очередную историю в доказательство того, что все мужчины умственно отсталые и потому не способны постичь столь сложной материи, как магия. Но пока что скрыться от любопытных глаз ей необходимо.

Василиса рассмеялась. Версия была маловероятна, разумеется, Кощей шутил, но ей понравилось. Впрочем, беспокойство быстро погасило ее веселье.

– Я все равно переживаю.

– Знаю. Давай попробуем что-нибудь еще. Воду. Зеркало.

Василиса перевела на него удивленный взгляд. Зеркало было артефактом первого уровня, Кощей старался не хранить подобные вещи в этом мире, оставляя их в своем замке в Нави.

– Недавно принес сюда и еще не успел вернуть, – пояснил он. – Пошли.

И он рывком поднялся на ноги и подал ей руку.

Строго говоря, кабинетов в доме Кощеевых было два: помимо расположенного на втором этаже, был еще один, сокрытый от посторонних глаз. Он притаился в подвале, сразу за котельной. Проход открывался магией: проступали сквозь побелку очертания окованной железной двери, под взглядом Кощея сами собой отпирались засовы. Лишний раз Василиса старалась сюда не спускаться, следуя принципу «меньше знаешь – крепче спишь». Она помнила, как оказалась здесь впервые. Еще до замужества. Наверное, тогда она окончательно поверила в искренность Кощея. Потому что не было других причин показать ей это место, кроме одной – он действительно ей доверял.

Здесь было много такого, хранение чего на Буяне сочли бы за преступление. Запрещенные артефакты. Бесценная мертвая вода. Зелья. Книги, посвященные темной и светлой магии, внесенные в список заветных и не дозволенные к хранению в частных коллекциях. Здесь всегда было прохладно, и это место очень сильно напоминало о Кощеевом замке.

Кощей подошел к стене, увитой плетьми терновника, уколол палец о шип. Тот мгновенно набух, впитав его кровь, и плети, узнав хозяина, послушно расползлись в стороны, открывая спрятанный за ними шкаф. Кощей достал ручное зеркало в костяной оправе, покрытой изящной резьбой. Под толщей стекла разливалась, ничего не отражая, темнота. Кощей протянул его Василисе без какого-либо благоговения.

– Оно может вредничать. Дурной нрав, помноженный на снобизм. Мне остаться или уйти?

Василиса сжала его руку, и это послужило ответом. Кощей кивнул и отошел к стене.

– Призыв читай в стихах, – вздохнул он. – По-другому оно отказывается работать. Его изготовил простой ремесленник, чего оно крайне стыдится и потому всячески старается выдать свое происхождение за благородное.

Василиса сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Постаралась сосредоточиться и взяла зеркало. Оно оказалось неожиданно тяжелым. Внезапно тьма рассеялась, и Василиса увидела себя. Охнула. Там, в отражении, ее укрыли жемчуга, на лоб пала шапка, отороченная соболем, византийский воротник тяжело лег на грудь.

– Что там? – нахмурился Кощей.

– Там…

– Понятно, пытается смутить. Сморгни и читай призыв.

Василиса послушно моргнула и снова взглянула в зеркало. То снова ничего не отражало. Как можно скорее, не давая ему возможности вновь показать ей что-то не то, вложив в голос как можно больше уверенности, она с трудом подобрала подходящую рифму и зашептала:

– Зеркало в моей руке,

Подчинись немедля мне.

Покажи-ка мне Ягу –

Наставницу мою.

По стеклу прокатилась рябь, а потом его поверхность натянулась, и из нее проступило, будто сквозь воду, лицо. Василиса с трудом подавила желание швырнуть зеркало на пол. Нет, ничто не сравнится с добрым старым блюдечком!

– Что ж, стихи твои корявы

И мне вовсе не по нраву, –

ехидно ответило ей зеркало. –

– Но коль смогу, то покажу,

Службу тебе сослужу.

Лицо пропало. По зеркальной глади побежали круги, словно кто-то бросал в темную воду камни, а потом неожиданно оттуда послышался голос Яги, четко и близко, будто она сидела рядом:

– …Передай ему, что самоуверенность до добра не доводит!..

Василиса подождала немного, но больше ничего не услышала. Зеркало перестало идти рябью и почернело.

– Странно, – протянул Кощей.

– Во всяком случае, – отозвалась Василиса, возвращая ему артефакт, – она ругается, и с выражением, а значит, жива и здорова.

А время для откровенного разговора между ними еще просто не наступило. И быть может, оно и к лучшему.

* * *

Следующий день у Василисы прошел в попытках написать длиннющий отчет о работе, ведущейся с серыми магами – теми самыми, которые никак не могли определиться, что им ближе – свет или тьма, и создавали отделению массу проблем, ибо на Буяне считали, что задача Конторы – не дать таким переступить черту. Она писала и думала о том, как же не хватает им всем Насти. Та умела делать подобные вещи красиво, да еще и выдавала массу шуток в процессе. Домой Василиса вернулась, мечтая об ужине, расслабляющей ванне и книжке в постели. Но ужин действительно начался так мирно и уютно, что она тут же почуяла неладное. Кощей выглядел излишне расслабленным, дети – чересчур кроткими и невинными. На их лицах так и читалось: мы ничего не сделали.

«Так, – подумала Василиса и поставила в центр стола блюдо с рагу. – И что они натворили? И на какое время Кош назначил час расплаты? А можно я просто уйду отсюда…»

Однако Кощей молчал, и все принялись есть. Чтобы заполнить тишину, Василиса рассказала, как Сокол полчаса орал в кабинете Баюна, что он возглавляет Отдел магической безопасности, а не занимает пост няньки для чересчур любопытных иностранцев, и Баюн ему это даже позволил.

– Надо выговориться человеку, – задумчиво изрек Баюн, когда Сокол вышел и зашла Василиса. – Ну что ж, Кощеева, можешь тоже записаться ко мне на поорать, потому что завтра твоя очередь работать нянькой.

Дальше шли вполне конкретные пояснения, от чего дорогих гостей следует держать подальше, и это тоже было интересно, но Агате и Демьяну знать не полагалось, и Василиса оставила эту информацию на потом. Расскажет Кощею наедине.

Тема себя исчерпала, Кощей не бросил в сторону детей ни одного убийственного взгляда, и Василиса позволила себе немного расслабиться. Возможно, экзекуция за провинность уже свершилась. Или вообще ей все показалось… Она мысленно наполнила ванну горячей водой и выбрала книгу на вечер.